it's tradition.

Они угрожают каждому сотней кругов вокруг стадиона. И выражения лица Куними хватает для того, чтобы у Оикавы от смеха на глаза навернулись слезы. – Это же традиция! – говорят они, собирая вместе всех первогодок и второгодок. Последние загораются энтузиазмом, в то время как первогодки дружно недоумевают. Ханамаки считает присутствующих и недосчитывается одного, Иваизуми отправляется на поиски пропажи с дьявольской ухмылкой на лице. Когда он возвращается с Кьётани подмышкой, третьегодки ликуют. Они смеются над сердитым выражением лица спайкера, и Оикава хлопает в ладоши. – Ну, что ж, давайте начнем ежегодную игру тренировочного лагеря в «правду или действие»! Куними предпринимает попытку к бегству. Все начинается вполне невинно: Яхаба сразу же выбирает правду, Ватари жмет плечами и тоже останавливает свой выбор на ней. Куними и Киндаичи слишком нервничают для того, чтобы решиться выбрать что-то кроме правды ближайший ход или три. Третьегодки удивляются, когда и Кьётани отдает предпочтение ответам на вопросы, но пускают в действие хитрые махинации, вытягивая все больше и больше личной информации из своих кохаев. Они в шутку спрашивают Куними, что бы он сделал за пожизненный запас соленой карамели. Он отвечает, что продал бы Киндаичи. Яхаба признается, что его первый поцелуй случился с девочкой из третьего класса, которая думала, что у него красивые волосы. Оикава называет его сердцеедом, и они продолжают игру. Самое странное воспоминание Ватари из детства – когда старшие братья убедили его в том, что на их заднем дворе завелся енот, из-за чего Ватари начал оставлять там еду. А спустя месяц его родители нашли там целый алтарь, возведенный для того самого енота, а также различные подарки и игрушки, оставленные как самим Шинджи, так и его младшими братьями и сестрами. Кьётани спрашивают о самом неловком моменте в его жизни, и он неохотно рассказывает историю о том, как на очередных семейных посиделках ему так все осточертело, что он решил слинять из дома. В конце концов, все закончилось тем, что он вмазался головой в стеклянную дверь и упал без сознания. Ханамаки жалуется на то, что он ожидал чего-то более пикантного, но Кьётани лишь бормочет под нос ругательство, и на этом его очередь заканчивается. – Твоя первая любовь, – выпаливает Киндаичи, когда Иваизуми выбирает правду. Пока все выбирали только ее, а вопросы, по большей части, задавали третьегодки. Киндаичи пристально наблюдает за тем, как спайкер стыдливо отодвигается. – Боже, нет, каждый год одно и то же. – Вполне обычный вопрос для такой игры. Ничего личного, – смеется Матсукава, а Ханамаки подхватывает. – Да, ничего личного. Тоору закрывает лицо ладонью, изо всех сил стараясь сдержать смех, но Иваизуми все равно его слышит. – Это был Оикава, – шепчет Ханамаки и ухмыляется. – Первый год, что они были знакомы, он думал, что наш капитан – девочка, – вставляет свои пять копеек Маттсун, и Оикава закрывает лицо уже двумя ладонями. – А ничего так, на секундочку, что мне было всего три? – парирует Иваизуми, тыча пальцем в сторону Ханамаки. Мелодичного смеха Оикавы достаточно, чтобы первогодки кивнули в немом согласии, вполне удовлетворенные ответом их аса, и позволили ему закончить очередь. Так проходит еще несколько кругов. Они узнают, что их капитан пытался жениться на Иваизуми, когда тот подарил ему на пятый день рождения плюшевого инопланетянина. И что Маттсун, определенно, не умеет свистеть, и это дико его раздражает. Когда Ханамаки обучался на первом году, он почти поджег клубную микроволновку, потому что понятия не имел, что нельзя оставлять в ней фольгу. Яхаба говорит, что из всех здесь присутствующих, он бы начал встречаться с Ватари, потому что они и так уже лучшие друзья. Шинджи отвечает: «Ой, ну перестань» и начинает смеяться. Куними поведывает команде о том, что он до чертиков боится фильмов про призраков, но вот зато Киндаичи плачет каждый раз, как смотрит ужастики. Кин пытается оправдаться, но команда лишь дружно ухмыляется, а потом и вовсе машет на это рукой. Впоследствии оказывается, что Кьётани тоже не в восторге от фильмов ужасов. Игра принимает интересный оборот, когда наступает очередь Оикавы, и Ватари задает ему вопрос: «Какого цвета твое нижнее белье?» – Инопланетного, – отвечает Тоору и внезапно вскакивает на ноги, снимая с себя фланелевые пижамные штаны. Киндаичи удивленно вскрикивает, когда на Оикаве действительно оказываются трусы с изображением пришельцев. В сумраке комнаты, где единственным источником света является настольная лампа, расположившаяся в центре их импровизированного круга, головы инопланетян начинают слабо светиться. Иваизуми прячет лицо в ладонях и всячески отрицает тот факт, что они с этим человеком лучшие друзья. Мысль о том, что он может запнуться о ступеньку (и не дай Бог это произойдет перед милыми школьницами) заставляет Маттсуна знатно нервничать. Куними и Киндаичи должны обменяться одеждой и носить ее наизнанку. Кьётани делает себе начос с Доритос и тертым сыром, когда на него нападает ночной жор. С подачи Яхабы, Ханамаки вынужден до конца игры разговаривать на английском, из-за чего все третьегодки не могут сдержать стонов разочарования. Остальным это, может, и не было известно, но у Ханамаки были самые высокие баллы по английскому среди класса. Поэтому он лишь усмехается и с радостью принимает свое «действие» с самым что ни на есть британским акцентом. Оикава пытается устоять на одной руке в течение десяти секунд, но не выдерживает и падает на восьмой секунде, ударяя Маттсуна по голове. Куними велит Яхабе показать пародию на Оикаву. Младший сеттер с момент колеблется, перед тем как выпятить нижнюю губу и надуться. – Ива-чан… – хнычет он высоким голосом. Иваизуми в замешательстве распахивает глаза, а через мгновение пытается скрыть ухмылку. Команда дружно хихикает и замолкает, потому что думает, что на этом шоу закончится. Но не тут-то было. Яхаба раздраженно фыркает и снова хнычет: «Ива-чаннн!» Ханамаки давится смехом, Маттсун прикрывает рукой рот. Иваизуми немного удивляется, но его вполне забавляет то, что он видит. Оикава – в ярости, и такая реакция лишь подзадоривает Яхабу. Он подползает к их асу и садится перед ним на колени. Дотягиваясь пальцем до щеки Иваизуми, он начинает беспрестанно в нее тыкать, повторяя «Ива-чан». Тот лишь закусывает губу в попытке не разразиться смехом в ту же секунду, что довольно проблематично, когда Ханамаки и Маттсун сидят рядом и ржут как гиены. Яхаба тянет Иваизуми за отворот куртки и еще сильнее надувает губы. – Хаджиме, – воркует он, и Оикава в ужасе взвизгивает. Команда больше не может сдерживаться. Иваизуми находится в полнейшем недоумении: на его лице расцветает наиглупейшая улыбка, а челюсть давно уже встретилась с полом; Матсукава воет от смеха, Ватари вытирает слезы, и даже первогодки поддаются бурному веселью. Яхаба прячет лицо в ладонях, не в состоянии справиться со смущением из-за того, что назвал своего сенпая по имени. – Не-е-е-т, Ива-чан. О боже мой… – голосит Оикава, и тон его голоса абсолютно идентичен тому, что пародировал Яхаба несколько минут назад. Это провоцирует очередной поток дикого ржача. Они вынуждены прервать игру ненадолго, чтобы успокоиться после представления Яхабы. Куними выглядит слишком самодовольным из-за того, что идея с пародией принадлежала именно ему, а Иваизуми все еще не может отойти после приступа дикого смеха. – Так, ладно, следующий… Кьётани, – произносит Хаджиме, периодически закашливаясь в попытке восстановить дыхание. Кьётани без раздумий выбирает действие, но тут же жалеет об этом, когда Оикава открывает рот. Было очевидно, что с помощью Кентаро, их капитан планировал отыграться на пародисте. – Поцелуй Яхабу, – Оикава почти кричит. Ханамаки давится воздухом, Тоору сидит все еще красный как помидор. Все внимание в данный момент приковано к второгодкам. Ватари в шоке прикрывает рот, наблюдая за реакцией своего лучшего друга. Яхаба сгорает от стыда, всем своим видом давая понять, что он против. Жаль только, что ход не его. Кьётани поворачивает его лицо к себе, прежде чем Яхаба успевает опомниться, а потом кто-то из засранцев-третьегодок орет: «С языком!» Их поцелуй оказывается мягче, чем Яхаба мог себе представить. Он думал, что целоваться с Кьётани это как сдирать засохшую болячку с коленки: жестко и неприятно. Кентаро несильно тянет его за волосы, заставляя совсем немного откинуть голову назад, и Яхаба в растерянности приоткрывает рот. Как и заказывали, с языком. Их поцелуй горячий и влажный, и Шигеру, сам того не ожидая, стонет Кьётани в губы, когда тот прижимает его к себе. Он чувствует, что краснеет еще сильнее, но, несмотря на волнение, отвечает на поцелуй. Кентаро низко гортанно стонет или, может, рычит, и это заводит их обоих. Шигеру не замечает, насколько они увлеклись, пока не слышит ошарашенный возглас Киндаичи. – Ох… – Яхаба распахивает глаза и, оу, кажется, он слышит, как Ханамаки гаденько хихикает в кулак. Шигеру отскакивает от Кьётани так быстро, как только может, и прикрывает рот ладонью. Он бросает быстрый взгляд на их чрезвычайно довольного собой капитана и опускает голову, скрывая свое смущение. Справа от него Кьётани прочищает горло, скорее всего, в попытке замаскировать собственную неловкость. Яхаба не убирает рук от лица вплоть до конца раунда, пока не слышит голос Кентаро во время очереди Иваизуми. По ходу дела, свести друг с другом счеты было главной целью сегодняшней игры. – Разденься перед Оикавой. – О-хо-хо… – на лице Маттсуна появляется едкая улыбочка, когда все члены команды обращают взор на двух друзей детства. Губы Иваизуми сомкнуты в тонкую линию, Оикава смеется, мол, да он ни в жизни. Но Хаджиме внезапно соглашается, и на лице Тоору появляется выражение чистого ужаса. – Погоди, нет. Не не не н… – Ойкава осекается, когда Иваизуми прикладывает палец к его губам. Киндаичи в ожидании прижимает руку к сердцу. Не то чтобы они не видели друг друга в нижнем белье. В конце концов, они переодеваются в одной клубной комнате по четыре раза на дню. Да что там, однажды, после изматывающих субботних силовых и кардиотренировок, Иваизуми добрых полчаса щеголял в одних только боксерах, потому что ему было дико жарко. Но только вот в этот раз все по-другому. Их ас двигается так плавно, опускаясь на колени перед Оикавой. Иваизуми медленно расстегивает свою куртку, отбрасывая ее в сторону. Тоору громко сглатывает. – Нервничаешь? – шепчет Иваизуми, и, кажется, вся команда в унисон повторят за Оикавой еле слышимое «да». Сейчас их сердца готовы выпрыгнуть из груди. Хаджиме широко ухмыляется. У Тоору такое чувство, что он вот-вот упадет в обморок. – Вот и славно, – произносит Иваизуми, нависая над Оикавой. Он слегка подталкивает его назад, заставляя опереться на руки. Прослеживая ладонями путь до шеи. Хаджиме хватает его за ворот фланелевой рубашки, застегнутой на все пуговицы. Иваизуми ухмыляется и расстегивает ее наполовину. Оикава тянется к нему, но Хаджиме отталкивает его, качая головой. – А-а-а, без рук… Тоору. Тихий всхлип, сорвавшийся с губ связующего, заставляет Киндаичи закрыть одной рукой свое лицо, а другой – лицо Куними. Иваизуми устраивается на коленях у Оикавы, крепко прижимаясь к нему бедрами. Он отпускает его только для того, чтобы схватиться за собственную белую футболку и потянуть ее вверх, снимая через голову и откидывая в сторону. Все присутствующие знали, как выглядело тело их аса: твердое и мускулистое, оно было практически идеальным. Тусклый свет лампы лишь добавлял масла в огонь, удачно подчеркивая каждый его изгиб. – Мне кажется, этого достаточно, – прерывает их Ханамаки надломанным голосом и закашливается, пытаясь вернуть себе прежний тембр. Иваизуми поворачивает голову в его сторону и пожимает плечами, слезая с колен связующего и возвращаясь на свое место. Он дотягивается до своей одежды и как ни в чем не бывало одевается, пока Оикава заваливается на бок. Иваизуми наблюдает за ним отсутствующим взглядом, подбородком упираясь в ладонь. С губ Тоору срывается надломленный вздох. Он тянется за собственными штанами и быстро их натягивает. Учитывая его реакцию на Иваизуми, Оикава жалеет, что не сделал этого раньше. По правде говоря, все присутствующие в комнате испытывали сейчас определенную степень неловкости; ерзали на месте, пытаясь скрыть нарастающее смущение. Они пытаются привести себя в норму. Стараются задавать первогодкам менее откровенные вопросы, особенно после того как слышат пронзительный визг, раздавшийся со стороны Киндаичи. Маттсун получает задание станцевать с кем-нибудь медленный танец, и по степени неловкости оно не идет ни в какое сравнение с тем представлением, что недавно устроил их ас. Так что он тянет Ханамаки, поднимая его на ноги. И пока они танцуют, тот фальшиво напевает «My Heart Will Go On». Это смотрится забавно, и даже мило по сравнению со стриптизом Иваизуми. Матсукава прячет лицо в сгибе шеи своего партнера, чтобы скрыть смех, когда Ханамаки фальшивит на особо высокой ноте. Когда они заканчивают танцевать и кланяются, вся команда провожает их громким улюлюканьем и аплодисментами. Снова наступает очередь первогодок. Оикава велит Киндаичи разыграть кого-нибудь по телефону. – Но кого? – спрашивает тот. – Десятый номер из Карасуно, – Оикава гадко ухмыляется. Когда до них доходит, что у Киндаичи не откуда взяться номеру Хинаты, Иваизуми достает свой телефон и набирает сообщение Кагеяме. Куними интересуется, зачем ему номер Тобио, на что Иваизуми лишь пожимает плечами. – Занимаюсь с ним иногда. Он довольно сильно отстает по японскому и математике. Получив смску с объяснением такого внезапного интереса к персоне его сокомандника, Кагеяма присылает контакты Хинаты. Оказывается, у Карасуно на этой неделе тоже был тренировочный лагерь, так что, по сути, в тот самый момент гениальный связующий находился с Шоё в одной комнате. – Забей ему стрелку, – раздается зловещий голос Оикавы. Киндаичи выглядит немного напуганным, пока набирает цифры номера и включает громкоговоритель. Из динамика раздается веселый и бодрый голос Хинаты. Слишком бодрый для часу ночи. – Алло? Все члены команды пристально наблюдают за Ютаро. Тот смотрит по сторонам и нервно прочищает горло. – Даров, петух. Это Киндаичи из Сейджо. – Ч-че? – заикается Хината, немного в шоке от грубого тона голоса, раздающегося из динамиков. На заднем плане они слышат приглушенный голос Кагеямы, который невинно спрашивает: «Киндаичи звонит? Переключи на громкую связь». – Чего тебе? – интересуется Хината, и Оикава одними губами спрашивает у Иваизуми: «Он что, заикается?». Тот кивает в знак согласия и ухмыляется. – Давай устроим махач, – выплевывает Киндаичи. – Что?! – в ответ они слышат пронзительный ор Шоё. Оикава пытается сдержать смех, но на другом конце провода Кагеяма все равно различает хихиканье своего бывшего сенпая. – Что слышал, мелкий. Ты и я. Завтра на рассвете. Битва не на жизнь, а на смерть. – Чего-о-о-о-о? – визжит Хината. И за его визгом следует оглушительный смех Кагеямы. Ойкава и Иваизуми усмехаются, когда его слышат. Куними фыркает и тоже начинает смеяться, отмечая про себя, что выражение полнейшей растерянности на лице Киндаичи совершенно не соответствует манере его теперешней речи. До них доносится еле слышимый голос Хинаты, когда он в полной растерянности задает кому-то вопрос: «Это что, шутка?». Кагеяма уже хрипит от смеха. Члены Сейджо пытаются восстановить дыхание и утирают слезы. – Чао, с-сучка, – выплевывает Киндаичи, заикаясь на последнем слове, и быстро вешает трубку, в ужасе оседая на пол. Остальные подвывают и заикаются от смеха. Куними пару раз успокаивающе гладит друга по спине и говорит, что тот отлично справился. Иваизуми вытирает слезу и спустя пару минут достает телефон, оповещающий о присланной фотографии. На ней запечатлен Хината с выражением полнейшего ужаса на лице, в тот самый момент, когда Киндаичи сказал, что бой будет насмерть. Он показывает фото Ютаро, который только-только отошел от пережитых эмоций и мучительного смущения. Такое поведение было слишком для него нетипично, но задание есть задание, и он вполне себе с ним справился. Спустя еще пару мгновений приходит новая порция фотографий с подписью «реакция Карасуно». На них коротышка-либеро и лысый спайкер хватаются друг за друга, запрокинув головы от смеха. Хината цепляется за второго связующего Карасуно, который выглядит очень обеспокоенным. Высокий блондин стоит боком, прикрывая рот, а его веснушчатый друг хохочет и указывает пальцем, скорее всего, на Хинату. Неловкость и напряжение, возникшие между сокомандниками во время представления Иваизуми, полностью улетучились, и следующий раунд они начинают в приподнятом настроении. Куними, который до этого всегда выбирал правду, неохотно пробует действие. Третьегодки погружаются в раздумья, пока Иваизуми не щелкает пальцами в знак того, что у него появилась идея. – Твое задание – напугать женскую команду. Куними резко бледнеет. Киндаичи выглядит еще более напуганным, чем когда ему поручили вызвать кого-то на бой. Девчонки из женской команды вселяли абсолютный ужас, это знали практически все. А во время тренировочного лагеря они были еще хуже, и каждый парень понимал, что от четвертого спортивного зала лучше было держаться подальше. Девочки на неделю адских тренировок превращались в монстров. С ними было страшно даже заговорить, не то что разыгрывать посреди ночи. Куними начинает трясти. – Я лучше пробегусь, – бормочет он, и Ханамаки начинает насвистывать погребальный марш. Со скорбным выражением на лицах, Иваизуми и Оикава ведут Куними до спортзала. Остальные присоединяются к процессии. После двадцати кругов Акира валится на Киндаичи. Его ноги трясутся, по лицу скатывается пот, но Ютаро поднимает его на руки и доносит до комнаты, чтобы продолжить игру. Он осторожно опускает Куними на пол, и в момент, когда он сам усаживается рядом, Акира опускает голову ему на колени и поворачивается на бок. Он шипит ругательства, но Киндаичи успокаивает его, гладя по взмокшим волосам. – Полапай кого-нибудь за задницу, – велят Яхабе, и он тут же поворачивает голову в сторону Ватари, взглядом отчаянно прося его о помощи. – О-о, да-а-а, – растягивает гласные тот, глупо ухмыляясь, и встает перед другом на четвереньки. Яхаба начинает смеяться. Он слишком растерян, но, тем не менее, бесконечно благодарен лучшему другу за то, что он помогает ему с выполнением этого унизительного задания. Но когда либеро начинает крутить перед ним задницей, Яхаба ничего не может сделать, кроме как громко заржать. – Да полапай меня уже, в конце концов, – причитает Шинджи. Шигеру хихикает и кладет руки на его ягодицы, сжимая их пару раз. Либеро хохочет, когда Яхаба его отпускает, и, для большего смеха, сжимает его зад в ответ. На что Шигеру игриво пихает друга и заливается краской. Подходит очередь Кьётани, и Киндаичи с Куними размышляют о том, стоит ли им вмешаться прежде, чем третьегодки что-нибудь придумают. Потому что, очевидно же, что сенпаи делают все, чтобы свести его с Яхабой. С открытыми ртами они наблюдают, как Кентаро дают задание поставить Шигеру засос. – И так, чтобы спрятать не мог. – Ну знаешь, на шее, например, – советуют в один голос Ханамаки и Маттсун. Яхаба смотрит на всех так, словно его обвиняют в убийстве, но не находит в себе силы возразить, особенно после того, как увидел, через что пришлось пройти Куними. Он сомневается, что Кьётани тоже откажется от выполнения своего задания. Кентаро принимает вызов. Он сажает Яхабу к себе на колени, выслушав от него кучу претензий в свой адрес. Его руки опускаются на чужие бедра, позволяя Шигеру обхватить ими себя за талию, прижимаясь ближе. Яхаба пытается немного сдвинуться, но рука, покоящаяся на его бедре крепко держит его на месте. – Прекрати ерзать, – командует Кьётани, и Яхаба подчиняется. Третьегодки начинают хихикать, когда Кентаро берет Шигеру за подбородок и поворачивает его голову немного в сторону, открывая доступ к прелестной шее. Едва касаясь губами чужой кожи, Кьётани что-то говорит Яхабе на грани слышимости. Шигеру кажется, что все это ему почудилось. – Я откажусь, если хочешь. Яхаба дергается в его руках, в шоке пытаясь понять, до сих пор ли это Кентаро сидит перед ним, и не поменялся ли он за это время местами с каким-нибудь заботливым джентльменом. Да нет, мозолистые пальцы, лениво поглаживающие его шею, и оставляющие еле заметные царапины на его ключицах определенно принадлежат Кьётани. Периферическим зрением Яхаба ловит силуэты сенпаев и шепчет: «Не надо, все нормально». Кентаро мычит в ответ и целует его в ключицу. Он не торопится, оставляя невесомые поцелуи на нежной коже, несильно прихватывая ее зубами, вычерчивая маленькие круги языком. – Ну давай уже! – подгоняет его Оикава, но тут же замолкает, стоит ему поймать мрачный взгляд спайкера. Яхаба смущенно закусывает губу. От того, что за ним наблюдают в такой интимный момент, он чувствует, как его лицо заливает краской. Его руки безучастно покоятся на коленях, потому что он не имеет ни малейшего представления, что с ними нужно делать. Когда Кьётани кусает его сильнее, Яхаба делает рваный вдох и хватается за его темную футболку в попытке удержать равновесие. Он чувствует тепло чужого рта, когда Кентаро начинает посасывать его кожу, проводя по ней языком, заставляя Яхабу ерзать и извиваться в его руках. Он весь напрягается, когда Кьётани в очередной раз прикусывает особенно чувствительный участок, но тот лишь сильнее прижимает парня к себе, обхватывая руками за талию. Он продолжает ставить метки на шее Яхабы, пока его дыхание не учащается, превращаясь в рваные короткие вдохи и выдохи. От того, что Кьётани держит его слишком крепко, у Шигеру снова возникает желание сдвинуться. Он немного ерзает, удобнее устраиваясь в руках Кьётани, еще сильнее прижимаясь к нему бедрами. Кентаро давится воздухом, чувствуя чужое настойчивое возбуждение. – Н-НУ ЛАДНО ХВАТИТ! – возмущенно кричит Оикава, и Кьётани в замешательстве останавливается. – Этого, эм, достаточно. Да, определенно, достаточно, – быстро бормочет себе под нос их капитан. Его лицо выглядит еще краснее, чем лицо Яхабы. Внезапно, Шигеру осознает насколько действия спайкера его, эм, взволновали. Не говоря уже о состоянии самого спайкера. Яхаба слезает с него настолько быстро, насколько только может, пока Иваизуми занят тем, что бьет Оикаву в плечо, шипя что-то о том, чтобы тот прекратил давать такие дурацкие задания. Яхаба подтягивает ноги к груди, чтобы скрыть слишком бурную реакцию своего организма. Кьётани делает то же самое, опуская голову и устремляя взгляд на собственные колени. Они отчаянно пытаются вернуть игре былую непринужденность, поэтому Киндаичи велит Ханамаки не смотреть на Маттсуна до конца игры. – Иначе… – Иначе, что? – интересуется Хана. – Будешь бегать, – информирует его Киндаичи. После этого Ханамаки решительно устремляет взгляд на Ватари и оканчивает свой ход. Маттсун выглядит немного подавленным. Он выбирает действие, и Куними говорит: «Заставь Ханамаки посмотреть на тебя». В этот раз очередь мстительно хихикать принадлежит уже Оикаве с Иваизуми. Ханамаки пытается изо всех сил не смотреть на Матсукаву, крутясь из стороны в сторону. В конце концов, он зажмуривается и закрывает лицо ладонями, пресекая на корню попытки Маттсуна заставить Ханамаки посмотреть на него. Но Матсукава не сдается. Он щекочет его, пытается убрать руки от лица и самолично открыть ему глаза, но безрезультатно. Он отодвигается от Ханамаки, задумываясь, что же делать дальше. – Сдаешься? – любопытствует Ватари. Маттсун поджимает губы и мотает головой. Он пододвигается ближе к Ханамаки, медленно убирая его руки от лица. Такахиро морщится, думая, что тот сейчас сделает что-нибудь ужасное, и, о, как же он оказывается прав. Матсукава нежно гладит его одной ладонью по лицу, проводя большим пальцем по щеке. Команда замечает, как Ханамаки неосознанно расслабляется. – Такахиро… – с улыбкой шепчет Матсукава, и пока Хана сомневается, стоит ли ему поддаваться, тот мягко целует его в губы. Ханамаки в шоке распахивает глаза. Команда аплодирует. Ребята подбадривают Ханамаки и смеются, пока провожают его до спортзала для исполнения его наказания. К тому времени, как они возвращаются в комнату, Куними успевает заснуть, свернувшись калачиком. Они подначивают Иваизуми побыть мамочкой и накрыть его своей курткой. Общим голосованием решено, что этот раунд будет последним, перед тем как все они отправятся на боковую. Киндаичи признается, что ему нравится Куними, но только потому, что тот спит и не может его слышать. Оикава и Ханамаки издают звуки умиления, заставляя Ютаро тут же покраснеть. Ватари напоследок выбирает действие, и все глубоко задумываются над тем, как же повеселей можно закончить игру. – Я так зол, что Куними отказался пугать девчонок. Никто этого вообще ни разу не делал, – вздыхает Оикава и опирается на ладонь подбородком. Маттсун пожимает плечами, но, к счастью, сегодня Ватари чувствует себя как никогда смелым. – Я сделаю, – говорит он, и все в комнате дружно поворачивают головы в сторону либеро. – Нет, – в ужасе шепчет Яхаба. – Ты не сможешь… – Ватари прерывает его и встает на ноги. – Пожелайте мне удачи, – твердо произносит Шинджи, и третьегодки отдают ему честь. Он исчезает в дверном проеме, и все остальные, кроме Киндаичи, у которого на коленях покоится голова Куними, стараясь не шуметь, выскакивают в коридор вслед за Ватари. Они ждут за углом, пока тот подкрадывается к двери в комнату, где расположилась женская команда. Выглядит все это как сцена из фильма ужасов. Ватари медленно приоткрывает дверь и пробирается дальше, царапая стену. Из комнаты до ребят доносится чей-то тихий голос, а затем другой, который просит вернуться всех в постель. Ватари начинает кричать. Вопить, если быть точнее. Как призрак, банши или что похуже. И этот крик пробирает ребят до костей. Шинджи яростно трясет дверью для большей эффектности, и, черт возьми, они все просто до смерти пугаются. Ребята слышат, как из комнаты раздаются пронзительные визги. Девочки выскакивают из своих кроватей, и из-под двери появляется полоска света. Ватари как ветром сдувает. Они все быстро ретируются обратно в комнату, желая избежать участи быть разоблаченными девчонками. Сейчас уже, должно быть, половина третьего утра. Если их поймают – живыми им не выбраться. Вернувшись в безопасность, они закрываются на замок и валятся на пол, пытаясь восстановить дыхание. Капитан женской команды громко стучится в дверь их комнаты, требуя, чтобы они немедленно тащили свои задницы наружу. – Да кто вообще устраивает розыгрыши в два долбаных ночи! Я собственноручно задушу каждого из вас, засранцев… Киндачи прикрывает уши Куними, чтобы тот не проснулся. – Поверить не могу, ты правда их напугал, – тяжело дыша, произносит Оикава. – Он реально это сделал, – посмеивается Ханамаки, и вся команда устремляет на Ватари взгляды полные гордости. – Если бы в этой игре был победитель, им бы точно стал ты, – выдает Иваизуми, опираясь локтями на колени, стараясь вести себя как можно тише. Ватари широко улыбается. Яхаба обнимает его, и они оба начинают хохотать, измученные, но довольные. У них все еще остается несколько раундов, но никто не может поспорить с тем, что этот розыгрыш был самым ярким моментом всей игры. Яхаба решает не испытывать в очередной раз судьбу и выбирает правду. Наивный. У него интересуются, хорошо ли целуется Кьётани. Яхаба мысленно признает поражение. Ну конечно. У него вполне веселое настроение после того, что учудил Ватари, поэтому он дает ответ прежде, чем успевает убедить себя этого не делать. – Да, хорошо. Кьётани оказывается достаточно глуп, чтобы выбрать действие. У Оикавы для него припрятан последний туз в рукаве. – Возьми Яхабу за руку. Удивительно, но это задание оказывается хуже, чем все те непотребства, которыми их заставляли заниматься до этого. Кьётани колеблется, сжимая ладонь в кулак, прежде чем неуверенно дотронуться до руки Яхабы, словно прося разрешения. Шигеру переводит взгляд на Кентаро. Даже когда он признался, что ему понравился их поцелуй, Яхаба не чувствовал такого ступора. Он закусывает губу и улыбается, беря Кьётани за руку. Яхаба отводит взгляд, но тут же об этом жалеет, натыкаясь на понимающую улыбку своего лучшего друга. – Ни слова, – произносит он одними губами, и Ватари улыбается еще шире. Следующим правду выбирает Ханамаки, и Иваизуми задает ему самый типичный вопрос, который вообще может существовать. – Ты девственник? На лицах Ханамаки и Маттсуна появляются дьявольские улыбки. – Черта с два, я девственник. Маттсукава дает ему пять. Оикава в шоке открывает рот. Он ошарашено смотрит на Иваизуми, и тот в довольно грубой форме пресекает любые попытки Тоору вставить комментарий. Матсукава выбирает правду, и чертов Ханамаки все портит, задавая вопрос первым. – Ты лишил меня девственности? – Да, э-это был я. Они стукаются кулаками. – ДА ХВАТИТ УЖЕ, – взвизгивает Оикава, и два новоиспеченных любовничка заливаются смехом в победоносном восторге: мало того, что им в одночасье удалось смутить и капитана, и аса, так они еще и засвидетельствовали, как кто-то все-таки смог напугать девчонок. Иваизуми отказывается от правды, выбирая действие, но никто никак не может придумать ему задание, пока не вмешивается человек, которого они считали давно спящим. – Обмотай машину Мизогучи туалетной бумагой, – бормочет он. Каким-то образом все соглашаются и присоединяются к Иваизуми. Даже сонный Куними. Взяв бумажные полотенца и туалетную бумагу, они дружно прокрадываются наружу. Секция за секцией, они обматывает машину их тренера, стараясь побороть рвущийся наружу смех. Со зловещей ухмылкой на лице, Ватари предлагает закидать ее яйцами. Иваизуми говорит, что это уже слишком, и что победа вскружила их либеро голову. Когда они заканчивают, вся машина покрыта бумагой, и ребята, удовлетворенные проделанной работой, возвращаются в свою комнату. Оикава завершает последний раунд. Киндаичи вымученно вздыхает. – Вы с Иваизуми-саном встречаетесь? – спрашивает он. Улыбка Оикавы выглядит слишком невинной для такого хитреца как он. – Да, – просто отвечает Тоору, и Иваизуми закатывает глаза. Но все же улыбается. – Так и знал, – шипит Куними, тыча Киндаичи в бок и требуя от него пятьсот йен. Утром им всем устраивают полнейший ад. Мизогучи взбешен как черт, когда ребята, невыспавшиеся и замученные, приходят на тренировку. Женская команда получила разрешение понаблюдать за первой частью тренировки и, кажется, сейчас они слишком сильно наслаждаются своим возмездием. – Будете бегать, пока не начнете с ног валиться. Посмотрим, как вы тогда повеселитесь, хулиганьё. Куними сходит с дистанции первым. Его ноги и так были слабыми из-за вчерашнего наказания, а без необходимой растяжки он не смог бы продержаться дольше. Яхаба сдается следующим и умоляет Ватари оставить его и продолжить бежать самому. Тяжело дыша, он падает на колени, чувствуя, как каждый мускул в его теле пронизывает жгучая боль. Он делает вывод, что ему обязательно нужно поработать над выносливостью. Ватари, к слову, тоже долго не протягивает. Оикава сходит следующим. – У меня так болит колено, – причитает Тоору, складываясь пополам от измождения. Мизогучи неохотно разрешает ему прекратить бегать, и Оикава тут же валится на пол. – Не, ну вы серьезно? – почти в унисон возникают третьегодки, когда замечают, что их капитан отлынивает, валяясь на паркете. Оикава приподнимает голову с холодного пола, демонстрируя своим сокомандникам хитрую улыбку и знак мира, и после чего снова откидывается назад. – Вперед, Ива-чан, – вяло подбадривает он Иваизуми. Яхаба чувствует боль в животе, пока наблюдает за оставшимися членами команды. Они не сдаются до самого конца, но на каком-то этапе Киндаичи все-таки выходит из импровизированного состязания. Он вздрагивает, когда его колени ударяются о холодное дерево пола. Куними снова засыпает. Так это, по крайней мере, выглядит со стороны, а вот Киндаичи, похоже, сейчас вырвет. Яхаба приподнимается на локте, держась одной рукой за живот, наблюдая за финальной битвой между четырьмя оставшимися игроками. Маттсун прикрывает ладонью рот и внезапно разворачивается, быстро направляясь в сторону выхода из спортзала. Он вне игры. Кьётани дышит так громко, что Яхабе кажется, будто он вот-вот упадет без сознания. Кентаро обладает невероятным талантом и силой, но на игры его выпускают так редко, что Шигеру не имеет ни малейшего представления о его выносливости. Но она явно меньше, чем у Иваизуми или Ханамаки, потому что, в конце концов, Кьётани падает на колени рядом с Яхабой. Он заваливает набок, устало шипя сквозь зубы: «Черт». Шигеру смеется и наблюдает за тем, как грудь Кентаро поднимается и опускается в такт рваному дыханию. – Твою мать, – вдох. – Как же бесит, – еще один. – Падла. Иваизуми и Ханамаки начинают пихать друг друга, пока бегут нога в ногу, обмениваясь гневными ругательствами. Яхаба уже потерял счет кругам, что они сделали, но это число явно превосходило то количество, что им приходилось бегать до этого. Шигеру удивленно моргает, когда чувствует, как что-то тянет его за футболку. Когда он поворачивает голову, то видит Кьётани цепляющегося за ворот его формы. На губах связующего расцветает мягкая усталая улыбка. Он переворачивается на бок и лениво берет Кентаро за руку. Яхаба все еще помнит с прошедшей ночи ощущение его теплой, мозолистой ладони в своей. Внезапно Шигеру становится интересно, насколько сильно заметны засосы на его шее. – Ура-а, Ива-чан победил, – слышат они возглас Оикавы, а после него грохот, свидетельствующий о том, что Ханамаки валится на пол. Яхаба поднимает взгляд вверх, наблюдая за тем, как Иваизуми победоносно улыбается, заканчивая еще один круг, прежде чем тоже упасть без сил. – Надеюсь, прошлая ночь того стоила, – произносит Мизогучи с хмурым видом. Ирихата тяжело вздыхает и качает головой. Вся команда устало обменивается самодовольными ухмылками. – Стоила, – шепчет Кьётани, пододвигаясь ближе к Яхабе, притягивая того для ленивого поцелуя. Тот фыркает, когда слышит следующий дерзкий комментарий Иваизуми, и целует Кентаро в ответ. Определенно того стоила.