Я не полечу!

— Я не полечу! — вознесся к потолку ангара испуганный детский голос. — Полетишь, Дитрих. Это не обсуждается… — Исаак уже начинал терять последние остатки терпения, поэтому его голос становился все холоднее. Он никак не мог предположить, что это ходячее упрямство испугается летательного аппарата. И куда, скажите, пожалуйста, подевалась врожденная наглость? Мужчина вздохнул. Нет ничего хуже, чем быть нянькой восьмилетнему ребенку. Он снова посмотрел на своего малолетнего протеже. Мальчик был испуган. Его орехового цвета глаза почти блестели от навернувшихся слез, а губы предательски дрожали. Он все еще оглядывал ангар в поисках возможного укрытия. Но такового тут явно не наблюдалось, поэтому взгляд вернулся к устрашающего вида кораблю. Огромная тяжелая махина напоминала скорее чудовище из детских сказок, но не летательный объект. Дитрих еще раз посмотрел на Исаака и отрицательно завертел головой: — Не полечу! С губ мужчины упал еще один вздох. Он прекрасно понимал, что мальчик пытается им манипулировать. Пусть не очень умело, но все-таки. Еще один строгий взгляд был брошен в сторону воспитанника, который к тому времени и вовсе зажмурился от страха. Хмыкнув, Исаак соизволил сделать скидку на то, что перед ним ребенок, для которого это первый подобный опыт. И, разумеется, он имеет право на подобное проявление испуга. — Дитрих, посмотри на меня, — Исаак соизволил присесть на корточки, чтобы его глаза были на уровне глаз мальчика. Конечно, он мог не тратить время на длительные уговоры, а просто втащить того за шкирку на корабль, не слушая испуганных воплей. Но из этого несносного мальчишки хотели вырастить союзника, помощника и, возможно, преемника, а значит, он не должен так сильно бояться своего наставника. Он и так напуган. Если усилить давление, то можно было убить находчивость, сообразительность и свободу мышления. А это в планы Исаака никак не входило. Именно поэтому приходилось тратить свое время на увещевания и успокоение ученика. Дитрих тихо всхлипнул, но все-таки открыл глаза. Он обиженно посмотрел на Исаака и еще раз проговорил: — Я не полечу! — Даже если Сюзанна позволит тебе ненадолго управлять кораблем? И разрешит посидеть в кресле второго пилота? Сейчас мужчина давил на самые сокровенные желания ребенка, который давно мечтал поиздеваться над пультом управления Манфреда. И его даже не останавливало, что фройляйн Скорцени была категорически против такого хамского отношения и разгильдяйства. Эти посулы вызвали легкий интерес, отодвинув испуг на второй план. Мальчик недоверчиво смотрел на учителя, не веря своему возможному счастью. — Обещаешь? — Обещаю, Дитрих, — Кивнул Исаак, соображая, как он объяснит все это Сюзанне, которая, между прочим, вышла из Манфреда и явно двигалась в их сторону. — Вы еще долго будете тут стоять? — госпожа пилот окинула обоих суровым взглядом. — Герр Кэмпфер, у нас мало времени. Нас ждут в Вене. — Уже идем, Сюзанна, — проговорил мужчина в надежде, что его протеже больше не будет устраивать сцен. Дитрих же, оценив ситуацию, первым рванул к трапу: — Фройляйн Скорцени, а учитель обещал, что вы возьмете меня вторым пилотом. Правда, же? От такой наглости даже готовый ко всему Исаак едва ли не поперхнулся: — Вот ведь выскочка… Госпожа пилот гневно посмотрела на второе лицо в Ордене: — Только через мой труп. Ребенку нечего делать в кабине пилота! И как вам такое в голову пришло?! Ее праведное негодование прервали включившееся прожекторы корабля. — Дитрих!!! — хором воскликнули они возмущенными голосами. Исаак же перебирал в уме все еврейские ругательства, которые вычитал в одной интересной книге. Оба взрослых бросились к летательному аппарату, понимая, что мальчик не только осветительные установки включить может, но и взлететь.