Я подарил тебе больше чем жизнь

Вот уже 3 месяца я открываю глаза с надеждой, что ты будешь лежать рядом, положив свою голову мне на грудь. Зажмуриваю с силой глаза, на несколько секунд замирает сердце, лучи утреннего солнца, пробивающиеся через пожелтевшие шторы, заставляют жмуриться ещё сильнее. До последнего мгновения я верил, что это сон, что проснусь утром, а ты рядом. Нет, трогаю простынь, а она холодная. Значит, мнимая мечта, что ты встал первым, развеяна в прах. И так каждое утро. Жду, буду ждать, до бесконечности, что когда-нибудь всё вернётся на свои места, - вторая половина моей кровати будет снова занята тобой, запах твоей кожи, который теперь навсегда покинул этот дом, но не покинул мои воспоминания, будет радовать меня, доказывая твоё существование в моей жизни. Веришь, я всё также кричу на весь дом, что я не курил, хотя мы оба знаем, что я вру. Тебя бесил дым. Помню, как закурил при тебе, - мы тогда ещё были мало знакомы, - ты ударил меня по щеке, и, вырвав сигарету у меня из рук, растоптал её. Этим ты зацепил меня, ведь из всех этих жалких людей никто не был на такое способен. Хочу бросить, но не брошу. Ради тебя. Глупо надеюсь, что ты будешь снова кричать на меня. Хочу слышать твой голос, крик, смех, плевать что, только бы услышать. Это мелкие детали, но на этих деталях, созданных из воспоминаний, был построен маленький, но такой тёплый для меня мир. Наш мир. Я не стану его рушить. Не вытираю пыль, не передвигаю твои вещи. Каждая вещь - живое воспоминание. Всё такое, как и было, я ничего не менял. Единственное, что рушит всю эту пафосную декорацию - это то, кому она была возведена. Нет главного её героя, нет тебя. Механизм перестал работать из-за того, что отсутствовала главная его часть. Если бы ты сейчас зашёл в комнату, то, я уверен, всё бы ожило, механизм нашей жизни заработал бы вновь. Я не хочу больше произносить твоё имя, зная, что никто на него не отзовётся, но в мыслях я постоянно его слышу. Хотел бы я забыть тебя? Мой ответ - нет, ни за что и никогда. Да, мне не будет так больно, но забыть - значит потерять все наши с тобой прожитые дни. Никогда не отдам эти мгновения никому. Пора встать с постели, но я боюсь. Открою дверь спальни, а за ней пусто, так же пусто, как в душе. Что я чувствую? Многое, очень многое. Каждая мелочь, каждое движение, моё движение, всё это уже было, я живу прошлым, и от этого чувства, как подключённые к усилителю, беспощадно сжимают моё сердце. Страдаю. Три месяца я страдаю. Вначале было очень страшно, я буквально кидался на стены от злости. Злости на себя, конечно. Казалось, меня душат, разрывают, соединяют и снова душат, настолько мне было больно. Спасибо тебе, ты сделал меня ходячей сентиментальностью, клубком чувств, которые я тебе не показывал, и уже не смогу показать. Это дошло до того, что я пытался покончить с собой потому, что уже не мог это вынести, сознание снова и снова заставляло меня вспоминать. Покончил бы легко, но понял, что если умру, то забуду тебя, по этой причине я ещё жив, терплю ради тебя, чтобы помнить. А ты думаешь, что всё? Как бы ни так, никуда эта боль не делась и не денется. Знаешь, в том, что я умру, есть какое какой интерес: если ад и правда есть, то мы там встретимся, а если встретимся, то ад для меня будет раем. Что если ада не существует? А что если есть только тьма, которая наступит после смерти? Слишком рискованно. Люблю риск, но не тогда когда от него что-то зависит, касающееся тебя. Тут очень холодно без тебя, внутри меня теперь снова лёд, когда-то ты его так легко расколол, слишком легко сделав из меня своего ручного тигра. Я верил тебе, слепо верил. Чертовски болит голова, иногда идёт кровь из носа. Не люблю жаловаться, физическую боль я не замечал на фоне душевной, пока не потерял сознание. Мне повезло, что это случилось, когда ко мне зашёл Джон. Да, знаю, что бы ты ответил, когда я начинал разговор на эту тему. Ты твердил, чтобы я его забыл, он больше не мой друг, и мы не в Афганистане, что у меня есть ты. А теперь то что? Кому из вас я больше был нужен? Я рассказал Джону правду, теперь уже всё равно, она роли не сыграет. Джон в тот же день принёс мне еды, сам я не выходил из спальни. Ты бы его видел Джим. Если бы ты был тут, то я бы тебе хорошенько надрал задницу за то, что ты вытворил. В Джоне я вижу отражение себя - такое же страдание в лице и безразличие к миру. Он потащил меня в больницу. Чего же мне это стоило снова выйти на улицу. Сделали кучу обследований. Оказывается мне не нужно самоубийство, я умру сам. Опухоль головного мозга, нужна операция. Денег у меня, конечно, нет. Джон сказал, что он всё устроит, мне не нужно волноваться. А мы, кстати, теперь живём вместе. Не ревнуй, я сказал, живём, а не спим. Я предан тебе, а он Шерлоку и этим всё сказано. Сегодня он пошёл в больницу за результатами какого-то обследования, я жду его уже очень долго, слишком долго. Уже час меня колотит нервная дрожь. Впопыхах я одеваюсь, бегу к больнице. Да, он там был два часа назад. Джон, чёрт тебя дери, где ты?! Я, как сумасшедший, бегу по мосту. Снова это чувство, Господи, нет! То же самое чувство, воспоминая. В моих воспоминаниях мост становится бесконечной лестницей, всё слишком медленно. Сердце сбивается с ритма. Только бы успеть, только бы успеть! А время коварно останавливается, вот уже я вижу последнею ступеньку. Цепочку воспоминаний обрывает гул сирены, там что-то случилось на набережной. Я спускаюсь вниз и снова эта картинка. Она рябит в глазах. Лужа крови, пистолет, и снова к реальности возвращает звук сирены. Похоже, какой-то парень спрыгнул с моста, его труп только что нашли. Меня всего охватило необъяснимым чувством тревоги, а быстрый шаг сменился бегом. Ноги предательски подкатывались. Всё это уже было! Я боюсь, боюсь увидеть то, чего никогда не смогу пережить. Я уже совсем близко, и резко, словно кнутом по глазам, ударила знакомая военная стрижка, куртка. Очертания с каждой секундой становились всё чётче.… О, Господи, Джон! ДЖОН! Обо что-то спотыкаясь, я падаю лицом о камни, кажется, разбил нос. Плевать! Господи Боже, Джон, Джон! Меня шатает из стороны в сторону, а эти тупые людишки что-то говорят мне, пытаясь остановить. Я медленно подхожу, в ушах резко зазвенело, на несколько секунд все звуки исчезли, остался только звон, и я снова вижу тебя, картинка блекнет, возвращаюсь к реальности. Он такой призрачный. Поднимаю его голову, руки второй раз в жизни трясутся от переполняющих меня чувств. Его кожа стала мраморно-белой, светлые, голубые и пустые, устремлённые в небо, глаза. Давай же моргни! Это вовсе не смешно, Джон, ты ведь шутишь? Джон! Прижимаю его к себе, он холодный и мокрый. Джон, ты простудишься, если будешь купаться в такое время. Давай же, посмотри на меня. Вставай, Джон, пойдём домой! Снимаю с себя куртку и укрываю Джона, беру его на руки. Так ты не замёрзнешь. Что это мокрое у меня на щеках? Слёзы? Да, слёзы. Горло разрывает от крика боли, отчаяния, ужаса утраты. Какой-то полицейский пытается сказать, что нужно забрать Джона в морг. Снимаю с Джона его куртку, потом одеваю на него свою. Вот, Джон, моя будет теплей. Целую его в лоб, ужасно холодный лоб, а Джон всегда был таким тёплым. Поднимаю его и бережно кладу на носилки. Эти тупые слёзы пошли ещё сильней, и я в последний раз сжимаю руку Джона. *** Дом такой пустой, холодный, мне некуда себя деть, всюду боль, меня все больше накрывает отчаянием, каждую секунду я готов сорваться, биться в истерике пока сердце не перестанет стучать. Если раньше я хотел хранить воспоминания, то теперь это стало невозможным - каждое из них блестящей иглой втыкается мне в сердце, и я царапаю грудь, до ран, до крови, что бы вырвать себе сердце. Слишком больно, ужасно больно, не смогу больше, это предел. Знаешь, ты лжец, ты никогда меня не любил. Ни ты, ни Джон! Для тебя я был игрушкой, а для Джона обезболивающим. Жаль, что я понял это только сейчас. Я никогда никому не был нужен как человек, я был нужен как вещь! Резкий разряд ненависти ударил в голову. Ненавижу! Хватаю твою кружку с давно остывшем кофе - наливал его каждое утро с надеждой, что ты почувствуешь его запах, и выйдешь вальяжно из своей спальни, как ты всегда это делал, - все к черту, ты никогда не вернёшься! Никого, никогда уже не вернуть! Разбиваю кружку, пятно кофе на полу, осколки, я вижу пятно. Оно, почему то, становится красным, твои остекленевшие глаза, потерявшие блеск, холодные руки Джона, все разбито в прах, все! Убирайтесь отсюда, я не хочу вас больше помнить! В гневе швыряю мокрую куртку Джона, от бессилия падаю на пол, всего меня пробирает дрожь, горло сжимает от стонов безысходности. Холодно, тебя нет со мной, почему ты не забрал свою игру к себе в могилу, почему? Переворачиваюсь на спину, раскидываю руки, стискиваю зубы, жмурюсь. Прошу, босс, позвоните мне! Я хочу, чтобы вы снова со мной играли; прошу, Джон, открой дверь, зайди в комнату спроси, как я? Прошу, открой дверь, позвони, я верю, верю, что вы живы... Сжал пальцы сильней, что-то мокрое, такое мимолетное, невзрачно прикосновение. Открываю глаза, клочок смятой мокрой бумаги. Записка из мокрой куртки Джона? Трясущимися руками разворачиваю его. "Результат отрицательный, пациент не выживет". Джон, так вот почему ты... Слезы снова текут, медленно встаю, беру мокрую куртку Джона, иду в спальню. Смятая простынь, разбросанная одежда, плевать, сбрасываю подушку с кровати, кладу под голову куртку Джона. Я скоро умру. Не знаю, сколько времени прошло, я спал очень долго, ужасно болит голова, ладонью убираю волосы со лба, провожу по лицу, рука в крови, - опять мне повезло, что во сне я не захлебнулся собственной кровью, которая пошла из носа. Пытаюсь встать, головокружение, теряю сознание, моя голова поздоровалась с холодным полом. Похоже, прошло минут пять, снова встаю, кровь пошла сильней, к головокружению добавилась боль. Доползаю до ванны, отражение пугает. Смываю кровь, не могу остановить кровотечение из носа, плевать. Иду на кухню, делаю себе кофе, взглядом ищу его кружку. Осколки и кофейное пятно. Я разбил ее. Внутри меня что-то болезненно сжалось, трудно дышать. Пью кофе, капли крови попадают в чашку, портят вкус. Кофе с кровью. Ты бы засмеялся - твой идиот-снайпер всегда тебя смешил. Идиот. Только идиот мог не спасти дорогих ему людей. Сажусь на твой стул, хочу посмотреть, как я выглядел в твоих глазах, понимаю, что ничего не изменилось, встаю, идя в твою комнату, лью на пол кофе, оставляя дорожку, может, ты по ней найдешь меня? Глупо. Никогда не был в твоей комнате, даже после того как тебя не стало, что-то меня останавливало, может быть, я боялся, что задохнусь тобой от переизбытка, а сейчас задыхаюсь от недостатка тебя. Ставлю кружку около твоей двери, поворачиваю ручку, оставляя кровавый след, прости, я не специально. На пару ударов сердце замирает, время остановилось, только бы все не испортить, вытираю руку о свою майку, ею же прикрываю нос. Осторожно иду к твоей кровати, чувствую тебя, будто ты за спиной, все выглядит так, словно ты вышел поиграть с Шерлоком и вот-вот вернёшься. Нет. Как бы я не хотел этого, но нет. Ты не вернешься. *** Верю, все еще верю. Слишком хорошо тебя знаю. Знал, прости, знал. На что я надеюсь? На чудо. Там был ты именно ты, как бы ни хотелось, но это именно ты, твои глаза, губы. Такое прекрасное произведение искусства как ты утопало в луже крови. Хотя, если это было вино, то тебе это к лицу. Тебе все к лицу, ты идеален. Ужасен, многогранен, непостоянен, мой дурман, мой личный сорт боли, такой отвратительной и, в то же время, сладкой боли. Уткнутся слепо тебе в плечо, нет, просто смотреть, дышать тобой, наслаждаться. Так легко лишить меня такого наслаждения. Царапаю руку. Не больно. Все равно. Буква. За буквой. Вернись, умоляю, верю, ты жив. Стены, полы, все исписано словами, которые больно произнести. Если ты там, наверху, посмотри, я здесь. Вернись. Я на грани. Схожу с ума. Однообразно, предсказуемо; наркотики/сигареты, эксперимент. Кто убьет меня быстрей, - я сам или опухоль в головном мозге? Второе. Практически ослеп, для снайпера это конец, а я уже не снайпер. Был им только для тебя. Чаще стал терять сознание, голова болит, словно ее сверлят дрелью, сначала дробит череп, потом мозг. Кажется, еще я стал терять память, это убивает меня больше всего, боюсь забыть тебя. Ужасно. Ты лучшее, что было у меня, со мной, в моей жизни. Мне надоело плакать, как сопливая девчонка, так больно, не знаю, куда себя деть, настолько больно, что я не замечаю, как текут слезы. Не от того, что я грущу или же скорблю, нет, это неосознанно происходит. Ты понимаешь, слезы это просьба - моя душа просит, просит тебя вернуть. Вернуть что? Тебя? Нет. Тебя нет. А без тебя нет и меня. Я рушусь, понимаешь. Крошусь на части, исчезаю, постепенно рассыпаюсь на песчинки, которые развеет ветер. Меня сжирает смерть, откусывая каждый раз всю большую часть воспоминаний о тебе, вот что разъедает больше кислоты - это когда ты забываешь то, что намного дороже твоей жизни. Знаешь, когда ты умер я лежал под твоей дверью и скулил от ужаса утраты, просто скулил, как собака. Скреб дверь, надеялся, что это очередная твоя шутка. Понимаешь, ты сломал во мне стержень, сломал всю стену, которой я отгораживал свое сердце и душу от всех. Ты просто пришел, взорвал стену, и забрал мои сердце и душу. Навсегда. *** Как бы я хотел быть для тебя не таким заурядным, быть для тебя чем-то интересным, тем, что смогло бы тебя увлечь, быть действительно нужным, а не еще одой игрушкой, в которой ты разгадал секрет и потерял к ней интерес. Просто быть. Быть чем-то, просто чем-то, не кем-то, а чем-то, хотя бы вещью нужной тебе, но нужной и твоей вещью. Наверное, я скучен, нуден, ничтожен, настолько ничтожен, что не удержал тебя. А так пытался хранить бережно каждую секунду рядом с тобой, хранить-хоронить, правда созвучно? Каждый раз пытаюсь заставить себя похоронить свои страдания - бесполезно. Внутри, наверное, внутри меня ты все изрисовал своим именем, да, там сейчас очень пусто, осталось лишь твое имя. Дорогое мне имя. Обнимаю подушку, настолько хочу ощутить тебя, что прижимаю к себе кусок ткани набитый перьями, холодно, а ты был теплым для меня, рядом со мной ты был теплым, обжигающим, таким манящим, привлекающим меня. Последнее время только и делаю, что одни лишь глупости. Ты вокруг - вижу тебя в человеке, стоящем через улицу, в отражении на стекле витрины, на заднем сиденье такси. Кажется. Нет, всего этого нет. Нас нет. Не смогу это принять, никогда. Кажется, теряю свой собственный облик, растворяюсь с массой, серой противной массой, бесит, всё, каждое моё движение, слово, всё меня бесит, отвратителен сам себе. Умираю постепенно, держа твою руку, такую тёплую, знакомую руку, она выскальзывает, миллиметр за миллиметром. Я отдаляюсь от твоей ладони, ты исчезаешь, твоя рука уже практически неосязаема, я падаю в темноту, кажется, разбиваюсь, дальше провал. Наверное, такова будет смерть. Жаль. Жаль, что всё так быстро закончилось, счастье ведь не будет вечным. Говорил, сказок не бывает без старого доброго злодея? Но разве бывают сказки с таким концом как этот? Мне хочется верить, что нет. Это жизнь, вот какой я дал тебе ответ, жизнь, в которой умирают все. Злодей ты или герой - не важно. Это сказка, в которой все умирают.