Анафема грез

Он одним залпом осушает кружку, раздраженно облизывая губы, когда пена остается на лице, и небрежным движением руки сметает остатки дорогого меда – Черноверескового отборного, выдранного за смешную цену прямо из-под носа Мавен, – заставляя сидящую рядом Векс поперхнуться от такой наглости и одарить испепеляющим взглядом. Иначе, не поддавшись Векс всеобщему праздничному настрою, Бриньольфа просто раздавят, а тело расчленят и закопают в неизведанных уголках Скайрима, куда не сунут нос даже самые отважные искатели приключений и обезумевшие некроманты. Делвин хлопает его по плечу, шепча на ухо явно пошлую шутку, и Бриньольф на пару с ним хрипло смеется. Вроде все хорошо, если бы не так горько, когда к горлу подкатывает ком, а губы просто горят от привычки кусать их точно не от радостных эмоций. И Делвин, увернувшись от несущегося на него Нируина, движется к ней, одиноко держащей полную кружку, так и не притронувшись к меду, разве что нервно смочив пару раз пересохшие губы. Со стороны это скорее походило на чрезмерную заботу и слежку, чтобы члены Гильдии не разнесли «Флягу», но сквозь пьяную пелену, окутывающую разум, Делвин замечает взъевшуюся грусть. – Шеф, нельзя же сидеть с таким каменным лицом, когда мы празднуем успех. Его правота неоспорима, но что поделать, если собственные заботы заклиниваются на уровне первичной важности. Остается только кивнуть, сделав вид, что пьешь за Гильдию; и приторная горечь меда, сладость которого просто не воспринимается, резко обжигает горло. – Эй, Делвин, – Нируин настойчиво тянет за плечо, и вместе с Гартаром тащит в сторону, – тут Випир знает неплохое местечко с горячими девочками. Они ведь все – одна семья: Делвин, Векс, Нируин, Векел и остальные. А чувства совсем несемейные, точнее, чувства к одному человеку. Они давно вырвались за рамки, разливаясь в неизвестных направлениях. И это обрекает на осознание того ужаса, что это все настолько нереально и неправильно даже для случайно промелькнувших мыслей. Вести только себя он не умеет и не сможет избавиться от привычки нарочно задевать плечом, столкнувшись в узких проходах Цистерны, и мягким вкрадчивым голосом отмечать: «Ты прекрасно справляешься, детка». В животе стягивается узел, тело плавится, рождая едкое желание ощутить его властно вцепившиеся в бедра руки, – давно не тайна. А ведь он абсолютно так же сходит с ума, целует до безумия страстно; и на лице мелькает тень сомнения, когда убеждает, что между ними не может быть ничего серьезного. Разбитыми чувствами дышит надежда где-то в подсознании. Ответственность и долг стоят за спиной, переплетая мнимые конечности; болезненные уколы отражаются в призрачной оболочке совести. Гильдия и Клятва сковывают личное пространство, расторгая любые связи: это коварный путь к разрушению самого себя, это непозволительно для воров и тем более для Соловьев. Подобно проклятью, иссушающему душу в погоне за наживой. Веселье угасает только к утру, когда крохотная часть Гильдии находится еще в сознании, разбредаясь по теплым углам. Векс ведет за собой Сапфир, практически не понимающую своего положения под пошлыми взглядами Руна и Синрика, и последние от безысходности присоединяются к рейду Випира. Векел громко храпит прямо за стойкой, обняв бутылку эля. Тринн и Могильщик пьяно распевают о славе Гильдии в коридорах. Железная кружка, что так до боли сильно удерживают пальцы, точно забавляясь, отражает всю напряженность на лице, собранную по крупинкам желающих выскользнуть эмоций. Бриньольф многозначно хмыкает, наконец в отрытую устремив на нее все внимание, а в насмешливом взгляде читается: «Бесполезно врать мне, а тем более – самой себе». Просто приблизиться к нему – это мучительное испытание на выдержку; это проверка контроля над собой и тренировка силы воли; это бессмысленная игра на прочтение мыслей друг друга, когда истина давным-давно заклеймена в памяти. Вдали коридора затихают радостные вопли; громко всхрапывает Векел. Не дождавшись никакой ответной реакции, Бриньольф ловко тянет к себе. Чертов вор, цепкие же у него пальцы. Сознание резко вышвыривает все разумные мысли, посчитав их сейчас абсолютно ненужными, и дикие инстинкты неуправляемых желаний двигают телом, усаживая прямо ему на колени. Жгучая ледяная дрожь пробегает по телу, принося с собой внезапную смелость вызывающе смотреть в глубину манящей зелени лукавых глаз, а в голове отчетливо слышится вкрадчивый шепот: «Я же знаю, что ты меня хочешь». «Да, хочу», – без колебаний и капли сомнений отвечает внутренний голос, рассеивая туман самолжи. Легкое головокружение и нарастающий страх сопровождают при первом соприкосновении губ. Он кривит губы, дразняще-грубо сжимая руками бедра, и всем своим видом выражает личный контроль над происходящим, но больше это походит на убеждение собственного изнывающего тела. В голове разгорается настоящее восстание, и мысль повестись на его блеф уже не кажется настолько безумной. – Тебе идет это выражение лица, детка. Эй, сожжешь ведь таким взглядом. Я же не виноват в твоих маленьких желаниях. – Ты прекрасно знаешь, что это нахальство заводит меня лишь сильнее. Его дыхание непривычно быстрое, с примесью алкоголя, а глаза застилает густая дымка нерешительности, и опьянение явно не медом отражается в каждом движении. Голова соприкасается с твердой поверхностью стола, руки дрожат, обдавая лихорадочным жаром с каждым стремительным касанием. Настолько явно желание горит в воздухе, что его невозможно не ощутить. Закрыть глаза, хочется просто закрыть глаза, чтобы не видеть эти искрящиеся изумруды и насмешку искривленных губ. Тишина дышит благоговением и пронизывает до трепета в сердце. Суставы отдают болью, золотистые мягкие искры мелькают в глазах, бархатные прикосновения растапливают кожу. В безумном блаженстве разум уносится прочь. А ведь все всегда кончается именно так, в каком-нибудь углу, куда не сунется ни один член Гильдии. Бриньольф виновато опускает глаза, но улыбка остается мягкой и чарующей. Достаточно дать всего один раз сойти с ума, чтобы это вошло в привычку. – То, что между нами, – наше личное проклятие – обречет все и всех. – Извилистая тропа, ведущая Гильдию, обходит людские заветы. Если огня немного, почему бы не попытаться укротить его?