P.S. Be brave

      Чикаго был увешан множеством фонариков и праздничных лент, а на главной площади города собрались почти все жители, отмечая этот праздник. Каждый бар сегодня заполнен до отказа, каждый человек чувствует себя частью этой огромной семьи этого немаленького города. Люди сплотились за эти годы, уже давно нет деления на фракции, нет деления на поврежденных и чистых, нет войн и восстаний. И именно это послужило поводом для праздника сегодня. День города Чикаго. Точнее, день, когда Чикаго был освобожден и спасен. А если еще точнее, день, когда погибла Трис. Каждый год Тобиас и Кристина выпивают по бокалу вина в этот день, не желая выходить туда, где все веселятся. Для них это не праздник. Для них это траурный день. Но в честь пятилетнего юбилея, Тобиас должен был выступить перед всеми с речью, поэтому им обоим пришлось покинуть стены его квартиры и окунуться в праздничную атмосферу, развернувшуюся на улицах. Как только он закончил с делами, они направились в ближайший частично свободный бар, но и в нем не было свободных столиков, лишь пара не занятых стульев около бара. Не было никакого желания долго бродить в поисках, где можно пропустить пару стаканчиков, поэтому было принято решение занять два свободных стула в углу, в самом конце барной стойки.       — Пять лет… — куда-то в пустоту произносит Тобиас, скользя шершавыми пальцами по стакану с янтарной жидкостью внутри. На запотевшем стекле появляются прозрачные полосы под его кожей, и вскоре он полностью стирает выступившую от нескольких кубиков льда испарину. Кристина молча изучает стеллаж напитками перед ними, сделав глоток обжигающей жидкости. Она так много потеряла в то время. Пять лет назад от них ушла Трис, а за несколько недель до этого погиб ее возлюбленный Уилл, и она думала, что больше никогда не сможет открыть свое сердце кому-либо. Но появился Юрай, и потихоньку, день за днем, ее снова щекотала влюбленность, призывая улыбаться и расцветать. Кристина уже поверила, что все налаживается и, наконец, можно будет жить счастливо и спокойно… Но. Судьба снова ударила ее поддых, выбивая весь воздух из легких и заставляя плеваться кровью. Прошло пять лет, а она все еще не может сделать новый вдох и наполнить легкие свежим чистым воздухом. Осталась только боль. Только оболочка от счастливой жизни. Ей не суждено быть такой. В ее личном деле, где-то там наверху, поставили галочку напротив графы «Пинать на протяжении всей жизни». Раньше она думала, что самое худшее было, когда ее тянуло к садисту Эрику, который только и делал, что издевался над ними. Над ней. Но теперь она знает, что инициация в Бесстрашии и Эрик — всего лишь цветочки, по сравнению с тем, что уготовила ей жизнь. Синяки на коже проходят, а раны затягиваются. Синяки в душе никогда не исчезнут, а раны будут зиять, сочась кровью до самого последнего вздоха. На этой мысли Кристина залпом осушает стакан и громко ставит на поверхность барной стойки, показывая, что ей нужна добавка. Лица Тобиаса касается легкая ухмылка, и он просит бармена просто принести им всю бутылку.       — Ты всегда настаивал, что мы не можем напиваться из-за этого, — Кристина разворачивается на стуле, чтобы оказаться лицом к собеседнику. Она закидывает ногу на ногу, и ее платье еще немного приоткрывает вид на ее бедро. Но это совершенно не трогало Тобиаса. Кристина никогда не привлекала его в сексуальном плане, так же, как и он ее. Они могли спокойно посетить вместе джакузи абсолютно голыми, не испытывая при этом ни капли возбуждения. Как брат и сестра. Он слишком любит Трис, она слишком много потеряла, чтобы снова открыться кому-либо. Они столько всего пережили вместе, удерживаясь на плаву лишь благодаря тому, что держались друг за друга, что было бы глупо разрушить это все случайным сексом.       — Сегодня юбилей, — он пожимает плечами, — К тому же, не я опустошил уже второй стакан, — он усмехается, обнажая белые зубы. Кристина понимала, почему на него вешается каждая вторая девушка, понимала, почему когда-то в него влюбилась Трис. Хотя внешность была последним фактором, интересовавшим ее подругу в то время. Тобиас был очарователен. Даже сейчас, все еще убитый горем и буквально мертвый внутри, он выглядел великолепно. Под тонкой тканью темной рубашки проглядывали рельефные бицепсы, к которым прямо-таки хотелось прикоснуться и пощупать их, а расстегнутые верхние пуговицы воротника открывали вид на крепкую длинную шею. Его кадык приподнялся вверх, затем вернулся на место, когда он сделал глоток из стакана. Кристина невольно облизнула губы. Она не хотела его, но какой девушке не доставит удовольствие любование красивым мужчиной?       — Скоро вернусь, — бросила Кристина, спускаясь с высокого стула. Ее тонкие шпильки зацокали по кафельному полу, а блестящее платье переливалось и перекатывалось по ее ягодицам от каждого сделанного шага. Тобиас смотрел на ее почти полностью открытую спину, и лишь в области поясницы девушки его взгляд столкнулся с тканью платья. Темная кожа была усыпана множеством небольших шрамов, напоминая о том, как тяжело далась им та жизнь, которой они сейчас живут. Он знал, что многие из этих шрамов оставались от Эрика, так же как и знал, при каких именно обстоятельствах они появлялись. Тобиас никогда не понимал этой связи и этого влечения, так же как и не понимал садистические наклонности лидера фракции. Кристина раз за разом доказывала, что она может выдержать намного больше, чем преподносит ей вселенная, но Тобиас прекрасно понимал, что ей, как и любой другой девушке, хочется просто любить и получать свою порцию нежности и ласки. Возможно, поэтому она и завидовала иногда по-доброму своей подруге.        На обратном пути из уборной к Кристине подошел какой-то нетрезвый мужчина, приглашая ее пропустить с ним пару стаканчиков, но Кристина вежливо отказалась, широко и очаровательно улыбаясь. Она сослалась на то, что находится здесь не одна, и ее уже ждут, и снова направилась в сторону бара. Но на ее талию аккуратно и в то же время настойчиво легла мужская ладонь. Тобиас лениво обернулся, в очередной раз оглядывая забегаловку, и быстро подорвался со своего места, увидев Кристину. Он в миг сократил расстояние между ними и встал перед подругой.       — Вы не могли бы отпустить мою подругу? — в его голосе послышались угрожающие нотки, хотя внешне, не считая нахмуренных бровей, он выглядел вполне дружелюбно. Пьяный мужчина затуманенным взглядом смотрел на него какое-то время, пытаясь разобрать, кто это и насколько он опасен, затем недовольно опустил руку и, фыркнув, удалился к своему столику петляющими шагами. Кристина облегченно выдохнула, осознав, что кулаки обнажать не придется, а Тобиас подождал, пока мужчина займет свое место, убеждаясь, что пьяное тело не захочет продолжения банкета в виде драки. Он положил ладонь на поясницу девушки и повел в сторону бара. Его пальцы покоились на границе ткани и оголенной спины, и Кристина чувствовала их теплые прикосновения, от которых по коже вскользь мелькнули мурашки. Одинокая бутылка виски ожидала их возвращения в компании двух пустых бокалов, а бармен обменял небольшую миску с уже растаявшим льдом на новую с только прибывшей из морозилки партией полупрозрачных кубиков.       Кристина поблагодарила своего спасителя за помощь, усаживаясь на стул, как и всегда сильно оттопырив попу назад и выгибаясь в пояснице. Тобиас практически беспардонно пялился на развернувшееся перед ним совершенно обыденное действие и нервно сглотнул, не в силах отвести взгляд. Конечно, его тело периодически реагировало на других женщин, напоминая о том, что он все-таки мужчина и хоть иногда должен заменять руку на живую девушку. Он даже несколько раз задумывался о том, чтобы переспать с одной из вешающихся на него девиц, но каждый раз в голове возникало лицо Трис, и ему казалось, будто он предает ее. Предает ее любовь. В такие моменты ему было стыдно за свои мысли и за реакцию своего тела, ему казалось, что он недостоин любви Трис, хотя она и покинула его давным давно. Он снова наполнил их стаканы, и они оба залпом осушили их, не сговариваясь и даже не охлаждая напиток. Тобиас повторил свои действия, пока подруга раскладывала кубики льда по их стаканам. Она потянулась за миской вперед, и платье беспардонно оголило ее бедро. Тобиас непременно увидел бы край ее трусиков, если бы там были не стринги, которые девушка так любила. Он отпил немного виски и, возвращая стакан на место, потянулся рукой к шаловливому куску блестящей ткани. Горячие пальцы коснулись прохладной темной кожи, и Кристина вздрогнула, шумно вдохнув. Он ухватился за краешек ткани и потянул в сторону, скрывая этот порочный вид от своих — и не только — глаз. Как только внешний вид девушки был восстановлен, его пальцы оторвались от гладкого бедра, но ее ладонь прижала их обратно на долю секунды. Тобиас взглянул на ее лицо, затаив дыхание, ее глаза были прикрыты, но, будто взяв себя в руки, она отпустила его и встрепенулась.       — Прости, я не должен был… — сбивчиво произнес Тобиас, отворачиваясь к бару и бегая взглядом по бутылкам на полках.       — Это ты прости, — тихо ответила она. Ее глаза уставились в столешницу, а пальцы нервно ковыряли друг друга, — Не знаю, что на меня нашло, — девушка осушила еще один стакан, и Тобиас повторил за ней в надежде отвлечься. Несколько минут они сидели в тишине, потягивая виски и думая каждый о своем. Кристина попробовала разрядить обстановку и заговорила о каких-то обыденных вещах, вроде погоды или завтрашнего рабочего дня. Увлекшись разговором, они развернулись на стульях друг к другу лицом и весело болтали, то и дело смеясь. Жидкости в бутылке становилось все меньше, а затуманивающего разум веселья в их головах все больше с каждой новой порцией напитка. Кристина активно что-то рассказывала, жестикулируя, и в какой-то момент раздвинула ноги, изображая какую-то ситуацию из своего рассказа. Взору Тобиаса открылось темно-синее кружево, спрятанное между ее ног. Только он осознал это, как вдруг его губы накрыли пухлые губы подруги, а та, казалось, и не сопротивлялась. Первые секунды она, не шевелясь, ожидала его дальнейших действий и пыталась понять, что вообще происходит, но янтарь внутри нее взял верх, и она все-таки подалась порыву и углубила поцелуй. Тобиас, стоя около ее стула, жадно притянул девушку к себе, вцепившись в ее бедра, и она явно ощущала промежностью твердый стояк в его классических брюках. Ее пальцы скользнули в его волосы, взъерошивая и сжимая их. Столько лет он не ощущал женщину на своей коже, столько лет не чувствовал мокрые горячие поцелуи, что, казалось, его разорвет от желания. Большим пальцем правой руки он отодвинул край женских трусиков и скользнул внутрь нее средним и указательным пальцами, ловя губами вырывающийся стон. В самом дальнем углу бара, где они и находились, уже почти никого не осталось, не считая, может, пары сильно пьяных человек. Бармен лишь изредка посещал их в течение всего вечера, но даже если бы и было по-другому, Тобиасу было бы плевать. Он просто не мог стерпеть и укротить нахлынувшее желание, ему нужна была эта женщина здесь и сейчас.       Кристина шустро нащупала молнию на его брюках и, расстегнув ее, высунула через отверстие горячий твердый член. Она обильно облизнула пальцы и скользнула по пульсирующему органу вниз-вверх, наблюдая, как парень блаженно прикрывает глаза. Тобиас придвинул ее еще ближе к краю стула и приставил головку к влажной промежности, аккуратно погружаясь в узкое жаркое лоно. Он знал, что все эти годы не только он мастерски орудовал рукой, поэтому позволил ей привыкнуть к ощущению чего-то большего, чем пара пальцев. Кристина готова была сойти с ума от пожиравшего возбуждения, ей казалось, она кончит лишь от того, что он просто вошел в нее, но старалась сдерживать вырывающиеся наружу стоны, напоминая себе, где они находятся. Со стороны они не вызывали никаких подозрений, выглядя просто как страстно целующаяся парочка, увидеть, что именно тут происходит, можно лишь приблизившись почти вплотную к ним. Вколачиваясь в девушку все резче Тобиас понимал, что не ощущает никакого тока между ними, никакого разливающегося по всему телу тепла, никаких чувств, что он испытывал с Трис. Они просто удовлетворяли потребность организма. Без прелюдий, без чувств, без намека на отношения. С каждым толчком Кристина понимала, что никакая мастурбация никакими игрушками не сможет заменить живой, горячий, член, заполнивший всю ее до самого конца. Она сжималась вокруг него, ей хотелось кричать, хотелось лезть на стену от удовольствия, но она лишь молча вгрызалась в плечо парня, скрытое рубашкой. Этот секс не был даже приблизительно похож на тот, что был с Эриком. И пусть тут нет ни капли ласки или нежности, но и грубость тоже отсутствовала. Эрику было плевать, приятно ли ей. Плевать, если делал больно. А больше сравнивать просто не с кем. С Тобиасом было хорошо. Но Тобиас не Уилл. И не Юрай. И даже не Эрик. Но и сама Кристина… Она не Трис.       Они не могут быть друг с другом. Но и друг без друга тоже не могут. Две израненные и мертвые внутри души. Два человека, потерявшие смысл жизни. Они живут лишь цепляясь в тяжелые моменты друг за друга как за спасительную тростинку в болоте боли и воспоминаний.       И будут продолжать жить так и дальше.