Мама против монстров

Февраль. Семья Канеки. Заниматься уроками с Канеки Кеном — гиблое занятие, — решила в итоге Хо. Память Курицы упорно подсказывала, что та пыталась чему-то учить своего сына после смерти отца. Три раза ха! Хо, в отличие от своей предшественницы, обращала внимание на ребёнка. И в какой-то момент поняла некую очевидную вещь. Пока Курица тыкала мальчика носом в спички, объясняя ему один-два-три, тот уже мог их и сложить, и вычесть, и знал, где сто йен, где двести и как их собрать в стопочки по тысячам. Разве что у Курицы таких деньжищ набиралось нечасто. И она с криком отгоняла ребёнка от валюты. Вдруг — порвет. Вдруг — погрызет? Хо просто захлебывалась от ярости от этих воспоминаний. Как и от многих других. Кен-чан-то? Погрызет?! Угу. В своей текущей школьной программе Кен-чан разбирается получше Хо! И речь идет не о домохозяйке— Курице, а именно о попаданке-отличнице, которая как раз собиралась поступать в вуз. Ей, например, было чертовски сложно перестроиться с арабских цифр на японские палки. Душа не лежала. Кен-чан же один раз вник, что и где означает, и больше не испытывал сложностей. В шесть. Лет. Хо даже подняла какие-то учебники по воспитанию детей-вундеркиндов. Правда, там утверждалось, что к настоящим вундеркиндерам относятся детишки даже талантливей, чем Кен-чан. Ведьма в существование таких верила смутно. Тем не менее, об окончании класса-другого экстерном речи не шло. Хиде не потянет, а Кен-чан своего дружка не бросит. Так что куковать им до самой старшей школы с одногодками, обоим. Оно и к лучшему. Хо сама считала, что даже если сейчас Кен-чан там среди школьников как профессор среди крестьян (что вряд ли), то к 15 годам ему уже будет интересна не только учеба. Япония — страна таких диких традиций и вывертов, что Хо с немалым предвкушением ожидала, как во всем этом море будет выплывать её наследничек. Ведьма с удовлетворением сытого крокодила провожала взглядом здание школы в зеркале заднего вида авто. С таким же собственническим интересом она смотрела и на Университет Камии, и на группы шатающихся студентов. Некоторые японские девочки, например, считают, что в старшую школу нужно ходить за мальчиками. А другие (и эти импонировали ведьме) выкидывали на помойку классический писклявый голос девиц на выданье и шли либо в серьезные учебные заведения, либо шататься по улочкам. Флаг им всем в руки! Хо абсолютно точно не собиралась отказывать своему сыну в ценном опыте общения со сверстниками. Социальные связи, все такое. Самой ведьме вся эта кутерьма была нынче интересна, как ученому, который в аквариум с мышами хочет запустить удава. Хо чувствовала себя довольной. Обустроив свой быт и стабильный доход, ведьма отдыхала и радовалась жизни. Канонный Канеки Кен давно помахал ручкой. Непротивление злу не вписывалось в менталитет Хо, а значит, не отпечаталось в должной мере и на её сыне. А что ещё взять с ведьмы, основной силой которой являются проклятия? В итоге если мать и сын Канеки и занимались совместно чем-то вечерком после возвращения того из школы, то это были не домашние задания. По крайней мере, не точные науки. Вот о гуманитарных предметах Хо была рада послушать. Её малыш Кен-чан довольно вдумчиво и толково рассказывал об истории Японии, которую ведьма знала слабо. Либо о прочитанных образчиках классической литературы страны Восходящего Солнца — о них Хо не знала вообще ничего, а Курица успела забыть. У юной мамаши было большое подозрение, что таким макаром из её сынишки вырастет доктор исторических наук. В порыве рассказать маме побольше, Кен-чан не знал слов «стоп, хватит». Мальчик обладал явным педагогическим талантом, ведьма не жаловалась. И в итоге однажды Хо порадовалась своему колдовству не от того, сколько возможностей оно дает, а от того, что это умение, наследие, которое можно передать. Какой матери бы не хотелось, чтобы сын ею гордился? Канеки Кен гордился своей матерью. Хо млела. И всеми силами пыталась связно разъяснить свои наработки. Задачка та ещё. Сказывалось отсутствие классической школы, отточенной поколениями. С гордостью и фатализмом, Хо верила, что её-то школу однажды поколения и отточат! Но пока этого не произошло, приходилось признать, что в магии Хо — самоучка. Только кого и когда это останавливало? Разве она мало умеет? Отнюдь! За её плечами — потерянные годы жизни, следствие допущенных ошибок. И уж что-что, а от ошибок сына следовало предостеречь. — Запомни, мелкий, зазубри, осознай и никогда не нарушай, пока не станешь ростом с маму! — повторяла ведьма раз за разом самое главное, — Если ты не представляешь, как должна сработать твоя способность, не берись. В очередной дивный вечер, когда спокойно пели птицы за окном, а клан Нагачик уже давно отъехал до дому и забрал всех своих представителей, маленькая семья Канеки лениво готовила суп. Совместный труд объединяет, — считала Хо. И если не уроки учить, не в шахматы играть и не баклуши бить, то почему бы не приготовить пищу? Мать и сын совместно резали овощи, строгали дайкон и морковь. Хо достала редкой в Японии картошки и монументальным усилием воли вручила её Кен-чану. В кои-то веки это не ножи носились по комнате, а два колдуна работали белыми ручками. — Я не представляю, как устроена «удача», — с сомнением признался Кен-чан, копаясь в ящике со столовыми приборами, — Иногда она отбирает очень много сил, а иногда совсем чуть-чуть. Хо задумалась. Впрочем, для неё ответ на этот вопрос нашелся быстро и просто. — Удача, милый, бывает разная. Например, на тебя кирпич падал, но упал рядом — повезло. Человек мимо шел-шел, неуклюжий, опрокинул банку с кофе. Но на тебя не попало ни капли. Повезло! Или стоит подойти к толпе голосующих у дороги людей, и подъехавшее в тот миг такси подъедет именно к тебе. — Удача — это как множество мелких благословений! — определил Кен-чан, кивая. Такое объяснение имело смысл. Иначе почему, прежде чем доверить ему ножик, мама с выпученными глазами заговаривала его именно на Удачу? К некоторым чудачествам мамы Кен уже привык. Он долго не понимал, почему, когда берется за ножик, мама коршуном нависает рядом. В конце концов, сенсей говорит, что психологическое давление не должно влиять на движения рук и ног! Вероятно, неприятие ножиков исходит из боязни крови. — Правильно, — согласилась Хо, вытаскивая с верхних полок приправы. Не упали они лишь чудом. Да и то потому, что ведьма то и дело косилась на сосредоточенно вертящего в руках овощерезку сына. Мальчику невольно подумалось, что его друг Хиде бы нашел способ пошутить или обыграть такую панику мамы. К счастью, Канеки Кен был не сторонником глупых шуток и дурацких идей. Не обращая внимания на дергающуюся маму, Кен-чан продолжил свою мысль. Если Пожелание Удачи — это много мелких команд, то… — Но… тогда Удача не должно работать! — воскликнул мальчик, случайно отрезая полкартофелины. От мамы это не укрылось. Психологическое давление не должно влиять на движения, — повторил про себя Кен. — Почему? — грозно спросила Хо, уставившись на бледно-жёлтый, почти очищенный клубень в руках сына. Ведьма раз десять пожалела, что решила именно еду готовить, а не телевизор смотреть. Или, по крайней мере, телекинез тренировать. — Потому что у магии есть срок службы, — повторил заученную истину Кен-чан, нервно отвечая на вопрос. Срок службы был вторым основополагающим законом, который мама не уставала повторять. — И чем сложней задача, тем короче срок, — Кен задумался и добавил, — А такое пожелание, оно «ни о чем», мама! Кто вообще определяет, что такое «удача», а что — «неудача»? Хо хмыкнула, чуть-чуть оттаяв. — Кто колдует, тот и определяет. Уж не магия! — заявила она. — Вот, например, когда ты желаешь удачи для Хиде, ты, наверно, хочешь, чтобы он не получил травм, не наставил себе синяков. При этом требуется именно предотвратить ущерб, а не исправить последствия. Ты замечал, что с каждым разом твои пожелания срабатывают более четко? — Да! Я думал, это тренировки! — удивился сын. — Это и есть тренировки, Кен-чан. Но также — опыт. Ты знаешь характер Хиде. Ты знаешь, что с ним может случиться. Например, он может запнуться о порог — его нужно как бы подтолкнуть у порогов, чтоб не запнулся. Он может получить мячом по голове — нужно отклонить мяч. И ещё твой придурошный друг любит гулять по парапетам. Его нужно удержать на правильной стороне крыши. — Мама! — воскликнул Кен. — Что мама? — недовольно уточнила Хо, не отрывая взгляда от порхающей овощерезки в руках сына. У неё самой получалось хуже. Руки-крюки и телекинез — спасение. Но все равно страшно давать в руки сына, пусть и гения, острые предметы. Магию не страшно, а ножики — да. — Это было один раз! — возмутился Кен-чан. Он процесса чистки не замечал, а просто кипел возмущением. — Я это видела один раз, а сколько он это делал — неизвестно, — преувеличенно-категорично покачала головой Хо, — Не забывай, что если ты сильно чего-то захочешь, а оно недостижимо, то можно умереть в попытке его достигнуть! Что правда. Годы жизни — цена. А если будет нечем платить — то смерть. Эту тему Хо поднимала нередко. Повторить десять раз — все равно мало будет. Магия — опасная штука. В свое время для самообучения ведьме понадобились именно ситуации, где она и приобрела весь свой нынешний опыт. У Канеки Кена за душой такая «ситуация» тоже была. — Я помню. — признал он, — Это как с «мир красив»? — юный колдун содрогнулся. У него в чёрной шевелюре под горшок до сих пор белела прядка, как у мамы. Кен не давал эту прядку ни закрашивать, ни скрывать. В школе его принимали за такого же бунтаря, как и Хиде, думали, он красит волосы. Канеки Кену было все равно. Ему нравилось походить на маму, но не нравилось, что эта прядка обозначает. И ещё его крохотный белый хохолок был гораздо меньше широкой полосы в волосах старшей ведьмы. Когда Кен-чан задумывался, его это изрядно беспокоило. — Верно, — покивала Хо, обрадовавшись, что сын понимает её, — Знаешь, чем отличается «мир красив» от «удачи»? Канеки-младший задумался. Действительно, чем? — Они… э… очень похожи. Удача — это много мелких воздействий, которые я предусмотрю. А «мир красив» — это что-то похожее, но другое. Сложнее? — неуверенно протянул он. — Да! — покивала ведьма. И пока сынуля задумчиво и медленно нарезал единственный клубень, она, не выдержав, тихим незлым словом приказала остальной картошке нарезаться самой, — Красота мира, Кен-чан — абстракция, — торжественно пояснила она, — Колдуя, я утверждаю, что мир — красив, и все в нем — хорошо для тебя. Но я не знаю, как оно будет действовать. Я хочу лишь абстрактное «хорошо», — Хо показательно задумалась, тихой сапой вытягивая овощерезку из рук сына, — Эта красота — всего лишь пафосное сравнение, которое я придумала и смогла сотворить! — гордо объявила она, — Смысл в том, что я не стремлюсь предусмотреть все, я доверяю моей магии выбрать самый удачный вариант развития событий! — Мама! — возмущенно воскликнул мальчик, обнаружив, что лишился игрушки. Скрестив руки, он забрался на стул и уставился на Хо. Та, нервно засмеявшись, присела напротив. Небольшой телекинез беззвучно и на одной силе воли продолжил достойное дело нарезания продуктов. Кен-чан был недоволен. Но и восхищен. У него без слов ничего не летало. — Но ты говорила, что магия не может выбирать, — наконец, мальчик вернулся к уроку. В четкой, логичной системе наметилась брешь. Юный колдун силился её заполнить и понять. И, на самом деле, никакое возмущение не способно было отвратить его от интересного урока. — Ну, кто знает, — хитро протянула Хо, уже полностью довольная, — Вдруг — может? — девушка вздохнула, — Но точно не у тебя. И у меня постольку-поскольку, — признала она. — Это потому что мне всего шесть лет? — уточнил Кен-чан, перебирая варианты. — Да, — согласилась Хо. — То есть, чем больше я буду знать и чем более четко понимать, чего хочу, тем лучше буду колдовать? — обобщил суть урока маленький колдун. — В точку! — разулыбалась ведьма. — Хм… — уморительно нахмурился мальчик, сводя брови, — И поэтому двигать предметы проще всего… — пробормотал он, облокачиваясь на стол и подпирая подбородок. — Ага, — Хо откинулась на стуле, с умилением наблюдая процесс мыслительной деятельности, — И если ты будешь знать какую-нибудь область углубленно, то тебе будет легче в ней колдовать. То есть, хочешь научиться лечить — то учи медицину. А если собираешься сражаться — то учись у Сенсея. — Я учусь! — вяло возмутился мальчик. — Хотя, — задумчиво продолжила Хо, — Я бы предпочла, чтобы ты не сражался и жил тихо и спокойно. Без приключений. Кен удивился. — А ты, мама? — А что я? — не поняла ведьма. — Ну, мы с Хиде были маленькими, нас похитили, но ты пришла и спасла нас! «Когда мы были маленькими» — это год назад, что ли? Ага-ага! Это «приключение», будь оно неладно, оставило глубокий след в памяти сына. Хоть плачь. А если он воспримет, что так «приключаться» — это нормально? Хо ужаснулась. — Не было такого! — открестилась она. — Было! — возмутился Кен-чан. — Враки! И вообще, там ещё целая армия Тетсумару-сана пришла. Они-то и спасли вас! — некультурно ткнула пальцем ведьма, но после моментально опомнилась и спрятала палец. Еще нечего сына отсутствию манер учить! — Угу, — надулся Кен-чан, — Я все видел! Не ври! — кажется, её малыш обиделся. — Я не вру, я отрицаю! — скрестила руки на груди Хо. Минуту они оба упрямо буравили друг друга взглядами. Наконец, девушка вздохнула и сдалась. — Вообще, твоя мама, Кен-чан, не боец. Вот удачу или проклятие какое-нибудь наслать — это да. — Значит, бойцом буду я! — серьезно заявил мальчик, — И буду тебя защищать. Хо нервно рассмеялась. — Это — всегда пожалуйста, — соврала она, — Но лучше ты все же никуда не влипай. А то я буду волноваться. — Я постараюсь, — согласился мальчик. Тема завяла. И почему у Хо было такое ощущение, что Кен-чан тоже не был уверен, что у него получится? Нет, нет, прочь, упаднические настроения! Быть все время в бегах, в боях, в войне — разве такой судьбы она желает своему сыну? Как-то невовремя вспомнилась одна простая истина. Именно о ней с таким предвкушением размышляла Хо чуть раньше. Дети растут! Закинув овощи в кастрюлю к бульону и рису, Хо включила телевизор самый раз на вечернем выпуске новостей. Там снова обсуждали гулей. В Японии вообще, что ни новость — то про гулей. Ради интереса Хо как-то полазила по иностранным каналам. Везде политика вперед, маньяки потом. И лишь в Японии чужая раса — главное, что происходит в жизни. Кроме погоды и знаменитостей, конечно. -[Слух и обоняние гулей в четыре раза превосходят человеческие. Это значит, что слышат гули лучше кошек, а вот чуют — хуже. В этом заключается одна из особенностей, по которой можно отличить монстра: нос у гуля всегда холодный и немного влажный. А уши — незначительно крупнее человеческих.] Хо хмыкнула. Это кто будет чей-то нос трогать, чтобы отличить гуля? И как разобрать, кто гуль, а кто обыкновенный простуженный бедолага? Так что отличайте, господа обыватели, людоедов по главным признакам: у них из спины что-то растет, у них чёрные белки, и они начинают вас кушать. Вот такая чушь. Такая чушь, что Хо поневоле заинтересовалась. Хоть иди и проверяй! Впрочем, о чем ей говорить? Как попаданке в мир аниме, ей половина людоедов известна просто по именам и зачастую — ещё и по внешности! Кен-чан внимательно выслушал «новость». И повернулся к матери. — Мама, а ты видела гуля? — с интересом спросил он. — Видела, — согласилась Хо, — Только тссс, а то меня посадят в тюрьму. — За что? — удивился мальчик. — За то, что я никому не сказала, что видела гуля, — пожала плечами ведьма. — Ты мне сказала, — логично возразил её сынуля. Хо рассмеялась и потрепала его по макушке. — Угу, а надо — следователю. Канеки Кен задумался лишь сильней. — Хм… А мне надо говорить следователям, если я увижу гулей? — сосредоточенно уточнил он. Хо снова пожала плечами. Сама она не слишком соблюдает законы, так зачем заставлять других? Главное, чтобы опасное знакомство всегда можно было убрать. Убить, например, стереть память. Мало ли? — В первую очередь говори мне, — твердо приказала Хо, — А так — сам решай. — Это незаконно, да? — уточнил Кен-чан. Ведьма в очередной раз умилилась своему умненькому малышу. — Якудза тоже незаконна, — хмыкнула она, не сомневаясь, что Кен-чан уже все это знает, — И жить проще, когда все по линеечке и по конституции. Но ты же не сдашь Хиде? — Нет! — возмутился мальчик. — Вот поэтому если у тебя будет друг-гуль, то тоже не сдавай. Только мне скажи, я на него проклятие накину, чтоб не мог тебе навредить. А то кто их знает, этих друзей-гулей. В теории лучше бы их не было. А на практике — все случается в этом мире! Как и в любом другом. — На гулей действует магия? — наконец, задал ещё один вопрос Кен-чан. — Ну, не на всех. Что я тебе говорила? — Магия не действует на психов. — Верно. Правда, если тебе попадется псих, то бери телекинезом нож или камни или все, что рядом лежит, и защищайся без гипноза, — серьезно ответила Хо. Учить такому ребёнка — плохо, но лучше перебдеть! — А психи-гули гораздо опаснее психов-людей. Все потому, что они быстрее, сильнее, и у них больше конечностей! — подробно объяснила Хо. — Вот так вот. — Ясно! — серьезно ответил её отпрыск. Овощной суп медленно вскипал. Мать и сын Канеки слушали новости. *** Ута Безликий, гуль S-класса. Токио разделен на районы, но далеко не все знают, где начинается один и где заканчивается другой. Самая точная информация на этот счет есть у двух обособленных каст: у следователей по гулям и у самих гулей. И те, и другие могут четко назвать, где больше вероятность встретить кого-нибудь голодного (монстра), кого-нибудь в белом плаще и с чемоданом (охотника) или кого-нибудь агрессивного (и те, и другие). Например, 20-й район уже несколько лет как успокоился и стал одним из самых мирных. А вот соседний с ним 4-й район только-только начинает бурлить и колыхаться. Внутри района долгое время шла борьба за власть. Одного сильного лидера не было, зато были группировки. Ута (просто Ута) не терпит группировок, не приемлет никого над собой. Он однажды сел на метро и перебрался в 4-й район именно из-за относительного спокойствия при полной анархии. Так он поселился в Синдзюку. Ута не влезает в рамки человеческого общества. И не ищет власти. Но подраться? Это всегда пожалуйста. Странно, что при этом последователи у Уты все же есть. Вокруг харизматичного, хоть и бешеного, гуля быстро собралась небольшая банда. Его называли Боссом, одним из пяти королей 4-го района. Вот были времена! Сейчас из тех королей кто Мёртв, кто затаился, и у всех на Уту зуб. Это потому что Мёртвых убил он, затаившихся нанизал на кулак тоже он. Выжили — и ладно. Уте все равно. Уте плевать. У него семь пятниц на неделе. Сегодня он хочет рисовать, завтра — петь, послезавтра попробовать себя в качестве офисного работника. Последнее — нереально. В отличие от остальных гулей, у Уты — болезнь. Его способности к мимикрии нулевые. Гули прячутся среди людей, красный зрачок на чёрном фоне — вполне контролируемый признак. Называется какуган, «сияющий глаз». Какуган проявляется, только когда гуль хочет этого, либо когда так голоден, что не может терпеть. Ута не всегда голоден, но вот глаза у него всегда чёрно-красные. И немного слепые. Самую малость. И ему случалось пропустить (случайно) одного-другого человека. Ута плохо видит по сравнению с другими гулями, да и со многими людьми. Если его жертва забьется в мусорный бак в попытке убежать, то Ута кушать такого грязнулю не станет. Зрение-то у Уты ни к чёрту, а вот с обонянием и слухом — полный порядок. Еще Ута быстро бегает, и он очень сильный. А ещё у Уты талант убивать своих противников одной левой. То есть, даже не выпуская наружу «коготь», кагуне, особый орган, который у гулей вместо оружия. Меч, тентакли или пистолет — у кого какой. А все потому, что Ута не может пользоваться своим кагуне. Он так крут, что справится с любым противником без оружия. И всем вокруг кажется, что в рукаве Ута прячет джокер. А у Уты джокера нет. Это с самого начала был блеф. У Уты великолепный покер-фэйс. Потому что как показать настоящие эмоции, он не знает. Зато он может сказать «ты мне нравишься» или «я хочу тебя убить» прямо в лицо собеседнику. Разве это не делает жизнь понятней? Ещё Ута стремится стать сильнее, чем есть, и быстрее, чем есть. Для этого он тренируется каждый день по многу часов. У него и постоянный противник есть, его зовут Йомо Ренджи. Йомо слабей Уты в бою без кагуне. Но если Йомо Ворон расправляет крылья, то уже Ута становится проигравшим. Раньше Уту это бесило. Сейчас — тоже злит, но не так. Противника не хочется растереть в кровавую кашицу. Вместо этого Ута лишь тренируется ещё больше, хорошо питается и ищет новые неприятности на свою голову. Боевой опыт — важная часть любой силы. Но главное различие между Утой и Йомо не в том, что у одного есть кагуне, а у другого нет. Главное, Йомо умеет вливаться в мир людей. Притворяться человеком, говорить с человеками на их человеческие темы. Это навык редкий для 4-го района. А для Уты вообще недостижимый. Йомо же как ни в чём не бывало может подойти к сборищу людей и сойти за своего. Например, он с детства занимался в додзё джиу-джитсу, а потом — и айкидо. А ведь скрыть силу гуля среди людей, знающих, как работает человеческое тело, почти невозможно! Всему, чему Йомо научился в додзё, он научил Уту. И Ута превзошел своего друга-соперника. В технике, в силе. Люди из-за своей слабости придумали столько способов сражаться с себе подобными, что не воспользоваться ими — глупость! У Уты нет кагуне, но разве это проблема? Все думают, что есть. Разве что Йомо известно про болезнь Уты. Но тот не расскажет. Для него «дружба» — это такая специальная штука, похожая на союз банд. Только банды между собой о чём-то договариваются, а друг оказывает помощь просто так, оттого, что заметил необходимость. Уте нравилась «дружба» Йомо. Тот и в додзё пошел не потому, что сам хотел, а из-за Уты. Мол, если твой друг — больной инвалид (на всю голову, — соглашался Ута), то ему, конечно, надо помочь, научить защищаться без крутой тентакли, а своими руками-ногами. Возмущённый Ута так и норовил подраться с Вороном, и доказать, что чушь все эти боевые искусства. Только не получилось. Не чушь. Славные были времена. А сейчас все закончилось. Они разошлись. Ута остался в своём районе, среди драк, жратвы и веселья. А Йомо осел вдалеке от всей движухи. Одного до сих пор бросает то в жар, то в холод, то в степь, то в дебри. А второй прибился к — что за ругательство? — к пацифистам из 20-го района. Там он помощник Шефа. Шеф — вернувшийся в Японию SSS-ка. Даже прежние боссы района (конкуренты, которые все не могли поделить территорию между собой), даже они — кланяются Йомо. Тот говорит, мол, это вежливо. Но поклон есть поклон. Там, в 20-м районе, раздолье и спокойствие, тишь и гладь. Йомо звал за собой и Уту. А для Уты свобода милее безопасности, нужнее чужого уважения. Кстати, нос у Уты не мокрый. А если кто-то нашел сопливого гуля, то он, Ута, в этом не виноват! *** Февраль. Ута. На душе было тоскливо. Хотелось чего-нибудь эдакого! А чего — не понятно. — Гормоны, — втолковывала ему Итори, девчонка настырная донельзя. Ута отмахивался. Ему до неё было дело, только когда хотелось строго одного — кушать. Итори очень удобно использовать, как наживку. Она маленькая и симпатичная, с крашеными красными волосами. Она умела влезать в кимоно (это, оказывается, сложно) и наполовину вылезать из него таким особым образом, что люди (особенно пухлые и сочные) топают к ней в подворотню сами. На что надеются? Выкинув из головы еду, Ута вздохнул и лишь перевернулся на диване на другой бок. Сегодня он был сыт, свеж и мыт. И даже в этот подвал, облюбованный для ночевок, притащил полудохлый обогреватель. В логове Уты сразу стало тепло и, подумать страшно, уютно! Только Уте не нравилось. Хотелось на улицу, в грязь, в слякоть, в холодрыгу. И подраться. Обязательно с кем-нибудь подраться. Жаль, в его районе не осталось конкурентов. Живущие тут гули кланялись Уте. Они охотились по очереди, собирали все самые лакомые кусочки как дань и приносили к логову парня в удобных полиэтиленовых пакетиках. Все довольны. Предпочтения Уты были постоянными и необременительными. Ута обожал глазные яблоки. За вкус и за цвет, а также за упругое, нежное ощущение на зубах. Только весь десерт закончился вчера. Ута до сих пор икает. Плюнув на всё, парень вскочил с дивана, выключил пинком ноги обогреватель — и был таков. Если душа просит гулять — то пора гулять! Куда? Ну, тут вопрос был решённый. Развлечение себя-любимого всегда можно переложить на плечи проверенного товарища. Так за чем дело встало? Проверенный товарищ жил и работал (фу! каждый день! ежедневно! одно и то же!) в соседнем районе. Несколько остановок на метро и пара кварталов пешком. Но к метро Ута, конечно, не пошел. Ему вообще было сложно в толпе людей. Приятель и Наживка давно пояснили парню (каждый на свой лад), что выглядит Ута нестандартно. Осеннюю куртку он нашел на несколько размеров больше обычного, как обувь носил армейские берцы, и даже в сумерки половину его лица закрывали солнечные очки. Надо же как-то скрывать глаза. Добавить крашенные волосы (заняться было нечем), и получался то ли бунтарь, то ли бомж с претензиями. И точно — хулиган. Ута знал, как выглядит для обычных людей. И не заморачивался. Ему хоть во что вырядись, за своего не сойти. Иногда, правда, хотелось бы. Верные ноги несли Уту сквозь подворотни 4-го района. Здесь, если кто и встречался парню, то быстро освобождал дорогу. Именно из-за этого сейчас Ута решил сделать крюк в сторону от обычного маршрута. Его угодья были длинными и узкими, заканчиваясь как раз у начала территории Совы — шефа пацифистов. Расстояние сильно не изменится, зато пройдет по чужой земле. Авось, повезет. … Повезло. Между прочим, далеко не всегда можно идти-идти и напороться на сородича-гуля. Гули вообще большей частью были ребятами осторожными. Далеко не все имели силы или желание жрать в три горла и претендовать на власть. Например, в соседнем 14-м районе никто на главенство не посягал. Каждый местный людоед застолбил по кварталу, и все. С местных непуганых идиотов никто не требовал дань. Они тут, Ута слышал, этим фактом гордились. И не хотели идти под руку соседей — ни к Уте, ни к Сове. И жили, не тужили. Оба босса ближних районов плевали на них с высокой колокольни. Уте, в общем-то, вполне хватало поборов с родных владений. Сова был пацифистом и даже дани не требовал. Он вообще никого ни к чему не принуждал, просто здравый смысл любого заставит в гостях у Совы затянуть пояс и жить по его правилам. Без приказов и без напоминаний. SSS-класс старика — это не шутки! В остальном весь северо-восток Токио обходился без сильных лидеров, способных захватить и прожевать больше половины района. Как бонус — никто с Уты за пропавшего гуля-другого не спросит. Так что, напрягая слух и нюх, парень тщательно искал, на кого бы наехать, чтобы развеять скуку. И, когда услышал сдавленный визг жертвы и хлюпанье появляющегося наружу кагуне, Ута, не раздумывая на всех парах рванул в нужную сторону. Бинго! На небольшом пустыре у мусорных баков какая-то безумная тетка размахивала чемоданом! Напротив неё вальяжно стоял самодовольный хмырь, в щупальце которого барахтался крохотный сверток. Тетка с ужасом и отчаянием разглядывала то куль, то гуля. Кулек оглашал окрестности писклявым криком. Вот ты какой, человеческий детеныш! Заложник, — понял Ута. Парень замер, оценивая ситуацию. Дурное зрение отказывалось помогать. Если вблизи и в темноте Ута видел весьма сносно, то издалека и под фонарем — дудки. Но оценить ситуацию можно и без идеального зрения. Итак, чемодан. Значит, женщина — следователь CCG? А где тогда драка? Почему она не нападает нормально? При всей своей крутой позе и надменных смешках, встретившийся Уте Неудачник явно был слабеньким. Фуфло. Размер выпущенных щупалец-кагуне — не внушает. Что тут? B-шка? С-шка? Тоненькие, слабенькие отростки — Ута по едва слышной вибрации и дрожи чужих тентаклей определил, что противник их контролирует чуть лучше, чем никак. Драка! Где драка?! — Хэ-э-эй! — протянул Ута, приветствуя честной народ, — А что здесь происходит? Все действующие лица повернулись к нему. — Двое! — в злом отчаянии прошипела женщина с чемоданом. Озадаченный Ута пришел к однозначному выводу, что дамочка — такой же неумелый следователь, как её противник — неумелый гуль. Ну, хотя бы не визжит, а храбро оценивает ситуацию. Драться сможет. Разве что хреново. Ну и ладно! Даже если Ута не поучаствует, так посмотрит. А если на него нападут одновременно, то, вдруг, и побегать придется? Окей, сейчас всех по очереди доведем до белого каления. — Что ты делаешь на моей территории? — угрожающе осведомился Ута у сородича. Он искренне надеялся, что предложенного времени хватит дамочке, чтобы, наконец, открыть свой чемоданчик и достать оружие. Гуль-неудачник (нарвался на скучающего Уту) опешил. Шансы выжить у бедолаги стремительно падали. Как вообще можно взять и не узнать в лицо босса целого района? — Это моя земля! — возмутился неудачник, — И моя добыча! Я её два месяца выслеживал! — Ну ты тормоз, — фыркнул Ута, покрутил пальцами у виска и перевел взгляд на добычу. Тетка всхлипнула. Заложник трепыхался и верещал. Что-то скрипнуло в мозгах у Уты. Он как-то раньше не обращал внимания на возраст людей, но сейчас даже сбился с мысли. Следовательница тихо истерила, даже не собираясь драться. То есть, по глазам видно, что хотела, но не могла. Чемоданчик даже не дергался, словно и нет в нем ничего. Ута принюхался. А оружие ли в том чемоданчике? В воздухе пахнет порохом, не химией и плотью. Ну не шутка ли? Пистолет против гуля бесполезен: природная защита. Все это знают. Убить гуля можно только специальным оружием, изготовленным из органов другого гуля. Потому следователи носят не пистолеты, а куинке. Так где специфический запах? Вместо хлорки, хим-препаратов и искореженной RC-материи, от чемоданчика идет запах кожзаменителя, бумаги и чернил. Упс. Ошибочка. Тетка-то не следователь! Ута видел такие кейсы в фильмах! Там может быть бабло! Куча денег, которые глупая человечка принесла в обмен на заложника, как в сериале. Вот так идешь, никого не трогаешь — и бах, в сказку попал! Ута оскалился. — Не знаешь, кто здесь хозяин? — поддразнил он дважды-неудачника, — С кем нужно делиться? Тормоз, тормоз! Нет, даже когда у Уты самое дурное настроение, выжить слабакам можно. Нужно лишь не хамить, вежливо кланяться и знать свое место, а также делиться тем, чего Ута хочет. У неудачника-афериста был шанс. Ута — нетребовательный господин, ему много не надо. Дай Уте маленький круглый откуп — и гуляй. Это даже не тайна за семью печатями. Размер дани не менялся с тех самых пор, как Ута встал у руля в Синдзюку, 4-м районе. Каким бараном надо быть, чтобы не знать аппетитов сильного хищника, обитающего рядом? А вдруг Ута бы решил себе соседний район присвоить, пока место пустует? Сам Ута мог перечислить королей (серьезных противников) с каждого закоулка Токио. Кто чего хочет, что любит, чего не любит? От кого стоит бежать сразу, с кем можно спокойно поговорить. Как можно быть мелкой сошкой и не знать, под кого следует прогибаться?! Тьфу. Шанс у Неудачника был лишь один. Убить Дамочку, выколоть ей глаза и протянуть их Уте. Тогда ушел бы живым и даже несильно покоцанным. Вместо этого гуль-самоубийца возмутился, ввернул несколько нелитературных слов, отбросил ценный кулек в сторону и рванул на Уту. Это даже не смешно! Ута невозмутимо повернулся боком к атаковавшему его придурку. Неудачник был мучительно медленным, а его три рыхлые тентакли представляли собой просто оскорбление роду гулей. Придурок был как низкоуровневый моб. Мог только добежать до места, подволакивая свою тушку и бессмысленно раззявив руки-ноги в стороны. Корпус и все человеческие конечности были лишь приложением к слабенькому кагуне, как бессмысленный горшок, из которого растет лиана. Лиана тоже не супер-оружие, но горшок-то и вовсе пока не пнешь, не полетит! Полная бездарность! Ута пропустил мимо себя несколько дурных бросков Неудачника. От навалившейся скуки хоть плачь! — Хэй, если ты признаешь, что я тут главный, то я тебя пощажу, — сжалился он. Такой бой — ни уму, ни сердцу. Бесполезно. Похоже, приключений сегодня не найти. Нужно было сразу ехать в «Антейку». Неудачник заверещал, недовольный, что не получается задеть Уту. Уте, кстати, уже говорили, что он выглядит несерьезно. Что выражение лица у него, как у наркомана. И что из-за субтильного телосложения и одежды, в которой он утопал, его часто принимают за подростка. А Уте уже, между прочим, почти 17 лет! Уте доказывали, что он производит неверное впечатление. Ну что тут скажешь? Всем таким впечатлительным Ута организовывал дырки, несовместимые с жизнью. Если мог, конечно. Слабак-неудачник был как раз из тех, кому навалять — как котенка пнуть. — Ты, поганая мелюзга! Ты хоть знаешь, на кого глаза поднял! Я тебя сейчас!.. — Надоел, — решил, наконец, Ута и поставил жирную точку в разговоре, ткнув пальцем Неудачнику под ребра. Палец парня тут же сделал в животе противника дырку. Следом под ребра придурка зашла вся ладонь и направилась вверх внутри грудной клетки. Через один вдох рука Уты добралась до сердца сородича. — Упс… — разочарованно протянул парень, — Придется куртку стирать! Не подумал, — Ута расстроился, — Хэй, дамочка, а ты куда? Не-следовательница оказалась особой деятельной. Пока два гуля устраивали разборки, тетка успела поймать ребёнка-заложника в полёте, прихватила свой таинственный чемоданчик и попыталась сделать ноги. Не удалось. Когда её засекли, она развернулась к Уте и разревелась, тихо всхлипывая. Видимо, осознала, что от гуля фиг убежишь. Сверток с человеческим детенышем надрывался в воплях уже давно. Прижимая к себе свои сомнительные сокровища, жертва Неудачника обреченно уставилась на Уту. — Не убивай! — взмолилась она, — Пожалуйста! — Шутишь, да? — озадаченно протянул Ута, — А что в чемоданчике? — Деньги… Двадцать миллионов йен, — послушно ответила дама, — Ребёнка пощади! Двадцать миллионов йен! Двадцать миллионов йен — это дело. Ута медленно поднял голову и мечтательно закатил глаза. Двадцать миллионов йен — это ж сколько можно купить кофе? Дофига! И одежду можно купить. Отрядить Итори, пусть выбирает. И Йомо уговорить. Тот давно Уте мозги компостирует, что в правильной одежде он вызовет меньше подозрений. Не то, чтобы Уте это интересно, он и так редко кому на глаза попадается. Но люди встречают по одежке, говорит Йомо. И гули тоже, добавляет Итори. Особенно женщины. Ута недавно обнаружил, что женщины — это особый вид и людей, и гулей. Вдвойне непонятный, но очень интересный. — Пощади! Дочку пощади! — взмолилась дамочка, протягивая кейс и прижимая к себе кулек. — Угу, — гукнул Ута, наклоняясь. Чудо-чемоданчик пришлось дергать посильнее. Похоже, у тети ручки судорогой свело. — Пощадишь? — с надеждой переспросила женщина. Ута перевел взгляд на неё. Сверток в руках дамочки ревел и верещал, лицо тетки было перекошено и некрасиво. Мегера, как есть. Только загнанная в угол, словно крыска. Отчего-то эта крыска напомнила о другой мегере с прибабахом. Вертящаяся на краю сознания мысль, которая не давала покоя, наконец, оформилась. — Я не убиваю детей! — гордо заявил Ута. Хотя связать верещащий сверток и детей ему было непросто. Что это за червячок такой, что ни рук, ни ног не видно? Женщина с силой выдохнула. Её расслабившееся заплаканное лицо врезалось в память Уте. Вот, ничего не сделал, а будто облагодетельствовал весь мир. Чудно. И у этой тетки тоже пунктик насчет детей. Это какая-то человеческая традиция, или их в школах одному и тому же учат? Непонятно. Ута присел на корточки и потянулся руками к шумному червячку. Тетка снова испугалась, задрожала, как банный лист и попыталась отодвинуться. Ута придержал её за сверток, который дамочка не выпускала ни в какую. Внутри оказался розовый и абсолютно несмышленый пупс. Бессмысленный, как сама жизнь. Пупс устал кричать и только нервно икал. На шевелящейся розовой кукле были гигантские белые трусы с картинками. Кожа у этого мини-человечка была такой мягкой, что Ута даже растерялся и тут же отдернул руку. Женщина тут же забинтовала пупса обратно. — Я не убиваю детей, — повторил Ута новую для себя мысль, — Только, э… почему? Что такого в этих пупсах, что кушать их — куда большее преступление, чем взрослых, осознающих себя особей? — Что почему? — не поняла женщина. Её, похоже, тоже закодировали на служение малькам. — Почему я не убиваю детей? — терпеливо пояснил Ута. Дамочка удивилась. Видимо, её о таком никто в жизни не спрашивал. Ута хмыкнул. Он знал за собой это поганое качество: нифига не понимать. И хочется разобраться, но, пока не объяснят, не ясно. — Не знаю, — растерянно ответила она. В темной-претемной подворотне, с ушибленным и воющим ребёнком за спиной, видя перед собой гуля, который сам ещё явно несовершеннолетний… Наверно, она была так же озадаченна, как и сам Ута. Но парень особо никуда не спешил. Если появился шанс прояснить ситуацию, то почему нет? — Понимаешь, — принялся объяснять Ута. Обычно «что» и «почему» рассказывал Йомо — тот все понимал, как дышал. Но выслушать чужое мнение тоже было интересно. — Не так давно лежал я побитый и полудохлый на асфальте. И тут идёт тетка. Мегера — страшная. За мной охота. А она возьми да прикрой. Домой к себе притащила, дала выспаться, отлежаться. Я как проснулся — напал. А она мне — втык. Но не убила, хотя и могла. Говорит, мол, ты ребёнок. Вроде вот она такая защитница детей. Только я гуль, а она человек. Так какого?.. Дамочка загрузилась. Ута буквально слышал, как скрипят её мозги. А ещё он впервые видел не-следователя, который способен соображать в таком перепуганном состоянии. — Э… — протянула дамочка, пытаясь разобрать то, что ей сказали. — Инстинкты? — У человека? — изумился Ута. — У людей же нет инстинктов! — Конечно есть! — возмутилась женщина, хоть и тут же потухла и быстро залопотала. — Слышал когда-нибудь про инстинкт размножения? Стадный инстинкт? Страх. Агрессия — это всё инстинкты! — Чё, правда? — поразился Ута. — Это как? Она меня так боялась, что решила помочь? Бред. Дамочка задумалась, прижимая к себе свой драгоценный сверток. Ута не торопил. — Это явно, — наконец, разродилась она, — материнский инстинкт. Он иногда на любого ребёнка распространяется. Но обычно на маленьких детей. Дамочка замолчала, словно сболтнула лишнего. Сам Ута не понял, что не так. Только тихо офонарел. — То есть, она посчитала меня своим ребёночком? — пораженно уточнил он. Вот. Век живи, век учись. Йомо всё разжёвывает понятно. Но зато, слушая дамочку, Уте казалось, что он прикасается к тайнам мироздания. Так и прикасается, сидя на корточках на заброшенном пустыре, под фонарем в один промозглый вечер. — Наверно, до тех пор, пока ты не напал, — как-то очень логично предположила женщина. Ута согласился. Колдунья, помнится, не злилась, пока сам Ута не дергался. — То есть, это у всех человеческих женщин так? — осознал Ута, — На мужчин приманка — голая девчонка, а для женщин — не голый мужик, а мелюзга? Ута завис. Интересно, раздевать мелюзгу надо? Или наряжать в кимоно? И учить по-особенному из кимоно выпрыгивать, чтобы лучше клевало? — Не знаю, — пораженно ответила тётя, — нет-не, это не так! И Ута понял. Дамочка соврала! Наживка-то дельная! Кхм. Ута хотел разобраться в поведении дамочек. А та решила, что он придумывает способы охоты. Тайны мироздания дохнули в затылок и оставили под волосами шевелящееся щупальце. — Э… — задумался парень. — А у гулей также? — Откуда мне знать?! — истерично воскликнула жертва его любопытства. — Тетя! — возмутился Ута. — Ты бесполезна! — приврал он. — Цыц, не кричи! Женщина сжалась, испуганно следя за гулем. Может, снова вспомнила, что находится в безлюдном месте, со своим сверх-ценным кульком в руках? — Это больше работает в сторону маленьких детей, — захлебываясь, тихо принялась разъяснять она. — Почти всегда… У Уты волосы вставали дыбом от попыток всё это обдумать. — Цыц! — шикнул он и задал вопрос, в который так и не смог вникнуть после всех объяснений. — А я здесь каким боком? Он не какой-то беспомощный комок, Ута — босс 4-го района, Синдзюку! Эта колдунья что, оскорбила его так, а он не понял? С другой стороны: спасибо, хоть не сдох! — Несовершеннолетний? — неуверенно предположила женщина. Мозги Уты кипели. Несовершеннолетние… дети? Дети… несовершеннолетние! Видел он таких. Несовершеннолетние — это такие взрослые, которым нечем заняться и которые ещё не старики. А дети — это обычно слабенькие, невысокие и не очень умные создания (у любой расы). Детей много, они потихоньуц растут, потом становятся взрослыми. А несовершеннолетние — это непонятно, что. Мелькают лишь в новостях из ящика. Носятся на байках и совершают какие-нибудь человеческие преступления. А потом их либо совсем не наказывают, либо только пальчиком грозят. У людей для своих вообще развита система скидок. Что ни натвори, просто поменяешь место жительства. Это у гулей само существование — смертный грех. — Люди странные, — устал думать Ута. Больше расспрашивать ни о чем не хотелось. Хотелось в «Антейку», выпить кофейку и стукнуться лбом о столик. — Ладно, катись на все четыре… КТО ТУТ?! — резко рявкнул гуль, подскакивая и оглядываясь. Шуршащий звук чужого дыхания он заметил лишь сейчас. Кто-то только что подошел и остался наблюдать. Ута подобрался. Он уже не хотел драться, но вдруг понадобится? Из тени вышло новое действующее лицо. Мужчина-гуль с намотанной на морду тряпкой, в вязанном свитере и дедовских штанах. Ступал новенький мягко и опасно, а его спина чуть заметно вибрировала — Ута чувствовал такие вещи очень хорошо. Вот он, первый признак серьезного противника. Ута напряженно замер. Подошедший чудо-дятел был не так слаб, как Неудачник. Парень ещё принюхался, прислушался. Определенно достойный противник! Как не вовремя -то! Ведь Ута уже был готов сделать доброе дело (он всё равно сыт) и отпустить тётеньку целиком: и с девочкой, и со всеми конечностями. Себе бы только чемоданчик прикарманил. А тут — конкурент. Сильный конкурент. Без собственной земли, иначе Ута бы его знал. Кто это может быть? Норо? Горбатый? Вот незадача. Как в таких условиях тётку отпустишь? Мало — удар по репутации, так после драки с хорошим противником почти наверняка потребуется подкрепиться! А если съесть женщину, то куда девать её кулёк? Сам же он никуда не доползёт. Входит ли в понятие «не убиваю» ещё и «спасаю»? По всему выходит, что да. Сколько мороки! Плюнуть на всё? И тут Ута понял удивительную вещь. Драться за кулёк он будет. И даже если дамочку придется скушать, то лишь чуть-чуть, какие-нибудь не нужные для жизни части. Вот. Ута честно не знал, есть ли у него, как у человеческих женщин, материнский инстинкт. Но решил, пока не разберется, считать, что есть! А пока попробуем решить дело миром. Пришедший на пустырь гуль ещё не нападал. Может, как пришел, так и уйдет? — Это моя территория. Моя добыча, — завел свою шарманку Ута. Не агрессивно, просто сообщил. В ответ парень получил кивок. Мол, да, согласен. И все. Прошло несколько минут. Оба гуля стояли друг напротив друга. Под ногами Уты пристроилась женщина, не так далеко валялся труп Неудачника. Парень устал ждать и начал звереть. Похоже, драке быть. Он бы уже отправил куда-нибудь свою «добычу», да свалил бы к чертям. Но потеря репутации — это нехорошо. Хотя Ута является гулем S-класса и боссом Синдзюку, его много кто способен сковырнуть. И — такая напасть! — на бесхозные-то районы никто не лезет, а только покажет слабину чей-нибудь босс, как всем тоже оторвать кусок хочется. Драке быть, драке быть. Почему молчит этот хрен с горы?! Если он сейчас не пояснит свои намерения, Ута нападет первым! — Ну? Чего тебе? — в конце концов, парень не выдержал долгой паузы. И, о боги, получил ответ. — Позволишь забрать то, что тебе не нужно? — прошелестел голос второго гуля. — Чё? — не понял Ута, — Этого что-ли?! Пнув ногой камушек в сторону трупа и указав пальцем, он ошалело посмотрел на чудака. Зачем кому-то труп сородича?! Отпинать? — Да, — подтвердил гость. И Ута понял. — Падальщик?! — воскликнул он. Это полностью меняло дело. Падальщик был очередным пацифистом, весьма трепетно относящимся к человечкам. В итоге жрал он только гулью падаль и был известен тем, что никогда не нападал первым. Драться с ним не годилось. Ута, конечно, извращением пацифизма не страдал, но как он будет иначе объясняться с Ренджи?! Зато при Падальщике можно и тетку отпустить. Не очень хотелось бы, но можно. Ута выдохнул. В 20-м районе таких сумасшедших полно. — Да хоть все бери, мне эта хрень не нужна! — в сердцах бросил парень, — Катись на все четыре стороны! Падальщик, не отвечая, тихо подобрал труп Неудачника и был таков. И все. — Капец, — выразил свое отношение Ута, — Просто капец! А ты? Чего уставилась! Падальщик это был! А я вообще сыт. И тут проездом, это не мой район. За деньги спасибо, — подумав, добавил он. — Мы… можем идти? — не веря своему счастью переспросила женщина. — Да! — буркнул Ута и вздохнул, тыкая пальцем в проулок, из которого сам пришел, — Лучше туда, там квартал красных фонарей. Народу меньше, чем в Синдзюку, но есть. Скажешь, сбежала от гуля — и вас там с головы до ног оближут… Ну, то есть, помогут. Абсолютная правда. — А… спасибо. — неверяще прошептала тетка. — Бывай, — хмыкнул Ута и поплелся прочь, придерживая чемоданчик. В «Антейку», срочно в «Антейку». А до этого — спрятать кейс в какой-нибудь подвал старого дома, после чего насыпать сверху мусора. Появляться с приметным чемоданом посреди людной улицы нельзя. Лучше быть бомжом, чем ходить с приметной вещицей. Кто его знает, когда дамочка доберется до людных мест. Наверняка она сразу позвонит в CCG. К тому моменту, как сюда прилетит отряд следователей, Уте нужно быть далеко-далеко. Сходил в кафе, называется! В «Антейку» Ута попал лишь на следующий день — слишком много петлял и долго подыскивал место, чтобы спрятать сокровища. Да и после было много дел. Например, он успел волосы назад зачесать и купить-таки одежонки, много. Замаскировался Ута знатно, его не все знакомые узнавали. Странно лишь, что по телевизору до сих пор нет его фоторобота. Распахнув дверь с полпинка, гуль выслушал треньканье колокольчиков и чье-то «Добро пожаловать». — Хэй, шеф! Черный эспрессо! — весело заказал Ута кофе Сове. Был в этом неповторимый кайф, когда тебя SSS-ка обслуживает. Деревянные полы скрипнули под ногами. Ута продефилировал до своего обычного столика и с размаху опустился на любимый стул. Стул качнулся, но устоял. — Будет исполнено, посетитель, — шеф Сова показал, что все услышал, и взялся за кофейник. Несколько минут спустя к столику Уты подошел Йомо в своем фартуке официанта. Зачесанные светло-серые волосы, белая рубашка, чёрный фартук и штаны. Обслуживающий персонал, одним словом. Еще недавно Ута смеялся над его прикидом, но теперь и сам залез в узкие, странные вещи. Так-то оно красиво, но не очень удобно. Йомо поставил перед Утой чашку и сел напротив со своей собственной. — Что случилось? — спросил он негромко. — Откуда? — почти не удивился Ута догадливости друга. Тот пожал плечами. Мол, давно тебя знаю. Ута подавился кофе. Йомо был, пожалуй, единственным, чьи жесты Ута полностью понимал. Даже удивительно. Поставив чашку обратно на тарелку, Ута распрямил плечи, тыкая в себя пальцем. — Как я? Сойдет для прогулки по людной улочке? — гордо спросил он, не отвечая на вопрос. — Да, — кивнул Ренджи. Вот те раз! — Да ладно! — поразился Ута. Он-то пошутил. Однако Ренджи был как всегда серьезен. Учитывая, каким параноиком был друг Уты, это было невероятное заявление. — Главное. Не снимай очки. Тогда могут принять за иностранца, — отпивая свой кофе, сообщил тот. — Че, правда?! — сощурился, не веря, Ута. То есть, в том, что его только слепо-глухо-немой не принимал за гуля, была вина одежды. Кхм. А как часто Ута менял куртку, после того, как испачкал предыдущую? Не всегда. И точно никогда не стирал. Йомо отвернулся, закусив губу. Видимо, придумывал, как надежнее вывести Уту в люди. — Подожди пару минут, — наконец, попросил он. Ута пожал плечами. Подождать так подождать, не вопрос. Йомо испарился где-то в подсобке, куда до этого удалился шеф Сова. Ута успел допить и свой, и чужой кофе. И даже заказать и получить новый. Наружу Ренджи вылез с небольшим листочком. — Повторяй за мной, — сказал он, глядя в листок. Ну, оно и понятно. Ута владел только хираганой, да и то слабовато. А на бумажке явно были ромадзи — буквы гайдзинов. [Halо] [Jsem z Сeskе republiky.] [Byl jsem ztracen.] [Kde je tu zаchod?] И так далее. Ута старательно повторил и после пары корявостей послушно выучил предложенный десяток фраз. — Что это? — Чешский язык. Ты — чех. Это редкость. Переводчик с этого языка вряд ли найдется на улице. Говорить ни с кем не надо. Притворяйся, что не знаешь японского. Ута просиял. Йомо точнехонько угадал, что ему было надо. Душа требовала общения. Но Ута, к сожалению, прекрасно знал, что с человеком ему не поболтать: раскроют. По словам Йомо, Итори и всех, кто осмеливался пикнуть в 4-м районе, Ута был абсолютно асоциален. Иногда ему случалось перекинуться парой фраз с настоящим человеком. Но после, как рассказывала Итори, у людей возникали самые странные идеи, как ведут себя гули, когда не притворяются людьми. Мол, гули натренировались не попадаться, а на самом деле не способны полноценно влиться в общество. Почему-то ни одна собака никогда не сомневалась, что Ута — гуль. А тут — королевский подарок. Ута встал. Кинул на стол банкноту раз в десять превышающую поданный кофе (шиковать так шиковать!) и, кивнув, направился к выходу. Йомо напряженно смотрел ему вслед. Волновался. …День прошел без приключений. Ута был в восторге. Он целый день бродил по людным улочкам, и никто не тыкал пальцем. Если к нему подходили (а это случалось частенько, в основном школьницы), то он отделывался парой странных фраз. Ута покрутился среди магазинов, купил кучу безделушек (он же теперь богат, как гурман!) и даже приставал к людям, повторяя выученные слова. Те глупо хлопали глазами и говорили, что ничего не понимают. Ута расцветал. Окунуться в жизнь людей, даже краешком, было до ужаса интересно. И почему он раньше не сделал чего-то подобного? Ута наслаждался жизнью. Всегда присутствующая в голове карта подворотен обрастала информацией о центральных улицах. Магазины, лавки, киоски — все было как на ладони. Народу — столько Ута в жизни не видел! С бешеной завистью Ута понаблюдал за одетыми в униформу школьниками. В кои-то веки одинаковая одежда заставляла лишь вздыхать, а не морщиться. Ута любил разнообразие, но здесь одинаковые пиджаки и галстуки не казались навязанной уравниловкой. Наоборот, они говорили об общности, об учебе в школе, про которую Ута лишь в аниме смотрел. Видел Ута и университет. Студентов университета считали умными. Даже самых отвязных. Сумел закончить — значит, голова. Ута, который и читал-то лишь с пятого на десятое, снова вздохнул. Так он и шел — завидовал, наслаждался, впитывал в себя. Пока не застыл, как вкопанный. В трех кварталах от университета Камии, где людей было в разы меньше, а кафе — гораздо больше, парень увидел то, что возмутило его до глубины души! Гуль выругался самыми крепкими словами, которые знал. Chyort! Blya! Pacifist! Значения всех трех слов Ута понимал смутно. Знал лишь, что это что-то ужасное. Не делая резких движений — на это ведутся в первую очередь, Ута притворился, что шнурок развязался. Перевязав обратно узел, он мягко и неторопливо скользнул в тень от многоэтажки, идущей по краю улицы. Неторопливо и как ни в чем не бывало, Ута по широкой дуге принялся обходить совершенно немыслимую пару. Не слишком широкая, спокойная улица заканчивалась тупиком, огороженным сеткой. Вдали, за оградой тарахтел и поскрипывал, поворачиваясь, строительный кран. Ничего необычного в новом доме не было. Но вот у входа на стройплощадку о чем-то мило беседовали Падальщик и Колдунья! Да, тот самый Падальщик, мямля и заика, зять Ренджи, которого Ута вчера впервые встретил. И спасшая его от следователей Колдунья, способная заставлять людей и гулей делать то, что им не хочется. Сказать, что Ута разозлился — значит, ничего не сказать. Ута захотел крови! Падальщик, как матерый попрошайка, держал в руках своих щенков (не ляпнуть при Йомо). Колдунья была вся вымазана, одета в рабочую спецовку, но сам факт! Эти двое стояли недалеко друг от друга и о чем-то спокойно говорили. Не дрались, не лаялись. Девчонка не пыталась убить гуля. Про Киришиму даже упоминать позорно. Интересно, Ренджи совсем-совсем не винит этого осла в гибели сестры? Впрочем, плевать Ута хотел, кто кого винит! В данный момент на хитросплетения чужой семейной жизни парню было начхать. Он первым нашел Ведьму! Он за ней следил, время тратил! Думал о ней, в конце концов! И что? И теперь к ТОЙ САМОЙ махо-седзё клеится придурок Падальщик! Как так?! Ута воспылал праведным гневом. Но подойти к парочке ближе не решился. *** Февраль. Ута. Три дня спустя Ута сумел подстеречь Падальщика в переулке. Драка все же произошла. Результат Уту шокировал. От ран гуль оправился лишь ещё через недлелю. Падальщик ему прилично навалял! Бой начался ожидаемо: Киришима никак не хотел атаковать. Возможно, ударь Ута в полную силу в уязвимое место или в болевую точку, то никакого эпического сражения бы не произошло. Падальщик сдох бы. Йомо был бы зол. Да и сам Ута никакого удовлетворения бы не получил. Соперника надо унизить, растереть в пыль, а если и убивать, то только после. Уту понесло. Он хотел не только отделать придурка Киришиму, но и расспросить. Чем этот нытик привлек Ведьму? О чем они говорили? Так что, объявив о начале драки не на жизнь, а на смерть, Ута молнией рванул к противнику. Кулак в почку, захват, подсечка — Ута знал, что делать. Киришима полетел на асфальт, его можно начинать пинать и спрашивать. Но все оказалось не так. Падальщик вскочил, будто не его только что приложили мордой в мостовую. Осознав, что Ута настроен серьезно, Киришима пошел с козырей. Второй удар Уты, которым можно было дырку в брюхе сделать, встретила странная броня, появившаяся из ниоткуда. Падальщик вещал, что не собирается драться, что можно разойтись с миром. Да черта с два! Ута не собирался останавливаться. Ему очень хотелось выковырять Падальщика из его консервы. Он даже что-то заявил Падальщику такое, нечуткое. Решив, что пацифиста можно смело приравнять к бабам, Ута прошелся по теме его жены, детишек и следователей. Работает всегда как часы! Теперь Ута даже знает, почему. Падальщик обиделся. Его кагуне принимал вид шипастой крабьей лапы, и был сверх-твердым. Не сказать, что Киришима орудовал им умело, но он был очень силен и быстр. Гораздо быстрее и сильнее Уты. А его супер-кагуне нельзя было остановить голой рукой и не остаться без руки! Когда Ута осознал, в каком положении оказался, драка была в самом разгаре. Гибкий и ловкий, он чудом избегал атак Киришимы. Причем одна атака могла при удаче смять Уту одним ударом, а при неудаче — ещё и проткнуть, и порезать на ленточки. При этом вокруг Падальщика можно было скакать бесконечно, неизвестный кагуне-доспех служил прекрасной защитой. Выковырять гуля из облепившей его тело скорлупы было нереально. И единственным открытым местом Падальщика была лишь морда! Вот засада! Падальщик быстро, но не очень умело махал своими граблями. Ута изворачивался, как мог. Но в итоге — пропустил удар. Затем ещё один. И ещё. День закончился больно, голодно и погано, в бреду и в подворотне. Ута не сдох лишь потому, что его не добили. Падальщик подтвердил свою репутацию мямли. Но открыл новые грани. Кто б ему сказал, что этот тип настолько опасен?! — Ты знал, что Киришима силен? — возмущенно спросил он у Йомо, потягивая через трубочку чёрный кофе с сахаром. В «Антейку» Ута приполз не сразу. Быть гулем S-класса, подмять под себя целый район и получить по морде от какого-то Падальщика было очень, очень неожиданно. А кого лучше спросить о Падальщике? Конечно, его зятя! Ренджи молчал, мрачнея все больше. — Он не дерется, — наконец, обронил он, хмуро оглядывая своего помятого приятеля, — Живет на территории 20-го района. Не ввязывается ни во что. — Ну да, — задумчиво протянул Ута, — У вас тут все этим словом двинутые… Ну, таким, матерным. — Пацифизмом? — уточнил Йомо, быстро определив, что за слово. — Ага, — подтвердил Ута и тут же воспрял духом, — Хэй, сам не знаешь — спроси у своего босса! Какого черта ваш Киришима меня отделал? Подо мной весь Синдзюку ходит! А тут — бах! — Ему нельзя? — с каменным лицом поддел приятеля Ренджи. — Не то. Я — чуешь? — на район сел, а Падальщик забился в норку. Так почему же он все равно такой сильный?! — Тренируется? — предположил Йомо. Это было бы логично. После смерти своей старшей сестры, которая — сюрприз! — приходилась женой Киришиме, сам Йомо гораздо серьезнее подошел к личной силе. Ренджи надеялся отомстить убийце. А вот на Киришиму легла более сложная задача — защитить своих детей, племянников Ренджи. Услышав, что зять отделал Уту, гуль был раздосадован, что Ута вообще полез к родственнику друга. И доволен, что Киришима-сан сумел дать отпор. За племянников стало чуть спокойнее. Йомо знал, что они поселились в каком-то месте, где почти не ходят следователи. Сила зятя плюс хорошее логово давали надежду, что племянники в безопасности. Ута сделал страшные глаза. Да если б этот Киришима просто опыт имел, его бы все знали. И не как придурка-Падальщика, а как силу, с которой хоть ты тресни, а надо считаться. Вон, у Совы схожие приоритеты, так его-то никто и не подумает задирать. — Шутишь? Это мы два таких уникума! — гордо заключил Ута. И расстроился. Вот тренируешься, тренируешься, а потом приходит такой Киришима — и ты втоптан в пол, да ещё и не понял, каким образом. — Есть ещё как минимум трое, — заметил Ренджи, попивая свой кофе. — Это включая Сову, Гончую и Обезьяну? — хмыкнул Ута. Сова, надо отдать ему должное, не только был большой шишкой, но и других подтягивал. — Нет. Без присутствующих. Ох. — Дела… — удивился Ута, — Но босса-то ты спроси! Йомо пожал плечами, окликнул старика и спросил. Хозяин «Антейку» (а заодно и всего 20-го района Нэрима) подошел по первому требованию и встал, придерживая локтем полотенце. Как вышколенный дворецкий в аниме. Седой, аккуратный, сдержанный. — Что ты хотел, Ута-кун? — мягко спросил Сова. Ута смешался. Ему как-то даже неловко стало. Внезапно. — Старик, тут такое дело… Есть один дурак из твоих… — заметался он, пытаясь объяснить. Не найдя нужных слов, он позвал на помощь, — Ты его знаешь, он от Рена. Ренджи! Тот не подвел. — Киришима Арата, двадцать четыре года, тип — коукаку, — буркнул тот и нехотя добавил, — Вдовец. Мой зять. Имеет двоих детей. Ута просиял. — Да, спасиб, — покивал Ута, продолжая рассказывать, — Он не дерется. Он… как бы объяснить… — Неконфликтен, — вставил Йомо в ответ на кинутый взгляд. — Точно. Падальщик, — подвел итог Ута, как будто именем гуля все и объяснялось. Впрочем, для него — объяснялось. Имя-то говорящее. — Он даже не как твои овцы, старик, он хуже! Своих жрет! Кто сдохнет — тут же появится Падальщик и подберет труп. Кого успеет, пока голуби не налетят. Его даже те же голуби уже падальщиком зовут! — Собиратель Трупов, S-класс, — добавил Ренджи. — Вот и я говорю, — покивал босс Синдзюку, — откуда S-ка? Он же не дерется совсем! И детям своим не дает! Ренджи! — Пять лет, — голос Йомо заметно потеплел. — Киришима Тоука. Четыре года, Киришима Аято. Оба уккаку. — Не, не то. Ренджи опомнился. Племянников он любил, они все, что осталось от сестры. Зато Киришиму невольно обвинял, что тот выжил, а сестра, Киришима Хикари, погибла. Хмыкнув, Ренджи все же предоставил нужную информацию. — Собиратель Трупов по объективным оценками является гулем ранга SS, — забубнил он, — Что невозможно. Никто не рождается сразу SS-классом. Максимум — S. И повышают ранг путем улучшения контроля кагуне и своего тела. Но Собиратель Трупов практически не замечен в конфликтах или даже в общении с другими гулями. Ему негде улучшать контроль. Всё это знал и Ута (кроме как про племянников), но если у него все звучало как фигня, то у Ренджи — как в википедию заглянул. — Вот, — поставил точку Ута. Сова долго молчал. Ута решил взять пример с друга и терпеливо дождаться ответа, не торопя шефа. Сова, конечно, добрый, но зачем его нервы трепать? В крайнем случае, Сова потом всё расскажет Ренджи. Любопытно было обоим парням, одному не меньше, чем второму. Один выслушает, а потом перескажет. Но идти на такие жертвы не пришлось. Наконец, Сова сдался под напором их обаяния. — Ута-кун. — серьезно начал старик. Ута подобрался, готовый внимательно слушать. — Это не слишком хорошее знание. Постарайся не упоминать кому-либо. — Сова замолчал. А потом медленно раскрыл глаза-щелочки, рентгеном прошелся по Уте и продолжил, — Если гуль поедает плоть другого гуля, то он становится сильнее. 17-летний босс Синдзюку осоловело замер. Ого! — Мясо гулей невкусное, — брякнул он, — То есть… А почему все так не делают тогда? Шеф Сова поднял бровь. — Помимо того, что возвыситься таким способом не всем дано? — усмехнулся он, — Плата за подобную дерзость — потеря рассудка. А прок выходит далеко не всегда, — спокойно пояснил старик Сова. Вот как. Молчание затягивалось. Сова давал время обдумать сказанное, а Уту поразила одна невероятная догадка. Откуда столько силищи у самого Совы? Гули не бывают всемогущими от рождения. Как-то в «Антейку» вдруг стало неуютно. Успокаивало лишь то, что Сова точно-точно самый мирный гуль в Токио. Если бы старик хотел, он бы весь 20-й район съел и не поморщился. И пол— Токио остальных гулей впридачу. Обломать зубы Сове могли только в 13, 24 и 1-м районах. А здесь все находятся во власти гуля-гулееда. Вот как. — Сойти с ума во время обретения силы — это неизбежность, — тихо продолжил Сова свой рассказ, — И уже после завершения процесса (если процесс возвышения все же завершится) к некоторым возвращается разум. Не ко всем, — спокойно сказал Сова. Под мягкий звук его голоса Ута опомнился. Это же Сова! Рядом с Совой любой в безопасности! Выкинув из головы мысль о том, с каким монстром они рядом сидят, Ута сосредоточился на информации о Киришиме. — То есть, Падальщик с ума сошел?! — уточнил Ута, оторвав взгляд от ровного ряда белых зубов шефа «Антейку», — И теперь он мягкий, как желе? Или как сам Сова. Фиг вскроешь эту консервную банку, но зато эти серьезные ребята никогда не нападают первыми. — Вряд ли, — покачал головой старик, отрицая идею, которая все бы объяснила, — Кандидаты становятся кровожадными, а не наоборот. Ута задумался. Ута принялся барабанить пальцами по столу. Что за чушь? Ладно, замнем для ясности. — Старик… А может правильный, обычный Гуль без супер-сил надрать зад такому чуду-юду? — наконец, спросил Ута самый важный вопрос. Ответ не удовлетворил. — Не знаю, — покачал головой Сова, — Ни разу не встречал. Ута меланхолично посмотрел поверх голов шефа и Йомо. — Так что у тебя случилось, — наконец не выдержал тот, — Как ты умудрился довести Киришиму-сана? И Ута рассказал. — Он поселился в ТОМ ДОМЕ! — сделав страшные глаза, выдал он как великую тайну. И Сова, и Йомо в абсолютно одинаковом жесте вскинули бровь. Ута никогда не видел такой слаженности. Разве что когда сам вместе с Йомо дрался против голубей. Они-то дополняли друг друга идеально. К сожалению, никакая слаженность в бою не облегчает расставание с подобной информацией. Ута был смущен. Ута был очень смущен. Настолько, что начал мямлить, как тот Падальщик. — А… там работает одна девушка… дама. Ошарашенная публика уставилась на него, шокированная откровением. Мало того! К разговору, оказалось, прислушивался весь персонал «Антейку». Хорошо хоть посетителей не было! Ута пожалел о сказанном. И тут сам офигел. Ибо увидел невероятное. И шеф, и Йомо смеялись. У Йомо беззвучно подрагивали плечи. Шеф просто коротко и отрывисто вздыхал. За барной стойкой в ладошку прыснула Гончая. А Обезьяна выскочил на улицу и рассмеялся там. Вот же! Босс 4-го района обиженно насупился. — Ну, молодое дело… — мечтательно произнес Сова, приоткрывая сощуренные глаза. — Это не то, о чем ты подумал, старик!!! — воскликнул Ута, наконец, вернув себе дар речи. — А о чем я подумал? — хитро подколол парня шеф. У Уты опустились руки. Ему просто была любопытна ведьма. Ничего больше! Честно!