Запомнить каждый миг

I Люси любит повторять: «Аслан знает, что делает». Раньше я всегда была согласна со своей маленькой, но не по годам мудрой сестрой. До тех пор, пока однажды Великий Лев не позволил зародиться сомнению в моём сердце. Во время нашего, такого короткого, второго пребывания в Нарнии произошли события, перевернувшие мои представления о жизни. Самым жестоким опытом стала неудавшаяся попытка захватить замок Мираза. Мне кажется, я никогда не забуду глаза тех, кто остался по ту сторону закрывшихся ворот… Но самым тяжёлым испытанием оказалась совершенно неожиданно нагрянувшая любовь. Я поняла, что погибла, когда впервые встретилась с Ним взглядом. Помню, как я была взволнована, напугана и растеряна, увидев Его с мечом Питера в руках в окружении воинственно настроенных нарнийцев. Но даже в такой, можно сказать экстренной, ситуации я не смогла сдержать смущенной улыбки, когда Каспиан задержал на мне взгляд своих пронзительных чёрных глаз дольше, чем на остальных из нас. Именно в тот момент в моей душе зародилось щемящее чувство, которое согревало меня, когда Он был рядом, и причиняло тупую ноющую боль всякий раз, когда я теряла Его из виду. Я прекрасно понимала, что рано или поздно нас отправят домой, в Англию. Поэтому половина моей души была подготовлена к разговору с Асланом, который состоялся после победного возвращения нового короля Нарнии. Я молча выслушала свой приговор. Мне кажется, в тот момент я не понимала, что значит сказанное Асланом: Вам нечему здесь больше учиться. И не проронила ни слова, когда встретилась взглядом с Каспианом, хотя в этот момент неподготовленная половина души была готова разорваться от боли. Но, я думаю, юный король понял, что что-то не так – мои глаза выдали страдающее сердце… Там, на площади, перед толпой собравшихся нарнийцев, благоговейно поглядывающих на Великого Льва, я уже окончательно взяла под контроль расшалившиеся эмоции. Выплакать свою боль я смогу и дома, а здесь я – королева. Я была совершенно спокойна, когда произносила, ставшую для меня роковой, фразу: «Мы не вернёмся больше». Но именно в этот момент, когда я, глядя в дорогие чёрные глаза, осознала весь смысл этих слов, я посмела усомниться в правильности действий Аслана. Зачем мне это мучительное испытание любовью? Что даст мне этот урок, кроме мучений и слёз? Смогу ли я вообще когда-нибудь быть счастлива? Эти вопросы крутились в моей голове во время прощания с Каспианом. Я старалась запомнить каждую чёрточку его лица, выражение его глаз, звук его голоса. В тот момент я хотела, чтобы его образ навсегда отпечатался в моей памяти… Чтобы спустя время воспоминания об этой даже не начавшейся любви раздирали в клочья моё преследуемое призраками прошлого сердце. Я уже была готова шагнуть в портал, навсегда уйти из страны, подарившей столько радости и горя, друзей и врагов, надежд и разочарований… Но пришла к выводу, совершенно нехарактерному для моей разумной и логичной натуры, что иногда совершать ошибки жизненно необходимо, поэтому резко развернулась и подарила Каспиану первый и последний, сладостный, но полный горечи, прощальный поцелуй… Я растворилась в нём без остатка, пытаясь передать все переполняющие меня чувства, сказать всё то, что я не успела, не смогла и уже никогда не сумею сказать тому, с кем я оставляю половину своей души… Я не услышала изумлённого вскрика толпы, я старалась запомнить, каково это находиться в объятиях любимого человека. II Через несколько мгновений я уже стояла рядом с братьями и сестрой. Люси удивлённо и смущённо улыбалась, Эдмунд не пытался скрыть непонимание и смотрел так, словно я только что съела живую лягушку, а Питер, напротив, понимал и старался подбодрить меня, улыбнувшись и сжав мою ладонь. Мы смотрели на своих друзей, они стали такими родными за эти несколько дней. Аслан пребывал в задумчивости с момента нашего разговора; он видел наши с Каспианом взгляды, он прекрасно понимал мои чувства. Мне кажется, он не предвидел такого поворота событий; возможно именно это и терзало истинного правителя Нарнии. Я в последний раз заглянула в любимые чёрные глаза и повернулась в сторону портала… Но тут голос Аслана заставил нас остановиться: − Подождите, дети. Я думаю, вы должны остаться ещё на один день, чтобы помочь тем людям, которые хотели бы покинуть Нарнию. Вы расскажете им о своём мире. – Затем Великий Лев повернулся к нарнийцам и продолжил. – Короли и королевы расскажут тем, кто заинтересуется, о жизни в их мире. У вас есть сутки на размышление. Завтра в это же время вы вместе с нашими королями и королевами сможете отправиться в их мир. Это не простой выбор: остаться здесь или сделать шаг в неизвестность, я понимаю, что вам необходимо подумать, посоветоваться со своими родными и близкими. Жду тех, кто пожелает начать новую жизнь, здесь завтра. Дети, − понизив голос, Аслан снова обратился к нам, − я надеюсь, вы правильно распорядитесь этим временем. − После чего Лев остановил свой взгляд на мне, и тихо произнёс: «Прости меня, Сьюзен. И цени каждую минуту». Я была, мягко говоря, удивлена: во-первых, Аслан очень редко обращался ко мне лично, чаще всего с ним говорила Люси; а во-вторых, я никак не ожидала, что Великий Лев будет просить прощения у влюблённой девчонки. Но он знал, что делает. Затем Аслан, взглянув на Каспиана, снова обратил на меня виноватый взгляд и, улыбнувшись Люси, которая просто сияла от счастья, тихо ушёл… Вокруг нас стали собираться люди. Питер сказал: − Я думаю, мы с Эдмундом справимся сами. А вы, девочки, наслаждайтесь Нарнией… − Спасибо, Питер! − Воскликнула Люси и побежала к Трампкину, который был не менее счастлив и доволен решением Аслана. − Ты уверен, что моя помощь не нужна? − Несмотря на то, что единственным моим желанием было поговорить с Каспианом, я считала своим долгом помочь братьям. − Уверен, Сью. С Асланом лучше не спорить. − Ага. И иди уже быстрее к Каспиану, иначе Нарния снова рискует остаться без короля: если ты не подойдёшь к нему в ближайшие пять минут, он сгорит либо от нетерпения, либо от стыда. На него вся Нарния пялится после твоей выходки! − Эдмунд обладал редким талантом вгонять в краску даже самых невозмутимых людей, к коим я себя и причисляла. − Спасибо вам. − Я улыбнулась братьям и оставила их в окружении тельмаринцев, которых, кстати говоря, собралось не так уж и много. Всё-таки люди не любят менять что-то в своей жизни и обычно все изменения, порой даже положительные, воспринимают в штыки. Как бы сильно мне не хотелось вновь заговорить с Королём Нарнии, я безумно боялась смотреть в его глаза. Наш прощальный поцелуй был следствием спонтанного всплеска эмоций, а сейчас прокрутив про себя эту сцену, я была готова провалиться сквозь землю от смущения и чувства неловкости. Но времени на самоедство у меня не было, поэтому я, Королева Нарнии Сьюзен Великодушная, решила плюнуть на свою рациональность и логичность, в конце концов, этот день никогда не повторится, и раз Аслан подарил нам такую возможность, – побыть в стране нашей мечты ещё немного – было бы просто глупо настолько неразумно тратить драгоценное время. Я набрала в лёгкие побольше воздуха и посмотрела в глаза человеку, к которому привязалась всей душой за такой ничтожный промежуток времени… III Стоило только встретиться взглядом с юным королём, как мои щёки покрыл предательский румянец. Но раз уж я решила идти до конца, нужно было действовать. Поэтому я, немного смущённо, произнесла: − Вот и появилась возможность ещё немного побыть вместе… Но я бы хотела уйти подальше отсюда, потому что от всех этих взглядов хочется провалиться сквозь землю. − И действительно, несмотря на то, что Аслан ясно дал всем понять, что собрание окончено, толпа не собиралась расходиться. И большинство любопытных устремили свои взгляды именно на нас с Каспианом, словно мы были главными героями театральной постановки и должны были доиграть свои роли до конца, чем и приковали внимание заинтригованных зрителей. − Я хотел бы показать тебе свое самое любимое место в городе. Там нам точно никто не помешает. − Каспиан тоже заметно смущался, что придавало всему нашему разговору оттенок какой-то детской неловкости. − Пойдём скорее. − Те, у кого нет вопросов к королям и королевам, могут быть свободны. Завтра мы будем ждать всех в это же время на этой площади. − Король Нарнии окинул своих подданных суровым взглядом, который вызвал у меня невольную улыбку, − всё-таки я привыкла видеть его или сомневающимся и смущённым, или открыто и искренне улыбающимся, а строгость и гнев не вязались в моём представлении с образом короля; но подобное выражение лица придавало Каспиану мужественности и заставляло моё сердце учащенно биться. Нарнийцы и тельмаринцы нехотя стали разбредаться по своим делам, Питер и Эдмунд продолжали выполнять задание Аслана, а Люси уже убежала в сад вместе с Трампкиным. Каспиан кивнул моим братьям, я им благодарно улыбнулась, и мы с юным королём покинули площадь. − Мы почти пришли. Теперь самое главное − забраться наверх… − Мы подошли к древней полуразрушенной стене, которая, как рассказал мне Каспиан, несколько веков тому назад служила для защиты города от многочисленных набегов соседних народов. Но со временем Тельмар стал мощнейшим государством и подчинил своей власти всех бывших завоевателей. Город расширялся и перестраивался, прежние укрепления снесли, а вот эта часть стены каким-то чудом уцелела. Она была достаточно высокой, а наверху сохранилось какое-то сооружение, вроде башенки, скорее всего бывший наблюдательный пост. Пока я размышляла о древности постройки и рисовала в воображении картины прошлого, тельмаринский король, видимо, убедившись в уединённости нашего укрытия, позвал меня за собой. Мы подошли к боковой стороне стены, которая была очень удачно разрушена и представляла собой вполне удобную лестницу. Каспиан первым сделал несколько шагов и предложил мне свою руку, в которую я, не задумываясь, вложила свою ладонь. Всё-таки не зря говорят, что нет ничего нежнее прикосновения руки − это было необыкновенное чувство, которое я никогда раньше не испытывала; Каспиан, видимо, тоже, потому что, заглянув в его глаза, я увидела в них те же самые эмоции: смущение, удивление и ещё что-то щемящее-сладостное, неподдающееся объяснению. Поднявшись в башню, Каспиан, не отпуская моей руки, подвёл меня к краю стены и произнёс, указывая на купающийся в золотых лучах заходящего солнца город: − Раньше, когда мне хотелось побыть наедине со своими мыслями, я всегда забирался на эту стену и любовался видами Тельмара. Отсюда он выглядит совершенно иначе, не так устрашающе, как кажется, когда ты смотришь на него снизу. − Последние слова юный король произнёс с лёгкой усмешкой, в которой я уловила нотки горечи, вызванные воспоминаниями о крови, пролитой в этом городе. Но, взяв себя в руки, он продолжил. − Я смотрел, как лучи солнца запутываются в окнах и витражах, пронизывают узкие улицы, и на некоторое время забывал о том, что меня тревожило. Здесь я прятался от своих проблем… Всё это время я стояла, изумлённо глядя на неведомую мне раньше красоту города, но последние слова Каспиана заставили меня обратить внимание на напряжение в его голосе: − Это нормально, Каспиан, каждому из нас порой необходимо сбежать от навалившихся забот, почувствовать себя свободным. Это же не значит, что ты, возвращаясь в повседневность, продолжаешь жить грёзами. − Я боюсь оказаться плохим королём, Сьюзен. Эта мысль не даёт мне покоя с того момента, как я осознал, что рано или поздно мне придётся сесть на трон. По ночам я вижу сны, в которых мой отец разочарован во мне, он говорит, что я недостоин называть себя его сыном… Я понимала, как тяжело пришлось Каспиану, когда он был принцем, но груз ответственности, свалившийся на его плечи после коронации, был намного тяжелее. Однако я была уверена, что он справится, поэтому сказала только то, что думала и чувствовала: − Ты обязательно со всем справишься, Каспиан. Аслан верит в тебя… И я верю… Мы стояли, рука об руку, глаза в глаза, не произнося не слова… Никогда раньше молчание не доставляло мне большего удовольствия… IV Время неумолимо движется вперёд. И с каждой секундой момент расставания был всё ближе. Осознание этого факта вернуло меня к действительности, и я решилась прервать наше идиллическое безмолвие. − Каспиан, я бы тоже хотела показать тебе своё любимое место в Нарнии. Но для этого нам придётся воспользоваться посторонней помощью, − лицо тельмарина после этих моих слов потемнело, брови невольно сдвинулись, и я снова не смогла сдержать улыбки, − я имею в виду коней, на которых мы отправимся в путь. Я не хотела терять ни минуты, проведённой наедине с любимым человеком; а единодушие со стороны Каспиана придавало мне уверенности. Ведь, как только он узнал об истинном смысле моих слов, его лицо озарила смущённая улыбка: − Я сам оседлаю лошадей. − А мне необходимо переодеться. Жалко будет испортить это платье, вдруг когда-нибудь ещё удастся его надеть… − Конец фразы я почти шептала, потому что прекрасно осознавала невозможность подобного поворота событий, но любовь, разраставшаяся в моём сердце с каждой минутой, рождала призрачную надежду на счастливое будущее. В Нарнии. С Каспианом. − Я буду ждать тебя в конюшне. − Сказал король, не отпуская моей руки. − Ты даже не заметишь моего отсутствия. − Ответила я, не вырывая своей ладони. Так мы простояли ещё несколько минут. В конце концов, рассудочная часть меня заставила менее разумную высвободить руку из приятного заточения и сделать шаг к так называемой лестнице. Каспиан, будучи истинным рыцарем, предложил мне свою помощь, отказаться от которой не было ни желания, ни возможности. У входа в замок мы расстались и, не сговариваясь, побежали каждый в свою сторону, словно маленькие дети, спешащие удрать от рассерженных их проделками взрослых. Никогда раньше, ни в Англии, ни в Нарнии, я не переодевалась с такой бешеной скоростью. Я сменила своё торжественное одеяние на более привычное и удобное платье, то самое, которое я нашла в своём сундуке по прибытии в Нарнию, то самое, которое было на мне в нашу первую с Каспианом встречу… Накинув сверху плащ и скрыв лицо под капюшоном, я направилась к выходу из замка, предварительно оставив на столе в покоях, которые я делила вместе с Люси, записку: «Наслаждаюсь последними мгновениями…» Буквально через пятнадцать минут мы с королём Нарнии уже мчались на двух резвых скакунах по направлению к руинам Кэр-Параваля, ведь именно это место было для меня во времена Золотого века вторым домом, именно там я чувствовала себя абсолютно счастливой. И сегодня мне снова захотелось испытать это всепоглощающее чувство счастья, прежде чем распрощаться с ним на неопределённый срок. Мы ехали молча, изредка обмениваясь восторженными взглядами: любовь к верховой езде, к ощущению полёта, независимости и свободы оказалась ещё одной чертой, которая нас объединяла. Если бы кто-нибудь из подданных увидел двух монарших особ в этот момент, он бы вряд ли смог узнать их в беззаботных и по-детски непосредственных молодых людях. На страну опускался вечерний сумрак, и на небе уже показался тонкий месяц, когда мы добрались до бывшего четырёхтронного замка. То, что от него осталось, было сложно назвать даже руинами, но и в таком плачевном состоянии это место сохраняло какую-то необыкновенную притягательность, всё вокруг было словно пронизано древней магией. Возможно именно поэтому я, Королева Древности, и чувствовала себя здесь спокойно и умиротворённо. Спешившись, я побрела к возвышению, где несколько столетий назад стояли наши троны, оставив Каспиана в одиночку разбираться с лошадьми. Я хотела в последний раз впитать магию этого места, чтобы каждая клеточка моего тела наполнилась ей до отказа. Возможно, потом, в Англии, это поможет мне справиться с болью, которая уже сейчас начинает терзать моё сердце. Увлечённая своими мыслями я не заметила, как Каспиан, расседлав лошадей и оставив их пастись под раскидистым деревом, подошёл ко мне и, не решаясь прервать молчание, тихо стоял рядом. Я улыбнулась: − Прости, я замечталась… − Расскажи мне. − Пытливый взгляд короля красноречиво подтверждал его заинтересованность, а я не могла ни в чём ему отказать. Поэтому, глядя на море, распростёртое передо мной и манящее блеском сияющих в свете заходящего солнца волн, заговорила: − Здесь мы провели лучшую часть своей жизни. Трудно поверить, мы и сами иногда начинаем сомневаться, а было ли это на самом деле или это просто плод нашего воображения; но мы правили здесь, в Кэр-Паравале, долго и мудро правили. Мы забыли об Англии, забыли наших родителей и друзей, но были действительно счастливы. А потом наш Золотой век внезапно прервался, мы снова оказались в Англии, снова оказались детьми, мы стали обычными школьниками, и было невероятно сложно привыкать к жизни среди обычных людей... Снова оказавшись в Нарнии, я не знала радоваться или нет, потому что я была уверена, что нас вернут домой, как только мы перестанем быть нужны. И ведь я оказалась права. − Я вздохнула, восстанавливая сбившееся дыхание, и спустя минуту продолжила, − В ночь перед нашей встречей с тобой и нарнийцами Люси спросила меня: «Ты ведь рада, что мы здесь?», я ответила: «Пока мы здесь». Я действительно тогда не могла объяснить свои чувства. Но сейчас… − я повернулась к Каспиану и посмотрела в его тёмные глаза. − Сейчас я точно знаю ответ на вопрос своей сестры. Я рада, что мы здесь, я рада, что я сейчас с тобой, Каспиан… − Моя королева… − На полушёпот юного тельмарина моё тело отозвалось учащённым сердцебиением и ещё тем, что в любовных романах называют порханием бабочек в животе. − Я буду вечно благодарить Аслана за то, что он подарил мне встречу с тобой… Я инстинктивно потянулась к его губам и растворилась в поцелуе, вызвавшем бурю эмоций в моей неискушённой душе: радость от переживания самого светлого чувства, счастье от осознания его взаимности, горечь от понимания неизбежности расставания… Но затмила все эти эмоции любовь, фейерверком нежности и страсти взорвавшаяся в моём сердце. V Вместе с поцелуем я окончательно подарила Каспиану половину своей души… Король обнял меня, и подавленно произнёс куда-то в моё плечо: − Разве я смогу тебя отпустить? − Это был риторический вопрос, поэтому я просто сильнее прижалась к его груди, вдыхая запах, уже ставший родным. Так легко отвлекаешься от печальных мыслей, находясь рядом с близким человеком… Но с той же лёгкостью я снова вспомнила, что драгоценные минуты моего пребывания в Нарнии уходят, неумолимо приближая роковую минуту прощания. Вдруг я остро ощутила потребность в последний раз почувствовать прикосновение ласковых волн нарнийского моря. Не без труда я разомкнула объятия и, взглянув в лицо Каспиана, передала ему в игривой полуулыбке своё настроение. Затем, взяв за руку единовластного короля моего сердца, потянула его по направлению к побережью. Когда до моря осталось расстояние в несколько десятков шагов, я на бегу сняла туфли, не заботясь о том, найду ли я их в опускающемся на землю мраке. Каспиан не ожидал от меня такого энтузиазма и стоял у кромки воды, озадаченно глядя, как я с восторгом пятилетнего ребёнка бегаю по воде, счастливо заливаясь звонким смехом. В самом деле, счастье в этот момент заполнило всё пространство внутри меня, и я чувствовала просто физическую необходимость ею поделиться. Я подбежала к Каспиану и сделала то, что обычно позволяла себе только Отважная королева: подойдя к ничего не подозревающему королю как можно ближе, я осыпала его брызгами с ног до головы, не забыв перед этим подарить ему самую ослепительную улыбку, но заговорщически прищурив глаза. Ответная реакция не заставила себя ждать. В чёрных глазах загорелся огонёк, сапоги полетели куда-то в сторону моих туфель, а темноволосый тельмарин бросился мне вдогонку. Мы брызгались, бегали и веселились, а звёзды, появившиеся на потемневшем небосклоне, придавали поверхности моря сказочный блеск, а происходящему безумию − налёт романтики. В конце концов, уставшие, но невероятно счастливые, мы, взявшись, за руки, побрели вдоль побережья. Вернувшись туда, где началось это безудержное веселье, мы решили отыскать брошенную нами обувь. Свои сапоги Каспиан нашёл практически сразу, а вот обнаружить мои туфли оказалось делом не из лёгких. Наверное, очень забавно смотрелись со стороны юные монархи, на четвереньках прочёсывающие пространство возможного местонахождения обуви одного из них, точнее одной, которая так непредусмотрительно бросила её в порыве ребячества. Но прошло около десятка минут и мы с Каспианом, практически одновременно, нашли по одной из туфель. Темноглазый король торжественно и невероятно нежно надел находку на мои ноги. Теперь я точно знаю, какие чувства испытывала Золушка, хотя вряд ли они были настолько яркими и сильными, ведь её ожидала долгая и счастливая жизнь с принцем, а я должна буду расстаться со своим королём уже через несколько часов… Эта мысль, словно острый кинжал, полоснула моё сердце, прежнее веселье резко испарилось, горло сжал болезненный спазм. Перемена в моём настроении не могла ускользнуть от внимания Каспиана, который, поняв всё без слов, притянул меня к себе и обнял, словно желая забрать всю мою боль, хотя, я уверена, сам испытывал не меньшие муки. Не разрывая объятий, мы легли на мягкую траву, и задумались каждый о своём. Я, лежа на груди Каспиана и слушая мерное биение дорогого сердца, пыталась привести в порядок свои расшалившиеся эмоции и собраться с мыслями. Был один щекотливый вопрос, который очень волновал меня, как королеву и как женщину, причём две эти стороны одной меня находились по разные стороны баррикад. А вопрос касался дальнейшей судьбы Нарнии, страны, которую я любила всей душой и упадка которой не могла допустить после столь долгих лет тяжёлой борьбы за восстановление порядка. Так вот, королева во мне понимала, что стране нужен наследник, а для этого король рано или поздно должен будет жениться; но моя женская сущность никак не могла принять мысль о том, что рядом с Каспианом, рядом с моим королём, будет какая-то другая королева. Но не зря я считалась самой прагматичной и здравомыслящей из моего семейства, я умела вовремя взять под контроль чувства, чтобы расчистить путь для деятельности разума. И пока я была в состоянии этот контроль обеспечить, необходимо было покончить с болезненной, но столь важной для меня и государства темой: − Каспиан, обещай мне, что ты будешь жить дальше… − Вдох. Выдох. − Нет никакого смысла ждать меня, Аслан ясно дал понять, что мы никогда не вернёмся… − Глубокий вдох. Выдох. − … Но Нарнии нужен наследник… − Сглотнуть подкативший к горлу комок. − … А тебе – королева… − Судорожный вдох. Никаких слёз. Сейчас ты – Королева Древности. Выдох. Плакать будешь в Англии. − Ты обязательно должен жениться, Каспиан. Ради нашей страны. Несколько мгновений понадобилось моему собеседнику, чтобы осмыслить сказанное мной: − Но как я смогу жениться, Сьюзен, если своё сердце я оставляю с тобой. Это же будет предательством… − Ему тоже было больно, но присущий его натуре огонь не угасал, когда душой овладевали терзания, напротив, он разгорался с новой силой, пытаясь вселить надежду даже тогда, когда Каспиан прекрасно понимал, что надеяться совершенно бессмысленно. − Нет, это не предательство, Ваше величество, это мера, необходимая для дальнейшего существования и процветания Нарнии. − Набрать побольше воздуха. − К тому же, Каспиан, ты не обязан вечно хранить мне верность. Я отпускаю тебя… − Я уткнулась лицом в шею моего короля, а рукой, лежащей на его груди, крепко стиснула рубашку, − только не плакать. − Но я не позволю себя отпустить. − Мой любимый голос сочетал теплоту и твердую уверенность. − Хочешь ты этого или нет, я буду ждать тебя, Сьюзен, и я даже не сомневаюсь в том, что дождусь. − Каспиан поцеловал мои волосы и ещё сильнее стиснул объятья, так, что я чувствовала, будто мы единое целое. В этот момент в моей голове, словно кровоточащая рана, пульсировала только одна мысль: «Запомнить каждый миг…» VI Я даже не заметила, как заснула, хотя очень боялась потерять из-за этого драгоценные минуты; но физическая усталость и эмоциональное потрясение дали о себе знать, особенно, когда, приняв горизонтальное положение, я пригрелась на груди любимого короля. Но, как оказалось, проспала я совсем недолго и, когда открыла глаза, звёзды всё так же ярко освещали нарнийское небо. Я приподнялась на локте и посмотрела на Каспиана, который не сводил с меня пристального взгляда хитро прищуренных глаз: − Впервые вижу тебя сонной, ты такая милая… − Хрипотца в его голосе заставила меня густо залиться румянцем. Между тем мой темноглазый король продолжил. − А этот след от моей рубашки на твоей щеке… − Он, еле касаясь, дотронулся пальцами до моего лица. − Ты прекрасна! − В ответ на это лестное, но искреннее признание я оставила невесомый след в уголке любимых губ. − К счастью никогда больше тебе не доведётся видеть Королеву Нарнии в столь непристойном виде. − Я пыталась шутливой формой замаскировать печальную сущность содержания, но в моих пустых глазах, которых не коснулась улыбка, искривившая губы, Каспиан без труда прочёл мой страх перед неизбежностью трагической развязки. Отчего лицо моего короля потемнело, что подчеркнуло решительный блеск в его глазах: − Никогда не говори «никогда», Сьюзен. Мне так хотелось верить в то же, во что верил Каспиан, но бездна, образовавшаяся в моей душе, поглощала любые зачатки надежды. − Пора возвращаться в замок. Мои братья и Люси уже, наверное, извелись. − Хотя я не сомневалась в их понимании, но всё же моя натура терзалась угрызениями совести из-за того, что я заставила волноваться своих близких. Мы возвращались под светом тускнеющих звёзд на одном коне, который, ощущая наше подавленное настроение, еле передвигал копыта, делая вид, что отвлекается на неспешно вышагивающего собрата. Каспиан, задумавшись, держал поводья одной рукой, другой крепко обнимая меня за талию. Я же, прижавшись спиной к его груди и положив голову на его плечо, смотрела на самое звёздное небо в мире. Вдруг та звезда, на которой я только что сконцентрировала внимание, ослепительно сверкнула и сорвалась вниз. Я, не отрывая глаз от небесного светила, отчётливо произнесла про себя своё единственное желание: «Хочу, чтобы Каспиан был счастлив». Звезда скрылась за горизонтом, сверкнув мне на прощанье, и на душе стало как-то теплее и спокойнее… Я пыталась понять, почему Аслан просил у меня прощения. Видимо, он не ожидал, что между двумя незнакомыми молодыми людьми может зародиться такое сильное чувство. А если Аслан не ожидал, значит, этого не должно было быть, значит, это произошло независимо от его воли. А Великий Лев, прекрасно понимая невозможность счастливого развития этой любви, заранее знал, какую боль принесёт нам обоим расставание… И тут меня, словно арбалетной стрелой, пронзило озарение: Аслан просил прощения не за то, что допустил зарождение наших чувств, эта магия, видимо, неподвластна даже Создателю Нарнии; он знал, что во второй раз расстаться будет гораздо сложнее, а переживания окажутся в тысячи раз болезненнее. Знал, но почему-то позволил нам почувствовать безграничное счастье, прежде чем разбить два сердца одновременно. Но тут же укол совести заставил меня устыдиться своих мыслей. Я не просто усомнилась в том, что Аслан знает, что делает. Я посмела сомневаться в самом Аслане. Моя эгоистичная сущность мешала понять, что Великий Лев мне ничего собственно и не должен. И разве возможность побыть с любимым человеком хотя бы ещё какое-то время не была пределом моих мечтаний? А Аслан дал мне такую возможность. Так что это я должна просить прощения за свои недостойные королевы Нарнии мысли… Но тем не менее внутреннее противоречие чувства благодарности и какой-то детской обиды на Великого Льва не давало покоя моей измученной уставшей душе. Я подняла глаза на Каспиана и, встретив полный грустной нежности взгляд, почувствовала, как благодарность уверенно отвоёвывает занятые обидой позиции. Добравшись до города, и вернув лошадей в их привычную обстановку, мы решили не нарушать спокойствия мирно спящего замка, а отправились встречать рассвет в башенку на древней полуразрушенной стене. Увидев как первые лучи солнца, взрезая горизонт, пытаются выбраться из ночного плена и, постепенно одерживая безоговорочную победу, любовно касаются крыш, я почувствовала себя абсолютно счастливой, потому что спустя долю секунды вслед за прекрасной картиной пробуждения солнца, я вместе с поцелуем на губах ощутила зарождение ещё более глубоко чувства в моём сердце. И хотя ещё минуту назад я думала, что сильнее любить невозможно, сейчас мне казалось, будто бы любовь пронизывает всё моё существо и просачивается сквозь поры, высвобождая внутренний свет. В глазах моего избранника я увидела ту же феерию эмоций; мы смотрели друг на друга и не могли оторвать глаз, связь между нами стала практически осязаема, и я готова поклясться, что присутствие чего-то магического, присущего Золотому веку Нарнии и потому до боли знакомого, мне не показалось… VII Когда солнце полностью поднялось над линией горизонта, а на улицах стали появляться жители города, мы с Каспианом решили всё-таки прервать наше приятное уединение и вернуться в замок. Крепко держась за руки, мы торжественно прошествовали мимо почтительно склонивших головы стражей. Каспиан проводил меня до наших с Люси покоев, трепетно поцеловал мою руку, после чего нехотя её отпустил. Я практически одними губами сказала: «Увидимся за завтраком», улыбнулась, стараясь выразить в улыбке всю палитру чувств, переживаемых мной в этот момент, и скрылась за дверью. Люси умиротворённо посапывала в своей постели, и я осталась наедине со своими мыслями. А подумать было о чём. Я поняла, что теперь не просто была влюблена в молодого нарнийского короля, я по-настоящему его любила; эта любовь, чистая и всеобъемлющая, была несравнимо сильнее, чем те чувства симпатии и душевной близости, что я испытывала ещё несколько часов назад. И если тогда я просто боялась остаться один на один со своим разбитым сердцем, то сейчас я даже представить не могла, как буду дышать, зная, что никогда больше не загляну в пронзительные чёрные глаза, никогда не почувствую робкое прикосновение руки и никогда не вдохну любимый запах, уткнувшись в надёжное плечо, чтобы скрыться от всего мира и на несколько минут стать слабой и беззащитной. Признаться, я была удивлена, как за такой ничтожный промежуток времени, моя влюблённость переросла в зрелое чувство; но, видимо, в подобных «экстренных» случаях отношения влюблённых, предназначенных друг другу судьбой (а я была уверена, что Каспиан для меня − подарок судьбы), развиваются настолько стремительно, что и за один день возможен путь от знакомства до непобедимой возвышенной любви. И я была благодарна Аслану за то, что он дал мне возможность полюбить и очистить свою душу от яда сомнений, ведь только пережив и прочувствовав каскад противоречивых эмоций, я смогла преодолеть в себе эгоистичное начало и заново обрести веру в чудо… Я сидела в кресле, обняв колени и положив на них голову, мои глаза счастливо блестели, а на губах сияла улыбка. Проснувшаяся Люси удовлетворённо ухмыльнулась, она-то никогда не сомневалась, − Аслан знает, что делает. Сборы к завтраку не заняли много времени, и уже через полчаса мы с сестрёнкой спустились в столовую. Братья и Каспиан приветственно встали, причём последний посмотрел на меня так, словно впервые увидел, а когда я села рядом, прошептал: «Вы прекрасны, моя королева!», на что я смущённо улыбнулась, покрываясь лёгким румянцем до кончиков ушей; Питер и Люси понимающе переглянулись, Эдмунд очень натурально изобразил, будто его тошнит. После того, как трапеза была закончена, Питер взял слово: − Домой мы отправимся после обеда, так что в нашем распоряжении ещё несколько часов. Я предлагаю провести их всем вместе, а вот чем мы займёмся, решать вам. − Надо заняться чем-то таким, что нам точно не доведётся делать в Англии. Например, поиздеваться над озлобленными тельмаринскими лордами… − Эдмунд остался верен своей натуре и мечтательно прикрыл глаза, наверняка представляя, как он поставит в неловкое положение парочку занудных политиков. − Это, конечно, очень заманчиво, Эд, но не забывай, что тебе ещё предстоит сюда вернуться. Лу? − Питер вопросительно посмотрел на Люси, которая нетерпеливо подскакивала на месте, очевидно желая поделиться пришедшей ей в голову идеей. − А давайте просто устроим пикник! Где-нибудь в лесу. Чтобы нам никто не помешал, и мы смогли побыть вместе. − Люси, несмотря на юный возраст, всегда умела предложить гениальное в своей простоте решение, которое бы всех устраивало. − Возражений нет? − Пока ещё Верховный король вопросительным взглядом окинул присутствующих, но, не заметив признаков недовольства, улыбнулся младшей сестре. − Значит, решено: идём на пикник! В лесу было прохладно и спокойно, только дриады изредка перешёптывались о чём-то своём, шелестя листвой. Люси выбрала уютную поляну, где мы и расположились. Мужская половина нашей компании, включая Трампкина и Рипичипа, которых пригласила Лу, взяла на себя хлопоты по обустройству места отдыха, а мы с Люси отправились на исследовательскую прогулку. Я смеялась и визжала так, словно вернулась на несколько лет назад, в беззаботное детство, а когда мы с сестрой вернулись, то обнаружили, что мужчины достойно справились со своим заданием и терпеливо дожидались нашего возвращения. После плотного завтрака ещё никто не успел проголодаться, поэтому о еде на время было забыто. Питер и Эдмунд решили закрепить свои навыки владения мечом, Рипичип наблюдал за поединком с позиции компетентного судьи, Люси о чём-то увлечённо рассказывала Трампкину, а мы с Каспианом, сидя на мягкой траве и нежась в лучах ласкового солнца, болтали ни о чём, временами отвлекаясь то на удачный выпад одного из братьев, то на заливистый смех Люси. Спустя полчаса после победы Эдмунда, парни набросились на фрукты и стали оживлённо обсуждать ошибки друг друга. Каспиан, совершенно разомлевший от тепла и света и растянувшийся на траве, предпочёл участвовать в этой дискуссии лишь в качестве слушателя, поэтому я, предварительно подумав: «Гори всё синим пламенем!», позволила себе лечь рядом с темноволосым королём, положив голову ему на плечо, отчего тот довольно улыбнулся, словно Чеширский Кот. Лёжа рядом с любимым с зажмуренными от удовольствия глазами, слушая увлечённый разговор братьев и задорный смех сестры, я чувствовала, что я счастлива, что я дома… Но, к сожалению, счастье не может длиться вечно, и наша идиллия была прервана наступлением полудня. Мы вернулись в замок, и стали ждать появления Великого Льва. Каждый из нас был погружен в свои мысли. Напряжённое молчание длилось несколько минут. Первой не выдержала Люси, она убежала на улицу, сказав, что хочет встретить Аслана. Затем ушёл Эдмунд, сославшись на желание попрощаться с кем-то из знакомых. Питер покинул комнату молча, лишь коротко кивнув в ответ на мой вопросительный взгляд. Так мы с Каспианом снова остались наедине. В последний раз… VIII − Ну, вот и всё… − Я всё же решилась нарушить молчание. − Совсем скоро мы уйдём… − Было тяжело говорить, горло сводил болезненный спазм, и я невольно потянулась одной рукой к шее, а другой обняла себя, словно желая сдержать рвущуюся изнутри неконтролируемую тревогу, которая постепенно перерастала в панику, сжигающую все внутренние барьеры самоконтроля на своём пути. Каспиан подошёл ко мне и взял мои руки в свои ладони. Я заглянула в его глаза и, будучи не в силах удержать его полный горечи взгляд, спрятала лицо, уткнувшись в его рубашку. − Я буду ждать тебя, Сьюзен. − Мой король обнял меня и коснулся губами моего плеча. − Я тебя обязательно дождусь. − Меня пугала его пламенная уверенность: ведь чем сильнее он верил сейчас, тем больнее будет ему потом, когда надежда вдребезги разобьётся, а её осколки оставят на сердце не один кровавый след. − Ты должен жить дальше, Каспиан, ты должен жить… − Я вцепилась в его рукав, до крови закусила губу, но уже не могла удерживать боль внутри. Она выплеснулась вместе со слезами, тонким ручейком побежавшими по моим щекам. Дав волю чувствам, я обрела внутреннюю свободу, и даже если бы захотела, то не смогла бы остановить сорвавшиеся с губ слова: − Ты так мне нужен, Каспиан… Я так тебя люблю!.. − Король замер, заглянул в глаза, словно убеждаясь в искренности моих слов, и найдя в них нужное подтверждение, ответил: − Я люблю тебя, моя королева! И я не позволю тебе меня потерять... − Последние слова он произнёс, уже касаясь своими губами моих. По моим щекам всё ещё текли слёзы, правда к тревоге и горечи добавилось ощущение безграничного счастья, и когда Каспиан сцеловывал вместе со слезами мою боль, я поняла, что готова страдать всю оставшуюся жизнь, зная, что есть на свете настоящая любовь… Если бы я обратила внимание на дверь, то заметила бы, как Аслан, стоявший в проёме, с великой печалью в глазах смотрел на нас уже несколько минут. − Нам пора, Ваши величества, все собрались и ждут вас. − Сказал Великий лев, как только мы с Каспианом прервали поцелуй. Мой король смущённо обернулся, но не отпустил моей руки; мне же не было неловко или стыдно, впервые в жизни, находясь рядом с Создателем Нарнии, я вместе с благоговейным почтением чувствовала искреннюю радость встречи и благодарность за предоставленную возможность полюбить. − Спасибо, Аслан. Спасибо за этот день. − Я посмотрела в огромные золотые глаза и улыбнулась, стараясь выразить всю свою признательность. Лев тепло улыбнулся в ответ: − Ты правильно распорядилась временем, милая. А теперь идёмте, все уже собрались. − Несмотря на то, что Аслан сказал мне только одну фразу, я поняла, а точнее почувствовала, что Великий Лев изменил своё отношение ко мне, он увидел произошедшие во мне перемены, увидел, что я смогла победить в себе тёмное начало, и простил мне былое неверие. Я же почувствовала облегчение, словно освободилась от незримых оков, стягивающих стальным обручем моё сердце, и ещё что-то не различимое и неопределённое что, наверняка, чувствует Люси, когда с придыханием и искорками в глазах произносит имя Аслана… Мы шли на площадь, держась за руки, с гордо поднятыми головами, полные торжественного величия, как и подобало королю и королеве Нарнии. Аслан шёл чуть впереди, по отечески ласково глядя на своих подданных. Когда мы встали рядом с моими братьями и сестрой, Великий Лев обратился ко всем собравшимся: − Пришло время попрощаться с нашими королями и королевами. Тех из вас, кто готов отправиться в их мир, я попрошу выйти вперёд. − К возвышению, на котором мы стояли, стали подходить люди. Между тем Аслан добавил, обращаясь к нам: − Пора прощаться, дети. Люси со слезами бросилась обнимать Трампкина, Питер и Эдмунд вновь жали руки Громобою и доктору Корнелиусу. Я же смотрела на Каспиана и не знала, что сказать, все мысли странным образом улетучились из моей головы. Но король Нарнии взял инициативу в свои руки. Он кивнул Аслану, взял обе мои руки в свои, чем обратил на нас внимание всех собравшихся, и сказал так, чтобы слышала не только я: − Ты останешься моей единственной королевой, Сьюзен. − Мои глаза мгновенно наполнились влагой. − Я буду ждать тебя… − После чего повернулся к народу и добавил ещё громче: − Мы все будем ждать тебя, моя королева. − Каспиан легко и трепетно поцеловал меня и, обращаясь к Питеру, тихо произнёс: − Я сберегу для тебя Риндон, а ты береги её… − Конечно, друг, можешь не сомневаться! − Питер пожал Каспиану руку, обнял его и забрал меня с собой, уводя к порталу. Я до последнего момента не могла вымолвить ни слова, но когда почувствовала, как Питер настойчиво тянет меня за руку, в мою опустошённую голову ворвался рой несказанных фраз. Я прикрыла глаза, выбирая самую важную, и еле слышно, но тем не менее уверенно, прошептала: − Я верю, что мы когда-нибудь встретимся… Я шла за Питером, не чувствуя ног, ощущая лишь усиливающуюся с каждым новым шагом ноющую боль в груди. Я хотела уйти, не оборачиваясь, чтобы не тешить себя и Каспиана пустой надеждой на невозможное возвращение. Да, я верила, но понимала, что это вряд ли осуществимо: если Аслан сказал, к этому стоит прислушаться. Но, когда до портала осталось меньше шага, какая-то неведомая сила заставила меня повернуть голову и в последний раз заглянуть в любимые глаза. Я не знаю, где взяла силы на ободряющую улыбку, но когда увидела непоколебимую уверенность в лице теперь уже единственного короля Нарнии, поняла, что я всё-таки буду надеяться на чудо даже в такой, казалось бы, безвыходной ситуации. Ведь любовь на то и любовь, чтобы творить чудеса…