Поскользнулся, упал, очнулся - гипс!

Глава 38. Тёмное фиолетовое платье Вальбурги Блэк причудливым силуэтом отражалось в приглушенном свете коридора. Лиза, как завороженная смотрела вокруг. Поместье Блэков значительно отличалось от поместья Малфоев. Оно было более мрачным и неприступным на вид, атмосфера загадочной темноты располагала к себе, при этом скрывая множество тайн, и пусть не все коридоры были тёмными, были и те, где стрельчатые арки окон уходили в пол, и было светло, какая-то неясная мрачность и величие прошлого сквозило в воздухе. — Лиза, расскажите немного о себе, Арбахас, конечно, кратко обрисовал вашу историю, но мне было бы интересно послушать именно вас, пока вы думайте с чего начать, скажу куда мы направляемся, хочу показать вам библиотеку, ту часть, что в общем доступе разумеется. — О себе? Наверное, вы ждёте какую-то красивую историю, но её не будет, мать умерла, когда Ричард был совсем маленький, и его воспитывала я, отец погряз в долгах, а когда недавно умер наш дом отошёл за его долги дальнему дядюшке, и совсем недавно я познакомилась с Арбахасом. Работаю в Аврорате, вместе с Делоном Тейлором в одном отделе, Арбахас говорит, что вы с ним знакомы. Вот и вся история, — Лиза пожала плечами, она не умела быть светской женщиной и не хотела ей казаться, Вальбурга позвала её непросто так, а чтобы услышать честные ответы, и скрывать или стыдиться своей жизни Лиза не собиралась, да, она не хотела бы освещать все эти подробности в СМИ, но рассказать честно и коротко поделиться с этой величественной женщиной почему-то хотелось. — Нет, я не ждала никакой красивой истории, — Валентина внимательно вглядывалась в карии глаза невесты Малфоя, — но и некрасивой истории я тоже не ждала, просто хотелось познакомиться с вами поближе, Лиза, потому что чуть позже вам предстоит довольно непростые моменты светкой жизни, — на двух последних словах Валентина поморщилась, светскую жизнь она полюбила в очень ограниченных количествах. — Да, Арбахас говорил мне, — она кивнула. — Что ж, ничего страшного в этом нет, это больше, пожалуй, утомительно, чем страшно, — Валя улыбнулась, легко и Лиза не смогла сдержать улыбку в ответ, эта женщина нравилась ей всё больше и больше. — А сколько Ричарду лет? — Восемь, но даже пока не знаю, что нужно делать с его образованием, потому что до этого я давала ему уроки сама, но это было так бессистемно, и у меня не было столько времени, что бы это действительно было полезно. Может быть, вы посоветуйте что-нибудь? — Лизу давно волновал этот вопрос и теперь она очень надеялась получить совет от женщины, у которой тоже есть дети. — Если наши дети подружаться, в чём я не сомневаюсь, то Ричард может присоединиться к их урокам, после Рождественского бала у них будет достаточно плотная программа, и дети будут рады обучаться не одни, конечно, список предметов может быть изменен, или на какие-то предметы Ричард может не ходить, если они ему не требуются, так что не думаю, что это является большой проблемой. — Это было очень щедро с вашей стороны, большое спасибо! — Лиза обрадовалась, — если всё сложиться, то будет просто прекрасно. — Пока ещё не за что, — рассмеялась Вальбурга, — но думаю, что это не самый насущный вопрос, который я бы хотела обсудить. Теперь перед Лизой снова стояла величественная жена Ориона Блэка. — Да, конечно, — и девушка замерла, они уже вошли в библиотеку и теперь перед ней раскинулась просто чудесная картина, если бы она выбирала, кем хотела родиться в следующей жизни, то она определенно хотела родиться владелицей одной из таких библиотек. *** Возвращаться в школу после всего было странно и непривычно, тонкий ободок металла, который уговорил надеть её Рудольфус ради её же безопасности, приятно холодил пальцы, невидимый для других , он был что-то вроде защитного артефакта, который также помог бы найти им друг друга в любом случае. Ей пришлось возвращаться в школу одной и Белла теперь чувствовала себя совершенно иначе, словно прошел не один день и ночь, словно прошло намного больше времени, и теперь она стала взрослее на несколько лет. Вот бы поговорить с тетушкой, но вряд ли можно так часто пропускать предметы. И после уроков надо обязательно будет увидеться с Нарциссой. Она, кажется, хотела обсудить что-то, но решила, что может помешать и не стала, это было видно, теперь же пора с этим разобраться. Беллатрикс постучала в дверь спальни Нарциссы, ещё было слишком рано для того, чтобы девочки куда-то ушли, и она надеялась застать младшую сестру. — Кто там? Войдите, — разрезал тишину чей-то девичий голос. — Прошу прощения, что так рано, Нарцисса уже проснулась? — Закрывая за собой дверь, но не заходя дальше проговорила Белла. — Видимо, раз её нет в спальне, — философски заметила открывшая ей девушка. — Что ж, спасибо, — Белла чуть улыбнулась и задумчиво покачав головой, вышла. Где же она может быть в такую рань. Тогда нужно увидеться с ней уже вечером. Или может, они пересекутся на завтраке. Белла не знала. Нарцисса была счастлива, и когда вернувшись в гостиную факультета, после занятий, она застала там Беллу, явно её ждущую, она легко улыбнулась, не скрывая своё отличное настроение. — Белла, как ты? Я видела сегодня в вечернем пророке про отца Рудольфуса. — Нарцисса тут же перестала улыбаться, когда вспомнила об этом. — В порядке, конечно, я волнуюсь за Руди, но я хотела поговорить не об этом, — Белла легко сжала руку младшей сестры в ответ. — Да, ты хотела рассказать, как там Сириус и Регулус, знаю, они написали тебе письмо, как ты смотришь на прогулку, — на лице Нарциссы тут же застывала маска сдержанности, голос стал прохладным и сама она как-то подобралась, спина стала прямее, словно она готовилась к удару. — Положительно, моя дорогая, — не отрывая руки, Блэк мгновенно приняла игру, видимо чьи-то уши ждёт разочарование и они останутся холодными, не нагретыми новыми сплетнями, разумеется, можно было поставить полог тишины, или оформить парочку семейных заклятий, но всегда есть тот, кто тебя в этих самых заклятиях намного сильнее, другой вопрос, что может ему и нет нужды подслушивать девичьи разговоры ни о чём, но как знать наверняка. Они вышли в коридор и прошли дальше, свернули пару пролётов и старшая Блэк легко наколдовала эти самые заклятия, уже из разряда тех, которые ей знать вовсе не положено. — О чём ты хотела поговорить, Белла, что-то случилось? — Нарцисса выглядела обеспокоенной. — Да, но я хотела поговорить о тебе, ты ведь собиралась мне что-то рассказать, перед моей встречей с Рудольфусом и теперь мне очень хочется узнать о чём именно. Они остановились у окна, мягкие снежинки танцевали, складывая фигуры причудливого танца, становилось холоднее, и тем не менее уютнее. Нарцисса всматривалась в темноту уходящего вечера и видела перед собой лицо Сокола, его улыбку и смешинки в синих глазах и поэтому ответила не сразу. — Знаешь, Белла, ты только не ругайся, пожалуйста, но кажется я уже влюбилась и это не Люциус Малфой, — она не смогла посмотреть в глаза сестры и рассказала историю с самого начала, всё также вглядываясь в окно. Старшая Блэк молчала, не перебивая младшую. — Ты теперь сердишься на меня, да? — Нарцисса повернулась и теперь вглядывалась в задумчивое лицо Беллы. — Наверное, я должна была бы сердиться, потому что это во-первых, совершенно небезопасно, во-вторых, это знаешь ли, обидно, узнать, что ты скрывала от меня что-то целых полгода, но я вовсе не сержусь, но, пожалуйста, милая, давай договоримся, что о подобных вещах ты будешь мне сообщать во время, хорошо? Чтобы я всегда могла тебе помочь, ладно? — Белла, ты самая лучшая на свете! — Цисси повисла у неё на шее, и облегченный выдох вырвался сам собой, — прости, прости меня, пожалуйста. Девушка улыбнулась, и притянула сестру в крепкие объятья, разумеется, надо обо всём рассказать тетушке, но получиться это сделать только на следующей неделе, потому что рассказывать в письме, это совершенно не то, да и не так безопасно, как кажется. Она подумает об этом обо всём завтра, сегодня она рада, что с Нарциссой всё в порядке, и она почему-то знает, что этот Сокол обязательно найдёт Цисси просто потому что он обещал. — Но как же мы будем с моей помолвкой? — Цисси отстранилась и вздохнула. — Думаю, что это всё надо обсудить с тетушкой и про твоего Сокола тоже, вдруг этот человек не существует, то есть не существует в этом времени, он может быть и из прошлого и из настоящего, ты ведь о нём так мало знаешь фактов, которые могли бы помочь в этих поисках. — Да, но разве леди Вальбурга будет мной довольна и что скажет maman, — при упоминании Друэллы Цисси поежилась, не самая приятная перспектива сообщать ей подробности. — Не хотела тебя расстраивать, но она сейчас отдыхает на водах во Франции, видимо немного приболела, так что ей рассказывать ничего не придётся, а ещё тетушка помирилась с леди Кассиопеей и мы сможем увидеться с ней, если она, конечно, опять никуда не уедет путешествовать. — Хорошо, то есть, хорошо бы она поправилась, и хорошо, что ничего не придётся рассказывать ей, — тут же исправилась Цисси. — Конечно, не переживай, тетушка очень изменилась с тех пор, как мы её видели, а может изменились мы сами, — гладя младшую сестру по голове, ласково проговорила Белла. После многих событий, она решила, что её семья всегда будет для неё в приоритете, и пусть она считала так и до этого, но сейчас она приняла решение, что будет с ними мягче и будет говорить, что она чувствует на самом деле, проявлять свою любовь оказалось вовсе не сложно и очень приятно, и на примере младшего брата Рудольфуса, она осознала, что хочет быть той, кому всегда откроют дверь и она в ответе за своих кузенов, за Цисси и даже за Андромеду в той или иной степени. Разумеется, она ни в коем случае не обвиняла Рудольфуса или как-то не осуждала его, она понимала, что ему тоже тяжело и она постарается сделать всё, чтобы им с Рабастаном стало легче. Она не заменит им отца и точно не заменит им мать, но она хочет стать для них семьей и у неё это точно получиться со временем, Белла в это верит. *** Сергей Святогорович ждал княгиню Долохову и вздыхал, предстоял не самый простой разговор, но этот разговор был необходим. Владислава Дамировна была вдовствующей княгиней рода Долоховых и человеком далеко непростым, она была магистром-заклинателем высшей ступени, имела трое сыновей, один из которых погиб вместе с её мужем, и теперь хотела найти единственного своего внука, потому что остальные у неё были внучки и пускай она трепетно их любила, внук от погибшего сына был для неё слишком дорог, чтобы даже семь лет спустя не искать его по просторам Магической Руси и мира. Изящная статная женщина величественно проследовала к его столу. Он встал и поклонился. — Полно, Сергей Святогорович, вечер добрый, — легко кивнула она в знак приветствия. Сверкнули изумруды в изящных серьгах ручной работы, — так о чём ты хотел поговорить? — Добрый вечер, Владислава Дамировна, сейчас подадут чай на травах, а потолковать я хотел о той же теме, что вам никак не приносит радости и мне очень жаль, что приходиться снова её поднимать. — Чай - это хорошо, — пронзительные синие глаза сверкнули в полутьме ресторана. Был уже вечер, но в ресторане народу было немного, столы были на достаточном расстоянии, чтобы не слишком отвлекаться на соседей, перегородки с заглушающими заклинаниями тоже были удобны. За окнами падал снег, белый и пушистый, он светился, отражая свет фонарей, Москва погрузилась в объятья холода и мороза, вечер постепенно вступал в свои права. Ветра не было и оттого снег падал медленно, не кружился в метель как обычно. Владислава замолчала и Серый не торопил её с ответом, она прекрасно поняла про кого пойдёт речь и теперь задумчиво покручивала массивное кольцо из старинного серебра на пальце левой руки. Тёплое тёмно-зелёное платье прекрасно смотрелось на ней. Москва сегодня была спокойной и морозной, вечернее спокойствие постепенно проникало и в душу Серого, он тоже засмотрелся на снег, и теперь казалось вовсе никуда не спешил. Подали чай. Запах трав горного Алтая разлетелся по помещению, Серый сам разлил напиток им в чашки. — Хочешь сказать что-то новое про моего внука? — Владислава повернула голову и впилась взглядом синих глаз в собеседника напротив, она знала, что он не скажет ничего нового, но ей было забавно было бы послушать, что он может ей предложить. — Новое - нет, и ты сама это прекрасно знаешь, — без всякого такта проговорил он тихо, он был виноват перед ней и прекрасно это знал. Серые глаза потемнели, как небо перед грозой и теперь перед ней сидел глава сыскного приказа, словно эта маска могла защитить его от той боли, что навсегда оставалась в сердце. — Прости, не хотела тебе напоминать, — она чуть неловко улыбнулась, словно потеряв всё своё величие, стоило ей взглянуть ему в глаза, потом тяжело вздохнула, сделала глоток чая, и продолжила с болью в голосе, — но ты же знаешь, что все эти разговоры и есть сплошное напоминание. — Знаю, и не стал бы бередить тебе душу просто так, — кивнул Серый, — скоро мы с Финистом едем в Англию, и помимо прочего, у нас есть пара зацепок, которые возможно помогут нам отыскать след Антонина, но это всего лишь зацепки. — Хочешь вселить в меня надежду, чтобы я не померла раньше времени? — Она усмехнулась, красные губы сложились в усмешку, и так давно не складывались в улыбку, он это знал и на душе становилось ещё тяжелее. — Нет, ты и так не помрешь раньше времени, с таким-то характером, — он фыркнул, — мне нужна вещь, которая принадлежала Антонину, чтобы попытаться на месте провести пару-тройку ритуалов. — Ритуалов на крови, которые в этой странной Англии под запретом? — Она выгнула бровь, выражая своё удивление. — Это не имеет значение, не думай об этом, знаю, что таких вещей осталось не так много и я обещаю, что верну её назад в целостности и сохранности. — А внука моего ты не хочешь вернуть, в целостности и сохранности, — передразнила она собеседника, мгновенно выходя из себя, она всегда выходила из себя стоило кому-то сказать, что есть какие-то шансы, которые не оправдаются почти в девяносто девяти процентов случаях. — Хочу, — тихо и спокойно проговорил Серый, — можешь бесконечно пытаться меня уколоть этим, я вполне это заслужил, но не забывай переходить к делу, пожалуйста. Она резко выдохнула, словно не дышала всё это время, закрыла глаза, не в силах всматриваться в его лицо. Серый, не совсем человек, но он был ей ближе многих, особенно после смерти мужа и сына, и когда сбежал внук, а позже пропал он тоже был ей ближе всех, но не смог его найти, он, она была уверена, сделал всё возможное и невозможное, чтобы его найти и теперь он говорил о том, что снова всего лишь попытается, попытается сделать то, что не удалось сделать много лет назад. Владислава бы хотела, чтобы кто угодно другой был виноват, но приходилось мириться с тем, что есть. Задеть за живое мужчину перед ней было непросто и она это знала, и всё же непонятное чувство горечи не покидало её, в отличии от того же самоконтроля. — Да, у меня ещё остались вещи Тоши, если ты свободен, можем забрать их прямо сейчас, — женщина снова отвернулась к окну, хотелось извиниться, и в то же время она почти не жалела о сказанном, она устала жалеть обо всём. — Можем, — Сергей кивнул, отпил из нетронутой чашки и зажмурился от удовольствия, всё-таки алтайский сбор как всегда чудесен, и на мгновение он снова оказался в горах, где ветер завывает причудливые мелодии, а до неба можно достать руками. — Прогуляемся? — Предложила Владислава Дамировна, поправляя рукав осеннего пальто, она до последнего ходила в черном осеннем пальто, пока совсем не наступали заморозки, и никогда не носила перчаток. — Да, тут совсем недалеко до твоего дома, — Серый открыл дверь, пропуская её вперёд. Тёмная московская улица ослепила их своей пустотой, крупными хлопьями продолжал падать снег. Владислава прикрыла глаза и вздохнула морозный воздух, от перепада между теплотой помещения и холодной улицей передернула плечами. — Ты не замерзнешь? — Серые глаза впились в неё острым взглядом, в мраке слабо освещенной улицы они показались Владиславе почти чёрными. — Нет, не надейся, — от предложенного локтя она отказалась, просто пройдя вперёд. — Думаешь, что снова ничего не выйдет, — Серый сравнял свой шаг, и выпустил облачко пара. — Не знаю, никогда ещё ничего путного не выходило и поверь, я доверяю твоему умению проводить ритуалы, но, — Владислава запнулась, не в силах продолжать дальше. — Боишься того, что они покажут, да, так ты хотя бы можешь надеяться, и я не хочу лишать тебя надежды, правда, но хочу найти, хотя из этого может мало что выйдет, тут ты права, — снег хрустел под сапогами и тишина города завораживала, они пошли до конца улицы и свернули в переулок, Серый сократил мгновенно между ними дистанцию. Владислава лишь вздрогнула, когда он оказался так близко. — Да, боюсь, — развернулась она к нему лицом, — у меня есть две прекрасные внучки и два прекрасных сына и две невестки, они искренне меня любят, как и я их, но Тоша это всё, что осталось от Демьяна, и я не могу потерять его навсегда, я обещала ему беречь его сына, понимаешь, — она резко выдохнула, глядя в глаза мужчине, сдержать непрошенные слёзы очень хотелось, но не удалось, она почувствовала его тёплые руки у себя на лице, стирающие дорожки слёз. — Тише, знаю, в этот раз всё обязательно получиться, бояться уже поздно, родная, — и он легко притянул женщину в свои объятья, та послушно спрятала лицо у него на плече и обняла в ответ, спорить не хотелось, вырываться тоже, было спокойно, впервые за такое долгое время ей было по настоящему спокойно. Серый молчал, больше ничего не говорил, сказать ему больше было нечего, он бы многое отдал, если не всё, чтобы никогда не видеть её такой потерянной, чтобы она никогда не плакала, а Тоша всё так же проказничал в его кабинете, как тогда, когда был ребёнком, но никто ничего у него не забирал и не принимал, чтобы обменять на такое хрупкое счастье. — Это всё очень неправильно, Серый, — произнесла она, приходя в себя. — Неправильно, что? — И тот насмешливо посмотрел княгине в лицо. — Всё неправильно, и я не хочу тебя винить ни в чём, и сорвалась я зря, и хоть пытаюсь об этом пожалеть, ничего не получается, словно я уже не могу ни о чём сожалеть, понимаешь? — Понимаю, и можешь не сожалеть, ты мне ничего не должна, — выпуская женщину из рук, тихо проговорил глава сыскного отдела. — Мне правда жаль, — она легко улыбается, рукой вытирая остатки минувшей слабости. — Уже поздно, пойдём, — Серый кивает и они идут молча. Так же молча он проходит в знакомую до рези в глазах гостиную. Подают чай. Весело потрескивают дрова в камине, огненные блики пляшут по стенам, дух дома затаился, готовясь ко сну, они сидят на диване и смотрят на огонь. — Это сломанные часы, они достали Антонину от матери и он очень их ценил, — она протягивает часы, и Серый бережно убирает их в карман, часы на камине пробивают одиннадцать. — Мне пора, спасибо за чай и компанию, как только будут новости, я с тобою свяжусь, — он поднимается, чтобы уйти. — Нет, — она поспешно встаёт, и берёт его за руку, пальцы у неё холодные, руки ещё не успели согреться после улицы. — Что нет, Влада, — Серый впервые за весь вечер называет её домашним именем, так как не называл её никто очень давно. — Останься, пожалуйста, со мной ещё немного, — она просит, просит его не бросать в этом большом поместье одну, она совсем не хочет, чтобы он уходил, это видно в печальных синих глазах. — Не могу, — глава сыскного приказа твёрдо смотрит ей в глаза, — если я останусь, потом не смогу уйти, понимаешь, Влада, так что уж решай сама, нужно ли тебе, чтобы я оставался, — он говорит словно о погоде, спокойно, даже чуть отстраненно, в серых глазах отражаются огоньки пламени, она завороженно смотрит ему в глаза, смотрит и решается на всё то, что не могла решиться раньше. — Да. — Что, да? — Оставайся, оставайся насовсем, Серый, если ты, конечно, этого хочешь, если нет, я вовсе не в обиде и забудем этот разговор, — она заранее готова проиграть и принять его отказ. — Хочу, сама напросилась, — темно-серые глаза становятся чёрными и одним рывком мужчина притягивает её к себе. Владислава обнимает его так крепко, как только может, словно всё это сон, сон и даже не её сон, утыкается ему в плечо, и закрывает глаза, и чувствует, как её также крепко обнимают в ответ и легко целуют в макушку. — Мне всё равно придётся уйти, завтра мы с Финистом отправляемся в Англию. — Знаю, но это же будет завтра, — и она улыбается, чуть отстраняясь, целует его, и её целуют в ответ. Белый пушистый снег укрывает землю тёплым одеялом, темнота ночи проникает в дома и души, даря покой. *** Андромеда Блэк счастливо улыбается, лежа в своей кровати, кажется, она скоро выходит замуж, и пусть предложения ей не сделали, и пусть ещё ничего не ясно, она счастлива до самых кончиков волос. Она вспоминает их чудесную прогулку с Тейлором, и ей хочется завизжать от радости, вспоминает и почти бесконечные тёплые объятья в холле, которые закончились до ужаса быстро. Пора становиться действительно старшей сестрой, она говорила об этом с Делоном и поняла, что совсем не уделяла внимание своей семье, тем же Сириусу и Регулусу, и как она будет просить прощения у сестёр. Она даже не представляла, определённо надо будет посоветоваться с тетушкой. У неё есть самая настоящая большая семья, и если теперь, она дала себе обещание, эта самая семья будет стоять у неё на первом месте. Андромеда встала в одной ночной рубашке и подошла к окну. Темные шторы были плотно задернуты, но она легко подвинула их в сторону и стала всматриваться в темную улицу за окном. Горели электрические фонари, это рассказал ей Делон, он прекрасно разбирался в маггловском мироустройстве. Окна же её комнаты как раз выходили на маггловскую улицу. Спешили запоздавшие прохожие, машины уже давно не сновали по тихой улице, и их свет не слепил глаза. Было тихо и падал снег, снежинки причудливо перемещались в воздухе, играя в свете фонарей. Снег медленно покрывал землю, на улице царствовал холод и мороз и оттого было приятно находиться в тёплом помещении и смотреть на всю эту зимнюю красоту из окна. Андромеда задернула шторы обратно, погасила свет, закуталась потеплее в одеяло и ещё долго лежала, глядя в неясные очертания потолка и думая о своём.