Дитя грани

— Итак, господа и, разумеется, дамы, думаю, пришло время поставить точку в этом беспределе. — Попытался изобразить тожественный тон Бенедикт Глоукастер более известный как «Граф», хотя усталый взгляд говорил скорее о желании спать, нежели толкать речи. А около галактической карты на командной палубе «Баронессы» собралось без малого две сотни разумных, капитаны всех кораблей из сборного флота наёмников. В том числе присутствовал там и я. — Три месяца мы методично загоняли этих ублюдков, уничтожая базу за базой, не давая ремонтировать свои корабли, пополнять экипажи и попросту перевести дух. Три месяца работы без продыху, на износ, не считаясь с потерями и жертвами. Тяжелое это было время. Десятки столкновений всевозможных масштабов, во многих из которых мне довелось побывать. Накапливающаяся усталость доводила до полного безразличия, при котором необходимые работы проводятся практически без участия разума. А в те часы, когда можно было поспать, в голове крутились картины разрушенных поселений, усеянных трупами тех, кто сопротивлялся или не годился в рабы. Всё это пробирало даже бывалых наёмников, не то что молодого парня, типа меня. И потому не удивительно, что я буквально физически чувствовал, как меняюсь. Но при этом мне даже подумать страшно, какие потребовались усилия, чтобы договориться с десятками других наёмных отрядов и местными властями множества колоний. Как Граф умудрился всё провернуть так, что стал командующим союза независимых колоний Терминуса? Не знаю, просто не знаю, но факт есть факт. Да и что я вообще про него знаю? Лидер он великолепный — команда слушается его с полуслова. При этом он осторожен и бережёт своих людей, ведь до этой войны мы практически не несли потерь, да и проваленные контракты можно было по пальцам одной руки пересчитать. Но вот какой он человек? Этого я сказать не мог, он всегда держал дистанцию и не переходил на личные темы. Впрочем, это его право. Сейчас важен итог — под его руководством собрались немалые силы, которых должно было хватить, чтобы о пиратстве вообще забыли. Пусть временно, но всё же. Даже если потом будет много споров и, вполне возможно, этот самый союз мгновенно развалится — плевать. Всё это будет потом, после того, как этот затянувшийся кошмар, наконец, закончится. А дальше… не знаю. Жизнь наёмника уже не казалось столь яркой и интересной, так что я подумывал о том, чтобы помочь отцу, который планировал после окончательного восстановления податься на Цитадель. — Да, нам тоже пришлось нелегко. — Продолжал тем временем вещать человек, и голос его с каждым словом набирал силу. И что-то мне подсказывало, что речь эта дойдёт до всех членов нашей разношёрстной компании. — По-хорошему сейчас бы отступить, перегруппироваться и зализать раны но… вы, как и я, наверняка понимаете, что они сделают то же самое и всё начнётся по новому кругу. Снова будут гореть поселения, сотни людей попадут в рабство, наши друзья и близкие будут гибнуть. Нет, довольно! Как говорили древние — победа или смерть! На некоторое время вокруг повисла мёртвая тишина. Я и сам, услышав эти слова, подумал было, что мне послышалось, уж больно они нетипичны для нашего извечно осторожного командира. Видимо и его выдержке пришел предел. И с удивлением я обнаружил, что откуда-то изнутри идёт вполне ощутимый отклик на этот призыв. А в следующий миг всё взорвалось криками поддержки — все дали ход накопившейся ненависти. А на карте продолжала сверкать точка, с надписью «Кокабел». Именно там по докладам разведки перегруппировывались силы пиратов. И план по атаке их баз, расположенных в астероидном поясе, подготавливался далеко не первый день. Я об этом знал, пусть и без деталей. Их вообще знало, наверное, с десяток разумных, а может и того меньше. Оно и правильно — секретность. — Через два часа выступаем, — спокойно закончил Граф, как только гомон смолк, — и вся внешняя связь, до момента атаки, должна быть отключена. Готовьтесь, господа. *** «Графиня» пылала, исторгая из себя облака кислорода, выходящие из огромной пробоины ровно в центре корабля. А вместе с ней погибал и «флот возмездия», собранный из всех тех, кто жаждал покончить с пиратами, хотел отомстить или просто отрабатывал свои гонорары. Да, мы сражались отчаянно, и враги несли никак не меньшие потери, но всё же флот неумолимо таял, а ни одна из сторон по-прежнему не могла взять верх. Неужели именно так всё и должно было кончиться?! — «Прости, брат», — мысленно извинился я, выпихивая тело Марселя из кресла пилота. Бедолага изжарился в прямом смысле этого слова. Носи он стандартный шлем и всё, быть может, обошлось, но он, как и большинство пилотов, использовал так называемый «намордник», небольшое устройство, удерживающее поступающий кислород за счёт полей массы. Ни на что более весомое, нежели газ, столь слабого поля не хватит, поэтому, когда панель управления буквально взорвалась, он был обречён. Оставалось лишь надеяться, что смерть его была быстрой. В виду уничтожения основного интерфейса, мне пришлось подключаться к системе напрямую, через уник, благо, капитан имел такой доступ. Правда, работать в таком режиме, мягко говоря, неудобно, но ведь это лучше, чем ничего. Итак, что у нас имеется? Маршевые двигатели? Мертвы. Силовая установка? Удивительно, но всё ещё жива, пусть и выдаёт в лучшем случае тридцать процентов своей мощности. Всё же не зря я столько с ней возился, не зря. А вот маневровые двигатели работают в штатном режиме, что давало определённые надежды. Последнее, что меня интересовало — спасательные капсулы. Большинство оказалось отстрелено, скорее всего, все, кто выжил, уже покинули «Графиню». Что же, тем лучше. Собственно, в сложившихся обстоятельствах вопрос был только один, смогу ли я посадить нашу малышку на этот проклятый всеми духами, предками и богами, уж кто во что верит, планетоид, в направлении которого, вывалившись из боя и потеряв управление, по инерции плёлся наш корабль? Марсель бы точно смог, а я? Определённый опыт пилотирования у меня, безусловно, имелся, но хватит ли этого? Будем надеяться, что да. Слишком многое связывает меня с этим кораблём. Да и вообще, люди говорят, что капитан последний покидает корабль, а квариане, что капитан гибнет вместе с ним. Я же собирался совершить нечто среднее — остаться на корабле и выжить вместе с ним. Впрочем, быть может, мне просто передалось эдакое «боевое безумие» Графа? Уж больно многое я перенял у этого человека за без малого два года службы. И всё же, как так получилось? Мы готовились к этой операции куда тщательнее, чем обычно. Шутка ли, столь долгожданная возможность, наконец, поставить точку в этой необъявленной войне. Все стандартные меры секретности так же были выполнены и перевыполнены. Разведка тоже собрала все данные об этом астероидном поясе. И что в итоге? Нас встретили во всеоружии. Причем не просто в боевом порядке, это было бы вполне допустимо, пираты всё же не конченные идиоты и наверняка понимали, что мы попытаемся их добить, а сразу с выпущенными истребителями и нацеленными в нужную область батареями ПКО, смонтированных прямо на астероидах вокруг. Но само по себе это было не проблемой, пусть мы от неожиданности и понесли некоторые потери в первые же мгновения, но быстро начали перенимать инициативу. Только тут нас ждал второй сюрприз — флот пиратов оказался куда больше, чем у них могло остаться даже по самым пессимистичным прогнозам разведки. Вывод напрашивался неутешительный: нас не только предали, но ещё и некто неизвестный решил помочь этим отбросам. Вопрос только кто? И тут вариантов было масса, начиная от некоронованной королевы Омеги, продолжая членами совета Цитадели и заканчивая правительствами всех рас по отдельности. Я достаточно покрутился в нашей системе, чтобы знать какие потоки нелегальщины, а следовательно и деньги, тут крутятся. Многим выгодно нынешнее состояние Терминуса, а уж допускать становление новой силы и подавно никто не хочет. Только я был свято уверен, что Граф всё учитывает, и у него есть какой-то план или что-то в таком роде. Хотя не исключено, что так оно и было, но даже нашего командира смогли обмануть. Если выживу — обязательно узнаю. Немного скорректировав направление полёта, хотя это скорее стоило назвать падением, мне оставалось лишь наблюдать за приближением планетоида. Огромная, скалистая, безжизненная глыба. Но в том-то и спасение, будь это полноценная планета, с какой-никакой атмосферой, раскуроченный корабль в ней бы и развалился. А так есть все шансы сохранить корабль в ремонтопригодном состоянии — главное, правильно выбрать место. *** Первыми ощущениями, говорящими о том, что я всё ещё жив, была боль. Даже не так — БОЛЬ. Ощущения были такие, словно по мне потопталось стадо напившихся в хлам кроганов. После пришло осознание некого противного, тонкого писка. Перед глазами всё плыло, но я всё же понял, что лежу внутри кабины пилота, точнее среди того, что от неё осталось, потому что назвать кабиной ЭТО язык уже не поворачивался. Попытка встать отозвалась новыми спазмами боли. Похоже, медицинский диагност костюма накрылся, иначе панацелин должен был снять остроту. Но это ничего, ввести его можно и ручной командой. Со второй попытки удалось перевернуться на спину и локализовать источник боли — правая рука сломана, да и вообще вся правая сторона тела отбита. По всей видимости, меня сильно приложило при «приземлении». За то, что костюм выдержал и не порвался, нужно благодарить удачу и предусмотрительность отца, который буквально пинками заставил меня укрепить его защитными пластинами, когда только началась вся эта бойня. А я ведь ещё и недоволен был. Кое-как, хватаясь здоровой рукой за обломки кресла пилота, мне удалось подняться. И тут до меня дошло, что за звук я слышал всё это время. Писк рвущегося наружу через ма-а-аленькую щёлку воздуха. Это не у меня перед глазами плыло, это маска как раз на уровне глаз покрыта сетью трещин. В тот же миг меня откровенно накрыло. Рука, когда я укреплял «пробоину» унигелем, откровенно тряслась. Одно дело погибнуть в бою, или пытаясь спасти корабль, но вот так… Выбраться из корабля и оценить повреждения так просто не получилось. Аварийный шлюз пилота просто не открылся. Пришлось покидать кабину и двигаться вглубь «Графини» по пути проверяя тела, вдруг кто остался живой. Марсель погиб ещё тогда, теперь же к нему добавились Карлос, Рикард, Андрей и даже Сарктос. И это только на командной палубе, а дыра пробоины уходила вглубь, явно задевая жилую часть. Нужно будет обязательно всё там проверить. И всё же, сколько хороших ребят погибло. Выбравшись через пробоину, я, наконец, смог оценить масштаб повреждений. Корабль не развалился на две части, чего я, если честно, опасался, а значит, всё уже неплохо. Правда, нос хорошо так вкопался при «приземлении», потому я и не смог так просто выйти, но это дело поправимое. Гораздо хуже, что при этом наверняка погибла вся внешняя аппаратура, в том числе и связь, да и правое «крыло» где-то «потерялось». А ещё двигатели придётся менять… — Ничего, мы тебя не бросим, — негромко, пусть никто и не мог услышать, прошептал я, положив ладонь на борт корабля. Впрочем, быстро пришло осознание, что думаю я совсем не о том. Куда более правильным вопросом было — что теперь делать? Самая насущная проблема — дыхание. Запаса кислорода хватит ещё на пару часов, а потом меня ждёт не самая приятная смерть. И выход я вижу только один, попытаться реанимировать хотя бы часть систем корабля, герметизировать несколько отсеков и запустить систему жизнеобеспечения. За столь короткое время… М-да. Альтернатива, сидеть и ждать, пока меня спасут. — «ЕСЛИ спасут», — мысленно поправил я сам себя. Когда мы вывалились из боя, он всё ещё был в разгаре. Даже если наши победят, к тому моменту я умру. А если проиграют, то и подавно. Вывод — альтернативы нет. Как ни крути, а следовало браться за работу, потому что счёт шел на минуты. *** Очередная зарубка на стене каюты не позволяла забыть об очевидном факте — уже месяц прошел с тех пор, как я сюда попал. Да, я всё ещё был жив, но это служило слабым утешением. Меня явно не торопились искать, ни друзья, ни враги, а тем временем медленно, но неуклонно подступала угроза голода. Что же такое случилось, что сюда никто не прилетел? Ладно, я, далеко не ключевая персона во всех этих событиях, но проверить место крушения всё же должны были? Или «Графиню» просто потеряли? Навигационное оборудование и связь ведь сдохли с концами и максимум, что я мог сделать, это собрать простейший передатчик на радиоволнах. Но это так, скорее самоутешение, чем реальное подспорье. Меня вообще спасло только то, что элементы питания корабля уцелели. Достаточно было залатать проводку и отключить всё лишнее в данных условиях, чтобы зря не расходовать бесценную сейчас энергию, а дальше всё стало проще. Да, пришлось как следует попотеть, буквально отсчитывая секунды и обливаясь холодным потом, но я справился. Список того, что я должен сделать, если выберусь отсюда, обзавёлся вторым пунктом — накачать Тайлера самым дорогим коньяком, который только смогу достать. Без его науки я был бы обречён. А дальше пришлось коротать время за обыском корабля и попытками хоть что-то отремонтировать. Обследование показало, что выживших, кроме меня, нет. Скорее всего, все тела, которые я обнаружил, принадлежали тем, кто погиб ещё во время того фатального для корабля попадания, но тут давать какие-то гарантии сложно. В любом случае, мне оставалось только собрать все тела в одно место, чтобы потом было проще их вывезти, для захоронения на родине. Правда, я уже и сам постепенно переставал верить в этот вариант. Куда хуже оказался тот факт, что пищевой блок располагался прямо на пути того злополучного попадания. Уцелело мало чего, мне удалось разжиться лишь двумя десятками тюбиков с протеиновой пастой, что с учетом небольших запасов моего личного НЗ должно было хватить где-то на три недели, да и то если экономить. Плюс, возможно, что-то осталось непосредственно в столовой или среди личных вещей турианцев, но это не особо меняло ситуацию. Хорошо хоть с водой всё оказалось в порядке, но это слабое утешение. И вот что теперь мне оставалось делать? Выбраться самому — нереально. Позвать помощь, тоже. А голод… голод уже вполне ощущался. Помнится, я смотрел какое-то старое, человеческое кино, где главный герой выживал в подобных условиях. Только тому всё нужное заботливые сценаристы положили под руку, в том числе и знания, да и то не факт, что не смухлевали, пользуясь невежеством зрителя. А у меня единственной потенциально пригодной в пищу органикой было тело Сарктоса, но об этом даже думать было противно. Как хочешь, так и выживай… *** Спустя два месяца от «битвы при Кокабеле». Транспорт «Мусорщиков». — Я же говорил, что тут что-то есть! — Да-да, ты как всегда прав, только заткнись, наконец, — пробурчал Хоширо, вглядываясь в экран, демонстрирующий изрядно «вкопавшийся» в грунт планетоида корабль, — а он неплохо сохранился… Не похоже на обычное разбившееся корыто, скорее на аварийную посадку. Может, кто выжил? — Если кто и выжил, то уже давно свалил или сдох. Всё же два месяца прошло, как тут пираты с наёмниками в пострелушки игрались. Да и сигнал бедствия бы шел… хотя, что-то ловится, но на стандартный «SOS» не похоже. — Сейчас и проверим. Иди, запускай наших крыс. Посмотрим, что интересного они найдут. Сам Хоширо остался в кабине, готовя корабль к посадке, но при этом в полглаза отслеживал как его напарник, Чанг, отправляется в грузовой отсек корабля и начинает раздавать указания десятку обитавших там ворча. Не самые лучшие работники, конечно, но зато неприхотливые и обходятся дёшево, чуть ли не за еду вкалывают. А учитывая, что специфика работы предполагает постоянное копания в горах хлама, где всегда можно нарваться на что-нибудь способное рвануть в самый неподходящий момент, то живучесть этих тварей более чем уместна. Вскоре после посадки грузового корабля на поверхность планетоида, створка грузового шлюза опустилась, выпуская наружу отряд ворча, которые бодро засеменили в сторону обломков. Пилоты же привычно наблюдали за их суетой, будучи готовыми вмешаться в случае необходимости или наоборот, сбежать. Но на первых порах всё пошло как обычно — «работнички» проникли в корабль через огромную пробоину в центре корпуса, пропав из поля зрения камер, после чего потекло привычное ожидание. Только вот спустя несколько минут, ожила связь с отрядом ворча, и фоном явно слышались выстрелы. — На них кто-то напал, — с трудом разобрал невнятные вопли Чанг, — и вроде как это одиночка. Что делать будем? — Если один, то пусть отрабатывают свою жрачку и попытаются взять живым. Посмотрим, что за птица. Но в любом случае, нужно идти смотреть, — пожал плечами Хоширо и, встав, недвусмысленно выдернул из захвата около кресла пилота винтовку, — а там видно будет. — Может, лучше пусть падальщики сами разбираются? — Не трусь, смыться всегда успеем. Пошли. К тому моменту, как напарники добрались до «места происшествия», стрельба как раз стихла, и перед ними предстало довольно занимательное зрелище. Четверо ворча валялись на полу, истекая кровью, но они, учитывая регенерацию этих тварей, наверняка выживут. Кроме одного, которому удачный выстрел разбил шлем и раскроил череп. Тут даже если рана сама по себе не смертельна, то без кислорода не проживут даже эти, приспосабливающиеся практически к чему угодно создания. А вот остальные шестеро увлеченно мутузили какое-то, уже фактически не сопротивляющееся тело. — А НУ ОТОШЛИ! — рявкнул Хоширо, для убедительности пальнув над головами ворча и те, на мгновение замерев, подались в стороны. То, что попавшийся им субъект принадлежит к расе квариан, люди поняли сразу — уж больно характерный внешний вид. А при ближайшем рассмотрении стало понятно, что вмешались они крайне вовремя: тот и так выглядел так, что краше в гроб кладут. Запавшие глаза, осунувшееся лицо, бледные, растрескавшиеся губы. Похоже, тот был крайне истощён, да ещё и ворча поработали. Растрескавшаяся передняя часть шлема и вовсе говорила о том, что запоздай напарники на минуту и им достался бы уже труп. — Тащите его на корабль, — ткнул стволом винтовки в сторону бессознательного тела Хоширо, — и этих тоже. А потом возвращайтесь к работе! — И нахрена тебе этот дохляк? — поинтересовался Чанг, наблюдая как принялись перетаскивать тела ворча, — он того и гляди, отдаст концы. — Помрёт так помрёт. А если нет, попробуем сбагрить его Райнду, деньги лишними не бывают. — Это да, — кивнул напарник, развернувшись, первым направился обратно на свой корабль. Впереди предстояло ещё много работы, их добыча на первый взгляд неплохо сохранилась, а значит, с неё немало можно поиметь, пусть и придётся изрядно повозиться. «Трофей» же так — приятный довесок.