— Девчат, что у меня есть! — ловкими пальцами экстравагантно одетая девушка выудила из-под лямки бюстгальтера свёрнутую пятитысячную купюру. Группка из пяти — шести девчонок радостно загудела и стала наперебой звать её сходить куда-нибудь и отметить это дело. Каждая из них знала, что никуда она не пойдёт, и знала, как потратит эти деньги. Но традиция есть традиция, и она демонстрирует приличный по их меркам заработок, полученный кривляньями на шесте и соблазнением богатеньких «папиков», а они зовут её сходить потратить эти деньги с ними.
Она чувствует, что фальшивая натянутая улыбка скоро разорвётся, оставив вымученный оскал, и спешит переодеться и выйти из душного прокуренного клуба на настолько же мерзкую грязную улочку. Испугавшись света, лившегося из дверного проёма, и стука шагов, ободранная кошка шуганулась к ближайшим мусорным бакам. Она проводила бродяжку тяжёлым взглядом, а затем не выдержала и кинула ей остатки своего перекуса: несколько кусков колбасы и сыра и кусок чёрствого хлеба. Кошка недоверчиво обнюхала подачку и в два укуса слопала её. Тут дверь снова открылась, выпуская Лену, подругу девушки, которая подошла к ней и, положив руку, на плечо спросила:
— Ты чего меня не подождала?
— Надоело притвориться, что все заебись! А на самом деле, я чувствую себя равной этой тупоголовой скотине, — она кивнула на ни в чём не повинную кошку, — только она шарит по помойкам, чтобы продлить на немного свою никчемную жизнь, а я танцую голой на шесте, чтобы заработать деньги и платить за несколько часов с ним!
Так каждый вечер, когда девушке перепадают более-менее крупные суммы. Она стаскивает радостную маску с осунувшегося, перекошенного злобой и отчаянием, лица, перевоплощаясь из абсолютно довольной жизнью и социальным статусом стриптизерши, в угрюмую невзрачную девушку, серой тенью, растворяющуюся на улицах Москвы и высказывает подруге все мысли, выплёскивает злобу. Та, молча, стоит и слушает, никогда не перебивает. Ждёт, когда подруга вернётся в состояние равнодушия, и они идут домой.
Казалось бы, на этом поприще не может быть дружбы, только вечное противостояние, борьба за клиентов. Они подружились, когда пришли в этот бизнес еще юными девушками. Он захватил их, как коршун, — своими цепкими когтями сжал, будто добычу, упавшую без сил на самое дно без надежды выкарабкаться, и теперь медленно раздирал на кусочки. Любовь пришла сюда из-за него, Елена из-за своих родителей, которые после банкротства медленно, но верно спивались. И с тех лишь оплот их дружбы помогал им.
Лена подошла и обняла девушку.
— Я не могу отпустить его, — подавленно всхлипнула Люба, — я буду платить. Лишь в мгновения, когда он рядом мне кажется, что я счастлива.
Лена никогда ни на чём не настаивали, не уговаривала, не приказывала, что делать. Она просто всегда стояла рядом, поддерживая, не мучая нравоучениями. Люба жила как хотела, а она старалась, чтобы это не было мучительно больно.
Елена, или как её звали в клубе — Элен, выпустила девушку из своих объятий, кинула кошке кусок колбасы, взятый из сумки, и они свернули из подворотни на улицу и пошли по тротуару. Только-только светало, солнце неуверенно поднималось из-за горизонта, а около земли клубился предрассветный туман. Люба вынула из кармана пальто телефон и набрала номер. Цифры горящими буквами всплывали в памяти, подушечки пальцев неприятно зудели при каждом нажатии на кнопочки мобилы. Трубку взяли не сразу. На том конце заспанный голос без приветствия и предисловий сказал:
— Что шалавка, деньги появились?
— Да, Макс.
Из динамика послышался женский голос что-то просящий у парня. Она почувствовала резкий укол ревности, но холодным голосом поинтересовалась.
— Что очередная подстилка?
— Не хуже чем ты, малыш.
— Так, когда я приеду?
— Да хоть сейчас, только пожрать захвати. Ну как всегда.
— Через час буду, — после этих слов она нажала отбой и безжизненно сказала Лене, — пошли в круглосутку.
Девушка кивнула, и они зашли в грязный супермаркет. Ассортимент не баловал обширностью, но все же Люба выбрала бутылку дорогущего шампанского, банку икры и кое-чего по мелочи. Шампанское им продали после, сунутой в лапы сонного кассира, лишней сотки и они вышли на улицу. Блондинка остановилась у дверей и, нашарив рукой в сумке пачку сигарет, закурила. Лена укоризненно вздохнула и стрельнула сигарету. Так они постояли минут десять, вдыхая вредный дым, и пошли домой.
Ленка часто оставалась у подруги. Дома её редко кто ждал, а если ждал, то только из-за денег. Люба же жила в крохотной однушке, оставленной родителями.
Елена, войдя в квартиру, сразу ушла в зал — отсыпаться. А другая девушка, выложив ненужные продукты в холодильник, и, захватив с полки пачки хорошего кофе, вышла из дома, тихо притворив за собой дверь. Закрываться не было смысла — кому надо, хлипкую дверку вышибут, а кому не надо — тому не надо.
Выйдя из подъезда, она сразу направилась к дороге, голосовать. Вначале та даже не надеялась быстро поймать машину или такси, и была сильно удивлённа, когда чистенький джип Хендай остановился около неё. На этом сюрпризы не кончились. Водителем оказался не грязный противный таджик, с которым за поездку придется расплачиваться натурой, и не лысоватый мужичок с брюшком, возвращающийся от любовницы. Нет, за рулём сидел симпатичный молодой человек примерно одного возраста с ней. Большие глаза, светлые волосы. Выглядел он ухожено и обеспечено, не чета.
— Девушка, не стойте — замёрзнете, — очень искренняя улыбка сияла на лице водителя. Она села в машину, и закрыла дверь.
— Вас куда? — Названный адрес оказался парню знаком, более того он жил в двух кварталах оттуда.
— Если не секрет, а вы к кому едете?
— Домой, — сердито буркнула девушка.
— Врёте, — усмехнулся парень, обращаясь к попутчице— но пусть будет так. Мне собственно это не сильно важно. Это ваше дело.
— Я очень рада, что вы признаёте это, — язвительно сказала.
— Может, я могу узнать хотя бы ваше имя или это тоже сугубо лично?
— Личное, но скажу. Любовь. И не как иначе.
Вначале была мысль сказать ему свой стрип-псевдоним — Тиора. Имя, которое заставляет поклонников танца девушки трепетать в предвкушении, когда незатейливый ведущий громко объявляет его. Имя, ставшее символом её позора. Имя, по которому легко определить, где и как девушка добывает себе деньги.
Поэтому настоящее — Любовь. Притом никаких сокращений.
— Любка! — негромко окликнул низенький конопатый мальчик, гордо вышагивающую по двору, девчонку. Не обращая внимания на голос мальчугана, девочка шагала дальше.
— Любка! — резанул по ушам другой надломленный громкий голос.
Звук приближающихся шагов, и кто-то резко дёрнул девчушку за плечо.Чёрные волосы разметались по плечам, и обидчики были встречены грозным взглядом зелёных глаз.
— Чего надо, Лёнь?! — не показывая испуга, как учила мама, — и, вообще, я Любовь!
— Любовь значит… Посмотрим, какая ты дерзкая будешь!
После этих слов долговязый подросток, лет шестнадцати толкнул хрупкую фигурку в грязь осенних луж. Компания, состоящая из трёх мальчишек, громко засмеялась. Нет, не смех. Это было похоже на тявканье гиены, такое же злое, и в то же время неуверенное ведь этот зверь только и может обижать более слабых. А кто поможет несчастной Любви в грязной, порванной грубыми руками местных хулиганов, одежде, когда та будет лежать за ближайшим углом? Зарёванная и обесчещенная.
Так она превратилась из слабой Любки из второго подъезда, за которое не хотели вступаться вечно пьющие родители, в Любу.
— Люб, погнали с нами в клуб сегодня? — весело спросила подруга, — там Кирилл будет…
Девушка передёрнула плечами, услышав сокращение своего имени. Тёмные волосы колыхнулись в такт движению девушки.
— Ты чего молчишь?
— Просила же не называть меня так! Что сложно добавить лишних четыре буквы?!
— А ты про это? — махнула рукой шатенка, — Так пойдёшь?
— Пойду.
И вот алкоголь туманит разум, ноги держат скорее по привычке, а мышцы, подстёгнутые градусом напитков, двигаются тело в ритм музыки.
— Ты Люба, да?
— Я Любовь, если ты это имел в виду.
— Пойдём со мной, — собеседник, черты лица, которого оставались для девушки размытыми, схватил её за руку.
Дети запомните — незнакомцам доверять нельзя. Им ничего не стоит воспользоваться вами и выкинуть, как наскучившую игрушку. Любовь снова выкинули. Воспользовались и выкинули, не хило потрепав. Но Люба справилась с этим, и пришёл черёд Любви. Не осталось от прошлого и следа: ни чёрных волос, ни злосчастного сокращения. Но не стоит забывать уроки, полученные в прошлом.
«Я люблю Любовь. Глупо звучит, но это действительно так. Любовь, милая, я жду нашей встречи с огромным нетерпением! »
Он оказался таким же, как и все. Воспользовался и выкинул как потёртую игрушку. Все слова оказались не более чем красивый фантик горькой конфеты. Писал романтичные письма, сыпля приторно-сладкими словами, обещал красивые встречи с букетами красных роз, а в итоге бросил после первого секса. Не в его вкусе, видите ли.
Девушка уже отчасти свыклась с мыслью, что прекрасной любви с пышной свадьбой, кучей детишек и, главное, хорошим мужем у неё не будет. Такие как она не созданы для книжных трогательных сцен. Она родилась и выросла на самом дне мира, и её приговор вечно оставаться там.
И даже Он, вначале появившийся как лучик надежды в царстве тьмы, оказался таким же, если не хуже. Все начиналось прекрасно. Частые встречи, ласковые слова, нежные прикосновения. Девушке казалось, что это её сказка, её шанс на лучшую жизнь, а он тот самый принц на белом коне. Но с каждым разом его отношение к ней портилось. Он становился все более грубым и холодным.
В один летний вечер она, как всегда, приехала к нему. Не успела Любовь протянуть к нему руки, чтобы обнять, он резко осадил ее:
— Сядь, Люб, — каждое слово будто сделано изо льда, — надо поговорить.
Она так и приземлилась на кушетку в прихожей, а он остался стоять.
— В общем, так. Ты мне не нужна, — слова, словно нож сделали первый надрез на сердце, — и если хочешь видеться со мной — плати. Причём в прямом смысле. Мне нужны деньги.
Одна фраза, а сердце разрезано на кусочки. Вера в сказку разбилась на мелкие осколки, словно ваза, об эти слова. Но выкинуть эту вазу было выше её сил.
— Я… я буду платить, — дрожащим голосом сказала она. И ушла, чтобы потом вернуться. И возвращалась, как только появлялась более-менее приличная сумма. Покупала еду, алкоголь и ехала к нему, наслаждаясь и одновременно мучаясь от этих коротких минут рядом со своей сказкой, резко обернувшейся драмой. Сама не понимая почему, она продолжала хвататься за эти редкие встречи, словно что-то могло измениться.
И вот сейчас она снова едет к нему. Попутчик молчит, внимательно следя за пустой дорогой, а девушка прокручивает в голове историю своей жизни, вновь и вновь. Когда все полетело под откос? Конечно, её жизнь с самого начала нельзя назвать идеальной, но все же.
Наконец, машина останавливается и только тогда девушка выходит из оцепенения и обращается к водителю.
— Сколько я должна? — спрашивает она, одновременно внимательно разглядывая парня. Невольно в её голову закрадываются мысли, что у него, должно быть, прекрасная жизнь: милая девушка, уютная квартирка, хорошая работа, которая приносит ему неплохой доход. И ехал он как раз с работы. Приедет он сейчас, а там, в постели посапывает его любимая. Он разденется, поцелует её в щеку и проспит до обеда, а проснется от запаха аппетитной еды.
Девушка с трудом отогнала эти мысли.
— Нисколько. Мне все равно было по пути, — ответил тот.
Девушка благодарно кивнула и потянула ручку двери. Она вышла из машины, вдохнула влажный воздух и зябко поёжилась.
— Берегите себя, — услышала Любовь, прежде чем захлопнуть дверь, но никакого значения не предала этим словам. Подумала — чистая вежливость.
Она пошла по хорошо известным дорожкам, где могла пройти с закрытыми глазами не споткнувшись.
Слишком важно было это место.
Это был бедный район, хотя не настолько бедный, как тот, в котором она жила. Дверь в подъезд была открыта, кто-то особо заботливый подпёр её обломком кирпича. Поднявшись по грязной лестнице, девушка очутилась на третьем этаже, перед железной дверью, небрежно покрашенной в серый цвет. В полутьме нащупала звонок и с усилием нажала. Аппарат противно, словно нехотя, зажужжал. В квартире застучали шаги, и дверь распахнулась, представляя взору девушки хмурое, обозлённое лицо Максима.
— Припёрлась, шалавка, наконец. Деньги, — прямо с порога потребовал он.
Девушка осторожно протянула четыре свёрнутые купюры по тысяче рублей. Парень раздражённо выдернул деньги у неё из рук.
— Мало, — недовольно произнёс он.
— Ещё продукты, — девушка протянула ему пакет из магазина и, наконец, смогла войти. Главный герой её разрушенной сказки ушёл внутрь квартиры, на кухню и сейчас шуршал пакетом, извлекая содержимое. Люба сняла туфли и поставила около порога. Прошла на кухню и замерла, наблюдая за манипуляциями Макса и за его все более раздражёнными движениями.
— Это все?! — проревел тот, — мало, слишком мало! Зачем ты мне звонила? Чтобы приехать ни с чем?
— Ты же знаешь… Это мой предел. Я почти все отдаю начальству, — залепетала девушка.
— Меня это не волнует! — молодой человек резко развернулся к ней лицом и толкнул на пол, — если ты не можешь дать мне больше убирайся отсюда! Убирайся из моей квартиры! Убирайся из моей жизни! Вон! Вон!
Люба вскочила на ноги, хотя копчик ныл после падения, как и запястья.
— Максим, послушай! Я принесу, будут ещё деньги! Не выгоняй меня, прошу!
— Не смей, у меня ничего просить, — рыкнул тот и наотмашь ударил девушку по лицу. Она пошатнулась, но устояла на ногах. Щека моментально покраснела, в глазах появились слезы. Прижав ладонь к горящей щеке, Люба выбежала из квартиры, пытаясь не разрыдаться на ходу.
Мужчина опустился на диван, откинувшись на спинку и устало потирая лицо. Вдруг тишину опустевшей квартиры нарушил громкий звонок мобильного телефона. Максим нащупал надрывавшийся аппарат на диван и всмотрелся в экран, пытаясь понять, чей же это номер. Наконец, он нажал на зелёную кнопку, и на другом конце провода заговорил сухой мужской голос. Буквально после нескольких секунд разговора, его рука обессилено опустилась на колено, а затем резко швырнула несчастный прибор в ближайшую стену. Он поднялся на ноги, проковылял в кухню, трясущимися руками налил себе воды. Сделав несколько глотков, попытался поставить стакан на стол, но руки его не слушались. Не выдержав, он кинул стакан об пол и тот разбился на множество мелких осколков. С диким стоном полным боли, он осел на пол, вцепившись пальцами в волосы.
После двух лет борьбы с онкологией его мать скончалась. Ему больше не нужны деньги.
***
А Любовь все бежала и бежала. Выбежала из подъезда и, не разбирая дороги, неслась по улице. Слезы застилали глаза, а голове пульсировала одна мысль «Дальше, дальше от него!».
Пока она гналась за счастьем, судьба раз за разом пыталась показать ей её место в этом мире. Девушка терпела неудачи, унижения, но с неиссякаемым упорством двигалась дальше. Она падала, поднималась, хоть с каждым разом это было все тяжелее. Теперь же она поняла, насколько она была наивна. Верила в нелепое счастье, которое если и существует, то не для неё. И единственным выходом ей казалось закончить эти мучения. Закончить эту жизнь.
Блондинка со слегка безумной улыбкой остановилась около ухоженного девятиэтажного дома. Она представила как приличные люди, погруженные в течение своего размеренного быта, с хорошим достатком на приличной работе, будут ошарашены, увидев по дороге на работу её мёртвое тело или же то, что останется от него после полёта с последнего этажа.
Город постепенно просыпался, а поэтому проскользнуть в подъезд за каким-то сонным работягой труда не составило. Лифт стоял на первом этаже, и девушка сразу зашла в него. В тусклом свете ламп, она увидела припухшее от слёз лицо с подтёками туши, покрасневшую щеку и растрёпанные волосы. Она отвернулась от зеркала, упёршись невидящим взглядом в двери лифта. Наконец, они открылись, выпуская Любовь. Твёрдым шагом девушка вышла и осмотрелась в поисках выхода на балкон. Дверь находилась сразу справа, и девушка за несколько мгновений преодолела это расстояние.
Блондинка с силой толкнула дверь и замерла. На балконе, облокотившись на перила, стоял тот самый молодой человек, который буквально час назад подвозил её, и курил. Порывы прохладного, утреннего ветра трепали его волосы, он был одет по-домашнему, а на ногах красовались смешные тапочки-собачки. Девушка взглянула на них и глупо хихикнула.
— Это не мои. Сестра ещё давно забыла, — спокойно оправдался тот, — сигарету?
Люба опешила, совсем забыв для чего поднялась сюда. Она неуверенно кивнула и оперлась на перила возле парня. Он протянул ей полупустую пачку, а затем щёлкнул зажигалкой возле кончика сигареты. Несколько минут они, молча, стояли, затягиваясь вредным дымом.
— Я не буду спрашивать, зачем ты здесь, — нарушил тишину мужчина, — самое смешное, что ты не первая, не ты последняя. Дом у нас такой, странный. Может, просто зайдёшь на чай?
***
Год спустя Любовь готовила завтрак на кухне, в том доме, где чуть не закончилась её жизнью. За столом сидел светловолосый молодой человек, в тапочках-собачках, жевал бутерброд и внимательно смотрел новости.
— Смотри, какой-то сумасшедший посреди белого дня напал на троих прохожих в нашем районе, а потом повесился в своей квартире. Ужасно. Всегда говорил, что у нас странный район.
Девушка повернулась и посмотрела на экран. Оттуда на неё с улыбкой смотрел Максим, такой, каким она его знала, а рядом шли кадры, где совершенно незнакомый, отдалённо напоминающий его, человек нападает на невинных людей.
«Год назад у мужчины умерла мать, после чего он попал в лечебницу, однако, его оттуда его очень скоро выпустили, признав вменяемым» — пояснял ведущий.
— Каждый получает по заслугам, — прошептала блондинка.
— Что-что? — развернувшись, спросил парень.
— Какой кошмар, я говорю, — вырвавшись из оцепенения, отозвалась Любовь.
