Локи все-таки будет судить асгардский суд?

      Остаток вечера воины и ученые провели в распитии самых дорогих спиртных напитков и карточных играх. Ивар и в подвыпившим состоянии великолепно владел своим телом — карты исчезали и появлялись в самых неожиданных местах, их находили даже в тарелке Вольштага к крайнему неудовольствию последнего. Беркана очень быстро оказалась на коленях у Фандралла, который принялся нашептывать ей что-то захватывающее и непристойное, как можно было судить по пунцовым щекам девушки. Речи Ивара, в целом бессвязные и бессмысленные, веселили всех настолько, что Сиф в конце концов обнаружила себя под столом в тщетных попытках поднятья. Тор попытался помочь ей, но в результате они оба упали на пол и только с большим трудом, поддерживая друг друга, взгромоздились на лавку. Локи знал, что воины часто упивались до беспамятства, но не ожидал подобной прыти от софелаговцев, которые в обычной жизни использовали алкоголь исключительно как растворитель. Разумеется, краткого исчезновения царевича никто даже не заметил. Он беспрепятственно прошел в Фенсалир и незамеченным прокрался в покои матери. Украсть письма оказалось много легче, чем он подозревал — они были рассортированы по годам. Локи забрал все, которые относились к периоду до его рождения, и закинул их в подпространственный карман. Учитывая общее количество писем, исчезновение нескольких сотен никто не заметит. К пирующим Локи вернулся ближе к ночи. Ученые были в ужасающем состоянии. Троица воинов сильно помогла, дотащив их до спален.       — Забавные они у тебя. — Фандралл фамильярно похлопал Локи по плечу. — Забавные. Околесицу, правда, несут.       — Твои бравые подвиги не меньшая околесица, — парировал маг и выпроводил друзей Тора. Раиду, единственный хоть что-то еще соображающий, попробовал возмутиться:       — Как можно спать на таких мягких шкурах?       — Это намного удобнее, чем на ваших твердых лавках, — отрезал Локи, обеими руками нажимая на плечи вздорного гостя, буквально впечатывая его в длинный мех. Нельзя было уйти, не убедившись, что весь фелаг мирно спит и не устроит дебош в доме Одина. Еще раз внимательно осмотрев всех, Локи удалился к себе. Завтрашний день обещал быть трудным и мучительным. Да еще и сегодняшние обвинения из уст отца… Хотя бы смерти они с Тором на пару заслуживают. Это неожиданное открытие было приятным, даже обвинения в трусости и глупости не занимали Локи настолько, насколько неожиданное признание полного равенства с названым братом. Отец не может ошибаться. Пусть покажет дорогу, и он, Локи, пойдет по ней, никуда не сворачивая. Если понадобится — завоюет любой из миров или будет покорно стоять у трона. Перед внутренним взором опять появился отец, окруженный золотым сиянием. Локи открыл глаза, закрыл, но образ никуда не исчезал, наоборот, становился все четче и четче.       — Спокойной ночи! — сказал Локи неведомому фантому и в ту же секунду заснул.       Проснулся он только ранним утром, и это было удивительно. Он много месяцев спал не по ночам, а по утрам, как почти все софелаговцы, и был уверен, что не заснет до середины ночи, однако фантом наслал на него магический сон. Стоило пожелать ему спокойной ночи, как он едва заметно кивнул, и Локи тут же отключился. От вчерашнего дождя не осталось и следа, только каналы вышли из берегов и залили кое-где золотые дороги, а несколько мостов накренилось. Непогода вчера разыгралась не на шутку, будто не природа была повинна в ней, а сам бог грома. Локи кликнул слугу и велел принести себе праздничный наряд, который надевал раз в год на день рождения. Облачиться в него самостоятельно было невозможно, приходилось пользоваться услугами сразу нескольких рабов.       Когда с одеванием было покончено, царевич заглянул к ученым. Они спали, и только Беркана стояла у окна и провожала глазами проносящиеся по небу серые тучи.       — Доброе утро! — поздоровался Локи. Девушка даже не шелохнулась. Она продолжала смотреть на город своим единственным глазом. Любая иллюзия недолговечна, и Ивару сегодня придется вновь накладывать простенькое заклятье.       Локи подошел вплотную и опустил подбородок на обнаженное плечо. Что-то же дочь Одина видит за окном, что-то настолько занимательное, что даже не замечает его появления. Беркана вздрогнула от неожиданного прикосновения и стерла с щек дорожки слез. Несколько мгновений она стояла спокойно, а потом одним нервным движением развернулась и зарылась лицом в его грудь. Локи не знал, что делать: еще никогда при нем не рыдала женщина. Успокаивать он не умел и терялся в догадках, чем вызваны эти слезы — общим нервным истощением или болью в голове после вчерашней попойки.       — Забери меня оттуда, Локи! — причитала Беркана, с силой сжимая его плечи, сминая дорогую ткань. — Забери! Забери! Забери!       — Из поселения? — переспросил царевич. — И куда ты пойдешь?       — Куда угодно! Хоть на край света. Я не могу больше так жить!       — Хорошо, — кивнул маг. — Заберу.        Проще было согласиться, чем спорить с истеричкой. Учитывая море опасностей, поджидающих ученых во время бесчисленных экспериментов, Беркана вполне могла погибнуть в самом скором времени. В крайнем случае, всегда можно помочь.       — Иди умойся и приведи себя в порядок, — скомандовал Локи, отстраняясь. — Скоро праздник, ты должна выглядеть достойно.       Дочь Одина кивнула и, вытирая на ходу слезы, прошла в соседнюю комнату, где специально обученные девушки должны были умыть ее и помочь разобраться со сложной экипировкой. Локи подошел к остальным ученым. Их следовало разбудить и привести в чувства за два часа — не самая легкая и приятная задача. Идея полить их водой отпала сама собой — слишком жаль мебель. Пришлось будить по старинке, то есть голосом. Как ни странно, разбудить их не составило никакого труда, зато очень много времени ушло на то, чтобы напомнить, как они попали во дворец и что за праздник их сегодня ожидает. Локи только усмехался, глядя на полусонные лица — неужели они каждый день будут так напиваться? С троицы воинов станется споить их окончательно.              День рождения, как Локи и предполагал, был скучнейшей процедурой, удовольствие от которой получили исключительно ученые, впервые попавшие в столицу. У царевича даже возникла идея загримировать Ивара под себя: маг держался на коне так гордо, будто праздник был посвящен лично ему. Он так благосклонно смотрел на ликующую толпу и подбрасываемые в воздух венки, что Локи ощутил легкий укол зависти — даже в детстве его раздражала толпа, он предпочитал одиночество или круг ближайших друзей. Ему говорили, что шумные празднества — часть жизни правителя и что с ними придется смириться. Особенно с днем рождения — любимым народным праздником. А ведь он еще и фальшивый! Настоящий никогда не отмечали и никогда не будут отмечать, даже если Локи узнает его точную дату. Народу не объяснить, почему день рождения младшего царевича вдруг переехало чуть не на полгода назад, Однако даже осознание необходимости праздника не могло его с ним примирить.       Локи ехал впереди огромной колонны в окружении фелага, чуть позади гарцевал Тор на своей неуправляемой лошади вместе со своими друзьями — те так враждебно смотрели на ученых, будто не пили вчера вместе, не играли в карты и не дивились фокусам Ивара. Возможно, дело было в слишком большом количестве меда.       Торжественная часть праздника незаметно сменилась обыкновенным застольем. Локи сидел рядом с матерью и вел неторопливый разговор. Точнее, слушал, что говорила она. За два месяца царица настолько соскучилась по нему, что теперь просто не могла молчать.       — Ты хочешь уехать завтра? — спросила она с такими интонациями в голосе, что стало понятно — положительный ответ ее не устроит.       — Останусь на несколько ночей, если отец не против, — дружелюбно ответил Локи. — Ты же знаешь, как я скучал по тебе.       На деле Локи очень хотелось уехать как можно скорее и заставить поселенцев модернизировать Асгард, но без Хагалара это было невозможно, а сколько мастера собирались пробыть в Мидгарде, не знали даже они сами.       Когда мед закончился в пятый раз, и рабы понеслись в подвалы за новыми бочонками, Локи решительно встал из-за стола и потянул за собой ученых. Пока они еще относительно трезвы, но если напьются, как вчера, то могут взболтнуть лишнего, особенно Раиду, а если троицу воинов и Сиф Локи легко мог остановить, то вот отца — нет.       — Пойдемте! — Он вывел их из залы и повел в верхние комнаты. Там располагалось чудесное место, где они, наверняка, будут избавлены от ненужных глаз и ушей.       — Куда ты нас тащишь? — Ивар уже был навеселе и позволял себе фамильярности.       — Как куда? — Локи изобразил удивление. — Вы забыли, что учитель приглашал нас в гости?       — Учитель?       Царевич с торжествующей улыбкой наблюдал, как ученые переглядываются и пытаются понять, о ком речь. Первым вспомнил Ивар. Смертельно побледнев, он отступил на шаг назад.       — Сын Одина уверен, что нам обязательно его сопровождать?       — Конечно, — мстительно кивнул Локи. — Он же приглашал нас всех.       — А если…       — Никаких «если», — прикрикнул Локи. Все тут же затихли. — Он приглашал, значит, мы придем.       И царевич ускорил шаг. Он не сомневался, что софелаговцы последуют за ним. Дружба дружбой, но он все еще сын Одина, их господин. Локи злорадно представлял, как подожмет хвост даже бесстрашный Ивар.       Комнаты учителей находились в стороне от основных помещений, и в эту часть дворца почти никто никогда не заглядывал. Даже слуги старались поменьше убираться там. Пытки еще несколько сот зим назад остались в прошлом, но никто не отменял телесные наказания, в том числе орла, и их исполнители внушали суеверный ужас даже тем, кто никогда не преступал закон. Локи хорошо помнил, что в детстве долгое время не понимал, что его учитель является заодно и палачом. Конечно, специфика занятий говорила сама за себя, но царевичи даже не думали об этом и воспринимали учителей почти как обычных наставников.       — Мы пришли. — Локи замер около неприметной тусклой двери. — Вам нечего бояться.       С этими словами он вошел, даже не постучавшись. Ученые так и остались за порогом, переминаясь с ноги на ногу.       — Локи, как ты скоро! –раздался из-за двери мощный бас.       — Ненавижу официальные торжества, — усталый тон именинника выдавал его доверительное отношение к хозяину комнаты.       — А где ты забыл своих прислужников?       — — Здесь, за дверью, — разрушил Локи последнюю надежду спутников отсидеться в пустующем коридоре и буднично добавил: — Тебя боятся.       — Это не дело, — голос начал приближаться.       В следующий миг дверь распахнулась, и в проходе появился огромный ас. За тот день, что ученые его не видели, он, казалось, стал еще больше.       — Не стойте на пороге. Проходите! — Он одной рукой сгреб их, словно маленьких детей, и втолкнул в комнату. Звякнул замок — из двери вынули ключ. Ученые осторожно осмотрелись. Пока они слепо следовали за Локи, то успели напридумывать всякого. Логово палача просто обязано было быть нашпиговано орудиями пытки, отрезанными засохшими конечностям и головами жертв, причем обязательно невинных, а также кнутами, плетками, розгами и прочими инструментами наказания. Однако на деле комната мало чем отличалась от покоев Локи. Да, была не так богато украшена и чуть меньших размеров, но просто поражала своей чистотой и уютом.       — Выпить я вам не предлагаю, вы и так уже сегодня пили, — громыхнул великан и жестом пригласил гостей сесть за стол. — А вот твое любимое блюдо я сберег!       Палач жестом фокусника извлек из сундука протухшее мясо тупика.       — О, спасибо! — Локи с жадностью набросился на еду.       — Чего вы у дверей стоите? Присоединяйтесь! Я вас не покусаю. — Большой ас похлопал по скамейке рядом с собой. Вперед вышел Ивар.       — Простите, что мы столь неучтивы, — он склонился в подобострастном поклоне. — Просто мы немного не ожидали, что сегодня встретимся…       — Да боитесь вы меня и все, — отмахнулся палач. — От вас как от зачумленных бегают свободные асы, а от меня — все, я привык. И я даже знаю, что именно вы хотите узнать, так что отвечаю. Да, я и в самом деле палач самого Одина. И да, я обучал Локи много столетий. И нет, я учил его не мастерству пытки.       — Но тогда чему? — подозрительно спросил Раиду. Локи чуть не подавился со смеху — на лицах его софелаговцев отображалась непередаваемая гамма чувств.       — Локи, он мучил тебя? — выпалила Беркана, отступая назад, будто опасаясь, что ее за этот вопрос подвергнут чему-нибудь страшному. Тут уже и палач не выдержал: теперь они с Локи смеялись вдвоем да так, что чуть не опрокинули блюдо с тухлым мясом.       — О да… пытал ежедневно… ой не могу. Наверное, именно поэтому Локи мне на шею, чуть что, бросается.       — Если это вас успокоит, — произнес с трудом царевич охрипшим от смеха голосом, — он не причинял мне боли. По крайней мере, намеренно.       Беркана почувствовала, что краснеет. Эти двое явно издевались над ними. Если бы дверь не была заперта, она бы ушла, несмотря на желание Локи. Но, увы, это было невозможно.       — Садитесь вы уже, наконец.       Ученым ничего не оставалось, как только послушаться. Локи широким жестом предложил им мясо, но еда не лезла в глотку. Каждый из них чувствовал себя не в своей тарелке и мечтал только о том, чтобы побыстрее выйти отсюда, по возможности живым и целым. Гостеприимный вид хозяина покоев совершенно не развеивал опасений, а заговорщическое замалчивание его отношений с Локи в прошлом только усугубляло недоверие. Сын Одина вел с учителем неспешную беседу, стараясь не показывать, как сильно наслаждается страхом и трепетом тех, кто ему доверился. Он знал, что Ивар не сможет долго молчать, и не ошибся.       — Могу я спросить, — начал маг осторожно.       — Спрашивай, — торжественно разрешил палач, предвкушая очередную глупость.       — Неужели даже сейчас, в эпоху мира, твои таланты так необходимы?       — Какой ожидаемый вопрос! — Палач потрепал Ивара по плечу — тот машинально отшатнулся. — Да не пугайся ты так. Ты же ничего в пытках не понимаешь. По-твоему, в эпоху войны мы только и делали, что пытали пленных?        Ивар неуверенно передернул плечами. Вопрос был поставлен так, что на него не следовало отвечать «да», только вот ученый не знал, как ответить иначе.       — Веселые были времена, бывали тогда у меня курьезные случаи. Вот слушай, Локи! — Палач отодвинул блюдо с мясом, чтобы привлечь внимание царевича. — Мне много столетий назад, еще в эпоху войны с ётунами, попался мальчонка. Маленький, щупленький. Большинство пленников ломается от одного вида орудий, вот я и думал, с ним проблем не будет, что он грохнется в обморок от одного вида дыбы, ан нет. Три ночи молчал. А ведь и некоторые бывалые вояки сдавались, стоило взять какой-нибудь инструмент в руки и поднести поближе или оставить на их руках пару царапин. Я уж было думал, вдруг мальчик по-нашему не понимает, ведь не так много тех, кто согласен долго и стойко выносить пытки. А на третьи сутки приходит донесение, что он и в самом деле ни в чем невиновен и ничего не знает!       Палач засмеялся, Локи тоже.       — Что в этом смешного? — возмущенно переспросила Беркана. — Ты напрасно три ночи истязал невиновного.       — А в том, девочка, что этот невиновный даже не говорил, что он невиновный. Просто молчал, будто язык проглотил. Вот это был смех! Так, о чем ты спрашивал? О том, что теперь да как? Да, сейчас пытки редкость. Пыток мало, жестоких наказаний тоже почти нет, так что приходится только тренироваться на сыновьях Одина. А вот вы что нарушили?       — Я ничего, — замахал руками маг. — Я добровольно пришел в поселение.       — Я не знаю, совершил ли я преступление, за которое меня осудили, — добавил естественник.       — Вот умора! — Палач даже ударил кулаком по столу. — Так если вы все тут такие невинные, чего же вы меня боитесь?       — Да потому и боимся, что пытки часто касаются невинных, — прошептал Раиду так тихо, что никто, кроме Локи, его не услышал.       Царевич надеялся, что до глубокой ночи сможет веселиться вместе с учителем и потешаться над реакцией отверженных на каждое его слово, но ему доложили, что мать ищет его. Никогда, ни до, ни после, он не встречал на лицах своих софелаговцев такого облегчения. Они выглядели так, будто им последние часа два грозили страшными муками Хельхейма, а потом неожиданно помиловали.              Последующие несколько дней ученые гуляли по столице Асгарда. Один выполнил свое обещание — заклятие клейма не чувствовали даже сильные маги, поэтому Ивары и Беркана безбоязненно разгуливали по столице либо в одиночестве, либо в компании кого-нибудь из друзей Тора, которым особенно приглянулся говорливый маг. Только Раиду не принимал участия во всеобщем веселье. На следующий же день после празднества он разыскал библиотеку и засел в ней, стараясь не смотреть в окна, расположенные на немыслимой высоте над землей, потому что у него тут же начинала кружиться голова, а мысли путались. Чего только не было в главной библиотеке страны: трактаты по магии, тайные и давно забытые книги — все что угодно, но только не то, что могло разрешить вопросы последнего времени. Никаких советов насчет прокладки труб из базальта, проведения электричества или стандартизации железных деталей там не было. Праздных жителей дворца, собравших эту библиотеку, совершенно не волновали насущные вопросы естественного мира. Пожалуй, впервые в жизни Раиду очень хотелось наорать, а еще лучше прибить несравненного Локи. Это же надо было запереть их в золотой клетке! И именно сейчас, когда надо заниматься делом, когда бурлят сотни идей, когда асы готовы к новым решительным действиям!       Громкие проклятия слышали только стены и редкие посетители библиотеки. Некоторые пытались сделать замечание неугомонному естественнику и просили вести себя потише, но в ответ получали такой поток нецензурной брани, на который сходу ответить не могли даже заядлые спорщики. Еще больше, чем асы, Раиду раздражали волшебные животные, которые часто приходили прочесть несколько станиц какой-нибудь древней книги. Петух предпочитал поэзию, белка — саги, волки — древнюю магию. Хорошо хоть наперсница Фригг — белая кошечка — не развлекала себя чтением, но и без нее хватило забот. Управиться с книгами животные не могли, им приходилось помогать. Раиду пробовал игнорировать их намеки, но после того, как выяснилось, что Рататоск очень кусачий, естественнику пришлось смириться с мелкими неудобствами.       Брат иногда приходил к нему и пытался вытащить на прогулку, соблазняя чудесами летней природы, но Раиду с каким-то извращенным удовольствием заявлял, что пока не найдет хотя бы одну книгу по интересующей его теме, только прямой приказ Локи заставит его покинуть библиотеку.       В один из дней, когда естественник уже почти отчаялся обнаружить хоть крупицу полезного знания, его добровольное заточение нарушил еще один посетитель.       — Нужных тебе книг здесь нет, — заявил назойливый маг, отвлекая его от прочесывания очередной полки. — Эта библиотека может быть интересна мне, но не тебе.       — Чего надо? — зло спросил Раиду. Он знал, что этот Ивар никогда не приходит без причины.       — Да поговорить, — маг расположился на лавке и предложил Раиду последовать его примеру. — Ты сидишь в библиотеке вместо того, чтобы знакомиться с приближенными самого Одина. Раиду, ты упускаешь такой шанс! Я вот уже в близких отношениях с Фандраллом.       — И зачем? — бросил естественник больше для того, чтобы что-то спросить, чем из интереса.       — Как «зачем»? — не понял маг. — Знаешь, я не собираюсь вечность прозябать в поселении. Я пришел туда сам, сам и уйду.       — Из него нельзя уйти.       — Это смотря какие связи! — Ивар постучал ногтем по книге. — Раиду, мы же с тобой очень похожи. И ты, и я обласканы царевичем. Он нас легко вытащит из тюрьмы!       — Здешний дворец — это настоящая тюрьма.       — Ну, в этом мы с тобой не сойдемся, — махнул рукой Ивар. — Слушай, Раиду, я к тебе вот по какому вопросу.       — Ну.       — Ты ничего странного в последнее время не замечал?       — Нет.       — Неудивительно. Сидишь тут, не видишь ничего дальше этого старья. Я внимательно наблюдал за Одином, Фригг, Тором, приглашенными гостями, и знаешь, что я заметил? Радость! Они все радовались дню рождения Локи.       — И что?       — А то, что я не вижу во дворце никаких врагов Локи. Родители его обожают. Я осторожно расспросил Фандралла — тот говорит, что недолюбливает его, как и многие во дворце, что он белая ворона, но не более того. А с заплечных дел мастером у Локи отношения лучше, чем у большинства с невестами.       — К чему ты клонишь? — Раиду отбросил в сторону очередную ненужную книгу — послышался хруст рвущихся страниц.       — К тому, что вы с Хагаларом ошибаетесь на его счет, — Ивар даже привстал от возбуждения. — Не Локи жертва, а мы. Он прислан к нам специально, чтобы подставить нас, заставить пойти против Одина, доказать нашу нелояльность к нынешней власти…       — Молчи, Ивар!       — Да послушай же ты! — Маг попятился, когда понял, что Раиду медленно надвигается на него, сжимая руки в кулаки. — Ты не думал, зачем он привез нас во дворец, почему показал нас родственникам и знати? Думаешь, из-за дождя? Вовсе нет! Это специально! За нами наблюдают, мы будем первыми. Не знаю, как ты, а я умирать не собираюсь. Мне как-то совсем не улыбается перспектива быть повешенным, пускай и лично Локи.       — Убирайся!       Ивар отскочил от запущенной в него книги и продолжил тараторить:       — Раиду, даже ты не можешь быть таким слепым! Я же ради тебя стараюсь! Спасаю твою шкуру!       В следующий момент Ивар обнаружил себя уже на полу под небольшим завалом старых книг, которые и спасли его от более страшных проявлений гнева естественника. Раиду тяжело дышал и надвигался с неотвратимостью айсберга. Его лицо было темно-бордового цвета, а глаза метали вполне материальные молнии.       — Перед казнью ты меня вспомнишь! — Ивар выскользнул за дверь прежде, чем Раиду успел нанести второй удар. Естественник схватил золотую ручку и резко дернул, но Ивара уже и след простыл. Естественник сжал кулаки в бессильной ярости. Да как эта магическая шавка смеет разевать пасть на царевича Асгарда?!