Сахар

Он уже видел эту статью в медицинском справочнике будущего. Так сказать, прозревал внутренним зрением. Сквозь пространство, время и цензуру. Очевидно, эта жалкая статья будет везде. Не только в медицинском справочнике. В жилых кварталах, на чердаках, под пыльной мебелью. На первых полосах кричащий заголовок: «Бич нашего времени. Ранее неизвестная болезнь глаз». *** –Возьми. Подаришь своей девушке. –У меня нет девушки. –В чем проблема? Найди. «Легко сказать». *** «Было принято решение: любого больного немедленно изолировать от общества. Многие могли бы возразить. Антигуманно, преступно и дико. Времена бойкотов давно прошли. И вообще, это детский лепет. Не забывайте, на нас лежит огромная ответственность, товарищи. И мы не имеем права расшаркиваться и сюсюкаться». –Расшаркиваться и сюсюкаться, – повторил он вслух, – Отлично. Надо добавить еще пафоса, пресса это любит. *** «Уважаемые граждане, просим вас проявлять чрезвычайную бдительность. Если вы заметили, что ваш супруг, друг, коллега, знакомый…» *** Рукопись имеет свойство поглощать человека, поэтому надо уметь отвлечься. На вид за окном, например. Но лучше сразу выйти на улицу. *** «Немедленно сообщите в медицинский центр. Это признаки запущенного поражения». *** «Впрочем, какая разница. Этот бред всё равно никто не будет читать». И снова зашуршала бумага, и снова заскрипел карандаш. *** «Мы полагали, будто легкий стресс или страх помогут решить проблему». На слове «мы» карандаш разлетелся на куски. «Мы полагали,… нет, мы полагали… не то». –Весьма наивно полагали. Творческий процесс со стороны всегда выглядит странно. <…> «Однозначной трактовки понятия «душа» ни один больной дать не смог. Некоторые говорят о загадочных «индивидуальных особенностях», подразумевая под этим, очевидно, уникальный набор характеристик <…> с которыми и здоровые люди знакомы не понаслышке. Однако есть в их рассказах один шокирующий нюанс». *** «–На что похоже то, что вы «видите»? Такой вопрос был задан многим больным во время первого интервьюирования. Они тактично уходили от ответа». *** «Это обычные галлюцинации – думали мы. Ну, знаете, острые психозы, шизофрения, неврозы всякие… запущенные. Поэтому первые больные попали не в наш центр, а в психиатрическую лечебницу. Конечно, сразу после проведенных исследований, они были оттуда извлечены. С извинениями и обещаниями, что подобное больше не повторится». *** «Что такое любовь? Какова её природа? Наука и искусство, вечные антагонисты, сошлись лишь в одном – любовь – это такая форма сумасшествия. Что касается медицины, то она стояла и продолжает стоять особняком. Пытаясь объяснить феномен, она разлагает его на ничего не значащие составляющие. Имеется в виду, что они по отдельности ничего не значат. Лишь в соединении, коктейле, симфонии других элементов… они себя раскрывают». –Теперь это отдает дешевым журналом. «Одно химическое соединение, второе, третье. И вот у человека уже расширяются зрачки, он теряет волю к сопротивлению, и… Не спешите делать выводы, уважаемые читатели. Мы подойдем к этому вопросу более многогранно. И, возможно, вы захотите испытать это на себе. Однажды, в порыве настоящего сумасшествия». –Обязательно найдутся популисты и люди, желающие на этом заработать, – грыз карандаш, уже третий по счету, – Это нормально. *** Раздался стук. –Да? –Тебя попросили спуститься. –Нет проблем. –Только не мешкай. В прошлый раз тебя ждали очень долго. «Ничего, еще… подождете». *** «Больной проявляет смекалку и находчивость. Он любит всех с кем дружит, и дружит со всеми, кого любит. А любит, в конечном счете, всех. Такова болезнь на последней стадии. А смекалка и находчивость ему требуются, чтобы всё это безобразие маскировать за равнодушной миной». –Это надо впихнуть куда-нибудь в скобки. Звучит не научно. «Подобная мимикрия позволяет ему активно внедряться в социальные группы. Завоевывая уважение и симпатию, он обычно занимает лидерскую позицию. <…> Для него характерно хорошее понимание желаний и потребностей других людей. <…> Здоровые люди быстро отмечают эти странности в поведении. <…> Как мы уже отмечали, болезнь опасна именно тем, что заразна. Бывает достаточно одного контакта. <…> Мы собрали и классифицировали эти данные в специальную таблицу (см. ниже). <…> По неизвестным причинам пострадавшие начинают затягивать с профилактическими мерами. <…> Мы пока не торопимся утверждать, что лекарство не может быть найдено. Возможности современной медицины позволяют искать антидот уже сейчас. <…> Есть еще одна интересная особенность, о которой мы будем говорить с опаской. Было бы кощунственно её не осветить. И в то же время, освещать – по всем меркам неприлично. В очередной раз просим всех честных граждан нас простить. Мы вынуждены говорить об этой болезни откровенно, ничего от вас не скрывая. Ибо только так мы сможем бороться». Кипа бумаг полетела на пол. «Похоже, это всё. На сегодня я себя исчерпал». *** Неджи усадил незваную гостью на место, которое субъективно казалось самым чистым и удобным, что вряд ли соответствовало истине. –Спуститься. Тебя попросили. Два часа назад. *** Он собрал листки с пола. –Нужно мнение. Желательно, непредвзятое. *** Статья подходила к концу. «Приводим последнюю цитату от больного, недавно поступившего в наш центр. Шокирующее откровение». –Это научились лечить! Бич побежден! Сенсация! В последнем номере нашего еженедельника! *** Больной был пойман с поличным. Очевидцы утверждают, что при аресте он не сопротивлялся. На первом интервью вел себя вызывающе и дерзко. <…> Началось всё с того, что испортилось у человека зрение. Перестал он замечать нормальные вещи, и стал замечать странные. И сам стал странным, как жеваный ботинок в проруби. –Ботинок? Неджи усмехнулся. –Извините, у меня специфическое ассоциативное мышление, – сотрудники центра брезгливо поморщились, – Что вам надо? –Правду. Всю правду. Выкладывай. Задумчиво почесавшись, он приступил к изложению. –Знаете ли вы, что бог однажды сломал вселенную? –Разве можно сломать вселенную? –Да, я покажу. –Не надо. –Это очень интересно. –Вы не собираетесь с нами сотрудничать? –С удовольствием всё расскажу. Более того, если вы меня не выслушаете, я вас всех поубиваю. *** Эмоции – есть ключ к пониманию жизни. Радость, грусть, счастье, печаль, гнев, раздражение, любовь, ненависть… Раньше я лишь смутно догадывался об их существовании. Один из сотрудников нетерпеливо прокашлялся. –Извините, вы не могли бы говорить конкретнее? Как-то издалека начали. –Ненавижу эту привычку, когда перебивают. Люди имеют самостоятельную ценность. Человек всю жизнь, например, починял примусы. Ему кажется, что это очень важно и интересно. И он всем рассказывает о своих примусах. Никто не слушает. Его перебивают, пытаются заткнуть. В конце концов, он замолкает и уходит. На следующее утро его находят повешенным. Родственники в панике – почему, как? Всё было прекрасно. Он был как все – работал, дружил, ходил в парки по выходным. Был человек, и нет человека. Два месяца поплакали и забыли. Возможно, один из его знакомых задумается – а чего он там говорил, про примусы-то? Выберет момент. Зайдет в остывшее помещение, прошарит полки и углы. И вдруг найдет один воистину восхитительный примус. Ручная работа, потрясающая отделка, видно, что вещь сделана с любовью. А человека нет. *** После смерти похвастаться перед богом особенно нечем. Ну, я доказывал. «Что доказывал?» – ласково спрашивает он. Знаете, таким придурошным тоном обычно с детьми разговаривают. Взрослый пытается косить под «умного». Он хотел бы сказать – маленький идиот, как же ты меня достал. Но не может. Статус обязывает корчить лицо. –Что я достоин внимания. Слишком поздно для оправданий. Со скоростью кометы летишь обратно. Вниз. Прощайте, небеса. Я был к вам так близко. *** Главное, непонятно – за что? Хоть бы раз нормально объяснил, что я делаю неправильно. Всемогущий, но очень жестокий старик. *** Выкрикиваешь свои последние проклятия и ругательства. Шмякаешься на землю. Встаешь, отряхиваешься. Привычно, не первый раз. Синяки скоро заживут. Позвоночник не сломан… ладно. Взглядом тупым и дохлым оглядываешь местность. До боли знакомые увертюры. Опостылевшие пейзажи. *** Живешь. Совершаешь ошибки, одну за другой. –Выкусил? Иногда, очень редко, получаешь от жизни удовольствие. Куцее и фальшивое. Нечто вроде сахарозаменителя. Сладко, но ежу понятно, что он не настоящий. Настоящий сахар совсем другой. Ты бы хотел его попробовать, вспомнить вкус. Но где взять? Куда ни плюнь, сплошные заменители. Бегаешь по магазинам, спрашиваешь, как дурак – сахар есть? Мотают головой. –Сахара давно уж нет. И не обещали. *** На заменителе легчает. Проблема лишь в том, что со временем его требуется всё больше. Маленькие дозы больше не берут. *** В общем, я привык. До сих пор казалось, что всё нормально, ведь все так делают. То, что делают все – априори безопасно. А вот рисковать не хотелось. *** У меня есть сестра. Возможно, вы её знаете. Успела ли она попасть в ваш центр? По моим соображениям, должна была. Ладно, сейчас не об этом. Долгое время я полагал, что она недалекая. Слабая, крайне эмоциональная девочка. И пару лет назад я её густо избил… ладно, сейчас не об этом. *** Эмоции, если уж выплескивались, то не сразу. Например, три месяца назад кто-то назвал меня идиотом. Я промолчал. Но после бесился, и сам не понимал почему. Конечно, я слегка утрирую. *** Люди не ищут легких путей. *** Давайте начистоту – я её ненавижу, а она меня нет. Не отвечает взаимностью. Это бесит. Я бы хотел, чтобы она меня ненавидела тоже. *** Смотрит на меня, как на забавную зверюшку. Снисходительно, свысока и предельно ласково. Не знаю, о чем она думает в этот момент. Наверно: «Причесать, погладить и будет ручной». Но я не хочу быть ручным. *** Мне требовались стимуляторы. Сахарозаменители. Обычно я искусственно взвинчивался, до предела. Потом падал замертво и долго отходил. Ласки хотелось безумно. Обычного человеческого участия, внимания, тепла. Настоящего сахара. Я запрещал себе хотеть его. Нельзя. Никак. Забудь. В магазине не бывает. И не обещали. *** А если бы завезли? Я бы спустил все деньги мира за одну ложку. *** Взгляд остановился на цветах. С утра они стояли неприкаянными. –Ты, похоже, не собираешься выходить. А мне точно пора. «У больных развивается эмпатия. Они учатся отличать правду ото лжи, ориентируясь лишь на свои ощущения. В точности они уступают…». –Но я еще не договорил… что за привычка такая, – подошел к двери, – Никогда не слушают. –Знаешь… Дверь медленно закрылась. *** Сейчас я думаю об этом не без самоиронии. Начал вести дневник. И написал много таких вещей, за которые раньше сожрал бы себя с потрохами. Для начала, пришлось признаться, что сестра не такая уж недалекая. Есть в ней что-то, вызывающее уважение и симпатию. Хотите знать, что именно? Сахар. У неё есть сахар. Она достает его нелегально. Договаривается с темной стороной этого мира, и ей привозят. Много сахара. Гордость не позволяет мне подойти и попросить кусочек. Пью несладкий чай, несладкий кофе, терплю. От сахарозаменителя тошнит. Время от времени бросаю в её сторону многозначительные взгляды. «Пожалуйста, хоть одну ложку. Больше не прошу. Только ложку». *** У тебя же килограммы этого добра. Поделись. Но, не всё так просто. Жизнь научила меня тому, что просто ничего не бывает. За него я должен чем-то заплатить. Скажем, денег у меня нет. И ничего другого, ценного, тоже нет. Что я должен предложить? Вы будете смеяться, но я должен расплатиться… чем, как вы думаете? Неджи устало сложил руки на коленях, ожидая ответа. Сотрудники нервно засуетились. –Надо достать деньги. –Это сложно. Лучше найти что-нибудь ценное. –Можно предложить своё тело. Пусть попользуется. *** У меня начала ехать крыша. Как? Как я могу дать то, в чем сам нуждаюсь? Если вы сможете дать ответ на этот вопрос, позвоните. За сахар я должен расплатиться сахаром. *** Букашка пронзительно завопила. –Прошу, не надо! –Ладно-ладно, – отмахнулся. –Ну, и шутки у тебя, дружище, я чуть не умер. «Таракан чуть не умер. Какая трагедия, какая драма. Интересно, сколько человек могли бы расстроиться по этому поводу?» *** «Больной много говорит о необычных свойствах окружающих его предметов. О том, что они живые, обладают «душой» и «волей». Также он пытается строить с ними диалог (равноправный, в надежде, что ему ответят «взаимностью»)». *** «Мы тянемся к людям, чтобы показать им свою красоту, но они не понимают её. Они нас топчут и рвут в бессмысленные букеты». *** «Я должен выкинуть себя в мусорное ведро». Ведро перевернулось. Теперь он лежал на полу, рассматривая потолок. *** Всегда наивно полагал, что любовь – это источник небывалого вдохновения. Для музыкантов, художников и им подобных. Возможно, я не прав. Влюбленные люди выглядят, как… бы мягче выразиться… как идиоты. *** Человек слишком сложно устроен. Он бывает разный. Всеми клетками живой, и всеми конечностями бунтующий – он не бывает одинаковый всегда. Старается, конечно. Как родитель, что корчит из себя всезнайку. Никогда не обращали внимание? Сейчас вы уже не те, что были секунду назад. И это необратимо. Что-то меняется постоянно. И виной тому проклятые эмоции. *** Не спорю, в этом есть своя прелесть. Это несовершенство… свойственно только живым существам. Камень всегда совершенен в своей твердости. Любые механизмы, пока работают, совершенны, с технической точки зрения. И только то, что способно дышать, постоянно выбивается за рамки нормальности. *** Нахлынула ностальгия. Когда-то давно, в детстве, я развлекался. Пока взрослые не видели, раздавал сахар, потому что его у меня было много. И у всех моих сверстников его было много, буквально полные карманы. Это нелогично. Если мы постоянно его отдаем, он должен исчезать. –Зачем его отдавать, если это дефицитный ресурс? Ты отдал, тебе отдали. Сахар не был в дефиците. Это потом, спустя много лет, он резко исчез. Не только у тебя, но и у других. Люди шарят в карманах и говорят: –Извини. Ни грамма. Предлагают сахарозаменитель. Ты отходишь за угол и начинаешь самозабвенно блевать. Сколько можно? Уберите эту гадость. Я хочу сахар. Неужели вы не понимаете. Куда вы успели его раздать? –И, правда, куда? Никуда, в том-то и дело. Они просто съели его. *** В один прекрасный день пришел старик. И сказал: –Не раздавайте сахар, это очень ценный продукт. Вы должны употреблять его, пока есть возможность. Скоро его не будет. Дети перепугались. И съели. *** Не сразу, конечно. Съесть столько сахара за один раз – верная смерть. Потребовалось много лет. *** И тогда я подумал, что смысл, наверно, в том, что надо продолжать его раздавать. Попробовал, но ничего не получил взамен. Карманы пустели. Люди требовали всё больше, но не благодарили. Не знаю, о чем они думали. Могу только предполагать. Наверно: «Боже, какой идиот. Раздает сахар. Совсем крыша поехала. В любом случае, мне это выгодно. Сожру всё, что есть, и пойду дальше». *** Моя сестра отличается от многих. На ней как бы висит табличка. «Я могу и хочу дать вам сахар». Именно так. Не просто могу, но и хочу. Странное такое желание, согласны? В отличие от меня, она осторожна. Не раздает, кому попало. Только тем, кто готов на сделку. Я тебе, ты мне. Я сразу проверил карманы. Они были пусты. *** Я вовсе не хочу сказать, что надо вести себя безрассудно. Себя надо контролировать. Разумеется. Держать в рамках приличий. Обязательно. Приличия – это очень важно, но не сегодня. Один день в году можно расслабиться. Идти за сахаром в магазин бесполезно. Украсть – неправильно. Должен быть еще какой-то способ. Если сестра может, значит, я тоже могу. *** Поговорим о самом страшном? Странно, что я еще не рассказал. Валяясь на полу в своей комнате, я вдруг осознал, что сахара вокруг навалом. *** –Но как? Только что вы говорили, что он в дефиците. –Что ни у кого нет, ни грамма. В очередной раз, Неджи призвал всех заткнуться. Дождавшись полной тишины, он продолжил: –Я сам не понял, как это произошло. Во-первых, с моими глазами стало твориться что-то неладное. –Мы уже собрали данные по этому вопросу. Вот, послушайте. «У больных меняется взгляд на жизнь. Многие пострадавшие от контакта, отмечают, что их харизма начинает расти. Они обретают привлекательность и магнетизм. Занимая в группе лидерскую позицию, они не третируют её, наоборот. Проявляют участие, оказывают членам группы поддержку». –Да, всё так. –Больной начинает больше слушать, чем говорить. –Однако… причем здесь сахар? –Просто метафора. –Ассоциативное мышление. Грубо говоря, сахар здесь действительно не причем. *** Воцарилась тишина. –А что же ваша сестра? Она тоже больна? Он мотнул головой, чтобы выйти из задумчивости. Уже забыл, где находится и о чем разговор. –Её зовут Хината. Знаете, что означает? –Примерно. Нет, «примерно» не пойдет. Я скажу вам точное значение. Может, тогда вы поймете, что к чему. *** В общем, ничего. Раздавать сахар – не просто убыточно, но еще и крайне волнительно. Я стал задыхаться. Человеческое несовершенство, как оно есть. Сейчас я сделаю поступок, о котором буду жалеть всю жизнь. Или, наоборот, буду вспоминать его, как что-то необыкновенное. Как говорится, «зависит от освещения». Потрогал лоб. Температура. Руки трясутся. «Заболел». В целом, я считаю себя нормальным человеком. А нормальные люди всегда делают заначки на черный день. Значит, один кусочек сахара еще должен где-то лежать. Я ползал на коленях, осматривал углы и ящики. Она попыталась намекнуть, что я ищу не там. Сдавшись, я спросил: –А где? Где искать? Вот так я понял, что она далеко не глупа. *** Все внимательно слушали его рассказ. *** Долгое время ничего не происходило. Я продолжал ползать и метаться. Знаете, когда человеку трудно дышать, он начинает делать глупости. Беспомощно трогает предметы, пытаясь найти в них какой-то смысл. Расстегивает рубашку. Возможно, это поможет. Выпивает стакан воды. Проводит рукой по волосам, чтобы скинуть наваждение. Это состояние надо переждать, перетерпеть. –И ты терпел? Неджи улыбнулся. –Нет. Издевательства длились бесконечно долго, а я хотел освободиться, раз и навсегда. Я сказал ей… *** –Я болен. Сказал, чтобы потом можно было оправдаться. *** В полной тишине было слышно, как кто-то сглотнул. Люди хватались за сердце, теряли дар речи. –И что же дальше? Что произошло? –Я должен вас обрадовать. Вы… уже больны. –Этого не может быть… –Признайтесь, вы сейчас что-то почувствовали? Один из присутствующих решил поделиться своими ощущениями: –Я почувствовал себя так, словно сам… –Кого-то поцеловал? Раздался смех. –Аккуратней, не возбудись. –Да пошел ты… к черту. Попросили поделиться, вот я и сказал. –Честно говоря, я тоже почувствовал что-то странное. –И я… Неджи кивнул. –Вы больны. Вам конец. Началась оживленная дискуссия. –Это называется эмпатия. Я в книжке прочитал. Когда ставишь себя на место другого человека. И чувствуешь всё, что чувствует он. –Вроде того. Но это выдумка. Никакой эмпатии не бывает. Нас в школе так учили. –А по телевизору говорили, что в редких случаях эмпатия возможна… –Ты больше смотри свой ящик, не такое услышишь. –Но там выступал авторитетный академик! –Нет, эмпатии не бывает, точно вам говорю. И любви не бывает. Это придумали, чтобы трясти из нас деньги. –Причем тут деньги? Только о деньгах и печешься. –Я пекусь о достоверности, большое количество информации сейчас является подделкой… –Больной слинял! –Как слинял? –Засранец. –Ищите его! <…> –Обидно, про сахар не договорил. –Да…