Локи все-таки будет судить асгардский суд?

      Йоль — беспощадный и бессмысленный праздник: двухнедельное застолье, прерываемое дикой охотой в Мидгарде, а на худой конец, в Асгарде. Для отверженных Йоль — пора бедствий: стоит высунуть нос за высоченный забор, как свободные асы объявляют на тебя охоту, словно на песца или утку! В поселении Йоль давно пора запретить, но его упорно праздновали: надевали новые рубахи, с нетерпением ждали йольского кота, который ни разу не появился и в которого Раиду не верил. И имел все основания, ведь по легенде кот сжирал тех, кто не подготовился к празднику, а Раиду не готовился к нему никогда. Принципиально! С тех пор, как ворота поселения с грохотом захлопнулись за его спиной, отрезав от большого Асгарда, он не признавал Йоль и во время многодневного пиршества работал усерднее, чем в прочие дни года. Он не забыл, как их с братом гнали, словно зверей, как преследовали по рано выпавшему снегу, как норовили пристрелить те асы, с которыми они сидели за одним столом! Кто хоть раз почувствовал себя загнанной дичью, не получит удовольствия от охоты, даже если в его руках сияют меткий лук или копье. Раиду до сих пор вздрагивал, вспоминая стрелу, раздробившую ему кость; вспоминая грохот водопада, позволивший скрыться от преследователей, несмотря на кровоточащую рану. Зато он почти не помнил ни лиц целителей, которые спасли ему ногу, ни уверений брата, что теперь они в безопасности. Ивар успел обо всем договориться до того, как Раиду пришел в себя.       Той осенью неправдоподобно рано выпал снег, стояли морозы, и Раиду сумел доковылять до мира отверженных, почти не чувствуя боли и даже наступая на подбитую ногу. Охота на него самого навсегда поставила крест на дикой охоте и на посвященном ей празднике. Зато Ивар никакой обиды к Йолю не питал и праздновал вместе со всеми.       В канун праздника Раиду с фелагом таких же трудяг, как и он сам, дорабатывал артефакт для определения в пище и воде повышенного содержания тяжелых металлов, коих было предостаточно и в поселении, а в последнее время и на соседних хуторах, расположенных ниже по течению реки. Несмотря на многочисленные фильтры, отходы естественной науки загрязняли окружающую среду и медленно, но верно распространялись по Асгарду.       — Где етуны носят Фену? — процедил Раиду сквозь зубы, поглядывая на водяные часы. — Он должен быть уже здесь! Вчера заявил, что у него готова магическая составляющая, а сегодня подло опаздывает!       — Ты разве не знаешь? — удивился второй маг. — Фену полетел встречать логистов из Мидгарда. Вот-вот вернется. Видимо, время не рассчитал.       — Зловредная ворона! — воскликнул Раиду, привлекая к себе внимание. — Кто другой мог улететь встречать логистов. Почти никто не работает, все разлеглись в соломе, пьют, даже эль и мед, а он!       — Ну, тихо-тихо, — поморщилась немолодая магиологичка. — Пока его нет, можем отдохнуть!       — Вам всем бы только отдыхать! Только бы ничего не делать! — взорвался Раиду. — Всем вам, всему поселению!       На его бурную тираду никто не среагировал, и Раиду сник. Спорить с ним себе дороже: переубедить невозможно, зато легко нарваться на драку. Большинство поселенцев предпочитало благоразумно молчать, не подкидывать дров на тлеющие угли постоянного брюзжания и недовольства — тогда они гасли сами. Магиологички зашептались о своем, естественник развернул свиток с муспельхеймскими рунами, маг задумчиво разливал по пробиркам кислоты, только целитель не нашел себе достойного занятия.       Раиду цедил ругательства сквозь зубы, перебирая в руках почти готовый артефакт. Фену! Еще товарищ! Друг даже. Хороший маг, действительно хороший. Не заносчивый. Дело свое знает. В естественной науке неплохо разбирается. Поговорить с ним есть о чем. И чужие заслуги всегда признает. А тут вдруг — сбежал! На последнем этапе работы. Свои заготовки никому не передал. Безответственный бездарь! Вот он ему выскажет, когда вернется. Так выскажет, что у Фену в ушах еще два дня гул стоять будет. И морду начистит. Чтоб неповадно было жизнью своей рисковать за забором!       Пронзительный вой сирены оторвал Раиду от мечтаний о доброй драке. Ученые повскакали с лавок, но дом успел закупориться, с потолка полился голубой свет, а в воздухе разлился едва уловимый аромат люпинов.       — Кто спьяну устроил пожар? — возвел очи к потолку маг.       — Или какое-нибудь заклинание упустил потехи ради! — подхватила магиолог.       — Каждый второй, максимум, каждый третий Йоль сигнализация обязательно срабатывает! — добавила другая магиологичка. — Я устала бояться. Пора полностью запретить алкоголь!       — Особенно спирт и его производные, на которых лекарства настоены, — недовольно буркнул целитель. — Но мне тоже надоели постоянные сирены. Каждый год одно и то же!       Раиду зло барабанил пальцами по артефакту. Ничего серьезного не случалось последние столетия три, а сирена срабатывала регулярно! На его памяти произошел только один жуткий взрыв, который разнес несколько домов и убил множество ученых. Система безопасности обволокла целые постройки надежным куполом, который спас поселение от полного выгорания. Пожар потушили, но взрыв задел один из жилых домов, где все погибли. С тех пор жилые дома отнесли еще дальше от лабораториумов — теперь жили на юге, а работали на севере.       — Жаль, что твоего братца нет с нами, — вздохнула магиолог. — В картишки бы перекинулись.       — Можем поиграть в кенинги, — предложил маг.       Все согласились и с упоением принялись составлять кенинги и загадывать загадки, словно барды или скальды, и только Раиду остался стоять памятником самому себе, барабаня пальцами по артефакту. Им бы всё веселиться! Хорошо хоть, что огонь догадались затушить — помещение заливал только магический голубой свет. Ни подсмотреть на улицу, ни подслушать защита не позволяла. Сиди как в кургане и жди, что тебя откопают. Если тревога ложная или проблема пустяковая, то дом оживет через несколько минут, а если произошло что-то серьезное, то сидеть им запертым весь день и ночь! Без еды, но с водой — бочки стояли в каждом помещении вне зависимости от его назначения.       В этот раз повезло — система быстро посчитала, что опасность миновала: погас свет, исчез запах люпинов, открылись окна — в них хлынул тусклый свет солнца, едва пробивавшийся из-за облаков и тумана. Ученые брызнули на улицу. Там мгновенно образовалась огромная толпа: асы падали в снег, тонули в сугробах, скользили по льду. Улицы покрылись любопытствующими — каждый спрашивал у другого, что произошло, но все соседи сидел взаперти и не знали подробностей очередной ложной трагедии. Толпа вынесла Раиду к воротам, где стояли непосредственные участники событий: мастера, боевые маги, ликвидаторы катастроф и несколько естественников.       — Внимание! — раздался усиленный магией глас мастера магиологов. Толпа смолкла, но лишь на мгновение.       — Послушайте меня! Да замолчите же! На наших логистов напали.       По толпе прошел вздох ужаса. Раиду поморщился: логисты прекрасно знают, на что идут — их предупреждают и всячески отговаривают от опасной профессии. Только дураки в нее лезут!       — Но мы живы, вот мы, смотрите на нас! — послышался срывающийся крик кого-то из счастливо спасённых — логистов Раиду плохо различал да и из толпы все равно почти ничего не разобрать.       — Верно. Наши логисты живы. Тихо! — прикрикнул мастер магиологии. — В них стреляли, но попали в мага, который их сопровождал. Свободные асы преследовали наших до самого поселения. У ворот мы дали отпор и договорились с охотниками.       — Кто? Кто стрелял? — кричали одни.       — Кто погиб? — кричали другие.       — Стреляли друзья сыновей Одина и Фригг, — нехотя объяснил один из из боевых магов, которых Раиду тоже не различал. — А убили Фену.       — Фену?!       Началась вакханалия. Ученые в один голос заявили, что «Фену» стоит рядом живой и здоровый! Поселенцы поздравляли живых Фену и судорожно вычисляли, какой же умер. Зато Раиду мгновенно сообразил, о ком речь. Он продрался сквозь толпу, орудуя локтями и чуть не засветил в глаз Черной Вдове, которая уверяла всех вокруг, что жива, живее всех живых и не умрет, пока не опробует всех доступных мужчин.       Раиду пробился в первые ряды и чуть не упал прямиком на Наутиз Светлоокую: она стояла рядом с мастерами — вся в снегу и мрачнее тучи, но не она завладела вниманием естественника, а мертвая хищная птица, которую прижимал к себе боевой маг.       — Фену? — голос Раиду дрогнул. Он пораженно смотрел на птицу. Так если маг умирает в чужом облике, то в нем же и разлагается? Какая мерзость! Голова птицы безвольно откинулась назад, клюв был приоткрыт, глаза закатились.       — Подонок, — процедил Раиду сквозь зубы. — Где теперь твои выкладки по нашему артефакту?       Руки чесались еще раз свернуть птице шею, а глаза щипали слезы бессильной ярости. Это не Фену! Он не похож на себя. Это просто птица, просто птица!       — С чего вы взяли, что это ас, а не обычный коршун? — набросился Раиду на боевого мага. — Это не Фену!       — Ты сомневаешься в нашим словах? — маг сверкнул глазами не хуже Раиду. — Мы знаем точно.       Спорить естественник не решился. Выкладки… Друг… Выкладки… Друг… Два слова лежали на весах, крошили душу, выворачивали наизнанку совесть. Не будет больше приятного собеседника. Не будет софелаговца, на которого можно положиться. Не будет… Не будет хорошего аса. Без всяких «если» и «но».       Как завороженный плелся Раиду за свитой мастера магии. Где пропадал Хагалар, не знал никто, однако его свита: дружная, всегда готовая встать спина к спине — шла впереди, не давая себя обогнать. Пять выскочек, возомнивших себя богами, не боящихся ни гнева небес, ни мести подземного царства. Обласканная Хагаларом шайка, попирающая законы поселения и выкручивающая руки тингу! Раньше Раиду старался с ними не сталкиваться. Сейчас же он их ненавидел, потому что у них на руках был Фену, они несли птицу, а вовсе не он.       Траурная процессия едва добралась до дома исцеления, по дороге пересказывая всем желающим заворотную историю. Раиду не слушал. В доме исцеления птицу положили на разделочный стол, предназначенный для асов.       — Мясо у хищников невкусное, — тяжело вздохнул один маг.       — Писать такими перьями неудобно! — заключил другой.       — Ну уж кости-то на удобрения точно пойдут, — успокоила всех третья. — Но их мало.       Раиду вполуха слушал магов и присоединившихся к ним целителей. Они по-хозяйски обсуждали, на какие именно части разобрать маленькое тельце! Ладно еще тело аса — оно большое, от него много пользы, но хищная птица! Ее можно похоронить, не осквернять, не расчленять, не разделывать!       Раиду приходилось хоронить в поселении близких знакомых, и идея, что «мертвые нас не покидают, потому что их тела нам служат» не вызывала у него неприязни. Но птица едва ли могла принести пользу в хозяйстве.       «Фену бы этого не желал!» — забилась в голове паническая мысль, хотя они с Фену никогда не говорили о смерти. Все больше о жизни, о радостях, о подвигах героев.       А тем временем спор магов и целителей достиг апогея: половина молчала, половина орала друг на друга, перебирая все варианты использования костей и внутренних органов. Под шумок Раиду сцапал птицу и выскочил на улицу, плотнее запахнувшись в теплый плащ. Тело Фену неприятно морозило пальцы.       Куда идти, что делать — у Раиду не было идей. За ворота не выбраться, в поселении негде прятаться. Промерзлую землю не вскопать, а для торжественного сожжения труп надо облить чем-то горючим и костер привлечет любопытных сплетников. Что же делать?       Естественник быстро шел по узкой дороге в никуда, пока не уперся в забор. Свернул вдоль него, одной рукой прижимая к себе друга, другой проводя по частоколу. Глупо! Очень глупо!       — Раиду!       Он обернулся. Они стояли перед ним: двое из свиты Хагалара. Быстро сообразили, куда делась их жертва.       — Что ты делаешь?       — Я хочу его похоронить! — Раиду завернул птицу в плащ и спрятал за спиной. Промозглый ветер тут же пробрал до костей.       — Зимой? — недоверчиво переспросил маг.       Раиду кивнул.       — Это нарушение закона!       Они лгали. Не было закона, который обязывал расчленять трупы и использовать их составные части на благо поселения. Не было такого закона. Была только традиция. Но кто он, а кто — боевые маги? Тинг непременно решит спор в их пользу!       Кровь прилила к щекам естественника. Несмотря на мороз, стало жарко. Танцующие в воздухе снежинки, падая на лицо, мгновенно таяли.       — Его труп вы получите только через мой! — процедил он сквозь зубы.       Вокруг начали собираться асы. Ссоры Раиду всегда привлекали внимание зевак, поскольку порой переходили в настоящие драки — любимое развлечение что трезвой толпы, что пьяной.       — Да зачем нам так мучиться? — криво усмехнулся боевой маг, повел бровью, и неведомая сила вырвала из рук Раиду плащ вместе с завернутой в него птицей. Естественник разразился потоком ругательств, бросился вслед за плащом, но не успел перехватить его. Маг вытянул руку, готовясь поймать парящий сверток, как вдруг тот рухнул прямо в сугроб. Подул ветер, поднял снежный дождь и бросил в лицо собравшимся. Когда они проморгались, между Раиду и боевыми магами стоял не кто иной, как мастер магии.       — Стоит отлучиться на часок, как все перессорились, надулись и разобиделись! — он покачал головой. — Ну, дети мои, что вы такое не поделили?       — Фену!       — Труп!       Воскликнули Раиду и маги одновременно. Хагалар картинно возвел очи к небу.       — Никогда бы не подумал, что мои дорогие дети будут ссориться из-за трупа. Лучше бы ссорились из-за кого живого! Поделитесь со своим старым учителем, чем же так ценен именно этот труп?       Маги несколькими фразами объяснили суть проблемы, выставив Раиду вором и преступником. В ответ Раиду разразился бурной тирадой и попробовал добраться до обидчиков, но дорогу перекрывал Хагалар, а вокруг дороги намело огромные сугробы. Маги загоготали, наблюдая за его нелепыми потугами продраться сквозь снежные заносы.       — Так, закончили! — Вождь хлопнул в ладоши. — Дети мои, оставьте меня с нашим гневливым Раиду наедине. Я мастер магии, я сам разберусь, что делать с несчастным Фену. Давайте, давайте, все расходимся, ничего интересного не будет, головой клянусь. Давайте, брысь!       И он замахал руками, поднимая снежную бурю. Раиду остановился, едва выбравшись из снега, а остальные попятились и разошлись, ругая Хагалара, затоптавшего зародыш поединка. Ветер стих, улегся снег. Хагалар повернулся к Раиду, набросил ему на плечи плащ, будто соткавшийся из воздуха, а на деле — появившийся из подпространственного кармана.       — Я помогу тебе. С похоронами.       — Я сам, — буркнул Раиду. Хотел поблагодарить за помощь, за плащ, но язык не поворачивался. Он не умел благодарить и не считал нужным признавать чужие заслуги. В отличие от покойного Фену. В отличие от брата. Еще живого. Раиду с трудом выкопал собственный плащ из сугроба.       — У Фену хранились готовые решения по артефакту для тяжелых металлов. Вы, кажется, работали вместе, — продолжил Хагалар. — Он их оставил в спальне. Или кому-то передал, но, скорее всего, в спальне.       Хагалар помедлил, а потом выпятил грудь колесом, словно петух перед курицей.       — Прежде чем отпустить его встречать логистов, я попросил записать все ценное. Будто предчувствовал, что так выйдет.       У Раиду снег набился в обувь, одежда под плащом промокла, стало по-настоящему холодно — он не обратил внимания на бахвальство мастера магии. Главное — выкладки целы! Нет, главное, что Фену — мертв.       — Спасибо, — с трудом выговорил он.       — Не за что. Мне не нравится, что мы не хороним своих, — Хагалар смотрел вдаль, словно говорил не для Раиду, а для снежинок, продолжающих танцевать без всякой магии. — Лучше бы у нас было кладбище, и лучше бы народная молва помнила мертвых. Это было бы честнее.       — Честнее? — переспросил Раиду. — Почему честнее?       — Почему? — Хагалар выдержал паузу, будто собирался поведать что-то сокровенное. — Потому что тогда все знали бы наверняка, что в поселении умирают молодыми, что средняя продолжительность жизни здесь около семисот зим, а кто прожил дольше — скорее всего калека и доходяга, отравленный и разбитый — его жизнь может длиться долго, но несчастливо.       Раиду замер — прежде он не думал ни о чем подобном.       — Наша деревня — вовсе не «мир отверженных», — Хагалар повернулся к естественнику. — И не потому, что у нас нет детей и подростков, а потому, что живут у нас недолго. И тот, кто попал сюда, обречен… Да, обречен. Не только на отсутствие семьи и вечное одиночество, но и на скорую смерть. В среднем гораздо более раннюю, чем в большом Асгарде.       Он сочувственно глянул на дрожащего не то от холода, не то от возбуждения Раиду.       — И ничего не изменить. Только молчать. Иди домой, погрейся, прежде чем сжигать своего друга. А то простынешь.       И он направился к домам, оставив замерзающего естественника в расстроенных чувствах. С мертвой птицей на руках. В свое время дикая охота промахнулась — стрела, поразившая ногу, раздробила кость, но не убила молодого аса, жаждущего жизни. Но он угодил в другую смертельную ловушку. Ему суждено умереть в деревне бесконечной магии. Или выжить и похоронить всех, кто ему дорог. Никакая система защиты не поможет. Его жизнь ничего не стоит и никому не нужна. И так будет до самого последнего вдоха.