Приют безумных

Люди винят мир в том, что он безумен. На самом деле это не так. Мир — это четко отлаженный механизм, в котором все гармонично взаимодействует между собой. Это люди вносят в него гнев, жестокость, бесчеловечность, ненависть по отношению ко всему живому, не говоря уже о самих себе. Мы и есть то самое безумие. *** POV FRANK — Моя бабуля всегда считала меня ребенком не от мира сего. Молчаливый, задумчивый, безумный и отстраненный — таковым было ее мнение. Именно поэтому эта полоумная старушка упекла меня в лечебницу. Там я и познакомился с Джерардом. Он выделялся из этой серой массы, такой приветливый, открытый и дружелюбный. Этот парень сразу пришелся мне по душе. Я видел в нем друга, понимаете? Джер помогал мне справляться с паническими атаками. Вы там у себя напишите, что я желал ему только лучшей жизни… — Фрэнк, ты понимаешь, что тебе теперь грозит тюрьма? Но и участи пребывания в психиатрической больнице ты не избежишь. — Тюрьма — это еще не конец света, а Вы — всего лишь адвокат, даже если вы и хотите мне помочь, у Вас нет ни малейших представлений о том, как это сделать, верно? — Верно, милый. С кем ты жил? — С бабушкой. Жил я с ней до того момента, пока, по ее мнению, не стал опасен для общества, а знаете почему? — Я закинул ноги на стол, и вышло так, что передние ножки стула поднялись в воздух. Легкая ухмылка появилась на моем лице. — Потому что, — продолжил я, — я не могу контролировать свои эмоции. Они сильнее меня. — Я буду вести твое дело, вместе мы во всем разберемся, — миссис Бренди, несмотря на мою улыбку с каплей чудинки, продолжила говорить со мной спокойно. — Расскажи мне все в мельчайших подробностях и с самого начала, Фрэнки. Я развалился на стуле и неспешно, описывая каждую деталь, начал рассказывать историю моей жизни. — Лето — это маленькая жизнь. Летом все по-другому: воздух чист и свеж, и прозрачен, кругом умиротворенность. В тот день было тихо, не было еще на улице полуденной жары и духоты, не было и ветра, поднимающего пыль. Люблю я вот такое утро, когда получается и выспаться всласть, и одновременно проснуться рано, когда все вокруг залито солнечным светом, а небо голубое-голубое. День начинался просто превосходно, ничего не предвещало беды. Бабушка в психушку меня три раза отправляла, но все на постоянку сплавить не получалось. И тогда она меня уже в четвертый раз насовсем определила. Связи там у нее. Первый раз меня там закрыли летом одна тысяча девятьсот девяносто шестого года, мне пятнадцать было тогда. Помню, что сидел в своей комнате, как вдруг ко мне ворвались три здоровенных мужика. Они мне перегородили выход и начали говорить: «Какой с виду парень хороший, а на голову больной!» Я хотел по-хорошему из квартиры уйти, но они меня схватили и потащили к машине. Я к бабушке руки тянул, помню, просил помочь мне, но она лишь головой качала и приговаривала: «Тебе там лучше будет. Они не должны узнать о тебе. Не должны!..» Сама-то бабка из ума выжила, а меня упекла в лечебницу. После недолгого пребывания там я стал умолять бабушку забрать меня. Она подписала нужные бумаги, и в тот же день меня отпустили, но это было только начало. Вечером этого же дня она сказала, что вещи мои, благополучно оставленные в дурдоме, ей без меня не отдают, что мне нужно туда самому приехать и забрать их. Но я-то дурак, поверил. Приехал за вещами, а меня опять скрутили. Это был второй раз. Тогда я еще сбежал оттуда, отпилил решетку на окне ночью. А вот третий раз был по-настоящему страшный! Во взрослой психиатрической больнице. Это было через пару лет после тех ужасов, насколько я помню, в конце весны. Опять ворвались ко мне в квартиру три огромных мужика в белых халатах. Церемониться со мной не стали, сразу схватили за шею и поволокли в машину. Очень ловко схватили, видно сразу, что натренированные на больных — не первый раз хватают. Это было вечером, на улице уж стемнело. Привезли меня в эту клинику для душевнобольных и усадили в палату-изолятор, где находятся тяжелобольные. Там дверь на замке, на окнах решетки, туалет там же. Тех, кто там пребывает, на улицу и в коридор не пускают. Палата облезлая. Одежду эту драную, психушечную надевать я не хотел, и тогда меня скрутили и переодели насильно. Продержали меня в этой палате две недели, а потом перевели в обычную. Давали мне ужасную жидкость и противные таблетки, одним словом — отраву. Чудом меня через тридцать семь дней выпустили, долго еще после психушки плохо было. Но бабка моя неугомонная, поэтому в четвертый раз, уже по совету тети, отправила меня в специальный пансионат. Там-то все и началось. Джерард был первым, кого я увидел, зайдя на территорию пансионата. Он показал мне расположение разных комнат и прочих помещений. Джи не кричал, а наоборот — улыбался и так непринужденно говорил со мной, всем своим видом к себе располагал в общем… *** После экскурсии по пансионату он проводил меня до кабинета, в котором позже должны были состояться наше знакомство и первая беседа. Кабинет этот был и на кабинет не похож вовсе, скорее, на гостиную какого-нибудь дорогущего коттеджа. Очень неплохой ремонт, видно, что пытались они передать домашнюю атмосферу, уютно. На стенах были обои оттенка «кофе с молоком», прекрасно гармонирующее с мебелью цвета, что сейчас модно называть «венге». Большое окно со шторами а-ля «малахит», выполненными в современном стиле, никаких тебе рюш и бабушкиных занавесок. Два больших кожаных дивана, небольшой стол для бумаг и несколько высоких стеллажей, где расположились книги по психологии и карты пациентов. Я сел на один из диванов, пока лечащий врач искал мою карту. Он посматривал то на меня, то на стеллажи. Но после тщетных попыток отыскать карту он уселся на диван передо мной и начал записывать что-то на небольшом листке. — Джерард, я могу обращаться к Вам на «ты»? — я слегка наклонил голову, чтобы уж наверняка встретиться с ним взглядом. — Да, если тебе так удобно, то пожалуйста, — он все еще быстро и не совсем разборчиво писал. — Что тебя беспокоит? — Меня? Да ничего. Я вполне здоров и готов покинуть это заведение прямо сейчас. — Брось, расскажи мне, что тебя беспокоит, и я постараюсь помочь. Почему твоя бабушка считает тебя сумасшедшим? — он включил диктофон. — Это не я сумасшедший. Весь наш мир сошел с ума, кто-то больше, а кто-то меньше. — Хм, — он задумался и даже оторвался от своей писанины, — верно, мир сошел с ума. Это произошло достаточно давно, правда, признать его сумасшествие равносильно признанию недееспособности мышления целой нации и эпохи. А ты все же ответь на мой вопрос. — Я пытался вскрыть вены в свои четырнадцать, но к делу это отношения не имеет. Она, возможно, и не думала бы так, если бы не попала в эту секту. — Расскажи подробнее, — парень явно был заинтересован этим. — Каждые выходные моя бабушка куда-то уходит, а после возвращается сама не своя, веселая какая-то, подозрительно. Деньги все время на какие-то странные благотворительности отправляет. Ну, знаешь, мошенники есть такие типа «Помогите вымирающим птеродактилям!» и так далее, придумывают в общем псевдопроблемы и сдирают с глупых бабулек деньги. Приходит и начинает мне мозг промывать, что у меня дар божий. Так, судя по всему, ей там говорят. А дар мой заключается в том, что у меня есть такое расстройство, как «мифомания»: я придумываю истории и сам часто верю в них. Но странность в том, что с десяти лет эти истории начали сбываться, — я говорил быстро и даже забывал набирать в легкие воздуха, отчего середину моего предложения нередко перебивал глубокий вдох. — Я думаю, что это были совпадения. Такое случалось часто? Приведи пример, пожалуйста, — он навалился на спинку дивана и стал внимательно меня слушать. — Однажды я придумал себе воображаемого друга, чтобы парни из средней школы, донимающие меня, отстали. Придумать-то я его придумал. А позже я стал все крутые и глупые свои истории на него сваливать, дабы придать этому моему герою «живой вид», чтобы люди поверили в его существование. А через несколько месяцев я, будучи на дне рождения моего одноклассника, познакомился с точно таким же парнем. Он подходил и по описанию, и по привычкам. Даже разговаривал он так же, как я и задумал. Совпало все: имя, случаи, происходившие с ним, и даже смерть, которую я ему потом придумал, чтобы закончить свою ложь. Его сбил легковой автомобиль. — Что ж, на сегодня достаточно разговоров. Спасибо, Фрэнк, можешь идти, — он выключил диктофон, дал мне брошюру и даже рассказал, как пройти до моей комнаты. Я вышел из кабинета и вдоль длинного коридора направился в сторону выхода, чтобы дойти до корпуса, где находится моя комната. Должен заметить, что больные здесь вполне адекватные. Найдя комнату под номером «тринадцать», я начал осматривать это небольшое помещение. Довольно чисто, мне все понравилось: и эти белые шторы, и кровать средних размером, и диван, рядом с которым стоял книжный шкаф. Одно мне показалось странным: замка на двери в ванную не было. Ни ручки, ни замка. Боятся, наверное, что утоплюсь, чтоб не сидеть здесь. Прежде чем отдохнуть, я прочитал брошюру, которую отдал мне Джерард. Из нее я узнал, что в этом пансионате круглосуточный контроль, четырехразовое питание, причем меню составляется индивидуально для каждого человека, существует контроль самочувствия, полное гигиеническое обслуживание, разнообразный досуг и ежедневные прогулки на свежем воздухе в сопровождении лечащего врача. Прям не сумасшедший дом, а курорт! *** На следующий день Джерард снова пригласил меня в свой кабинет, чтобы провести беседу. — Здравствуй, Фрэнк, — мистер Уэй встал, чтобы поприветствовать меня. — Доброе утро. Рад снова видеть тебя, Джерард. — Сегодня мы поиграем в «Ассоциации на камеру». Хорошо? Я кивнул. Доктор достал камеру из ящика и установил на штатив таким образом, что моего лица не было видно, но тело было в кадре. — Начинаем? Я снова кивнул. — Тогда я включаю ее, — он дотянулся до кнопки включения и, чуть помедлив, нажал на нее. — Каково небо на вкус, Фрэнк? — Немного пряный, немного терпкий, чуть-чуть сладкий и еще самую малость соленый, — несмотря на бредовые вопросы, задаваемые врачом, я говорил уверенно и спокойно, словно давал ответ на «Как дела, Фрэнк?». — Ты знаешь запах солнца? — Да, думаю, что знаю. Он может быть резким… или нет, наверное, он нежный и притягивающий. Оранжевый аромат, дарящий радость и заполняющий душу. — А цвет ветра? — Он слишком сложен, чтобы описать его. Но, наверное, если бы я увидел его, я бы сразу понял, что это именно тот цвет. Цвет ветра. Здесь никто не бывает дальтоником, просто мы по-разному себе его представляем. — Хорошо, на этом я хочу закончить нашу игру, — он выключил камеру и снова повернулся ко мне лицом. — Попробуй поставить себе диагноз. Это не сложно, главное, необходимо ЭТО чувствовать в себе и знать, как оно называется. — У меня случаются аффективные психозы. — Можешь объяснить, почему ты так думаешь? — Иногда у меня проявляются тяжелые нарушения настроения, депрессии, тревога без поводов, нарушение самооценки, и случаются галлюцинации, — я смотрел ему в глаза и очень надеялся на то, что он поможет. — На сегодня хватит, ты очень постарался, можешь идти. День выдался насыщенный, поэтому я смог заснуть только под утро. -Надоедливый будильник звонит уже в седьмой раз, как выключить эту штуку!?- я кинул его в стену, точнее хотел кинуть на пол, а кинул в стену,- вот черт, теперь еще и будильник нужен новый, - маленькая яркая коробочка разлетелась вдребезги : стрелки и циферблат полетели в одну сторону, а какие-то болтики и шестеренки-совершенно в другую, - нет, не говорите мне , что теперь мне нужно вставать и убирать этот мелкий мусор, мда уж, с кем я говорю?- поежившись от прохладного летнего воздуха, наполняющего мою комнату, я нехотя вылез из-под пледа и поплелся на место гибели моего электрического недруга. Оценив обстановку и поняв, что работы будет много, я отправился досыпать. Я люблю спать, зачастую сон для меня важнее деловой встречи , которая решала бы дальнейший исход моего существования. Но сегодня, в этот дождливый и противный день, мне вряд ли удастся выспаться. Едва я прилег и прикрыл глаза, как услышал стук в дверь, наверное , это пришла медсестра, чтобы дать мне очередные лекарства. На удивление таблетки здесь не противные, а наоборот, весьма приятные и даже сладковатые на вкус. Здесь хорошо, словно это мой дом. Джерарда нет вот уже неделю, а я ведь обещал ему, что найду друзей. Чуть слышный стук прервал мои размышления. -Ух, сейчас, подожди немного, я открою, - я снова вылез из кровати и пошел открывать дверь. -Привет! Я Мишель, - за дверью стояла небольшого роста девушка, она быстро говорила и не переставала улыбаться, ее зеленые глаза блестели, - я твоя новая соседка, давай знакомиться? Ты тоже пациент Джерарда?- она так говорит, будто мы не в психушке, а просто купили квартиры по соседству в одной из многоэтажных новостроек. Признаться четно, я не люблю людей, которые вот так врываются в мой мир безо всякой на то причины. - Я его друг, а не пациент, мое имя Фрэнк. Фрэнк Айеро, - я отвечал ей с некой грубостью и явным недружелюбием, в то время, как она старалась со мной подружиться. - Пойдем пить чай у меня в комнате, я угощаю, за знакомство, так сказать, - она снова улыбнулась и посмотрела на меня, ожидая моего решения. - Я конечно тебе не слишком доверяю, но от чая не откажусь. В этот момент я увидел, как в ее глазах стали танцевать миллионы огоньков, она воодушевилась этим и потянула меня за руку в сторону своей комнаты. Ее комната была в точности, как моя, за исключением одного маленького отличия. Везде, абсолютно везде были женские вещи. Под вещами я имею ввиду не платья и цветастые кофточки, а разные вазы для цветов, картинки и плюшевые игрушки. - Ух! Жарко тут, - она открыла окно, на улице моросил мерзкий дождь, который давал о себе знать громкими и четкими ударами о подоконник. Комната моментально наполнилась тяжелым , влажным и холодным воздухом. В это время девушка, оставив меня одного на небольшом белом диванчике, убежала готовить чай. Холодно. Эти летние дни сводят меня с ума, они имеют запах ни на что не похожий, такую легкость и беззаботность. Перед отъездом Джерард, верно понимающий, что в этом месте я жить не смогу, решил забрать меня к себе домой. По его словам, я не буду ему мешать, а лишь скрашу летние вечера своей компанией. Я был рад выбраться из больницы, пусть и ненадолго. Его приглашение -совсем неожиданный поступок, во всяком случае, для меня. Холодно. Дождь становился сильнее, его тяжелые капли уже не просто падали на землю, а буквально обрушивались на нее с неимоверной силой. Мишель принесла чай. - Ты в порядке? – она обеспокоенно посмотрела мне в глаза, на что я ответил легкой ухмылкой и отвел взгляд. Поставив поднос с чаем на журнальный столик, Мишель села напротив меня и снова заглянула в мою душу. - Мне холодно, будь добра, закрой окно. Девушка быстрым движением подпрыгнула и закрыла его. - Надо же, а я совсем не замерзла, -она снова улыбнулась и элегантно, как принято в богатых семьях, отведя мизинец в сторону, взяла небольшую кружечку с чаем, у которого был неимоверно приятный лесной запах, ягодки и разные листики помогали создать еще более уютную и домашнюю атмосферу. - Ну, алкоголя у нас нет, поэтому давай чокнемся чаем?- я потянул к ней руку с кружкой, - за наше здоровье, -девушка хихикнула. - Поздно. Мы ведь тут именно из-за того, что с нашем психическим здоровьем проблемы. - Тогда не чокаясь! -Рано еще, не чокаясь тебе. Она вылупила на меня свои глаза, а потом звонко засмеялась. Интересно, это она надо мной или над моей шуткой? -А ты на гитаре играть умеешь?- немного успокоившись спросила Мишель. - Конечно умею, а у тебя есть гитара? -Есть!- она рванула в другую часть комнаты и , порывшись в шкафу, достала гитару, - играй! Я начал перебирать струны, вспоминая положение пальцев и правильное звучание аккордов. До пятого класса я ходил в музыкальную школу , и кажется, что еще не все забыл. Получалось довольно хорошо, ноты сливались в единую мелодию, а это безусловно радовало меня, как музыканта. Мы сидели так целый вечер , а потом было еще много-много таких же уютных и восхитительных вечеров. Так было до приезда Джерарда из отпуска. Но потом в моей голове что-то щелкнуло и я стал не похож сам на себя. Как будто люди, находящиеся здесь сломили меня и заставили открыть свою сущность сумасшедшего человека. Именно так начиналась моя история. Все было просто прекрасно до тех пор, пока мое состояние не стало хуже. Намного хуже. Это послужило еще одной причиной для того, чтобы Джерард круглосуточно начал присматривать за мной. Каждый день был не похож на предыдущий: мы гуляли, ходили на выставки, в музеи, выбирались на природу каждые выходные. Было чертовски весело, но потом что-то пошло не так, как должно было. Это было в конце лета, после того, как я снова вернулся в больницу. -Ты стал нервным, не находишь? Может мы более серьезно начнем обследовать тебя, вдруг это нечто серьезное, Фрэнки? - Я совершенно здоров!- я крикнул на парня и негромко выругался, - Что ты обо мне думаешь, я тебе не шизофреник! -А я и не говорил, что ты шизофреник, но ты наверняка страдаешь от психического заболевания. Я поговорю с родственниками и мы выясним что и почему, давай? - Я не болен, уверяю тебя, Джерард, почему ты мне не веришь?!- Я буквально бился в истерике, доказывая врачу, что со мной все хорошо. - Извини, кажется, что наши с тобой планы немного поменялись, - молодой человек махнул рукой и в ту же секунду в кабинет ворвались два здоровенных мужика в белых халатах. -Нет, Джерард, пожалуйста, не нужно! Я не болен, я в порядке, Джерард! – я упал на колени и слезы горячими солеными каплями покатились из моих глаз, - Джерард, пожалуйста!- мне было страшно и чертовски больно от того, что человек, самый родной для меня человек вот так предает меня. - НЕ ПОЗВОЛЮ, не трогайте Фрэнка, он здоров, ДЖЕРАРД!!!- Мишель, как ураган ворвалась в кабинет следом за мужиками, и, не успев что-либо сделать, была тут же скручена и отправлена в палату- изолятор. - Джерард, неужели ты не веришь мне… - Извини, Фрэнки, так надо, это для твоего же блага, поверь,- он поставил меня на ноги и стал вытирать рукавом своего халата мои слезы, но почему-то они не хотели останавливаться. -Джерард…, - я в последний раз посмотрел ему в глаза и меня тоже увели в изолятор. Я не псих. За мной наблюдают вот уже неделю. Изредка приходит Джерард и , притворяясь, будто совсем не знает меня, делает какие-то записи в дневнике и уходит. Это больно. Через некоторое время он все-таки поговорил с бабкой, которая подтвердила мою агрессию и сказала, что меня нужно срочно лечить. НЕНАВИЖУ! После всех этих разговоров мне была назначена электроэнцефалограмма головного мозга и проведены несколько тестовых диагностических проб. Были тесты с большим количеством вопросов, на которые меня просили ответить самостоятельно. Мне давали с каждым разом все больше и больше таблеток, а я им верил, ведь Джерард был на их стороне. После принятия лекарств у меня нередко случались провалы в памяти и довольно странные галлюцинации, но все это носило кратковременный характер. Мишель приходила ко мне , утешала, говорила со мной….через стекло. Людей просто так не подпускали ко мне, боялись наверное. Но спустя долгих четыре месяца моего лечения , я был выпущен и вновь отправлен в обычную комнату для обычных людей. Обида и злость копились во мне и с этим я ничего не мог поделать, я просто научился притворяться, что мне лучше, хотя раз за разом мое состояние скатывалось вниз по наклонной плоскости. Меня вновь стали приглашать на беседы с Джерардом, казалось бы, что все налаживается, однако тот день изменил все. - Заходи, Фрэнки, я ждал тебя, - Джерард сидел за столом в своем кабинете и опять что-то писал. Мне было сложно ходить из-за препаратов, что я пил во время лечения, но все же я, немного пошатываясь , зашел в рабочее помещение. - Как чувствуешь себя? Все хорошо?- Нет, вы посмотрите, он говорит так, словно ничего не произошло. Я не в порядке, ублюдок, слышишь!? - Все хорошо, Джерард, не беспокойся. -Может ты хочешь выпить? Могу предложить чай или кофе. -Чай. Я буду чай, - на его вопросы я отвечал холодно и совершенно без эмоций. -Отлично, я сейчас принесу, - он вышел из кабинета и оставил меня совсем одного. Это мой шанс. Я встал с дивана и подошел к столу, на котором лежали разные документы, записки и…что это? Моя карта пациента? Отлично. Я стал листать тяжелую книгу, но ничего интересного в ней не нашел. Тогда пришлось порыться в ящиках и на полках книжного шкафа. Там я обнаружил ежедневник, с которым Джерард приходил ко мне пока я был в изоляторе. « Бред отрицательного двойника (синдром Капгра) —редко встречающееся психическое заболевание. Фрэнк уверен в том, что один из людей, относящихся к его ближайшему окружению (бабушка) был заменён двойником. Кроме того пациент уверяет, что где-то имеется и его собственный двойник, который несёт ответственность за все совершаемые им действия, к которым сам больной, как бы не имеет никакого отношения. Причины развития заболевания. В наши дни психиатрическая наука всё ещё не определилась, каковы причины развития данного заболевания. Лечение синдрома Капгра 1) Контроль состояния при помощи сильных психотропных средств и проведение всех необходимых лечебных манипуляций для восстановления функционирования повреждённых тканей головного мозга. 2) В межприступный период Фрэнк может контролировать свои поступки, однако находится в достаточно серьёзном напряжении, которое провоцируется постоянным параноидальным страхом. И, неизвестно, в какой момент психика не выдержит и произойдёт эмоциональный всплеск.» Что за бред!? Я такого не говорил! Нет у меня такого расстройства! Почему ты пишешь об этом, Джерард? « Гомицидомания —заболевание, при котором у больного возникает навязчивое влечение к насилию и убийствам. Одержимость идеей забрать жизнь у другого. Наиболее часто непреодолимой тягой к совершению убийства обладают люди с психопатологическими отклонениями врождённого(Фрэнк) или приобретённого характера. Основными чертами характера, которыми обладает гомицидоман – это жестокость и агрессия. Под последней чертой понимают стабильное негативное отношение к окружающим с целью причинения вреда. Агрессивность гомицидомана проявляется в двух видах: • психическая агрессия; • физическая агрессия. Перед тем, как совершить убийство, маньяк обдумывает способы, варианты и сам процесс гомицидального действия. Иными словами, для того, чтобы совершить преступление необходимо, чтобы оно сначала пришло в голову, произошли процессы анализа и синтеза, взвесились доводы за и против. Психическая агрессия является катализатором к совершению убийства. Гомицидоманы могут обдумывать план убийства годами, смакуя все детали, разрабатывая способы нанесения увечий. Признаки гомицидомании Согласно психологическим исследованиям, личность маньяка-убийцы формируется с детства. Лечение. Отсутствует.» Маньяк значит!? Я покажу тебе маньяка! – я кричал и бил руками по столу. Разбросал бумаги по кабинету и навел полнейший беспорядок в помещении. Я был в ярости, да что уж там говорить, я был готов показать ему настоящее психическое расстройство. - А вот и я. Фрэнки, вот твой чай!- Джерард пришел как раз во время чтобы объяснить мне всю ситуацию и прояснить кое-какие детали, - что произошло!?- я стоял посреди кабинета, сжав руки в кулаки и тяжело дыша. - Маньяк, говоришь. Больной, значит. Я покажу тебе психопата! – Я набросился на него и, убедившись , что он не может двигаться, начал наносить сильнейшие удары один за другим. - Ты все не так понял, Фрэнк, остановись!- он пытался вырваться и позвать на помощь, однако из-за страха Джи стал слабее и уже ничего не мог сделать. Все его лицо было в крови, новые, только что купленные очки были разбиты, а он лежал без сознания, изо рта тонкой и красивой струйкой бежала алая кровь, но я все равно продолжал бить его. Затем, я , вытащив из ящика с бумагами небольшой складной нож, нанес несколько ударов в области сердца. Я был решительно настроен и весьма жесток, мои действия пугали меня самого, но остановиться не было сил. Все тем же ножом я разрезал труп парня. Было много крови, его органы вываливались, но я ловко запихнул мертвое тело в пакеты и , спрятав его части в разных углах кабинета и заметя следы, удалился из помещения. На следующее утро, понимая, что первым, кого будут подозревать буду я, я собрал вещи и попытался уехать как можно дальше, но сотрудники полиции успели перекрыть мне дорогу. Каждый при слове маньяк немного содрогнется и сразу подумает о безмерной человеческой жестокости и паранойе. Психологи говорят, что у маньяков наблюдаются серьезные психические отклонения. И во многом насилия и убийства себе подобных связаны с врожденными заболеваниями либо с психологическими травмами, которые они получили в детстве. В мире немало маньяков-убийц, которые зверски лишили жизни ни в чем не повинных людей и я один из них.