Возьми меня за руку

— Ну? И как разговор? — произносит брат, выходя в коридор. Видит наши изменившиеся лица и растерянно протягивает. — Что-то случилось? Радость накрывает меня с головой, и я уже не способна сдерживать улыбку. Собственно говоря, она появилась на моем лице в тот самый момент, когда Белов произнес эту фразу. Честное слово, она до сих отдается в моих ушах. Но озвучить ее я не успеваю. Меня опережают. — Оля не родная дочь Белова, — тихо произносит мама. — То есть как? — переспрашивает Антон. — А вот так, — грустно вздыхает. — Он женился на ее маме, когда Оле было 1,5 месяца. На лице брата медленно проступает жуткое облегчение, граничащее с запредельным счастьем, а потом он, ни слова ни говоря, пулей вылетает из дома. Я успеваю только кинуть в сторону мамы виноватый взгляд и последовать за Антоном. На улице Тошка останавливается. Запрокидывает голову — и из его рта вылетает отчаянный вопль: — ОЛЬКААААА!!! И, не дав мне времени на раздумья, парень бросается бежать. POV Оля. — Я не понимаю, не верю, что ты мог так поступить! — безжалостно наступаю на отца, а тот виновато и смущенно опускает голову. — Мама тебя безумно любит, а ты общаешься с другой женщиной! Вскидываю голову, скрещиваю руки на груди и с вызовом смотрю на отца, ожидая, что тот начнет возражать или хоть как-то оправдается. Но папа почему-то молчит и лишь ТАК смотрит на меня, что мне становится страшно. — Оля… — пауза, от которой все внутри переворачивается. — Аня и Антон — мои дети. Я замираю с открытым ртом, понимая, ЧТО случилось тогда. Понимая, в чем причина.  — Папа бросил нас, когда мне было несколько месяцев. — Антон, в чем дело? — Извини, мы не можем быть вместе. Дело не в тебе. — А в ком — в тебе? — И не во мне. — Нют, пожалуйста, скажи мне, в чем дело! — Оль, прости, я не могу. — Я же чувствую, что он до сих пор меня любит! Не в силах поверить в нахлынувшее счастье, я пытаюсь сдержать улыбку. Анька и Антон просто не хотели позорить папу в моих глазах. — Пап, прости! — кидаю на него виноватый взгляд и поворачиваю в противоположную сторону. Интервью подождет! Да все может подождать, я целый год ждала этого момента! А в следующую секунду я коротко вскрикиваю от неожиданности. Самые родные, самые надежные в мире руки кружат меня в воздухе, а потом теплые губы касаются моих. Я уже забыла этот вкус. Я уже забыла этот запах. Губы Антона действуют совершенно хаотично, пробегают по моим щекам, губам, подбородку, уху, шее, нос зарывается в мои волосы, я совершенно неосознанно утыкаюсь ему в грудь, уже не сдерживая слез. — Олька, Оля, Оленька, — как в забытьи, лихорадочно бормочет парень, — Прости меня, родная! Я задыхаюсь и крепко-крепко обнимаю его за шею. Он любит меня. И теперь мы вместе. Последнее, что я успеваю запомнить, прежде чем окончательно утонуть в пучине счастья — Аню, ликующе визжащую и улыбающуюся так широко, что просто удивительно, как она еще не порвала губы. Конец POV Оля. Мое состояние можно описать одним словом — УРА. Подруга почему-то поворачивает в другую сторону, когда мы со скоростью горного козла — Тошка даже ни разу не сбавил темп — приближаемся к Дворцу. Я успеваю увидеть на ее лице удивление, когда брат подхватывает Олю на руки и кружит в воздухе. Девушка коротко вскрикивает, а Антон целует ее, вкладывая в этот поцелуй все свое отчаяние, всю боль, всю страсть и всю любовь. И Оля отвечает без малейших колебаний. Отчаянием на отчаяние, болью на боль, страстью на страсть и любовью на любовь.* Антон целует Олю везде, не отпуская ни на секунду, так истошно, что кажется, будто мой брат сошел с ума. Девушка прячет свое лицо, но я все равно вижу быстрые ручейки слез. Она не родная. Они могут быть вместе. И перестанут быть похожими на тени самих себя. Сколько же они пережили за это время… Приложив немало усилий, отрываю взгляд от сладкой парочки и смотрю поверх их голов на своего отца. Тот шевелит губами, пытаясь что-то сказать, но я лишь безжалостно машу головой. Он бросил нашу маму — так пусть теперь получает! POV Антон. Я не могу поверить! Мы зря потеряли целый год! От такой близости девушки руки подозрительно дрожат. Мы вместе уже час, а я все еще ужасно боюсь, что это сон. — Мне нужно кое-что отдать тебе, — вспоминаю я. Плюшевый медведь ждал своего часа целый год. Я дарил его Оле с запиской «Прости», но девушка вернула его через отца — какая ирония! Помню, как я смотрел на его лицо и с трудом сдерживал гнев и обиду. Сжимаю в руках игрушку и поворачиваюсь к двери, и тут слышу голос своей девушки. — Юлия Борисовна, простите меня. За отца, — голос слегка вибрирует. — Я ведь тоже виновата. — Оль, ты не должна извиняться. Вот чего-чего, а твоей вины тут точно нет, — а вот в голосе мамы я отчетливо слышу улыбку. — Все равно… Прерываю разговор на полуслове, когда выхожу в коридор с игрушкой в руках. Карие глаза Ольги теплеют, и она тихо произносит: — Аннулируешь плохие воспоминания? — Он уже тебя заждался, — просто отвечаю я и протягиваю зверя. Белова вертит медведя в руках, замечает записку, неуловимо напрягается: — Ну, уж она-то точно будет напоминать о плохих воспоминаниях, — с легким укором произносит девушка. — А ты прочитай, — бормочу я. Пальцы Оли разворачивают листок, и она, не веря, вскидывает голову. «Я люблю тебя», — вот что я написал на этом несчастном белом листочке уже около года назад. — И я — тебя, — шепчет девушка, делает шаг вперед и вновь целует меня до тех пор, пока в легких не начинается нехватка кислорода. За этот час мы целовались уже немеренное количество раз, желая наверстать упущенное, но каждый поцелуй особенный. Она делает мой мир особенным. — Можно тебя кое о чем попросить? — лукаво спрашивает Оля, чуть отстранившись. Для тебя все, что угодно. — Возьми меня за руку, — шепчет девушка. Ее голос срывается, я послушно сплетаю наши пальцы и заканчиваю фразу, которую не произнесла Ольга: — И больше я тебя не отпущу.