Едва ль они пропели б мне

Главная обязанность Эдварда — быть незаметным. Замирать невидимой тенью у дверей, сливаться со стенами, оставаясь при этой надёжной защитой. Когда мистер Андервуд говорит ему стать камнем, Эдвард понимает, что от него требуется, и послушно исполняет. Он остаётся на страже покоя Андервудов и днём и ночью, открывая рот лишь тогда, когда ему позволяют. Он чутко следит за всем, что происходит вокруг, и его спина всегда идеально пряма. * Он не знает, с чего это начинается, но в какой-то момент ловит себя на том, что тянется к ним. Повинуясь импульсу и смутному желанию — тяге к компании ли, к разговору или просто к какому-то разнообразию, — он выходит из своего воображаемого заточения. Этот мужчина способен подчинить своей воле любого, кого только пожелает; он спас работу Эдварда и всего парой слов объяснил, как быть сильным. Эта женщина способна очаровать весь мир одной лишь улыбкой; она называет Эдварда по имени, не испытывая ни малейших колебаний. Он не лгал, когда говорил, что с радостью согласился бы защищать их до конца своих дней, но если он собирается посвятить им свою жизнь, то хочет взамен чего-то более личного от них. Он наблюдает за ними, наблюдает за тем, как они проводят время, наслаждаясь обществом друг друга. Иногда они негромко разговаривают в вечерних сумерках; иногда общаются без слов — взглядами, сигаретным дымом, медленно выплывающим в открытое окно, едва уловимыми жестами и языком тела. Эдвард пытается представить, каково это — делить с кем-то подобные моменты в комфортном молчании, а не в тяжёлой, вынужденной тишине, которую обязан соблюдать телохранитель. * Он знает, конечно, что этого никогда не будет. Но однажды мистер Андервуд вытаскивает стул во внутренний дворик; в доме полным ходом идёт ремонт, повсюду снуют чужие люди, и он сбегает сюда, чтобы побыть одному. Он даже приказывает Эдварду уйти, но тот не может. Не имеет права. Эдвард остаётся стоять у двери, стараясь не привлекать к себе внимания и не нарушать покой мистера Андервуда, наблюдая за ним лишь краешком глаза. Мистер Андервуд откидывается на спинку стула и медленно выдыхает. Сгущаются сумерки, всё вокруг постепенно погружается в темноту, небо меркнет, и из всех цветов остаются лишь серый, синий и чёрный. Дыхание Эдварда становится медленнее и спокойнее по мере того, как разглаживается, расслабляясь, лицо мистера Андервуда. И он понимает вдруг, что они впервые разделили на двоих один из этих тихих моментов.