***
Это случилось пять месяцев спустя. Мужчина пробудился от удушающей волны чьей-то ярости и подскочил на постели. Возле его кровати стояла девушка в платье из материи ивис с ярко-синими волосами и золотистой кожей. На вытянутой в направлении его сердца руке вращался плазменный шар сочно-апельсинового цвета. — Я сожгу тебя, предатель! — гневно бросила Ирэн ему в лицо. Кьют медленно закрыл глаза и лёг на спину, раскинув руки, ничем не закрывая от нее свою грудь. — Убивай, — рассмеялся он, понимая, насколько глупа и бесполезна в конечном итоге оказалась жизнь. Он даже не спросил, в чём дело. И так ясно. Если Ирэн приняла исконный облик своей расы, задолго до того, как шепси избавились от внешней оболочки, значит, час или около того назад она проникла в его сознание — просто играя, из любопытства, как невинное дитя — расшифровала линии и наткнулась на нити, принадлежавшие некогда ей. Следуя закону совместимости энергий, линии вернулись обратно на место, восстановив Первое Имя, и Ирэн вспомнила всё. Разумеется, она обнаружила внутри Кьюта и свёрнутые в тугой клубок нити Шиама, но не сумела извлечь отрезанный фрагмент из петли. Чужие линии не прирастают естественным образом, как твои собственные: чтобы срастить их снова, рядом должен был присутствовать также и Шиам. Впрочем, Ни-ите хватило понимания, кто она на самом деле, кем является мужчина, столько лет притворявшийся её мужем, тот, от кого она мечтала иметь детей и считала, будто любит. Решительно всё оказалось ложью! Ни-ита вспомнила собственный полный отчаяния крик, когда трансформер рассек нить, соединявшую ее с Шиамом. А дальше — провал, чернота, беспамятство, и вот она приходит в себя в клинике, а ей сообщают, что она жительница Земли, попавшая в аварию и утратившая память. В широко распахнутых глазах ещё пробегали всполохи гнева. Минуту Ирэн медлила, потом резким движением развернула сгусток энергии по направлению к себе. Он перестал вращаться, погас, уменьшился в объёме и втянулся в руку. — Никогда больше не ищи меня, иначе при следующей встрече я тебя не пощажу, — холодно обронила шепси, сбрасывая с себя Третье Имя, словно надоевшую одежду, и превратилась в сияющий шар, подобный тому, который только что лежал на её ладони. — Учти, — крикнул ей вслед кгаллен, — мы с тобой по-прежнему связаны через узор Шиама! Мы одно целое, Ирэн! — Я Ни-ита! Это мое единственное имя! Но никогда не смей называть меня так, ибо ты недостоин! Я всё вспомнила. Украденные линии вернулись ко мне, стоило только их коснуться! Негодяй! Твоя низость в итоге обернётся против тебя, сколько бы лет ты ни прожил, как бы далеко ни забрался в своих странствиях по галактикам! Клянусь, я найду Брата, даже если мне придётся искать его до конца жизни! — Тебе не удастся восстановить его узор! Ты не в силах извлечь часть, принадлежащую ему! А я никогда не позволю Шиаму настолько приблизиться к себе, чтобы он запросто читал мои линии, как ты это сделала сегодня! Я мог убить тебя, когда только понял, что вскоре ты вспомнишь всё! Неужели, думаешь, я не заметил, как твои способности растут с каждым днём? Я мог вторично разрезать твой узор, чтобы ты опять всё забыла, однако не тронул тебя! И вот твоя благодарность? — О какой благодарности может идти речь, если изначально именно ты разрушил наши судьбы! Мы доверяли тебе, а ты нас предал! Извини, забыла. Ты же кгаллен. Откуда в тебе возьмётся совесть? Прощай. И не добавив больше ни слова, в своём плазменном теле она скользнула сквозь стену дома, одновременно став невидимой, чтобы не испугать людей на улице. Кьют мог бы её догнать, но подобный поступок не имел смысла. Отныне он утратил свою власть над ней… С той поры единственной его радостью стало осознание, что Шиам и Ирэн никогда не встретятся. Он берёг оставшиеся клочки первичных линий Брата и часть, составлявшую некогда их общее Первое Имя, как самое дорогое сокровище. Через них Кьют всегда, пусть и смутно, знал, что Ирэн жива. Там, вдали от него, она страдала в одиночестве, и её боль прибавляла ему сил. Он мог продолжать жить, питаясь даже её ненавистью. Пусть линии его узора больше никогда не станут золотыми, Кьют смирился с этим. Ирэн, очевидно, закрыла сознание барьером, насколько смогла, но через оставшийся открытым участок кгаллен по-прежнему получал её далёкие эмоции, словно короткие, исчерканные телеграммы. Он понимал, что всё ещё свободен в своих перемещениях по мирам именно за счёт неё. Кьют до сих пор использовал её энергию, пусть в меньшей степени, чем раньше. Он отлично знал: если их непрочная связь когда-нибудь порвётся, ему придется либо срочно возвращаться на Кгалле, либо смириться с собственной гибелью, ведь его узор в таком случае окажется разомкнутым, и энергия вытечет наружу. К тому моменту Кьют уже догадался, что с минуты, когда предал единственных шепси, желавших стать его друзьями, произведя неестественные манипуляции с их узорами, он сам превратился в бич космоса, заразу всех планет — слепого странника. Невидимые, правда, называли таких существ иначе — Тёмными Магами. Это были Дети Космоса, которые пошли против прямого пути развития, свернули на боковые дорожки мироздания. Невидимые не судили заблудших, не читали им нравоучений, даже не боролись с ними, так как сами одинаково принимали добро и зло, но с неизбывной грустью Направляющие и Чувствующие отзывались о созданиях, рождённых светлыми силами и решивших испытать пути тьмы, к которым они изначально не были предназначены. «Хлебнут много горечи Тёмные Маги, ибо нет в них настоящей тьмы — только тень её, а тень нереальна и всегда обманет», — говорили Невидимые, и от них в такие мгновения распространялись эманации печали. Они уверяли, будто только Боги, рождённые из Пустоты, могут независимо выбирать свой путь: тьмы или света, и они действительно пойдут по нему. Но вот рождённые в мирах Светлых Богов творения не могут следовать тьме, они могут следовать лишь тени тьмы, иллюзии, а это есть ложь, поэтому сей неправедный путь не приведёт никуда. Вот почему слепые странники гоняются за призраками, калечат свои узоры и задерживают собственное развитие. «Мир прост, — рассуждали Направляющие. — Тебя могут призвать сюда, как сущность или как тень, но если ты тень, то однажды сумеешь стать сущностью. А наоборот не превратишься, разве что сознательно выберешь тёмный путь и вернешься в Пустоту. Тогда ты уменьшишь космос на размер своего сознания. Так появляются тени, сбивающие с пути обычных странников. Они манят иллюзией свободы. Трудно отличить истинный путь от иллюзорного, когда вступаешь в область теней. Светлый странник, прельстившийся тенью и последовавший за ней, думает, будто, по сути своей, стал тёмным. Но это не так. Он по-прежнему светлый, просто окутан тенью, поэтому в некоторых мирах подобных странников называют слепыми. Странник сохраняет природную магию узора, но из-за действия тени течение силы искажено, да и образ узора искажён, поэтому в некоторых мирах заблудших детей Богов называют Тёмными Магами. Истинная же тьма — в Пустоте. Не беспокойтесь, у нее иные дороги. Часть их пролегает через наш космос, имеющий в себе лишь несколько действительно инородных областей. Тот странник, кто с начала и до конца идет по тёмному пути, зовется Дитя Бездны. Космос для него — чужое место. Мы таких называем гостями и стараемся не заходить на их территорию. Светлый странник, даже будучи слепым, никогда не сможет от начала и до конца идти по стопам Детей Бездны. Для него эта дорога чужда, и истинно тёмный путь отвергнет его, как чужого. Любой ослеплённый собственными ошибками и заблуждениями Маг прозревает рано или поздно. Мир очень прост на самом деле. Сложен он лишь, когда идешь по нему с завязанными глазами». «Да уж, элементарнее некуда, — мрачно размышлял Кьют, вспоминая наставления Невидимых. — Одного только нам не сообщили напоследок: как не сбиться с дороги, если ты от рождения проклят?» В день, когда его покинула Ирэн, Кьют, без сожаления отбросив Третье Имя, отправился в путешествие по иным планетам. Его странствия не имели определённой цели. Он сам не знал, куда ему стремиться теперь. Создавалось впечатление, что, утратив Ирэн, он потерял всё, включая желание безграничной власти и свободы. Кьют считал, ему не придется страдать, даже если шепси, там, вдалеке от него, почувствует боль. Он ошибся. Энергия, замешанная на душевной боли, по-прежнему дарила ему силу, но причиняла и невыразимые мучения. В конечном итоге, упрямому кгаллену пришлось признать, что даже себя он не смог сделать счастливым, но вслух такого признания от него бы никто не дождался. Прошла молодость, наступила зрелость. Кьют занимался научными исследованиями на десятках планет за прошедшие столетия, но ничто ему не приносило удовлетворения. Он многое успел повидать за истекшие века. Его до глубины души восхитила красота планеты-убийцы, в которую спустя пять сотен лет превратилась Кгалле. Они с Шепси стали, словно сёстры-близнецы, только на Шепси пески мёртвого пространства выглядели похожими на кроваво-алые волны гигантских океанов, а Кгалле оставила на своей поверхности только бесконечные ущелья и барханы серебристого цвета. На обоих планетах не осталось абсолютно ничего живого, даже лишайников. Даже воды. «Значит, сюда мне теперь тоже путь заказан, — с мрачной обречённостью понял Кьют, — и если прервется связь с Ирэн, мне конец! Что ж, я просто следовал своим внутренним желаниям и ни о чём не жалею…» Потом Кьют узнал от Чувствующих, встреченных на одной из планет, что Завеса между двумя мирами-«убийцами» растворилась, Шепси и Кгалле снова слились в единое небесное тело, заманивающее путешествующих в космосе недальновидных странников, не умеющих читать узоры, своими притягательно-зловещими пейзажами, а затем мгновенно пожирающее их вторичные и третичные линии. Кажется, земляне, которых Кьют навестил однажды любопытства ради, окрестили планету-монстра Красные Хребты. Земные исследователи потеряли в том страшном мире несколько своих экспедиций. Потом Кьют выяснил, что попал отнюдь не на ту Землю, где жили они с Ирэн прежде, и даже не на ту, которая на момент его выбора между двумя мирами являлась более развитой. Сейчас его занесло в ещё один альтернативный мир, возникший недавно складках Завесы. Впрочем, Кьюта это открытие не взволновало. Кгаллену отныне было безразлично, сколько ещё копий Земли он встретит, гуляя по межпространственным коридорам. Кьют теперь нигде не задерживался надолго. В его странствиях он попадал на множество смертоносных планет. Почему-то они восхищали его гораздо больше обычных миров. Кгаллена привели в неописуемый восторг сверкающие туманы Суанры, навевающие сказочные сны, навеки убаюкивающие сознание в радужных видениях. Яд, растворенный в каплях влаги, действовал не только на физическое тело, одурманивая посредством наркотических веществ. Спецификой туманов Суанры являлось то, что они могли настраиваться даже на ментальный уровень, если прибывшее существо не имело материальной оболочки, и внушали сны через узоры второго порядка. Кгаллен едва спасся оттуда. Его вторичный узор чудом не заснул. А, возможно, и здесь помогла связь с Ирэн — существом, на порядок более сильным, нежели он. Весьма развеселил Кьюта один мир, где не существовало ничего, кроме изгибающихся под всевозможными углами фиолетово-желтых лиан и бесчисленных пятнисто-бурых гадюк. Причем лианы не являлись растениями, а гадюки — пресмыкающимися. Они все представляли собой щупальца, тянущиеся от ядра планеты к ее поверхности, чтобы обмениваться энергией с пространством космоса. Данное небесное тело не уничтожало никого, в отличие от Красных Хребтов и Суанры. Приходивших туда планета превращала в продолжение собственных щупалец, присасываясь к чужим узорам и используя их в качестве материала для своего дальнейшего развития, впрочем, сохраняя своим новым детям некое подобие жизни. На Земле будущего эту планету окрестили Беллья Джен*. Кьют вполне оценил мрачный юмор земных астронавтов. На одной из весьма развитых планет — Шемм — Кьют прожил более ста лет. Местные, выслушав историю его скитаний по разным мирам, а также попыток исследовать не похожие друг на друга формы жизни, почему-то окрестили его «биологом-практиком по содружественным цивилизациям». Кьюту приглянулось это название, и он сам стал себя величать подобным образом. Шемм стала первой планетой после Кгалле, где Кьют не ощущал себя отщепенцем или мутантом. Коренные жители Шемм являлись разумными представителями негуманоидного типа. Их третьи линии развивались как совокупность узоров рыб, пресмыкающихся и птиц. Выглядели они непривычно для человекоподобных рас, но, скорее всего, не вызвали бы отвращения, если бы, например, земляне смогли их увидеть. Тело среднестатистического шемма напоминало дракона с мощными и широкими крыльями, сплошь покрытого крупной блестящей золотой, белой или синей чешуёй. На длинной, гибкой шее сидела большая, круглая птичья голова с карими, либо бирюзовыми глазами. Позади существа извивался длинный чешуйчатый хвост. Шеммы могли одинаково легко бегать, опустившись на четвереньки, и ходить на задних лапах, высоко подняв голову. Они без проблем летали, используя свои хорошо тренированные крылья, и плавали под водой. Под крыльями у шеммов имелись многочисленные жабры, закрывавшиеся кожистой пленкой, когда они переходили к легочному дыханию. Разум шеммов был подобен разуму кгаллена, и в то же время они видели мир несколько иначе. Представления о жизни у них были с одной стороны весьма близки воззрениям Невидимых, а с другой стороны, восприятие времени, пространства и течения энергий удивляло своей уникальностью. Для шеммов мир напоминал некую причудливую каплю влаги, которая, отражаясь в сознании, могла настроить узор на любой пространственно-временной отрезок. «Похоже на сказочный супертрансформер, — невольно подумал Кьют, слушая их рассказы. — Намного сильнее тех, что случайно попали мне в руки». «Исконная пуповина мира», — как называли шеммы таинственную каплю. Влагу, не являвшуюся водой, умели выделять из своих тел те, кого называли пророками, или покорителями трех стихий. Шеммы не считали свое умение уникальным и не думали, будто их талантом стоит восхищаться или гордиться. Для них пользоваться подобным даром было так же естественно, как дышать. И, увы, цивилизация этих странных созданий постепенно приходила в упадок, словно некто всемогущий медленно стирал её представителей с лица планеты огромным невидимым ластиком. Они не деградировали, не воевали между собой, в них не рождалась ненависть, они не породили в своей расе мутантов, но почему-то медленно вымирали, как вид. Абсолютно без причины. Будто всей расой в целом овладела некая апатия, лишающая жажды жизни и отнимающая силы. Шеммы искренне желали передать кому-то своё умение извлекать из пустоты и материализовывать с помощью Третьего Имени загадочные капли, преобразующие время и пространство, а затем управлять ими, чтобы наследие их расы не пропало. «Мы уже дважды пытались подарить свой дар иноземцам, но гуманоидные расы не умеют общаться с нами, — поделился как-то с Кьютом своим горем один из пророков. — Они не способны настроить свои тела, чтобы даже увидеть нас, когда порой их космические корабли прилетают сюда. Мы просто проходим друг сквозь друга. Впрочем, мы их хотя бы чувствуем на уровне мыслеобразов, а они нас нет. Им кажется, будто наша планета необитаема». Кьют объяснил шеммам теорию диапазонов волн, благодаря которой Вселенная создает бесчисленное множество форм жизни, причем не даёт радикально несопоставимым видам встретиться, чтобы существа не навредили друг другу. Пророки Шемма из благодарности за новое знание попытались научить Кьюта своему исконному мастерству. Талант кгаллена изменять потоки энергии в узорах показался им весьма близким их умению оперировать с каплями. К сожалению, все попытки превратить Кьюта в последователя покорителей трех стихий не удались. И вот тогда странствующего исследователя с Кгалле охватила непреодолимая тоска. Он изучил тысячи форм жизни, включая около сотни разумных видов, мог по одному взгляду на рельеф, климат и удалённость планеты от звезды предсказать, какой именно тип цивилизации может оказаться на ней. Кьют интуитивно распознавал яды, опасных животных, насекомых и растений на расстоянии и был способен уклоняться от их воздействия. На его узоре множились и росли точки, кгаллен становился всё опытнее, но его беспокоила одна загадка. Везде, в каждом мире, происходило фактически одно и то же: стоило какой-либо цивилизации приблизиться к главной тайне существования: как обрести свободу и счастье для всех, на планете тут же начинались катаклизмы, её узор мутировал, и разумной жизни наступал конец. Полученные знания умирали вместе с представителями расы, а новому народу здесь или в другом месте приходилось всё начинать с нуля. Кьют однажды задал свой вопрос покорителю трех стихий. Он спросил мудреца, почему происходит подобное? Неужели создатели галактик смеются над нами и нашими детскими попытками достичь их уровня? «Нет, — ответил пророк, — предполагаю, дело в другом. Цивилизация гибнет, если её представители слишком долго идут путем Теней. Направляющие и Чувствующие сказали вам верно. Тень возникает на месте космоса, где раньше находилось чье-то сознание, но оно добровольно отказалось от своей жизни и ушло в Бездну. Пустота заполняет оставшееся место, и оно становится источником иллюзий для других, кто выбирает то же самое, даже бессознательно. Пока ты странник, увлечённый иллюзией, ты продолжаешь ходить кругами по туманным, нереальным областям Вселенной. Задача каждого ослепшего — разомкнуть свой круг. Полагаю, это и есть единственный шанс спасти любую погибающую цивилизацию». «Каков же наш круг, который мы не можем разомкнуть?» «Обычно он состоит из жажды всемогущества, безмерной алчности и страха возмездия. Спроси себя, есть ли в тебе эти три составляющие? И осознав их, вырвешься ли ты из круга? Шеммы, например, знают, но вырваться все равно не могут». «Во мне всё перечисленное есть, — признался Кьют. — И я давно знаю, что хожу кругами. Но нет желания вырваться. Куда? Ведь я — это я, выбравший теневую сторону вещей, пусть и не ставший настоящим Магом». «А твое желание таково?» «Да». «Тёмные Маги, по-твоему, отличаются от тебя?» «Конечно. Их путь иллюзорен, как и мой, но они ни от кого не зависят. А я даже в иллюзии свободен лишь условно». «Хочешь отречься от своей одержимости другим существом, зависеть лишь от собственных капризов и иметь силы творить миры?» Под взглядом пронзительных глаз шемма не было сил притворяться. Да, он смертельно устал от поисков и отчаяния прошедших столетий. «Хочу!» «Даже если твой путь в итоге приведёт тебя в тупик?» «Я уже в тупике. Дальше некуда». «Та, кого ты ищешь, на Альризе, — изрёк внезапно покоритель трёх стихий. — И там ты найдёшь ещё одного старого знакомого. Он поможет тебе осуществить заветное желание… И не спрашивай сейчас больше, всему своё время! Ты позже поймешь смысл предсказания. Скажи только, ты уверен, что желаешь этот путь?» «Уверен». «Тогда ступай по нему и никогда не проклинай того, кто показал тебе дорогу». Круглые глаза подёрнулись мутной плёнкой, крылья поникли, будто покоритель трёх стихий уснул, но Кьют знал, что он сейчас передаст ему важную информацию. Так и случилось. «Возьми ключ, который сократит твои поиски и выведет в коридоре миров на нужную планету мгновенно», — произнес последнюю реплику мудрец, и в его передней лапе засверкала крупная сиренево-золотая капля. Кьют, наученный местными жителями, не колеблясь более, склонился над ней и заглянул внутрь. В его зрачках ясно отпечаталась картина грядущего…***
Кьют вышел из межпространства на Альризе и вскоре отчётливо почувствовал энергетику Ирэн. В образе невидимого плазменного шара он подобрался достаточно близко… И оцепенел. Линии Ирэн тесно сплелись с узором какой-то местной девушки. Судя по всему, шепси пряталась внутри чужого тела и узора одновременно! «Воспользовалась умением создавать симбиоз с другими формами жизни? Зачем? Это же чрезвычайно опасно! — занервничал Кьют. — Сколько лет они уже вместе? Двадцать? Двести? Милостивый Создатель, она хоть понимает, что их узоры могут слиться навсегда? Надо ее предупредить, но сначала выяснить, почему она прячется!» Вскоре кгаллен понял причину поступка Ирэн, прислушавшись к мыслям некоторых итэтэ. Над планетой довлело предсказание одного из ушедших в небытие мудрецов: «Если на Альризе загорятся разом четыре спящие звезды, и в тот миг на ней окажется ещё одна звезда, пришедшая с мёртвой планеты Шепси, то свет четырёх звёзд заставит пятую стать одержимой, и она убьёт нашу родину!» Никто глубоко не вникал в смысл предсказания, но с тех пор все итэтэ смертельно боялись, что на планету прибудет кто-нибудь из космоса и уничтожит Альризу. «Могла быть допущена ошибка в трактовке пророчества, — размышлял Кьют. — До чего тупы эти аборигены! Хуже землян! Кроме того, кто-нибудь из местных знает точно, каков у шепси узор? Как они собираются «вычислить» их присутствие?» Впрочем, вскоре кгаллен получил ответ и на этот интересующий его вопрос. Сама Альриза оказалась необычно деятельной, пытаясь управлять абсолютно всеми процессами на своей поверхности. Уже приближаясь к орбите, Кьют почуял, как его линии сканируют, только он сразу не осознал, кто читает узор. Следующее вторжение имело место в течение первых часов пребывания на Альризе. Теоретически его истинную сущность могли давно вычислить, однако… Кьют не являлся шепси и даже чистокровным кгалленом уже давно. Из-за манипуляций с узором, из-за того, что он сотворил с Ирэн и Шиамом, его линии радикально поменялись. Не так-то просто Альризе будет его раскрыть, даже если внутри планетарного разума содержится информация о том, как должны выглядеть нити шепси. Кьюта могли заподозрить, только если бы он воспользовался своей энергией, чтобы напасть на кого-то или создать что-то. Впрочем, понаблюдав пару дней за жизнью местных, Кьют пришел к выводу, что вспышку его силы вполне можно списать на демонстрацию магии жрецов, либо установку защитного барьера Воинами. Главное — не переборщить с коэффициентом вмешательства в пространственно-временной континуум, ибо ядро планеты нестабильно. У Альризы, определенно, есть разум, но к настоящему моменту времени он находится в состоянии параноидального бреда. «Поганое местечко. И чем оно привлекло Ирэн? Как ей удалось так быстро спрятаться внутри той девчонки и не оказаться раскрытой? Ведь она стопроцентная шепси!» — Кьют по-прежнему скрывал свои мысли в потайной петле, куда никому было не добраться, даже этой безумной планете, шпионящей за всеми. В течение первых трёх дней наблюдений за бытом итэтэ внутрь Кьюта внезапно попала чья-то явно направленная на конкретного получателя мысль: «Ты способен возродить Систему?» Кьют встряхнулся и мигом выкинул чужеродную энергию изнутри себя. Чертовщина какая-то! Навязать ему кусок упорядоченной ментальной волны? Ему, взрослому и опытному кгаллену? Невероятно! Кто это такой хитроумный пробил его защиту на вторичном уровне? Кьют осторожно обследовал свой узор. Разрывов не заметно. Слава Высшим! Значит, его не пытались уничтожить, просто вступили в контакт. «Кто ты?» — выбросил Кьют наугад в пространство слабую мысль. «А ты? — так же робко и неуверенно ответили ему. — Я тебя плохо вижу. Ты итэтэ? Результат Явления? Землянин? Слепой странник?» «Я итэтэ», — солгал он. Напряжённое молчание. «Ладно. Ты мне не нужен», — а затем воцарилась тишина. Больше никто не пытался вторгнуться внутрь него. Кгаллен вздохнул с облегчением и продолжил следить за Даэной. Кьют по-прежнему недоумевал, почему всё-таки смышленая шепси обосновалась на планете, которая способна уничтожить её, если сочтёт опасной для себя. Присутствуя на ритуале гармонизации пространства, Кьют отследил тот момент, когда во время танца энергия шепси случайно прорвалась наружу и вызвала Явление. Кгаллен стал свидетелем того, что случилось потом, когда Лидер Защитников ударил Даэну на глазах у всех. Кьют видел, как, воспользовавшись уходом магов и зрителей с площадки амфитеатра, к Даэне проник… Леший его побери, астронавт с Земли! Точнее, с какой-то из её многочисленных копий, но это не важно! Что они тут делают? Тоже шарят, ищут для себя во Вселенной кусочек пожирнее. А теперь некий самоуверенный хам пытается очаровать Ирэн! Нет, стоп. Кьют немного осадил себя самого. Землянин с корабля пытается очаровать Даэну, про Ирэн юный хлыщ ничего, к счастью для него, не знает. Да, но шепси находится в теле жрицы, и Дакус может ей понравиться, и вообще… Надо пресечь их отношения! Сгорая от ревности, Кьют решительно последовал в ту ночь за Даэной домой. Дождавшись, пока танцовщица войдёт в комнату, Кьют вплыл через стену спальни следом за ней. Сформировал физическое тело итэтэ из расы Анг, чтобы не слишком шокировать девушку своим появлением, а затем окликнул жрицу по имени. Та резко обернулась, её лицо вдруг исказилось ужасом и гневом, и прежде, чем Кьют успел среагировать, в него влетел заряд двух плазменных шаров. Кгаллен пошатнулся и потерял сознание. Следующее, что он мог вспомнить — энергококон вокруг себя и сырой мрак подземелья. — Я разве не говорила тебе, предатель, никогда больше не появляться передо мной? — было первое, что Кьют услышал, открыв глаза. — Зачем ты меня не послушал? Или думал, я забуду всё, спустя столько лет? Ты ошибся. Тебе не следовало шпионить за мной в доме моей сестры. Теперь ты останешься здесь, пока я не решу, как дальше поступить с тобой.***
И вот он сидел и размышлял, есть ли выход? И встречу с каким именно «старым знакомым» обещал ему покоритель трёх стихий? Здесь, в подземелье, Кьют определенно не мог повстречать никого из разумных существ. За исключением двух своих тюремщиц, если они ещё не забыли о нем. Неужели его жизнь оборвется столь позорно — банальной смертью от истощения? Внезапно мысли Кьюта поменяли направление. Неожиданно мужчина подумал, что вот, к примеру, над ним сверху нависает лишь половина защитного барьера, следовательно, другая часть залегает под слоем почвы. Он все эти дни искал брешь в надземном куполе. А если изъян в сплетении линий случайно допущен именно в подземной части? Как глубоко упрятаны нижние нити? Почти не соображая, что он делает, Кьют начал механически разгребать руками утоптанную землю. Пальцы погружались в мягкий грунт на глубину пальца, затем запястья, наконец, почти по локоть. Кьют сам не верил в свою призрачную удачу, но непонятный ему самому охотничий азарт подгонял его. Там, в глубине, возможно, находится некая зацепка, которая поможет разрушить блокирующие линии. Внезапно рука уткнулась во что-то твёрдое. Невидимое в темноте острие порезало ему палец. Кьют вздрогнул и первобытным жестом потянул окровавленный мизинец в рот. С отвращением сплюнул грязную, пахнувшую сырой почвой слюну. Затем осторожно опустил здоровую руку в образовавшееся отверстие, ощупывая то, что не был в состоянии разглядеть. Под землей явно находился острый, словно бритва, предмет. Медленными движениями, чтобы не порезаться снова, Кьют начал раскачивать обнаруженную вещь. Наконец, находка поддалась. С интересом кгаллен вытащил предполагаемое «лезвие» из углубления и поднёс ближе к глазам. Когда он хорошенько рассмотрел то, что ему удалось выкопать, из его горла вырвался победный крик напополам с безумным смехом. На ладони лежал крохотный обломок зеленоватого кристалла с пятью гранями! Тот самый минерал, найденный им некогда на Кгалле! «Для путешествия по межпространству этот крошечный обломок, конечно, нельзя использовать, но для разрезания блокирующих нитей вполне сгодится. Заряд у него имеется, и не маленький. А мне главное — выбраться отсюда!» Руки тряслись, Кьют боялся, что задумка не сработает, но кристалл оказался просто выше всяческих похвал. Там, где обычные усилия кгаленна до сих пор были тщетны, трансформер отлично справился. Надрезанный в критической точке защитный барьер лопнул, энергия линий равномерно растеклась по земле, впитываясь в неё, как вода. Подождав немного, чтобы не нарваться на остатки намагниченности, тощий, голодный и обросший щетиной мужчина в грязной одежде выполз на закате дня из-под корней люании на опушку леса неподалеку от Авведо. Почуяв на одном из кустов съедобные ягоды, хотя и с явно выраженным рвотно-слабительным эффектом, кгаллен, не утруждая себя переходом в энерго-форму, просто сжевал их. Главное — это не яд, а сочная мякоть фруктов скоро перейдет в свой энергетический вид, напитав его вторичные линии. Побочное действие на нём не скажется, ему ещё и не такое приходилось перерабатывать внутри себя на других планетах. Отлежавшись в кустах, Кьют поднялся на ноги. Теперь он почувствовал себя значительно лучше. И тогда из его уст вырвалась фраза, которую он страстно мечтал произнести, еще находясь в плену у Ирэн. Угроза никому конкретно не была адресована, но злость, ненависть и желание мстить за свои страдания переполнили Кьюта настолько, что он невольно выкрикнул, уже ничего не боясь, в полный голос: — Ну, теперь держитесь, примитивные микробы! Я снова свободен!