Часть 46.
20 октября 2016 г. в 20:33
Несмотря на ранний час, центральная площадь столицы была заполнена людьми настолько, что яблоку негде было упасть.
Возбужденные, взбудораженные, с горящими от нетерпения и ожидания глазами, они с замиранием сердца взирали на крепкий столб, к которому была прикована хрупкая девушка.
Белую длинную просторную рубашку, надетую на тонкую фигурку Шираюки, полоскал ветер, как и густые блестящие пряди насыщенного алого оттенка, рассыпавшиеся по плечам, и пылающие в лучах восходящего солнца ослепительным пожаром.
Руки, стянутые веревками, уже начинали неметь, а босые ступни кололи ветки, сложенные на помосте.
Ей было холодно, очень холодно. И страшно.
Надежды уже практически не осталось.
— Скоро все закончится, — прошептала Белоснежка бескровными губами, пытаясь отключить разум, и не думать об ужасе, что ждал ее впереди.
Бесконечном кошмаре и нестерпимой боли.
— Зен не придет. И спасения не будет, — продолжала бормотать она, измученная и усталая, балансирующая на границе забытья и реальности.
А потом над площадью разнесся тихий, но очень властный голос, от чего Шираюки невольно распахнула глаза, не в силах противиться желанию увидеть его обладателя.
И пред ней предстал кардинал Ливингстон.
Девушка сразу же поняла, что это Его Преосвященство, хотя раньше никогда с ним и не встречалась.
Высокий, худощавый, облаченный в пурпурную рясу, с пылающим фанатичным огнем взглядом, он простер руку к Белоснежке, обвиняя ее во всех бедах, обрушившихся на Кларинс.
И люди, как зачарованные, взирали на него, попав под неописуемый магнетизм, исходящий от этого человека.
Он был из тех, кто умел управлять и вести за собой, не прилагая особых усилий.
Харизматичный и могущественный, в совершенстве владеющий даром превосходного оратора.
Народ боготворил и неистово обожал кардинала, и сейчас, когда он говорил о том, что сожжение красноволосой ведьмы положит конец страшной эпидемии, жители Кларинса согласно кивали, не смея перебить Его Преосвященство нечаянно брошенной фразой или неосторожным жестом.
И по губам Шираюки скользнула грустная улыбка. Спасения не будет. Все бесполезно.
Надежда рассыпалась в прах. Отчаянье безжалостно сдавило горло ледяной рукой, лишило дыхания, помутило разум.
И чтобы не сойти с ума, не свихнуться от безысходности, девушка закрыла глаза, погружаясь в спасительную пучину очередного воспоминания.
В тот день Зен решил объехать ближайшие к столице городки и деревни. Переодевшись в простолюдина, Вистериа, взяв с собой только Мицухидэ и Кики, пообещал Шираюки вернуться ближе к ночи.
И она, охваченная странным волнением, с нетерпением ждала того часа, когда принц переступит порог ее комнаты.
Однако все ее надежды были напрасны, и тревога, охватившая Белоснежку, с каждой минутой все росла и росла.
А потом одна из служанок принесла весть о том, что Его Высочество ждет своего личного лекаря в своих покоях.
И Шираюки, встрепенувшись, бросилась к Зену, испытывая неописуемое облегчение.
Тихонько постучавшись, горя нетерпением, она дождалась ответа и вошла. Взгляд замер на принце.
Он сидел в кресле.
Белый, как полотно, но с неизменной улыбкой на губах. Светлые волосы прилипли к взмокшему от пота лбу. Руки были скрещены на груди, но от Белоснежки не укрылось то, что поза Зена слишком напряженная, а на его скулах выступили желваки, будто бы он тщательно скрывал боль.
— Что с вами? — не сдержавшись, выпалила девушка, сердце подозрительно сжалось в груди.
— Ничего особенного. Очередное неудачное покушение моих извечных врагов, — Вистериа усмехнулся, демонстрируя, что ничего страшного не произошло.
Однако его лицо тут же скривилось в невольной гримасе. Потому что, на самом деле, ему было, мягко говоря, паршивенько.
В ушах стоял непрекращающийся звон, тело сковывала неописуемая слабость, мир плыл перед глазами, подернувшись серой пеленой дурмана.
А рана, что он получил во время сражения, горела огнем.
— Я сразу поняла, что что-то не так! — Шираюки бросилась к принцу, который яростно сжимал истерзанный правый бок, стараясь сделать это незаметно.
Он чувствовал, как по его пальцам текла кровь. Горячая и липкая. Но не хотел, чтобы Белоснежка волновалась.
— Со мной все в полном порядке. Просто царапина, — собравшись с силами, отозвался Вистериа, стараясь, чтобы его голос звучал бодро и без фальши.
А потом он резко поднялся, и моментально скорчился от безумной вспышки боли. Дыхание перехватило, пол качнулся под ногами, и Зена неудержимо повело в сторону.
— Осторожно! — Шираюки мгновенно оказалась рядом, и принц навалился на нее.
В итоге, они оба рухнули на пол.
Вистериа застонал, судорожно стискивая бок. Кровь хлынула с новой силой, промочив не только рубашку, но и сюртук.
В голове Зена все смешалось, сознание катастрофически меркло, и он балансировал между реальностью и забытьем.
— Вы! Вы! Как вы можете быть таким легкомысленным? Почему скрываете такое серьезное ранение? Это же верх глупости и безрассудства! — возмутилась травница, касаясь ладонью лба Его Высочества.
Горячий!
— Я сейчас принесу воды, бинты и лекарства, — девушка, поднявшись, буквально выбежала из комнаты, а вернулась уже со всем необходимым.
— Только никто не должен об этом знать, — прохрипел Зен, и Шираюки с пониманием кивнула.
Она помогла ему подняться и дойти до кровати. В изумрудных глазах плескались волнение и сосредоточенность.
— Конечно. Я никому и слова не скажу. А теперь осторожнее, — Белоснежка с нескрываемым беспокойством воззрилась в бледное лицо принца, его побелевшие, плотно сжатые губы, взмокшую кожу.
Похоже, ранение, и правда, было серьезным. Вистериа уже почти терял сознание, проваливаясь в забытье. Жар усиливался.
Медлить было нельзя.
Потянувшись, девушка аккуратно стянула с Зена сюртук, а потом и промокшую от крови рубашку.
Напряженный взгляд замер на глубокой ране, пересекающей бок. Кожа вокруг покраснела, что свидетельствовало о начинающемся воспалении.
Нахмурившись, Шираюки, не теряя ни секунды драгоценного времени, принялась за дело.
От каждого ее прикосновения принц невольно вздрагивал.
— Осталось совсем немного, — бормотала Белоснежка, умело обрабатывая рану, а потом и накладывая повязку.
Она действовала быстро и уверенно.
Закончив, травница помогла принцу улечься, напоила его лекарством, и в этот момент ее нервы сдали. Закрыв глаза, она бессильно опустилась на пол возле кровати Зена.
Подтянув колени к груди, обхватила их трясущимися руками, уткнулась в них лицом. Сердце стучало быстро-быстро. Голова шла кругом.
Посидев так какое-то время, чтобы немного успокоиться, девушка поднялась, и с нескрываемым волнением посмотрела на блондина.
Бледность оставила его, и теперь на щеках расцвел румянец лихорадки. Тело Зена била дрожь. Грудь тяжело вздымалась.
— Все будет хорошо. Лекарства и мазь обязательно помогут, — исступленно зашептала Шираюки.
Потянувшись, она дотронулась до лба принца, с нежностью убрав растрепанные светлые пряди.
— Не беспокойся, я не умру, — вдруг прохрипел Вистериа, сжимая ее изящные пальцы.
По губам скользнула улыбка.
— Конечно, не умрете. Вы же еще должны на мне жениться, — Шираюки почувствовала, как в груди у нее свернулся тугой комок, а веки защипало, — Вы же обещали. А обещания надо исполнять, — ее голос невольно дрогнул, и по щекам потекли слезы.
Слезы облегчения и радости.
Зен пришел в себя. А, значит, скоро и лихорадка пройдет.
— Еще бы. Как иначе я удержу подле себя такого прекрасного лекаря, который будет штопать меня каждый раз после получения очередной царапины? — улыбка принца стала шире, но глаз он так и не открыл.
Зато Шираюки поспешно утерла слезы, судорожно втянув носом воздух.
— Лучше бы вам впредь воздержаться от получения ран, а то брошу я вас, — ворчливо отозвалась девушка, — Ведь это просто непростительно заставлять меня так волноваться. Но об этом мы поговорим позже, сейчас вам надо хорошенько отдохнуть, — и она аккуратно попыталась высвободиться из хватки Зена, боясь причинить ему боль.
Но он не отпустил. Лишь сильнее стиснул ее тонкое запястье.
— Я никуда тебя не отпущу, — принц отрицательно качнул головой, распахивая яркие, небесно-голубые глаза, — Ты — мое главное лекарство, — и Вистериа рывком притянул Шираюки к себе, не обращая внимания на мучительную вспышку в боку.
— Что вы делаете? — не удержавшись, она уткнулась головой ему в грудь, испугавшись, что потревожит рану, попыталась подняться.
Но не тут-то было. Принц не позволил, вернув травницу обратно. И все эти потуги Белоснежки причинили ему только ненужные страдания.
— Черт… — прошипел Зен, стиснув зубы, когда проклятый бок окатила такая волна умопомрачительной боли, что перед глазами вспыхнула тысяча звезд.
— Простите. Я не хотела, — виновато пробормотала, Шираюки.
— Тогда прекрати сопротивляться. Лежи спокойно. И не заставляй меня лишний раз двигаться, чтобы тебя удержать, — переплетая их пальцы, пробормотал Вистериа, утыкаясь носом в густые алые пряди девушки, рассыпавшиеся шелковистым каскадом по его груди.
Плевать, что бок разрывало на части, и повязка промокла от крови. Главное, что Белоснежка была рядом. А все другое — он переживет.
— Какой же вы глупый, — вздохнула Шираюки, сдаваясь, — Разве так можно? — внутри нее разливались неописуемые тепло и трепет.
Сердце отбивало набат, неслось галопом, и она тонула в бесконечной всепоглощающей любви, что пульсировала в каждой клеточке ее тела, молясь, чтобы их единение продлилось вечность.
Вздрогнув от ледяного порыва ветра, беспощадно ударившего в лицо, Шираюки вынырнула из сладких воспоминаний.
Подняв голову, сквозь покрывало растрепанных волос, падавших на глаза, она увидела Оби.
Облаченный в красный плащ с капюшоном, он сжимал в руках горящий факел. Лицо будто окаменело, остекленевший взгляд был устремлен в пустоту, губы плотно сжаты.
Никаких эмоций. Словно перед травницей предстал живой мертвец.
Внутренне содрогнувшись, Белоснежка дернулась в своих путах. И ее запястья, истерзанные и кровоточащие, отозвались болью.
— А теперь пришло время избавить народ Кларинса от всех бед, — голос кардинала стал на октаву выше, зазвенев в тишине, подобно натянутой тетиве, и он махнул рукой, — Сын мой, сожги эту ведьму! Сожги ее, и очисти себя и всех нас от скверны! Спаси Кларинс!
И Оби направился к Шираюки. Твердыми, размеренными шагами.
— Конец. Это конец, — прошептала девушка, когда внезапно прямо перед Оби возникла тонкая гибкая фигурка, сжимающая в руках меч.
Ее черные густые волосы полоскал ветер, белая туника, короткие шорты и высокие сапоги указывали на то, что она была островитянкой, как и безумная решимость в слегка сощуренных, цвета моря глазах.
— Кихал, — изумленно выдохнула Белоснежка, не веря увиденному, и та, словно услышав ее, чуть повернула голову.
Мгновение они просто смотрели друг на друга, а потом по губам Тогрул скользнула улыбка.
Сердце Шираюки мучительно сжалось, наполнившись виной и благодарностью, и она улыбнулась в ответ.
— Я помогу тебе, как когда-то мне помогла ты, — выкрикнула Кихал, и снова встала на пути у Оби, мертвый взгляд которого грозил ей безжалостной расправой и скорой смертью.