Ради дочери

Кровь медленно сочится, но может в любой момент хлынуть фонтаном. Сяочи, стиснув зубы, пережимает запястье, чтобы этого не случилось. Лала не должна узнать, ей нельзя этого видеть. Сяочи, дождавшись, когда кровь утихнет, в очередной раз берётся за свой острый нож. Она пилит им левую кисть, преодолевая адскую боль в запястье и надрезаемых жилах. Сяочи хочется крикнуть, но она постоянно сдерживает себя. Лала не должна слышать страдания матери. Где-то там, во тьме, чуть слышно всхлипывает её дочь — Лазурия голодна, ей хочется есть, и она не выживет одна в этой проклятой пещере, куда они попали волею судеб. Помощь придёт, должна прийти — Сяочи твёрдо верит в это, иначе не стоит и стараться, кромсая собственную руку. «Мать должна ставить жизнь дочери выше своей», — так решила Сяочи. Лала, её милая Лазурия будет жить. Ради этого не жалко лишиться руки. Неосторожное движение — и Сяочи чуть не выдаёт себя, но железным усилием воли она гасит крик, превращая его в зловещее шипение. Из-за груды камней, ставших ловушкой для маленькой девочки, слышится испуганный голосок Лалы: — Мама, что это? Змея? Сяочи резко прерывает шипение, а затем ударяет ногой по неровному полу пещеры. — Да, доченька. Но ты не бойся — я уже убила её. Сейчас мама порежет змею на кусочки, и ты, наконец, поешь. «Главное — снова не зашипеть», — уговаривает себя Сяочи, прежде чем резким взмахом отсечь надпиленную кисть. Кровь уже не сочится, она всё-таки прорывается небольшим фонтаном. Лала всё слышит, но Сяочи лжёт ей, говоря, что это кровь убитой змеи. Она уже привыкла ко тьме, и поэтому видит очертания собственной белой кисти, упавшей на пол. Правой рукой Сяочи поднимает отрезанную кисть левой, кладёт на камень и начинает неловко нарезать её на мелкие кусочки. Кровь продолжает литься, но уже не так сильно. «Пусть я умру, но Лала будет жить. Её найдут и помогут выбраться. Ради дочери я готова на всё», — с такими мыслями Сяочи продолжает борьбу с болью, пронзающей её левую руку. Спустя несколько долгих минут от кисти остаются только небольшие, неаккуратно нарезанные кусочки мяса. Во тьме не видно, что многие из них были фалангами пальцев. Сяочи откладывает в сторону все кости, с которых она срезала мясо. Подавив желание съесть всё самой, она с трудом собирает кусочки в правую руку и несёт их туда, где продолжает чуть слышно всхлипывать Лала. Сяочи чуть не спотыкается о высокий, ей по грудь, валун, один из тех, что окружили её дочь. Здесь приходится двигаться осторожнее — невдалеке покатая скользкая поверхность, ступив на которую, Лала попала в каменную ловушку. Девочка никак не могла выбраться оттуда самостоятельно — валуны для неё слишком высоки, а карабкаться по скользкому подъёму у неё не получалось. Сяочи, как ни старалась, тоже не могла помочь дочери. Все попытки перегнуться через острые камни и вытащить Лалу провалились — один раз Сяочи сама чуть не свалилась туда же. Она пыталась проползти по скользкой поверхности, но в темноте это было слишком опасно, к тому же, Сяочи сомневалась, что у неё хватит сил вылезти оттуда вместе с дочерью. — Не плачь, милая, мама принесла тебе покушать, — как можно более ласковым голосом, скрывая собственную боль, произносит Сяочи, склонившись над ближайшим валуном. — Мне придётся бросать тебе кусочки. Она рассчитывала скидывать их по одному, но рука предательски дрожит в самый неподходящий момент — и нарезанные куски мяса летят вниз все сразу. Некоторые падают прямо на голову Лалы. Та, видно, совсем изголодалась, поскольку начинает хватать куски и жадно запихивать себе в рот. Капли крови сорвались с культи, орошая лицо Лалы. Но та пьёт, наивно поверив поспешным успокоительным словам матери, что это вода, только горькая, другой не нашлось. Напившись крови, Лала торопливо продолжает трапезу. — Ешь аккуратно, разжёвывай, — наставительно говорит Сяочи. — Ты должна жить. Милая, милая Лала… Надеюсь, помощь всё-таки придёт. Произнеся это, Сяочи чувствует, что силы покидают её. Она садится, устало облокотившись о камень. Главное, что дочь поела, и теперь она дождётся подмоги. Сяочи глубоко вздыхает и закрывает глаза. Смерть приходит к ней мгновенно. …Спустя несколько минут насытившаяся Лала громко говорит: — Спасибо, мамочка! А ты сама поела змею? Жуткая, давящая тишина не даёт ей ответа. — Мама, мамочка! Почему ты молчишь?..