совершенство

Нарцисс само совершенство. Совершенство. Эхо любила. Любила. Всем сердцем, так как никогда и никого. Эхо готова была умереть от любви, от страха, от муки неразделенного чувства. Ведь ее милый дорогой Нарцисс — он не полюбит ее в ответ. Никогда. Все любили прекрасного Нарцисса, сына речного бога Кефиса и нимфы Лаврионы, все, равно смертные женщины и богини, но он… он не любил никого. Только себя. Трудно было обвинить его за это. Как можно не любить совершенство? Эхо часами, днями, месяцами наблюдала за ним, прячась в тенях ее родных деревьев, страшась, что он вновь оттолкнет ее. Но этого не случалось — он не замечал ее, не видел, ей удалось обмануть его и получить возможность наблюдать за ним, день и ночь, день и ночь! Слезы застывали в глазах Эхо, о великий Зевс, он так прекрасен, никому не позволено быть таким прекрасным, даже богам, а не всего лишь человек. Всего лишь… смертный. А смертным свойственно… Много плакали в тот день женщины всего мира, но все их слезы были фальшивыми, насквозь фальшивыми! Одна Эхо рыдала искренне, горько, так что не могла устоять на ногах и билась о землю, билась, никак не успокаивалась и плакала-плакала-плакала, а ее слезы окропляли цветок, названный его именем, но и вполовину не такой прекрасным. Это она одна была рядом с ним в последние часы, ее голос он слышал перед тем, как мойры обрезали нити его жизни. Ее «прощай». — Эхо, дорогая, все к лучшему, — шептала та, кто посмела наслать на ее дорогого Нарцисса это проклятие. Эхо задохнулась слезами. — К лучшему, — откликнулась она, ибо должна была. Следуя собственному проклятию. — Он разбивал сердца… Слишком много. — Много! — вскричала Эхо в отчаянии, рванулась вперед и начала топить убийцу ее милого Нарцисса в озере, рядом с которым он провел свои последние дни. Конечно же, ее оттащили и, разумеется, ее ждало страшное наказание, но Эхо лишь вновь зарыдала. Силы оставили ее, сестры тоже и Нарцисс… Ее дорогой, прекрасный Нарцисс… Почему, ну почему, он никогда не говорил «люблю»?! …Чтобы она смогла сказать «люблю» в ответ.