***
Тусклое солнце пробивалось сквозь белые тюлевые занавески, впуская свет в мрачную сонную спальню. В предрассветной дымке громко пели птицы, чьи голоса пробивались сквозь тяжёлый болезненный сон. Первое, что осознала Кэти, когда проснулась, это то, что её окружала темнота с пляшущими радужными мушками. Совсем близко доносились приглушённые то приближающиеся, то отдаляющиеся шаги. Кэти сдавленно простонала и открыла глаза. — С пробуждением, — через плечо бросил Маркус, застёгивая верхние пуговицы спортивной рубашки. Привстав на локтях, Кэти протёрла зудящие глаза и огляделась. Чужая спальня, во рту сухо, как в пустыне, в голове плавает тупая пустота после зелья. Память никуда не делась, Кэти отчётливо помнила даже, как дразнила Блетчли звуками пианино… или рояля? и ей стало стыдно за такое глупое поведение. Вчера она почти ничего не ела, поэтому, должно быть, так быстро разнесло… Уоррингтон всё подливал и подливал, не зная меры для её организма, хотя мог бы и догадаться, что так изрядно напиваться никому не следует! Стоя к ней спиной, так, что бледное утреннее солнце высвечивало контуры его внушительной фигуры, Маркус сунул руку в короткий рукав чёрной нейлоновой мантии для квиддича. Между лопаток красовалась ослепительно белая сорока. Кэти приподняла одеяло и с облегчением обнаружила, что на ней опрятно сидит нижнее платье. — М-мы не… — Меня не возбуждает бесчувственное тело, даже если оно принадлежит тебе. Она повела ноющими от боли плечами, вздыхая. — По тебе не скажешь. Он задумчиво усмехнулся, завязывая мантию под горлом крепким узлом. Благодарности, судя по всему, не дождаться. — Забыл спросить, как прошёл девичник? — Маркус торопливо опустился на кровать рядом, походя забирая с комода наручные часы. Потерявшее чувствительность лицо Кэти начало гореть, как в огне. Она провела рукой по шершавой от застывших на ней слёз щеке и ощутила нездоровый жар под подушечками пальцев. — Замечательно, спасибо тебе, — совершенно без эмоций произнесла Кэти, думая, что стакан холодной воды и влажная салфетка были бы сейчас очень заманчивым предложением. — Тебе спасибо, — наклонившись к её лицу, проворковал Маркус и потянулся, чтобы поцеловать, но она отвернула от него лицо, скорчив полную отвращения гримасу, и губы мазнули по щеке. Непрошенные воспоминания о том, каким путём она добилась встречи с близкими, заставили всё внутри затрепетать от стыда. Маркус отстранился, нахмурившись и сердито сжав губы. — Жаль, что это не стоило твоих стараний. В голосе явственно проскальзывала обида, но Кэти едва ли могла это сейчас заметить. — Почему? — Хочешь сказать, что осталась довольна? По-моему, единственный, кто от этого всего получил удовольствие, это я. О чём ты думала? — Точно не о тебе, — с накопившейся злобой выплюнула Кэти, отсаживаясь от него подальше. И вновь она сторонилась, отрицала, пылала ненавистью и неприятием. Словно не было того переломного момента перед наступлением последней стадии: смирения. Флинт сжал челюсти, ощущая накатившую волну прежнего раздражения, которая тут же получила подпитку словами Кэти: — Я люблю их всем сердцем. Маму, Анджелину, Алисию. И плевать, как ты к этому относишься. С ними я счастлива. — Из-за воспоминаний, не более, — недовольно бросил Флинт, поспешно вставая и продолжая сборы. Наивная упёртая сука. — Нет! — с жаром выпалила она, хотя в висках пульсировала мигрень. — Они всё для меня сделают, они правда меня любят. — То-то я смотрю, мать очень много сделала, чтобы спасти тебя от этого брака. Нацепила безделушек и сразу как шёлковая стала. Кэти задохнулась от возмущения. Разозлённый Флинт умудрился задеть за живое, будто бы зная, что её гнетёт в последнее время. Бесчестно, подло, некрасиво. Но, как назло, удручающе, и нет сил достойно ответить. — А теперь, когда дочь потеряла, нашла утешение в её подружке. — Это… не так, — только и смогла возразить Кэти, вспомнив, как нянчилась мама с Алисией, которая теперь в довесок заняла её комнату на мансарде. Зачерствелая ревность больно кольнула между рёбер. — А подружка твоя, хоть и умом не блещет, — безжалостно продолжал Флинт, расчёсывая волосы у зеркала так, словно хотел их выдрать, — но, похоже, единственная, кого вообще твоя ситуация заботит. Только не так, как следует. Твою Спиннет насквозь видно: завистливая дрянь, которая злорадствует, что ты, намного красивее, будешь довольствоваться… ну, мной, — он для наглядности поводил пальцем у своего лица. — Она вздохнёт с облегчением, когда мы поженимся. — Она не вертихвостка. — Всегда ею была, просто ты не замечала, — невозмутимо прокомментировал Флинт. — Ты не п… — А старушка Джонсон переживает исключительно за своё, кхм, повышенное либидо. Думаешь, ей есть дело до твоих проблем? Она думает только о том, как удержать оставшегося Уизли. Он, конечно, тронулся немного, но ведь такие надежды возлагались на союз с ним! Или не с ним?.. А ей без разницы. — Хватит, — взмолилась Кэти, закрыв уши. До чего противно слышать! Флинт повернулся к ней, скрестив руки на груди. Он недолго раздумывал, прежде чем добить её, присев на колени возле изголовья и прошипев: — Я сам удивился тому, насколько отвратительно твоё окружение. От них ожидаешь совсем иного. Но, видимо, после войны единственное, что заботит людей — их собственные проблемы и желания. Гриффиндорцы не исключение. Открой ты, наконец, глаза и перестань разочаровывать меня. Кэти ничего не ответила, сверля взглядом противоположную стену и сдерживаясь, чтобы не доставить Флинту ещё больше удовольствия видеть, какой эффект произвели на неё слова о родных. Но, когда он уже достиг дверей, обиженно сопя, она словно про себя пробурчала: — С чего ты взял, что мне есть дело до твоих разочарований? Закатив глаза, Флинт убрал пальцы с дверной ручки. — Ещё не заметила, что моё недовольство тобой означает превращение твоей жизни в сущий кошмар? — И зачем ты это делаешь? — Не я, — он развёл руки в стороны, скривившись, как от зубной боли, — это делаешь ты. — До тебя у меня всё было хорошо. — Без денег, с кучей врагов и уймой нереализованных амбиций, зато хорошо, — произнёс он с издёвкой. — Научись уже извлекать пользу из того, что с тобой происходит. Перестань биться головой об стену, крича, какие все кругом плохие. — Я всё равно умудрюсь, — тихо пробормотала Кэти, глядя в окно, окрашенное в рассветный розовый. — Шепну Джонсон, пошлю письмо Вуду. — От этой фамилии Флинта всего передёрнуло. — Ты не сможешь вечно всё контролировать. Кому поверят: бывшему Пожирателю Смерти или мне? Флинт с трудом сдержал острое желание влепить мерзавке пощёчину и относительно спокойно приблизился к кровати, нависая над ней с холодной яростью во взгляде. Испуганно сглотнув, Кэти вжалась затылком в подушку. — Поверят надежде британской сборной и тому, у кого деньги, — просюсюкал Флинт. — Если бы ты была хоть немного близка к политике, — он с нарочитой нежностью провёл рукой ей по лицу, убирая пряди волос, — то знала бы, что у нас теперь культ презумпции невиновности. Да и больше поверят в хитрую воровку, играющую роль жертвы, чтобы в кризис прокормить больную мамашу, чем в наследника древнейшего рода, который руки марает о безродную и по своей воле зарабатывает мигрень, — он выпрямился, взирая на неё сверху вниз, и добавил ледяным тоном: — Так что не дёргайся. Хоть самому Поттеру жалуйся — всё равно твоего папашу выпрут с работы, и чего ты добьёшься? Ну, потаскают меня по судам и допросным, перевернут здесь всё вверх дном мракоборцы, а ты с чем останешься? Возможно, мне даже срок какой-нибудь дадут, символический. Ты за это время загнёшься, милая. После такого скандала кто тебя возьмёт на работу? Куда ты пойдёшь? Без средств к существованию, в трауре, опозоренная. Да, я с большим удовольствием и во всех подробностях расскажу что, как и где с тобой делал. Или ты не знала, как такие дела ведутся? Решай сама, если вариант, который предоставил я, тебя не устраивает. Он развернулся и, подхватив метлу, мрачно направился на выход, проклиная скверность характера той, которую решился брать в жёны. Приподнятое настроение как рукой сняло.***
«Я — неправильная гриффиндорка, — размышляла Кэти, греясь под одеялом в своей спальне, накрытая с головой. — Слишком податливая и несмелая для гриффиндорки. Воспитание? Возможно. Разительное отличие мирного времени от военного? Допустим. А всё остальное?» Она перевернулась на спину, стягивая тёплое одеяло с головы и лицом ощущая вечернюю прохладу. Страшно хотелось пить и есть, но рот вязало от еды и напитков, поэтому приходилось терпеть, пока организм окончательно отойдёт от вчерашнего. Прошёл час, прежде чем головная боль утихла, и Кэти выбралась из уютных объятий кровати, чтобы привести себя в порядок. В течение всего дня к ней никто не заходил, кроме Квотта, который приносил еду и, ворча, уносил нетронутые тарелки, но это не значит, что нужно себя запускать. В ванной комнате случилось то, что должно было случиться рано или поздно: Кэти посмотрела в зеркало. Недовольно поджала губы, протирая опухшие глаза и разглаживая взлохмаченные волосы. Алкоголь — зло. Слизеринцы — зло. Всё вместе — верная смерть. Скептически пощупав серые тени под глазами и кожу лба землянистого цвета, она покрутила вентиль, и в раковину бурным потоком хлынула ледяная вода. Холод немного освежил лицо и привёл её в чувства. Лезть под душ категорически не хотелось, но после нахождения рядом с Флинтами появлялось ощущение налипшей на тело грязи. Промокнув мокрые волосы полотенцем и заплетя их на макушке в две мелкие косички так, чтобы пряди не лезли в глаза, Кэти широко зевнула, заметив, что стрелка часов перевалила за девять вечера. От чашки чая, оставленного эльфом-домовиком, пока Кэти была в ванной, ещё струился пар. С большим трудом справившись со всеми завязками на изумрудной батистовой полумантии, она зачерпнула ложкой мёд и добавила в чашку, помешала, нарушив звоном металла о фарфоровые стенки одинокую тишину, отпила немного и скривилась. Имбирный, её нелюбимый. В коридорах было пустынно и мрачно. Не так, как обычно, а особенно пустынно и мрачно. Неуютная атмосфера повисла в воздухе и оседала на коже. Кэти поёжилась. Не к добру это всё. И вообще порой ей казалось, что дом не принимает её. Он словно мог мыслить и иметь собственное мнение, касающееся засидевшейся гостьи, которой он — хранящий отпечатки показной знатности, неумело обставленный и наполовину заброшенный с годами — пришёлся не по вкусу. Кэти не стала стучаться, а сразу открыла дверь и вошла в спальню Маркуса. Но вопреки ожиданиям, он был не один. Первое, что бросилось в глаза, это широкоплечая фигура Эдриана Пьюси на диване у окна. Он прислонился виском к стеклу и совершенно не отреагировал на её появление. Чего не скажешь о резко смолкнувшем Люциане Боуле и стоящей в длинном закрытом платье и химаре* миссис Флинт, которая тут же обратила взор на вошедшую. Любопытная компания. — Кэти, сокровище, что ты тут забыла? — любезным до омерзения тоном спросила миссис Флинт. «Свою гордость», — мысленно ответила Кэти, но в голову тут же прокралась замечательная идея. Осталось только проверить, сработает ли она как надо. — Своего будущего супруга, — спокойно произнесла она, сохраняя на лице маску хладнокровия, граничащего с надменностью. Пьюси обратил на неё внимание, потеряв всякий интерес к тому, о чём беседовали в комнате ранее. Задумчиво улыбнувшись, Боул вздёрнул подбородок и переглянулся с сидящим за письменным столом Маркусом. Ни одна из эмоций, которую они хотели показать или тщательно скрыли, не ускользнула от Кэти, особенно сошедшая с губ миссис Флинт ухмылочка. — Зайди попозже, солнце, мы скоро закончим, — всё так же вежливо сказала она, но в голосе уже звенели недовольные нотки. — Нет, — повёл головой Маркус, поднимаясь со стула. — Уже поздно, ты меня утомила. Мне без разницы, пускай шáфером будет кто угодно. Миссис Флинт обиженно поджала губы, опуская взгляд в пол. — Твой отец хочет, чтобы шáфера ты выбирал сам. — Поэтому ты полчаса Люциана предлагаешь? — Я могу и не… — заговорил тот, неловко гладя висок. — Заткнись, Боул, — вставил Пьюси. — Полукровка на свадьбе чистокровного — дурной тон. «Опять они про чистоту крови, — устало подумала Кэти, наблюдая за спором. — Наверное, если Пьюси на глазах у людей постоит рядом с Флинтом, то небо упадёт на землю, не иначе». — Почему бы просто не выбрать двух друзей жениха? — Пожала она плечами. Все посмотрели на неё, как будто уже успели забыть, что Кэти тут. Под такими пронизывающими взглядами она стушевалась, но всё же продолжила: — Ну, подружек невесты же двое, пусть и жених выбирает двоих. Чтобы никому обидно не было. — Подружки… невесты? — недоумённо переспросила миссис Флинт, изменилась в лице и возмущённо воззрилась на сына. Тот отвернулся от неё, обратившись к Кэти: — Ставить в один ряд с Боулом Пьюси — сомнительная идея. — Ты уже определись, важно для тебя мнение гостей или на свадьбе всё должно быть по-твоему, — обиженно проворчал Пьюси, проходя мимо холодной, как каменное изваяние, миссис Флинт. — Если звание шáфера такое почётное, то я не настаиваю. Кэти, — он кивнул ей, — спасибо за поддержку. Она застенчиво улыбнулась в ответ, потупив взор и пропуская его к всё ещё открытой двери спальни. Вздохнув, миссис Флинт пробормотала что-то про «магглоподобное воспитание» и, сердечно извинившись перед Боулом, предложила его проводить. — Я вернусь, чтобы мы обговорили все детали, Маркус, — бросила она напоследок, подавая Боулу мантию. — Я же сказал, — раздражённо отозвался он, — ты меня утомила. Этот вопрос можно решить позже. У Кэти брови приподнялись от удивления. Это он так с матерью разговаривает? Со своей дражайшей, любимейшей матушкой, которой раньше он с полуслова верил, а она вертела им, как хотела, натравляя на неё, Кэти? Как быстро всё меняется вокруг. Но миссис Флинт не была рада таким переменам. Она, уязвлённо не проронив больше ни слова и не удостоив Кэти взглядом, вышла следом за Боулом, и в тянущимся вслед за ней шлейфе духов улавливалась примесь чего-то горького и томительного — унижения. Они остались наедине. Из головы Кэти тут же выветрилась впервые проигравшая ей миссис Флинт, вопрос о чистоте крови Пьюси и всё на свете. Воцарилось продолжительное молчание, во время которого они оба переменились в лицах. Прижавший к губам пальцы Флинт помрачнел, сосредоточенно глядя в пустоту, облокотившись о стол. На Кэти дрогнула маска мягкой покорности, губы презрительно искривились, брови нахмурились, в глазах запылал недобрый огонь. Что теперь притворяться? Незачем. Пора уже заканчивать со всем этим. Она прочистила горло, подходя ближе. — Я хотела бы извиниться за утро. — Ровный голос отдавал металлическим холодком. — Стоило уже понять, что на тебя не действует грубость. — Ты опять хочешь добиться своего особой валютой? — криво улыбнулся Флинт. — Я предлагаю сделку, — бесстрашно смотря прямо ему в глаза, сказала Кэти и сделала ещё один шаг навстречу. — Какую? — Я буду спать с тобой когда захочешь, где захочешь и как захочешь, — она чеканила каждое слово, а руки непроизвольно сжимались в кулаки. — Всегда. Пока тебе не надоест или кто-то из нас не отдаст богу душу. — Кэти, глупенькая, когда я делал тебе предложение, я именно это и подразумевал, — снисходительно посмотрел на неё Флинт. — Но я не стану выходить за тебя замуж, — громко перебила она, не в силах сдерживаться. — Буду свободна, не твоей женой, — с нажимом уточнила Кэти. — Но мы можем быть любовниками. Столько, сколько тебе захочется. Клянусь, что не нарушу нашей договорённости. Я готова дать Непреложный Обет, чтобы ты поверил. Маркус молчал, постукивая пальцами по столу и мечтательно улыбаясь своим мыслям. Камень в перстне мерцал в неровном свете. Его равнодушное отношение к сказанному поколебало твёрдую решимость Кэти, которая не могла даже предположить, о чём он сейчас думает. Прежнего стылого страха, ледяными пальцами сжимающего сердце при одной только мысли о том, что сейчас она наедине с бывшим Пожирателем Смерти, лишённая палочки, не было. Слишком истощилась и стала неразличимой грань между понятиями «угроза» и «спокойствие», которые слились теперь в одно целое. Привыкнуть можно ко всему, и наклонности Маркуса Флинта не исключение. Кэти вздохнула, набираясь терпения. — Может, так тебе будет легче думать? — Пальцы потянулись к запахнутым краям полумантии и быстро развязали предусмотрительно слабо затянутые узелки. Одно небрежное движение плечами, словно расправлялись затёкшие крылья, и полупрозрачная зелень легко соскользнула с тела. Красивого, в общем-то, тела. По крайней мере, так сейчас хотелось думать. Кэти никогда не могла похвастаться пышностью форм, но честно гордилась своей аккуратной грудью, идеально подходящей к слегка угловатой фигуре. Судя по затуманенному взгляду Флинта, он разделял её мнение. Но что-то было не так. Что-то настораживающее сквозило в его напряжённой мимике лица, медлительных движениях и совершенно пустых, ничего не выражающих глазах, которые лихорадочно блестели, бегая по обнажённой груди. Кэти забыла, как дышать, когда он с холодной решимостью встал и лениво двинулся к ней. Близко. Слишком близко. Их разделяло всего несколько дюймов, тёплое дыхание защекотало кожу лба. Кэти невидящим взором уставилась на верхнюю пуговицу прямо под горлом Флинта, в острый кадык, дёрнувшийся, когда тот сглотнул. Большая, созданная для квоффла, а не для девичьих шёлковых волос, рука легла на заплетённые на макушке косички, провела вниз, опускаясь к рассыпавшимся по голым плечам тёмно-каштановым локонам. Переместилась на тонкую шею с милым родимым пятном под нижней скулой, оставляя после себя след из мурашек. Глубокий вздох, обдавший жаром дыхания. — Ты такая красивая, — с неким сожалением произнёс Флинт. Всё с тем же пустым взглядом, витая где-то далеко, Кэти положила руки ему на широкие плечи и привстала на носочки, прикасаясь губами к чисто выбритому подбородку, чтобы потом подняться к гладким, мертвенно-холодным и совершенно каменным под напором её ласк губам. Не до конца понимая, что не так, Кэти углубила поцелуй, но Флинт оставался таким же отстранённым и неподвижным. Её одолело чувство, схожее с разочарованием, когда он ненавязчиво дёрнул головой, разрывая поцелуй, и целомудренно прижался губами к её лбу. — Иди к себе, завтра прибудет портниха для примерки, — спокойно сказал Флинт и повернулся к ней спиной, давая понять, что разговор окончен. Кэти вскипела от злости. Что за чушь, никакой примерки! Никакой свадьбы! Напыщенный избалованный ублюдок. Чего ещё ему надо?! Унижений? Восхищения? Хочешь — бери, кто мешает? Она вся уже перед ним, как на ладони, делай, что душа пожелает! Раз, другой, ей не привыкать! Справится. Со временем войдёт в привычку, вытерпеть можно всё. — Да что с тобой не так? — возмутилась она, чувствуя, как щёки запылали от обиды. — Тебе ведь это и нужно! — Откуда тебе знать, что мне нужно? — бросил он с издёвкой, не оборачиваясь. — Зачем тебе эта головная боль, — в сердцах прикрикнула Кэти, — брачные оковы, осквернительница крови, посредственная серая мышь! — Накопленные обиды хлынули наружу. — Все только и говорят о том, что я тебя недостойна, один ты упёрся и не видишь очевидного. Хочешь, я буду твоей, только от тебя взамен не требуется никаких обязательств. Женись на Гринграсс или Булстроуд, если так надо, живи спокойно с нормальной женой, которая не будет создавать проблем. Как ты всегда и хотел! Флинт почти взревел, устало закрыв лицо рукой и опустившись на стул у письменного стола. — Да откуда ты всё это берёшь? — едва слышно простонал он, а после возвысил голос и добавил твёрже прежнего: — Иди. К себе. Пока я не воспользовался предложением прямо сейчас и ты не пожалела. Раздосадованная, Кэти торопливо набросила на плечи полумантию и попыталась справиться с завязками, но пальцы, желающие сомкнуться на шее Флинта, начали слушаться не сразу. Дверь за ней громко захлопнулась, оставляя после себя умиротворяющую тишину. Она проплачет всю ночь и опять накрутит себя, а на утро предстанет перед портнихой измождённым привидением. Ничего не меняется. То, что она раскрепостилась, только усложнило его задачу. Мать суёт нос куда не следует и наивно полагает, что может управлять им, словно пятилеткой. Отец со своими мутными мотивами и странными поползновениями в сторону девятнадцатилетней девчонки, которая принадлежит родному сыну… теперь ещё и эта девчонка решила добавить головной боли своими идеями. Каждый в доме руководствуется исключительно личными интересами и считает, что способен влиять на него. Смешно. Он не для того всю жизнь рвался к самодостаточности, чтобы теперь, когда пришло время стать полноправным наследником, позволять матери-шлюхе, скверному папаше или вредной жёнушке вертеть собой. Манипуляциям последней было сложнее всего сопротивляться. Но то, как она явно выказывала своё нежелание выходить за него замуж, отрезвляло похлеще, чем крепкая пощёчина. Глупая гриффиндорка, не научившаяся даже скрывать свою непокорность, когда она неуместна. Всё ещё трепыхается. Ну-ну. Он резко взмахнул рукой, сметая со стола чернильницу. Ещё запечатанный пузырёк отлетел в сторону, разбившись о стенку книжного шкафа. Ботинки припорошило стеклянной крошкой и густыми синими каплями. ___________________________________________________ *Химар — головной платок с прорезью для лица, обычно доходит до пояса, полностью покрывая волосы, шею, плечи.