Локи все-таки будет судить асгардский суд?

      Тор кутался в теплую меховую накидку, поджидая Локи у ворот поселения. Уж сколько времени прошло с тех пор, как он велел доложить о себе, а брат до сих пор не явился, будто опять провалился в Бездну и не знает, как оттуда выбраться. Сколько можно морозиться в ожидании? Тор пребывал в весьма мрачном расположении духа. Мало того, что отец отправил его в поселение с тайным поручением, так еще и, будто нарочно, погода испортилась окончательно, грозя метелью и большими сложностями с возвращением домой. К ужину он уже точно не поспеет…       — Брат! — ворота шумно отворились, и Локи выбежал навстречу незваному гостю. Тора насторожила столь бурная реакция на свой приезд, но виду он не подал. Лишь спешился и привычно раскрыл объятия.       — Как же я по тебе скучал! — вопреки сложившейся традиции, Локи сам его обнял, чуть не повалив при этом в снег. — Пойдем. Я приглашаю тебя и твоих воинов оценить мое гостеприимство.       Тор и опомниться не успел, как брат затащил его в деревню отверженных. Он, как и его спутники, с любопытством вертел головой, отмечая, что изнутри поселение выглядело точно так же, как и любая другая деревня. А он-то считал это место особенным, не похожим ни на что в Асгарде! Локи, не останавливаясь, тянул его в одному ему известном направлении по хорошо утоптанной дороге. Попадавшиеся навстречу разряженные асы падали на колени прямо в снег, приветствуя блистательных царевичей.       — Локи, что ты делаешь? Что случилось? — Тор пытался прояснить ситуацию, но все тщетно: его словно не слышали и все продолжали куда-то тащить.       — Позже, брат, позже, — Локи буквально захлебывался от восторга, стискивая руку Тора еще сильнее и изредка поскальзываясь на слишком хорошо притоптанном снеге.       — Взгляни! — молодой маг втащил слабо упирающегося бога грома в какое-то помещение, где было полно еще более празднично разряженных асов разного пола и возраста.       — Царевич Тор… — пронесся по залу тихий шепот. Асы склонились в глубоких поклонах, освобождая проход для сыновей Одина.       — Брат! — Локи, наконец, отпустил его руку и указал на… Тессеракт? Бог грома нахмурил брови, глядя на голубой куб, полыхающий синим пламенем. Перевел взгляд на безмерно довольного собой Локи. Что-то тут было нечисто.       — Что ты сделал с Тессерактом, брат? — спросил Тор, протягивая руку к артефакту.       — Стой! — молодой маг перехватил его кисть. — Обожжешься.       Тор недоуменно посмотрел на обеспокоенного Локи. Окружающие не двигались с места, наблюдая с колен за происходящим. Младший царевич придвинулся к старшему и злобно шепнул на ухо:       — Брат, подними их.       — Почему бы им не подняться самим? — столь же тихо ответил Тор. И, уже обращаясь к толпе, добавил: — Встаньте.       Зашелестели одежды. Асы медленно поднимались, с интересом разглядывая царские доспехи с нового ракурса. Уж не каждый день преступники могли видеть самого наследника Одина. Бог грома пристальнее оглядел разновозрастную молчаливую толпу. И зачем отец отослал прошедшего Бездну именно сюда? Ведь сразу видно, что на уме у этих асов недоброе! Чему они научат Локи? Или стоит спросить, чему Локи научит их?..       — Идем, брат, — тяжело вздохнул маг и направился к выходу. Тор лишь пожал плечами и последовал за ним. Радость и энтузиазм младшего пропали мгновенно, явив ставшую в последнее время привычной угрюмость. И какая муха его укусила? Молчаливая толпа пропускала царевичей, расступаясь, не задавая вопросов, лишь пожирая обоих глазами. На улице их встретил снегопад. Только гулять не хватало в такую погоду.       — Ты даже не можешь разделить мой триумф, — пробормотал Локи, уводя Тора в противоположную от ворот сторону. — Идем домой…       — Что вы задумали сделать с Тессерактом, Локи? — воителю очень не понравилось разыгранное только что представление: он с таким трудом доставил артефакт в Асгард, а теперь над ним проводят какие-то малопонятные опыты, после которых до него и дотронуться нельзя.       — Это не Тессеракт, — брат глубоко вздохнул. — Неужели ты не понял? Это другой артефакт. Мой.       — Твой? — переспросил Тор. Что еще задумал лживый братец? Какие безумные вещи он создает в компании величайших избежавших наказания преступников?       — На меня была возложена славная миссия, — на лице Локи вновь появилась улыбка, — превратить заготовку в артефакт. Что скажешь?       — Скажу, что раньше ты фокусничал один, а теперь с друзьями, — махнул рукой старший сын Одина.       — Ах, фокусничаю… — глаза Локи зло сощурились. — Ты вечно будешь путать фокусы, науку и магию?       Они вошли в другой деревянный дом, по размеру мало отличающийся от предыдущего, в отличие от формы — Тор насчитал семь углов вместо обычных четырех. На столах стояло огромное количество всяких мисок и бутылок, наполненных разноцветными жидкостями. Тору показалось, что он попал на кухню — ни ковры, ни шкуры на стенах не висели — их место занимали какие-то таблицы, правда, написано в них было не про специи, а про что-то гораздо менее понятное. На полу не было ни одной подушки или покрывала, зато стояли скамейки и низкие деревянные столы, на которых кто-то крайне неаккуратный нагромоздил кучи ножей, мисок и банок. Многочисленные ларцы, закрытые на тяжелые замки, наверняка, таили в себе прочие предметы обихода.       — Смотри, братец, — Локи отвлек его от осмотра убранства комнаты, указывая на длинный прямоугольный сосуд, наполненный водой, в котором плавали какие-то деревяшки. — Рыбы!       Тор подошел ближе, стараясь не скинуть ненароком какие-нибудь банки с компотами. Действительно, вблизи раскрашенные в красный цвет деревяшки отдаленно напоминали рыбок.       — Взгляни на моих рабов! — младший сын Одина протянул руку, и, о чудо! , деревяшки подплыли к самому стеклу. Бог грома лишь поморщился — сколько раз братец показывал ему какие-то чуднЫе фокусы? Это не более чем баловство. Маг медленно обошел аквариум по кругу — рыбы следовали за ним по пятам. По толпе, столпившейся в дверях, прошли восхищенные шепотки.       — Они оживлены твоей магией, — бросил Тор.       — Это не магия, братец. Это фокусы! — Локи хищно улыбнулся и отошел к столу. — Взгляни!       В мелкие кубки из прозрачного стекла, наполненные водой, он насыпал порошок, напоминавший сахар. Вода окрасилась в разные цвета. Тор же, глядя на такое диво, только фыркнул.       — Заколдовал воду? — спросил он, жалея, что вынужден наблюдать за очередными непонятными манипуляциями.       — Это не магия, а наука, — поправил Локи и поднес кубки ближе к носу. — Красивые, не так ли?       Бог грома не нашелся, что ответить.       — Выбери одну, — в руках брата словно из воздуха возникли карточки.       Тор видел их раньше, но вот где? Не на Земле ли? Воспоминание о срединном мире наполнило сердце радостью: скоро, очень скоро он будет вместе со своей Джейн. Выполнит данное девушке обещание хотя бы частично.       — Пускай будет шесть перекрестий, — старший сын Одина вытянул одну карточку.       — Прекрасно! — брат, чуть не светясь от радости, отложил в сторону остальные, посмотрел внимательно на выбранную карту и… разорвал её напополам. А потом еще раз и еще — пока в руках у него не остались мельчайшие ошметки.       — Смотри же, брат! — он взял колоду, перетасовал её и одним резким движением подбросил в воздух. Тор не успел и глазом моргнуть, как Локи выхватил кинжал и метнул его в стену! Тот вошел по самую рукоять, пришпилив одну карточку. Бог грома даже не сомневался, что это и была его карта.       — Магия, — он нагнулся, чтобы собрать разлетевшиеся карты.       — Да, — бросил маг, вытаскивая нож и рассматривая целехонькие перекрестия. — Вот это магия, а раньше — нет. Понимаешь разницу?       — Это не мое дело, — честно признался Тор. — Но если тебе нравится…       — Брат, — младший подошел к аквариуму и вновь призвал рыбок. — Я бы ничего не смог сделать, если бы у меня не было магнита, — он показал какой-то невзрачный кусок горной породы. — Это, — Локи указал на разноцветные кубки, — ванадий. Ты думаешь, он просто так назван в честь человеческой богини красоты? О нет… Его закись сера, окись черна, гидрат желтый, двуокись зеленая, пятиокись красная…       Он внимательно смотрел на Тора, ожидая хоть какой-нибудь реакции.       — Я начинаю уставать от твоих цветов, — бог грома расплылся в широкой улыбке. — Но почему ты показываешь мне магию на кухне? Я бы хотел увидеть твой дом.       — На кухне?! — глаза Локи округлились. — Брат, если считаешь себя бессмертным, попробуй что-нибудь с этой кухни! — он отошел к сундуку, открыл его и принялся доставать какие-то склянки с порошками и жидкостями. — Серная и азотная кислоты сожгут желудок, фосфор поразит печень, цианиды вызовут кому, судороги, а потом смерть, ну, а нашатырь — всего лишь обожжет тебе язык.       — Хватит, брат, — Тор примирительно поднял руки. — И как ты здесь живешь? — он подошел ближе и опустился рядом с Локи на колени. — В первый раз за свою жизнь я вижу тебя таким радостным. Но неужели ты забыл о своем настоящем доме и хочешь остаться в изгнании? Неужели яды тебе дороже оружия настоящего воина?        — Как сказать, — Локи сделал паузу, — однако, что же я не проявляю должного гостеприимства к твоим людям. Проходите в соседнее помещение. Туда сейчас внесут стол с напитками и яствами. Не хуже, чем во дворце.        Локи дождался, когда за последним асов закрылась дверь и обернулся к брату.       — Я «серебряный преступник Асгарда», — весело оскалился маг. — О воинской доблести мне лучше забыть на ближайшие зимы, если не на десятилетия.       — Отец ничего не…       — … собирается со мной делать. Да, знаю, — Локи привалился спиной к сундуку. — Брат, подумай сам и оцени мое положение, — он опустил голову и глубоко вздохнул, так что Тору на мгновение даже стало жаль его. — Одна ошибка, одно подозрение — и пощады не будет. К тому же… — он сделал паузу. — Винить себя в бедах трех миров — это… тяжело. Я столько горя принес Асгарду и родителям…       Тор изумлялся все сильнее: в голосе брата слышалась неприкрытая печаль, а в глазах стояли слезы. Неужели и правда раскаивается?       — Главное, больше не задумывай никому вреда, — бог грома легко обнял молодого мага и, к своему удивлению, почувствовал, что тот осторожно обнимает его в ответ — а ведь Локи уже много столетий подчеркнуто избегал подобных нежностей в общении. — У меня письмо от отца.       Тор сунул руку за пазуху и достал чуть помятый конверт с печатью самого Одина. Брат почтительно принял его и долго вглядывался в печать, улыбаясь чему-то, только ему ведомому. Бог грома оглядел комнату еще раз. Кухня она и есть кухня: вон сколько очагов у стен — для чего они, если не для приготовления пищи? Должно быть, брат, как всегда, шутит, рассказывая о ядах. Тор и подумать не мог, что, живя в мире преступников, занимаясь женским делом — ворожбой и ядами, Локи начнет раскаиваться в содеянном. За последние пару месяцев они виделись всего несколько раз, и брат говорил что-то о том, что был не прав, но как-то вяло и скупо, а сейчас вдруг такая откровенность.       Они вышли на улицу, и молодой маг повел его по едва различимой под снегом тропке. Навстречу никто не попадался. Тор смотрел по сторонам, пытаясь отыскать хоть что-то, что отличало бы мир преступников от обычной деревни, но не видел ничего ни подозрительного, ни даже волшебного.       — Я ждал тебя очень давно, мой брат, — сказал Локи спустя некоторое время. — И ты пришел в день моего триумфа, — он лишь на мгновение мягко сжал предплечье бога грома. — Я мечтал о завоевании власти, а завоевал науку и магию. Здешние жители не делают вид, будто на их руках нет крови, но все они сплотились на благо Асгарда. Изменники, убийцы, воры и лжецы изменяют наш мир и быт. Я рад, что отец переправил меня сюда, — молодой маг остановился и взглянул в лицо Тора, мило улыбнувшись. — Я видел множество миров, держал в руках судьбы людей, но здесь я обрел покой… Я мог бы остаться здесь навечно.       — Здесь? И заниматься фокусами?.. — фыркнул бог грома. — Локи, ты сын Одина и мой брат, ты должен вести армии!       — Я уже вел однажды армию, — задумчиво прошептал младший царевич. — Не лучше ли не пытаться делать то, что не получается?       Тор не нашелся, что на это ответить. Брат выглядел таким счастливым, когда говорил эти несуразности! Бог грома не мог поверить своим ушам. Чтобы Локи, которого он знал, вдруг отказался от войн и интриг, которые так любил, и употребил бы свои силы и таланты на благо Асгарда? В это не верилось, но старший царевич видел, что брат, живя в поселении, вновь становится похожим на себя прежнего. Неужели скоро дойдет до того, что он сменит имя, уйдет из семьи и останется среди преступников навечно? Тор знал, что во многих государствах с сильной религиозной властью существовала прослойка населения, отринувшая общество и посвятившая себя служению богам. И вот Локи, Бог, собирается отказаться от себя, от семьи и посвятить свою жизнь какой-то глупости? Старший царевич решил расспросить Джейн о земной науке. Две ночи. Всего через две ночи он будет вместе с ней.       Время пролетело незаметно, и Тор стал собираться в обратный путь. Он тепло попрощался, заверил брата, что скоро с ним увидится. Локи просил передать всяческие пожелания отцу и матери. Уверял, что соскучился, и что, если на то будет воля Одина, он бы приехал в Гладсхейм в ближайшее время. Тор ответил любезностью на любезность и покинул поселение со спокойной душой и чистым сердцем. Только одна мысль не покидала его еще долгое время — а сказал ли лживый братец хоть одно слово правды?       Локи долго стоял у ворот и смотрел вслед удаляющемуся братцу. Приклеенная улыбка постепенно сползала с его лица. Теперь, наконец, можно расслабиться. Маг резко развернулся и зашагал прочь по хорошо утоптанной дороге. В лабораториум он опоздает, но в этот раз у него хотя бы есть оправдание. Брат. Брат лишним не бывает — царевич понял это достаточно давно и теперь делал все, чтобы переманить бога грома на свою сторону. Он очень хорошо помнил предостережение, брошенное по дороге с Радужного моста. Крайне опасное предостережение, ведь Тор не Один: он сперва бьет молотом, а потом разбирается, что к чему. И хотя Локи был абсолютно уверен в себе и знал, что в ближайшее время не влезет в опасные авантюры, он не мог быть уверенным в том, что брату не померещится измена, и что он не придет разбираться вместе со своими дружками. Локи поморщился: четверка прихвостней приезжала к нему несколько раз, делала вид, что ничего не случилось. Как же все это было противно!       — Лооооооокииииииии! — послышался душераздирающий крик.       Царевич остановился, напряг мышцы. Только не оборачиваться, только не дать этой твари…       — Локи! — на него прыгнули, обхватив руками шею, а ногами грудь. Царевич пошатнулся, но устоял на ногах — уже привык к подобным проявлениям нежности.       — Локи, Локи, Локи! — высокий голос бил по ушам, а тонкие руки душили, схватив за шею чересчур крепко.       — Слезь с меня, Беркана! — прохрипел Локи, как он сам надеялся, грозно.       — Ой, да, конечно! — девчонка тут же оказалась в сугробе, но мгновенно вскочила на ноги и принялась прыгать вокруг бога, поднимая вихри снега.       — Локи! Локи! Локи! Я так за тебя рада! Ты, ты просто молодец! Такой артефакт! О Локи!       Царевич закрыл глаза, не решаясь вмешиваться в словесный поток. Ивар предупреждал его о Песчанке, говорил, что она не совсем в здравом рассудке, и Локи живо убедился в этом, когда столкнулся с девчонкой впервые. Это произошло около месяца назад. Тогда она тоже прыгнула ему на шею с воплем «Локи!». Не разобравшись в ситуации, царевич поступил так, как поступил бы любой воин на его месте — просто перекинул напавшего через себя. Когда же он пригляделся к распростертому на снегу телу, то испугался, что сломал ребенку позвоночник — на вид девочке было не более семисот зим. Но, оказалось, что её кости могут выдерживать даже мощную магическую атаку. Также оказалось, что она, несмотря на маленький рост и детское личико, уже разменяла полторы тысячи зим. Мышлением и поведением, правда, больше напоминала ребенка, а не взрослого. Когда же Локи задал Ивару абсолютно закономерный вопрос, мол, кто пускает это чудо в лабораториумы, тот только плечами пожал: «Да Песчанка совсем не опасна, а в лабораторумах ведет себя смирно и вообще ей порой такие решения приходят в голову, которые никакой логике не подвластны. Науке просто необходимы свихнутые, особенно магической». Локи тогда только головой покачал и дал себе слово, что никогда не будет ни работать с ней, ни даже видеться, но, хитрая и юркая, словно птица, в честь которой получила прозвище, Песчанка умудрялась сама его находить и виснуть на шее. Правда, стоило отдать ей должное — точно также она висла на всех высоких мужчинах, испытывая к ним какую-то непонятную детскую идеализирующую любовь. Вот и Локи не избежал участи быть объектом страсти юной девушки. Пожалуй, даже мести читаури он не боялся так, как эту девочку, которая могла вывернуть из-за любого угла и с воплем броситься на него. А главное, еще и имя она носила точно такое же, как покалеченная девица из его собственного фелага! И почему рун в алфавите всего двадцать четыре?!       — Локи! — Беркана, видимо, заметила, что он совсем отключился от реальности. — Локи-Локи, помоги мне!       — В чем? — с опаской спросил бог, понимая, что отступать и бежать некуда и он обречен.       — Мы, мы закончили с артефактом. Сделай конечную формулу. Я тебя очень прошу. Ну Локи!!! — и девочка встала на колени прямо на холодный снег. Царевич только брови нахмурил. Сделать конечную формулу? Собрать воедино все выкладки команды, которая работала с артефактом много месяцев, если не лет, и подобрать единственно верное решение? Да этим занимаются только опытные маги, а вовсе не такой, как он. Но раз девчонка настаивает…       — Я прошу тебя! Очень, очень прошу! Я видела, как ты сегодня с артефактом. Раз! Два! И все готово! Локи-Локи, ты такой старательный! — девочка молитвенно сложила руки, сжав край его плаща. — Ну Лоооооки!       — Хорошо! — он кивнул головой. — Я все сделаю. Где документы?       — Ура!!! — девочка умудрилась подпрыгнуть прямо с колен. Её тело было очень гибким и сильным, несмотря на сидячий образ жизни, присущий здешним ученым. — Пойдем! Пойдем! Пойдем!       Беркана бросилась вперед. Локи едва поспевал за ней, утверждаясь в мысли, что сильно опоздает в лабораториум. Старик будет ругаться. Ну и ётун с ним!       Беркана привела его в деревянный домик, очень похожий на лабораториум самого Локи, только меньших размеров. Находившиеся там асы поздравили его с победой над артефактом, восхитились его знаниями и умениями, а также выдали множество бумаг и указаний к ним. Локи и представить себе не мог, сколько же макулатуры накапливалось за время работы над артефактом. И со своим фелагом, и с Иваром он работал совсем по-другому. Уже на выходе, с трудом удерживая гору документов, Локи вспомнил о письме отца. Задержался у входа, вскрыл его. Идеальным почерком, к которому его самого и Тора с детства заставляли стремиться путем самых разных, чаще неприятных, ухищрений, было выведено «Приветствую тебя, Локи. Я обещал возместить твои вещи. Послезавтра поутру приезжай с Тессерактом в Гладсхейм. Мы поедем на ярмарку. Вдвоем. На три ночи. Буду ждать тебя в предрассветном часу.» Локи пару мгновений смотрел на размашистую подпись отца, а потом медленно смял лист и сильно пожалел, что не может вызвать огонь и сжечь письмо одним мановением руки. Вдвоем. То есть без Тора. На ярмарку. Ох, какое тонкое издевательство! Вся радость по поводу удачного проведения эксперимента и не менее удачно разыгранного перед братцем представления улетучилась, уступив место ярости и стыду. Не прошло и двух месяцев, как он хамил отцу на кладбище. С тех пор они виделись всего пару раз на совместных трапезах и перекидывались едва десятком слов, и вот теперь его заставляют ехать на ярмарку. На три ночи. Без денег. Локи не сдержался и выкинул письмо в глубокий снег. Ни у него, ни у Тора никогда не было личного серебра. Придется просить. Унижаться. Опять смотреть на мир из рук отца. Ему, бывшему царю Асгарда, наследнику Етунхейма и почти правителю Мидгарда! Да его в жизни так не унижали! Лучше пешком ходить до столицы, чем о чем-то просить приемного отца! Раздираемый яростью, он и не заметил, как вошел к себе.       — Ваше Высочество! — окрик Раиду отвлек Локи от дурных мыслей и заставил сосредоточиться на тюремщиках. — Сияние артефакта затмевает даже лик солнца. Ему нет равных! — в руках у исследователя чуть дрожали пробирки с Каскетом — и с чего он так волнуется?       — Победа над первым в твоей жизни артефактом была столь сладкой, что ты уже берешься за другой, юный сын Одина? — из-под горы книг показалась голова Хагалара. — А зря. Сперва забудь конечную формулу предыдущего, а потом уже принимайся за следующий. Иначе все перепутается, и работу ты завалишь.       — У меня нет выбора, — вздохнул Локи. — Послезавтра я еду в Гладсхейм.       — Скучаешь по дому? — участливо поинтересовался Ивар, рисующий какие-то графики.       — Ты ночевать к нам приедешь или с родителями останешься? — тут же спросил Хагалар, разминая затекшее запястье.       — С родителями. Причем на три ночи, — Локи подсел к книгам и взглянул на свои вчерашние выкладки по магии. Их надо было закончить. — Меня везут в Ванахейм.       — Das fehlte gerade noch! — старый маг опустил голову на руки. — Будь моя воля, я бы тебя никуда не отпустил. Нам надо работать. Ванахейм, конечно, прекрасен, я его и сам очень люблю, но почему именно сейчас ты там понадобился? Твои родители — это какой-то кошмар. Передай им мои слова как-нибудь на досуге.       — Обязательно. Будь моя воля, я бы тоже никуда не поехал, — тепло улыбнулся Локи. — Но воля отца для меня закон.       — Позволь заметить, Логе, что бесценным ты счастьем наделен — семьей родной. Отец владеет силой бесконечной, прекрасна мать, силен, удачлив брат. Так стоит ли печалиться глубоко, что на три ночи приедешь ты домой? В семью, что лаской и любовью заполнит раны тела и души того, кто вынужден скитаться в бездне боли? — Лагура было совсем не видно за нагромождением книг Берканы о Мидгарде, которые он читал в последнее время, позабыв о Гёте.       — Я не думаю, что мне стоит ждать «любви и ласки», — откликнулся Локи. — Это будет очередной допрос. И я думаю… — царевич сделал паузу, проверяя реакцию окружающих: Хагалар и Раиду смотрели на него настороженно, — что для меня настанут по-настоящему тяжелые времена.       — Вотан не отличается коварством, жестокостью и жаждой убивать. Ты знаешь как никто, что нрав его опасен, но, может, лишь любовь к тебе сейчас он хочет показать? Свозить тебя в мир счастья и любви, туда, где даже камни глас имеют. В благословенный мир, не знавший бед войны, — монотонность речи Лагура совсем не сочеталась с красотой слов, которые он произносил. — Так стоит ли считать, что ванов мир пресветлый для муки наказания избран будет сильнейшим из богов?       — Тут я с ним соглашусь, — Хагалар вертел в руках черный грифель. — Не думаю, что отец везет тебя в другой мир, чтобы там истязать. Ярмарка Ванахейма — самое безопасное место в девяти мирах.       — Ярмарка Ванахейма, — мечтательно протянула Беркана, откладывая документы и надевая варежки на свои вечно мерзнущие руки. — Всегда мечтала побывать там. Фрукты… Жара… Украшения… Ein Kindheitstraum! Но у меня никогда не было отца, так что возить было некому. Локи, привези оттуда что-нибудь красивое.       — Поезжай со мной, — предложил царевич. — Посмотришь на другой мир.       Не может быть, чтобы отец не согласовал планы со своими шпионами. Девушка должна отказаться, но как она это сделает? А вдруг согласится? Вот будет удивлен Всеотец!       — Нет, не поеду, — Беркана ожидаемо покачала головой. — Я боюсь твоего отца. Он такой строгий и жестокий. Столетия, проведенные под его опекой, наверняка были для тебя наполнены страданиями и болью.       Локи метнул быстрый взгляд вправо, влево и с удивлением обнаружил, что, похоже, команда с Берканой солидарна. В голове мгновенно сформировался план. У Локи и раньше были подозрения насчет фелага, ему казалось, что, несмотря на служение Одину, ученые искренне сочувствуют своему пленнику и боятся хозяина. Локи уже испробовал несколько различных тактик по переманиванию их на свою сторону. И, похоже, многого добился. Вот уже Беркана завуалировано спрашивает о характере Всеотца и страстно желает получить подтверждение тому, что её господин самый достойный, справедливый и прочее. Что ж, ни слова лжи — чтобы никто никогда ничего не смог проверить и усомниться в его честности. Просто правильно поданная правда. Сокрытие одних фактов, выставление других малозначимых напоказ и… Все! Образ Одина — тирана и истязателя — будет сформирован.       — Жестокость и строгость — не совсем верные понятия, — Локи посмотрел Беркане в глаза, осторожно подбирая слова. — Отец обладает великой силой, это верно, но, по мнению народа, отличается справедливостью и гуманностью, — царевич выдержал паузу. Попались! Все внимательно смотрят на него. Все, кроме Лагура, но он не в счет.       — Нас воспитывали совсем не так, как это принято в Асгарде, — Локи сделал еще одну паузу, наслаждаясь вниманием толпы.       — Муки допросов, лишений, шантажа, потери близких — я до сих пор слишком ярко помню все это…       — Теперь его образ пугает меня еще больше, — прошептала Беркана. Подозрительно близко к сердцу она принимает слова об Одине, даже для впечатлительной девушки. — Der Schmerz stärkt den Körper, так мне всегда говорили. И удар не сравнится с силой слова.       — Мой отец словом может убить, — тут уж Локи даже не приходилось особенно играть: чувства сами рвались наружу, возвращая его мысленно на мост. — Он уничтожил меня одним своим «нет».       — Ты вел распри с самим Одином! — Раиду сжимал и разжимал кулаки. — Ты столько всего пережил, столько потерял!       Локи только грустно улыбнулся, стыдливо опуская глаза. Работает! Столько времени он готовил почву, и вот ростки взошли — фелаг считает его лишь бедной жертвой. Осталось проявить немного участия к кому-нибудь из них. Почему бы не к Беркане?       — О тяжелых временах моей семьи я поведаю позже. Но, подозреваю, вам это неинтересно, — Локи взял документы, делая вид, что собирается углубиться в работу и не замечает напряжения толпы. — Беркана, ты ведь росла в клане матери. Ты незаконнорожденная или твой отец умер до твоего рождения? — Локи произносил слова не спеша, лениво, хотя прекрасно понимал, что спрашивал то, что спрашивать не положено — поселенцы не имели права интересоваться чужим прошлым. Ну да он здесь гость, так что ему можно все.       — История достаточно проста, — начала Беркана, совсем не смущаясь тем, что члены фелага услышат её. — Мои родители собирались пожениться, когда мама была беременна мною. Но гадалка предрекла, что другая женщина, живущая неподалеку, родит моему отцу сына, а от моей мамы у него будет дочь. И он решил разорвать все связи. Мама говорила, что он предлагал взять меня в свой дом и даже вместе с ней, но она отказалась. А, может, он и не предлагал, просто мама так мне рассказывала. Я не знаю.       — Понятно, — кивнул Локи. — Ты восхищаешься им?       — Я его видела раза три в жизни, наверное, — Беркана помотала головой, отгоняя дурные воспоминания, — я совсем его не знаю, мы чужие друг другу.       — Печально слышать мне признания твои. Ведь каждый, кто живет здесь, за собой оставил след страданий и тоски. Здесь нет счастливых, нету и безвинных, есть лишь предатели, изгои и лгуны. Кого толкнула зависть на убийство, кого подвел один бокал вина. Убил кто мать, кто веру, кто собрата. А кто-то, может, жизни не лишал невинных, лишь потери боль пережить не смог — ушел от мира. Он счастие надеялся найти в судьбе иной — но поиски напрасны.       Локи, затаив дыхание, следил за меняющимися выражениями лиц собеседников. Ивар и Хагалар остались непроницаемы, а вот остальные… Раиду готов броситься на естественника, Беркана закрыла лицо руками и сделала вид, что вернулась к бумагам. Локи внимательно посмотрел на вечно что-то читающего ученого. Если кто из пятерки по-настоящему опасен, так это он.       Раннее утро встретило Раиду непроглядной тьмой. Ученый сладко потянулся, едва не задев мирно спящего брата. В кои-то веки они спали вместе, в кои-то веки он пришел домой, а не остался в библиотеке, где обычно спал два-три часа, когда усталость совсем сваливала его с ног, а в голову начинали приходить далеко не научные мысли. Сегодняшнюю же поблажку в виде нормального многочасового сна он себе устроил не просто так: в ближайшие ночи отдыхать ему точно не придется. Какая удача, что царевич уезжает! Опасный эксперимент с непредсказуемыми последствиями будет проведен без его участия. Он будет в безопасности, в далеком Ванахейме! Пускай и вместе с отцом… Раиду успокаивал себя мыслью, что совершать казнь или насилие в мире, славящемся порядком и покоем, не станет даже Один Всеотец.       Ученый тихонько встал, стараясь не разбудить спящих и не столкнуться со встающими. С тех пор как Алгир, мастер логистики, поведал ему, что в распоряжении поселения есть кусочек Тессеракта, с чьей помощью магиологи собираются соединять миры, Раиду не находил себе места. Вот она, возможность проникнуть в Мидгард в обход Хеймдаля и забрать оттуда все самое ценное. Естественник подверг беспощадному допросу немногих логистов, которые на момент катастрофы находились в поселении, и выяснил, что из всех достижений науки среднего мира надо как можно быстрее обзаводиться электрическими генераторами. Без прирученных молний, закованных в тонкие гибкие кандалы неизвестного материала, все поражающие воображение достижения мидгардской техники были не полезнее замысловатой мебели. Заполучить такие генераторы значило еще на шаг обогнать невесть что возомнивших о себе магов, получить собственный источник практически безграничной энергии, не требующей создания смертельно опасных артефактов. Энергия и информация — эти два слова чаще других звучали в рассказах логистов о технике. Как ни тяжело было это принять, но смертные были кругом правы. Информация, накопленная в поселении за тысячелетия исследований, нуждалась в новых методах, библиотечная система катастрофически не справлялась с нарастающими объемами данных, получаемых учеными. И это при том, что результаты каждого исследования существовали в единственном экземпляре, а при переписывании или перенаборе обрастали нелепейшими ошибками. Верхний мир нуждался в технологии книгопечатания. Значит во время вылазки придется искать еще и печатные станки.       Но в первую очередь карандаши. Логистам запрещалось вывозить заранее не обговоренные вещи из других миров, но один из них то ли специально нарушил запрет, то ли просто забыл вынуть мелочевку из кармана куртки, когда возвращался в Асгард — никто не знал точно, но маленький простой карандаш в поселение попал. И не только в поселение, но и в руки самого Раиду, который подвергнул графит тщательному анализу и установил, что карандаши — предмет первой необходимости. Асы знали грифели и раньше, но они пачкали бумагу, к тому же держать их было крайне неудобно. Перья для бумаги и ножи для дерева, неудобные и быстро выходящие из строя, по-прежнему не имели достойной замены. Ученый еще долго клял себя за то, что гениальная идея склеить деревянные пластинки, чтобы уберечь руки от пишущего материала, пришла не в его голову.       Естественник тихо подходил к лабораториуму, намереваясь разобрать документацию по Каскету и наметить план работы на ближайшие три ночи. Как только появится возможность организовать транспортные порталы, поселение будет занято спасательной операцией по поиску логистов, запертых в иных мирах, а он, тем временем, скупит все карандаши из всех лавок Мидгарда.       Раиду горел от нетерпения и жажды новых открытий. Какого же было его изумление, когда он заметил, что в лабораториуме горит свет. «В Бездну Беркану!» — тихо выругался ученый. Посвящать магиологичку в свои планы он не собирался.       — Локи!.. — только и сумел выдавить он от изумления, переступив порог дома. Сиятельный царевич сидел, сгорбившись, над бумагами. Вид у него был крайне утомленный.       — Ты сегодня рано, — Раиду настолько не ожидал увидеть своего кумира, что даже забыл поклониться и застыл, не закрыв полностью дверь.       — Я сегодня поздно, — откликнулся Локи, повернувшись: выглядел он ужасно.       — Ты еще не ложился? — ученый приблизился и осмотрел горы бумаг, исписанных ужасающими почерками. Да как посмели исследователи столь жутко писать и сокращать, если собирались давать бумаги самому Локи?! А ведь всего одна машинка для письма, вроде тех, что используют библиотекари, в каждом лабораториуме навсегда решит проблему ужасного почерка ученых.        Раиду бросил мимолетный взгляд на сундук с реактивами. Вчера днем он обнаружил на полу перекись водорода, йод, бриллиантовый зеленый и прочие медикаменты, хранящиеся обычно под замком. Ученый убрал их обратно и решил выяснить, кто же поранился и чем, но ни у кого из членов фелага никаких царапин не нашел. И только сейчас, глядя на доспехи бога, он вдруг понял, что под ними можно скрыть травмы любой степени тяжести.       — Твои дух и тело в порядке? — спросил Раиду невпопад.       — Я устал, — Локи положил голову на руки. — Я закончил с этим, теперь мне надо найти проверяющих.       — Позволь помочь тебе найти тех, кто достоин, — Раиду едва удержался на месте: так и хотелось подойти ближе и проверить, нет ли у бога температуры, а то выглядел он совсем разбитым. — Перед длинной дорогой в чертоги неизвестности любому нужен отдых и сон.       — Хорошо, — царевич кивнул, подавляя зевок. — Спасибо. И, Раиду, — ученый затих, — что тебе привезти из Ванахейма?       — Из Ванахейма? — естественник не сразу понял суть вопроса.       — Я никогда не привозил оттуда подарков, но раз Беркана просит… — сын Одина помотал головой, отгоняя сон.       Раиду застыл, не зная, что и сказать. Подарок? Из рук самого Локи? Он не смел об этом даже и мечтать.       — Подумай до завтра, — Бог встал и, пошатываясь от долгого сидения, направился к выходу. — И скажи мне, — он остановился, — у вас есть серебро?       — У нас… Не совсем, — Раиду замялся. — Своего нет, ведь у нас все вещи общие. Серебро у логистов.       — И ничего нельзя сделать, — Локи кивнул каким-то своим мыслям и вышел за дверь.       — Gute Nacht, Eure Hoheit! — крикнул Раиду и, выждав пару минут, склонился над бумагами. Его руки чуть дрожали, а дыхание сбивалось. Он прикасается к формулам, которые составил сам Локи. Более того, бог обещал привезти что-нибудь из самого Ванахейма! Раиду не мог поверить в такое счастье. Чем лучше он узнавал младшего наследника, тем больше восхищался им. Это был настоящий царевич — такой родной и, одновременно, такой неприступный. Его скромность и сдержанность в общении, даже скрытность вызывали немое восхищение. Ведь Раиду был наслышан о подвигах сына Одина, но сам сын Одина о них не упоминал и не кичился ими.       Ученый собрал листы, отметил, что они все пронумерованы. Почерк Локи вызывал у него зависть чуть не с первого дня знакомства. Царевич неимоверно быстро и четко выводил руны, не допуская ни единой ошибки. Раиду однажды осмелился спросить, умеет ли сын Одина рисовать, и тот тут же в несколько штрихов изобразил лабораториум. Линии были просто идеальными — геометрические фигуры получались у царевича как ни у кого. Раиду казалось, что он никогда не видел такой красоты, хотя часто работал со стариками, а их почерки отличались большим изяществом.       За окном светало. Надо было взять документы и пойти искать мага, но Раиду не мог отказать себе в удовольствии посмотреть, что же именно придумал бог. Он до сих пор не мог отойти от вчерашнего триумфа. Локи так долго делал артефакт, что стоящий чуть в отдалении заносчивый маг, страхующий его, уже был готов вмешаться, но… Его помощь не потребовалась — все вышло идеально, так, как мог сделать только Локи. Даже Вождь, присутствовавший при священном действии, похвалил его работу.       — Прелестно, ребенок. Вот ведь, что значит хорошая работа! Ты же можешь, любишь и умеешь учиться, так что ж ты сейчас дурью маешься?       — Может, потому, что в кои-то веке я учусь тому, что нравится мне, а не тому, к чему меня принуждают? — сколько искренней радости было в этом простом ответе. Раиду даже немного обиделся, что теплая улыбка довольного собой Локи предназначалась не ему.       — А, ну если так, тогда ладно, тогда я подожду, пока свобода тебе наскучит, — слова мага потонули в громе криков и аплодисментов. Никто не ожидал, что у молодого мага получится создать артефакт самостоятельно, что не понадобится помощь профессионала. Но нет, все ошиблись. Сын Одина, как всегда, первый! Раиду углубился в чтение. Все формулы были записаны правильно, без единой ошибки — только боги могут за несколько месяцев освоить науку естества, которой другие посвящают многие зимы.       Ученый оторвался от чтения и наморщил лоб. Он же обещал, что отдаст текст на проверку… Больше всего на свете он не любил договариваться с магами насчет проверок формул, всегда оставлял эту работу на общительного брата, но не доверять же ему листы самого Локи! Раиду резко встал и, несколько раз проверив, что не забыл и не потерял ни один листочек, вышел из лабораториума.       Пронизывающий ветер, взметнувший хлопья снега с земли, настойчиво дул в спину, заставляя прибавить шагу. Кажется, сама природа благоволила его начинаниям. Как только он найдет того, кто возьмется проверять работу, можно будет-таки разложить документацию по Каскету и согласовать поездки на Землю с Алгиром. Столько всего надо успеть до отъезда Локи…       Однако долго предаваться радужным мечтам о карандашах и электричестве ученому не удалось: нужный дом возник из-за пелены кружащегося в воздухе снега. Учитывая ранний час, большинство обитателей либо вставало, либо ложилось, но, сколько помнил Раиду, та, к кому он шел, спала ночью, а сейчас должна быть в самом работоспособном состоянии. Только ей мог Раиду доверить проверку артефакта, потому что только её не придется просить — девица сделает для него все, в этом он не сомневался.       — Фену? — ученый вошел в теплое помещение и огляделся, изучая присутствующих.       — Раиду? — старая знакомая уже заприметила его и шла навстречу.       — Fenu, ich brauche deine Hilfe, — не удосужившись поприветствовать подошедшую к нему девушку, бросил ученый, прикидывая про себя, сколько же карандашей можно было бы пронести незамеченными в потайных карманах ее длинного платья.       — Разве есть что-то, что не может сделать сам великий Раиду? — ничуть не смутившись грубости гостя, проворковала девица, останавливаясь напротив него и упирая руки в бока, чтобы пришедший смог получше ее разглядеть. Посмотреть действительно было на что: Фену, пренебрегавшая табу, наложенным на проявления пола, смущала умы мужчин своим фривольным видом. Одетая, как и все в поселении, она выгодно подчеркивала все положительные стороны своей фигуры: полную высокую грудь плотно облегала шерстяная ткань, давая возможность оценить величину грудных желёз, а длинная юбка облегала широкие бедра, разлетаясь при ходьбе. На лицо давняя знакомая тоже не дурна — в нем не было ничего особенного, но что-то притягивало взгляд. Кроме того, Фену, вопреки традициям, использовала непривычные для поселенцев уловки, подводя глаза сажей, что делало ее взгляд более выразительным.       — Это готовая формула к одному из артефактов, — закончив разглядывать довольную собой девицу, произнес Раиду, вспомнивший о цели своего прихода и выкинувший из головы все посторонние мысли. — Проверишь?       — Любая твоя просьба будет исполнена. Кто её создатель? — произведя должный эффект, Фену направилась на занимаемую ею до прихода естественника скамью, поманив того за собой. Остальные асы, встававшие или готовящиеся ко сну, старались не смотреть в угол, оккупированный парочкой — остановить Фену, почуявшую добычу, было невозможно, а наказать её за распутство и нарушение законов Одина еще никому не удавалось.       — Сам царевич Локи, — опустившись рядом с девушкой, тут же закинувшей одну ногу на другую, Раиду протянул ей документы, мимолетно скользнув пальцами по специально подставленному для этого колену. Фену мигом развернулась и чуть не вырвала листы.       — Какие любопытные вещи попадают в мои руки.       Что больше занимало девушку — ценный трактат или тронувшая ее ладонь, естественник не знал. Она пробежала глазами по первой странице, откинув светлые волосы направо, не иначе с целью показать полуоткрытые шею и плечи, украшенные рисунком цветущего тимьяна.       — Reizend, reizend, — Фену начала медленно листать страницы, порой кидая страстные взгляды из-под длинных черных ресниц. Несколько минут она сосредоточенно изучала документы, по нескольку раз перечитывая каждый пункт работы. Её лицо, обычно носившее маску легкомысленной соблазнительницы, напряглось. Она изумилась, потом мило нахмурилась, покрутила локон, от усердия даже засунула в рот палец, отогнув пухлую нижнюю губу.       — Это первый разбор в моей жизни, через дебри которого я не могу продраться, — наконец сообщила девушка, откладывая документы в сторону. — Прости, но по каким книгам работал наш сиятельный гость?       — Не смей оскорблять сына Одина, нечестивка! — разгневанный речами глупой магички, Раиду не обратил внимания на показавшуюся из-под подола босую ногу. — Я смотрел текст — все выкладки по науке верны.       — Раиду, милый, ты полный разбор когда-нибудь видел? — гневливый естественник лишь распалял желание девушки. Представив, каким он должен быть любовником, Фену облизнула губы и пошла в атаку. — Я же их не только видела, но и делала. Может, мне попадались неправильные разборы и неправильные маги? Магия и наука по отдельности тут шедевральны, но общая суть неверна.       И, не дав возразить, Фену поднялась на ноги, встав напротив естественника так близко, что тот мог ощутить тонкий аромат душистой ванили, исходивший от её кожи.       — То, как ты готов отстаивать Локи — прекрасно, но я не та, от кого его требуется защищать, — одной рукой магичка нежно взяла за подбородок послушного мужчину, вынуждая приподнять голову. — Ты необычайно мил в своем новом образе, поэтому многого требовать я от тебя не стану, — пальцы мягко обвели линию губ улыбнувшегося движению естественника, коснулись скулы, рисуя линию лица, очертив челюсть и зарывшись в волосы. — Результат работы отвратителен, но катастрофу можно исправить. Ты мне лучше скажи, что за дева приезжает к Локи?       — Невеста Тора, — ответил Раиду, прикрыв глаза и наслаждаясь осторожными прикосновениями девушки, уже обеими руками перебирающей пряди его волос. Почти невинные ласки расслабляли, принося немало удовольствия. Окружающие старательно не замечали происходящего — о распущенности Фену ходили легенды, но правда иногда оказывалась куда красочнее слухов.       — А у Локи есть невеста? — как бы невзначай поинтересовалась девушка, почувствовав, что Раиду уже готов мурчать от ее легких прикосновений.       — Ich habe keine blasse Ahnung, — лениво отозвался тот, открывая глаза и по-хозяйски поглаживая талию девы. — Никто не вправе вмешиваться в матримониальные планы великого бога.       — Как же мало ты о нем знаешь, — разочарованно протянула Фену, подчиняясь рукам и присаживаясь на колено мужчины. Получив новое поле для деятельности, она тут же обвила его шею, тронув пальцами кожу под волосами.       — К чему был вопрос, Zauberin? — придерживая ерзающую девицу, Раиду отклонился назад и оперся о стену, чтобы удержать равновесие. Тело в его объятьях, горячее и желанное многими мужчинами поселения, особой похоти, как ни странно, не вызывало. И дело было не в запретах. Их-то легко можно обойти. Естественник испытывал легкую брезгливость к Фену, хотя и меньшую, чем к прочим поселенкам: женщина, в его миропонимании, была нужна для утех, воспитания детей и устройства домашнего очага; эта же не только лезла в магию, хотя, стоило признать, очень удачно лезла, но еще и выбирала для своей постели мужчин по каким-то только ей ведомым параметрам и сравнивала их способности, расставляя оценки. Быть в ее списке номером с оценкой не позволяло чувство собственного достоинства, но и отказываться от готовой сделать для своей жертвы все помощницы не было никакого смысла. Сама девушка, казалось, испытывала к своей упрямой жертве определенное уважение, каждый раз подстегиваемое полубезразличностью. Обоих участников представления, свидетелями которого стали ни в чем не повинные асы, устраивало такое положение дел, и процесс достижения цели был увлекательнее, чем сама цель.       — Какие-то ты нескромные вопросы задаешь, — Фену замолчала, разглядывая смотрящего в ответ мужчину и не видя в его глазах даже искры понимания. — Что, мозги разбежались с утра? — магичка взяла в руки лицо недоуменного естественника и прижалась к его лбу своим.       — Раиду, признайся, ты так издеваешься? — немного отстранившись от него, дева всплеснула руками, чуть не упав с колен, но ученый вовремя поддержал ее. — Подумай, что женщине может быть нужно от царевича Асгарда?       Ответом ей было все то же недоуменное молчание. В голову Фену начали закрадываться подозрения, что выбранный ею естественник не очень и умен, так, может, и в постели будет ничем не лучше своего шаловливого братца?       — Я хочу от него ребенка!       — Замолкни, мерзостная! Ты лишилась рассудка?! — гневно выпалил Раиду, дёрнувшись так, что другая девица свалилась бы на пол, но только не Фену. Да как она смеет своими речами, подобно Хагалару, очернять царевича? Как она смеет даже мечтать о том, чтобы сын бога прикоснулся к ней или подарил ей ребенка?! — Он — сын царя и наш царь!       — Ничего удивительного в моей жажде нет, — успокаивающе отозвалась Фену, опустив ладони на плечи и придвигаясь ближе. — Все женщины поселения ждут Локи с распростертыми объятиями. Умные девушки обожают непобедимых царевичей Асгарда, воскресающих из мертвых, — Фену повела руками — звякнули многочисленные браслеты, украшавшие запястья. — Удача отца перейдет сыну, — она прижалась к обнимающему ее мужчине и наклонилась, страстно зашептав на ухо, иногда прихватывая губами мочку. — Мой ребенок должен быть лучшим мечником, стрелком и копейщиком одновременно. Должен стать первым советником неважно какого царя. Уметь и знать все на свете. Он должен перевернуть жизнь Асгарда и заявить о себе. И это должен быть сын Локи.       Отодвинувшись, девушка приблизила свое лицо к лицу мужчины и коснулась его губ лишь горячим дыханием.       — Der mächtige Raidu ist auf mich eifersüchtig?       — Удивляется твоей расчетливости, Фену, — естественник ответил на улыбку, осветившую лицо девы и предавшую и без того миловидным чертам ослепительную красоту.       — Не переживай, милый, от отца ребенка можно всю жизнь скрывать, — Фену накрыла своей рукой кисть естественника, лежавшую на ее талии, и потянула вверх, умастив на собственной груди.       — Ты работаешь с самым желанным телом во всем Асгарде. И Беркана… — девушка задохнулась, прервав свою пламенную речь, когда пальцы мужчины сжались, смяв тонкую ткань. — Как одиноко дочери Одина в фелаге, где нет ни одной женщины, — продолжила она, бросая каждое слово с придыханием и распаляясь все сильнее. — Раиду, ты должен немедленно пожертвовать пятью минутами своего бесконечного времени и свести меня с Локи.       — Даже если сведу, ты не сможешь совратить царевича Асгарда, — усмехнулся естественник, поднимая руку и касаясь полных губ девушки.       — Локи, in erster Linie, мужчина, а потом уже царевич и воин, — она говорила столь уверенно, будто совращение царевичей было для нее привычным делом. — Он окажется моим, если я того захочу. Или ты подозреваешь меня в непрофессионализме?       — Знай, бессовестная, он родился после войны с Етунхеймом, — не сказать, что обволакивающий голос и мягкие прикосновения совсем не впечатлили естественника, но куда больше близости он желал увидеть, как рухнет очередная напыщенная идея, оскорбляющая облик самого царевича.       — Невероятно шедевральная чушь! — пошло рассмеялась Фену, слегка прикрывая рот рукой, но в ее смехе мужчина чувствовал долю сомнения.       — Так сказал твой мастер, — подытожил он.       — Хагалар? Проклятье поселения? Зачем ты его вообще слушаешь? Ты в курсе, что Хагалар — еще тот безумный извращенец? — Фену, чьи планы, так долго вынашиваемые, стали столь зыбки, на какой-то момент предстала перед естественником в своем истинном обличье — растерянной девушкой, некрасивой и глуповатой. Это продолжалось лишь мгновение: такие женщины, как она, быстро умеют подстраиваться под ситуацию и не терять лица.       — Ты даже не представляешь, что он предлагал мне сделать, — проворковала она, опуская глаза и изображая поруганную невинность. — Я тебе такое могу рассказать о его домоганиях… Но скромно промолчу.       — Лучше займись делом, пока блудливые речи не довели тебя до петли.       Бережно ссадив еще больше помрачневшую Фену на скамью, Раиду поднялся на ноги, оправил одежду и с неосознанным сожалением оглядел девицу.       — Оставляю документы тебе, ты не против?       — Я не против всего, что ты мне предложишь, — усмехнулась та, но скорее для поддержания образа.       Взяв листки, она грациозно встала и бросила вслед уходящему естественнику:       — Ты явно из образа выпадаешь. Раиду — самовлюбленный гений науки казался мне милее, чем Раиду — верный пес царевича.       Ученый, вздрогнув, лишь ускорил шаг и вышел из дома под одобрительное молчание его обитателей.