Правильно

Рэй знает, что проиграла. Незаметно, почти неощутимо для себя самой, шажок за шажком, она приближалась к этому поражению, судорожно стискивая в руке световой меч, цепляясь за тлеющие искорки силы, светлой стороны. Учитель Скайуокер говорил, что светлая сторона защитит от любого соблазна. Не позволит переступить грань. Спасет. Сохранит. Позволит победить. И Рэй верила. Да, Рэй верила; Рэй держалась за эту веру, упрямо отбрасывая все сомнения, все подозрения, темными шепотками вползающие в ее разум во сне и наяву. Сила, не зря разделенная на светлую и темную, должна была защитить ее. Защитить от тьмы, от мрака, от ситхов и Кайло Рена. Да, сила должна была помочь ей держаться от него как можно дальше. На другой стороне, на свету… … не в сумеречном полумраке, не в тесной каюте корабля, не на жесткой постели. Рэй не должна быть под ним, на спине; не должна обвивать его бедра ногами, обхватывать, прижимать к себе. Не должна обнимать его рукой за шею, притягивая ближе, к себе, к распухшим от поцелуев губам, потому что ей хочется ловить ртом его дыхание, рваный ритм, чувствовать биение сердца. Дышать им, быть с ним, сливаться с ним, ощущая каждый толчок, каждое движение, острыми вспышками удовольствия отдающееся в теле. Не должна хотеть, чтобы он прикоснулся к ней – еще, больше, ближе. Чтобы прижался лбом к ее лбу, чтобы замер на мгновение, позволяя почувствовать пульсацию напряженного члена внутри, в ней. Он, чертов ситх, не должен быть такой правильной, такой нужной, такой недостающей частью ее. – Рэй, - хрипловато выдыхает он, и в его голосе какая-то странная нежность. И боль. Щемящая, задевающая, цепляющая боль. Боль, находящая отклик в ее душе. Это неправильно. Так тягуче-мучительно, сладостно-неправильно, как каждый вдох, каждый стон, каждое движение и каждый миллиметр воздуха между ними. Совершенно неправильно. … Кайло Рен знает, что проиграл. Проиграл давно, окончательно и бесповоротно. Поддался слабости, сомнению. Шаг за шагом, постепенно, понимая и сопротивляясь… … но не в силах победить. Она всегда была его слабостью. Девчонка с Джакку, мусорщица, ученица проклятого Люка. Она всегда была там, яркой искоркой в безжизненной пустоте, живая, настоящая, далекая и близкая одновременно. Бежала от него во снах, ускользала наяву… … и всегда оставалась. – Кайло, - шепчет она. Как в полузабытьи, будто бы не до конца сознавая, что зовет его, что прижимает к себе так, словно хочет слиться в одно невозможное целое, словно бы хочет быть с ним, несмотря на все слова, на все упрямые попытки уйти, разорвать все между ними раз и навсегда. Рэй зовет его по имени, прижимает к себе, подается навстречу каждому толчку; Рэй прикусывает ему губу, целуя, Рэй зарывается пальцами в его волосах. – Бен. Она его, наконец. И в то же время он проиграл, и поражение горько-сладкое на его языке. Потому что Рэй не разделяет – Кайло и Бена, свет и тьму. И он не разделяет. Не может разделять, когда он с ней, когда они связаны ментально и физически, когда сила – единая, светлая и темная сила ж сплетает их разумы и их жизни. Кайло Рен теряет себя. Свет падает на ее лицо, полосками, линиями. Светлыми, темными, снова светлыми. Размытыми по краям, неровными полосками. И это неправильно, и совершенно, абсолютно правильно.