История о жизни

      После того, как глава семейства ответил лаборанту морга, вышел из морга, присел на лавочку рядом с женой и дочкой, а вернее между ними.       - Почему ты так быстро? – Поинтересовалась Мидори-чан.       - В общем, пока что запретили заходить на опоздание так как патологоанатом сейчас занят другим умершим человеком. Хотя лаборант сказал, что как только тот закончит работу – сообщит мне, ну и я пойду на опознание.       - Ясно.       - Кстати, а то ничего, что я так говорю всё это? Ведь мы вроде решили пока что не говорить Амии про Аму.       - Не волнуйся, Амии слушает музыку, и ей не до наших «старческих» разговоров.       - Вот как, ну это ты конечно очень и очень хорошо придумала. – Начал восхищаться Хинамори, пытаясь таким образом отвлечься от ужасных мыслей.       «Мой ангелочек. Моя звёздочка. Моя Амучка. Мне не хочется и мысли допускать о том, что в том жутком тёмном месте, в какой-то тумбочке находится твоё маленькое тельце. Бездыханное тельце. Аму? Отзовись! Позвони мне, дай что-то о себе знать, а то я с ума тут схожу, да и к тому же не один я. Мы с мамой не хотим верить в то, что нашей маленькой взрослой девочки больше нет и никогда не будет. Ты же была такой красивой, умной, талантливой, вокруг тебя всегда собирались люди и ты всегда им помогала, так чего ты не хочешь помочь сейчас? Помоги нам, приди успокой, объясни, что всё это большое недоразумение! Мы же всё простим, и алкоголь, сигареты и даже наркотики, лишь бы ты была жива. Всё остальное – такой пустяк, мы со всем справимся. Я всегда буду на стороне моей маленькой принцессы. Доченька, любимая, ну вспомни про папочку, ну позвони ему, подумай о том, что он может волноваться! Блин, я сейчас из ума выйду. Меня уже знобит и колотит, но от чего? От страха? Безысходности? Или осознания, что уже ничего нельзя изменить? Доченька, милая, скажи, что ты всё ещё жива, что ты где-то есть и что ты не ушла от нас с мамой. Мы ведь тебя так любим, так сильно, как только можно представить. Амии и ты, Аму, для нас – маленькие ангелочки, посланные нам Ками-самой. Мы Ками-саме обещали, что будем всегда о вас заботится, поддерживать и принимать вас такими, какими вы есть и какими станете в будущем. А сейчас мне приходится думать о том, что у моей драгоценной звёздочки вообще может не быть будущего, поскольку её сбила на смерть машина? О, боги, за что нам это испытание? Не дай Бог кому-то испытать все эти мучения, вопросы, страх, панику, безысходность и понимание, что ничего не изменишь. Моя девочка, мой белоснежный ангелочек, я верю, что ты ещё жива….. Я верю в это… Ведь по-другому я никак…. Никак не могу, я же твой папа, я обязан, я обязан верить в хорошее, ради того, чтобы это хорошее таки было». Обдумывал всё происходящее мистер Хинамори, из последних сил, держась за надежду на то, что его розовласка жива и здорова, и просто не хочет на данный момент никого видеть и слышать.       «Амучка, девочка, зайчик, медвежонок, ангелочек ты мой маленький. Я помню, тот день, когда узнала, что ношу под своим сердцем тебя. Ты тогда внутри моего животика была совсем-совсем маленькой, как врачи тогда говорили, в тот период, ты бы смогла поместится у меня на ладошке, такой маленькой и беззащитной ты была. Я помню как сообщила эту новость нашему папочке и как он обрадовался этой вести. Скажу больше, он нас около часа на руках носил. Когда ты немного подросла в моём животике, наш папа всячески приговаривал к тебе через мой животик. Он рассказывал какие-то истории, шутки, сказки, каждый раз утром и ночью целуя мой животик, думая таким образом, что целует тебя. Скажу тебе честно, он тогда больше заботился о тебе, он сначала здоровался с тобой, потом со мной, сначала учитывал будет ли тебе хорошо или нет, а потом уже мне. Он был хорошим отцом, даже сказала бы идеальным. Постоянно нам массаж делал, а то от того, что я носила тебя под сердцем, у меня часто болела спина и наш папа с этой проблемой управлялся в два счёта. Когда уже приближался срок родов, ты стала уж слишком большой и даже слегка боевой. Ты постоянно брыкалась, нечаянно ударяя меня изнутри, немного болело, но я знала, что ты это любя. Когда я была совсем колобком, то все домашние и не только обязанности взял на себя наш папа, он и еду готовил, и убирался, и на работу ходил, и по магазинам, и детскую делал, уделял нам обеим много внимания и времени. Знаешь, когда я носила тебя под сердцем, я даже как-то сильнее полюбила твоего отца. В общем, твоего рождения все ждали с нетерпением. А когда ты, Аму, родилась, ты долгое время не плакала, врачи уже делали поспешные выводы о том, что ты не выживешь, однако потом ты им показала! Ты как закричала на полбольницы! Они чуть не оглохли, зато таким образом ты о себе заявила. Потом мы с папой тебя воспитывали, многому учили. Я помню как я тебе пела колыбельные, а ты в такт мугыкала и мило улыбалась. Ты была таким хорошим ребёнком – о котором можно было только мечтать. И вот сейчас, я сижу перед моргом, в ожидании, что нашего папу пустят на опознание твоего тела. Хотя мы с папой не верим, мы не можем поверить в то, что там, под патологоанатомским скальпелем лежало бездыханное тельце нашей драгоценной Амучки. Ну не может такого быть. Ты же ещё вчера была с нами, мы вместе шутили, кушали, обсуждали наши дальнейшие планы. Ты впервые мне призналась о том, что соскучилась за этим Икуто, и я наконец-то почувствовала себя нужной, необходимой тебе. Доченька, где же ты? Что с тобой? Мы с папой себе места не находим, мы даже сюда пришли, чтоб понять что с тобой, где ты и что случилось. Ками-сама, умоляю, скажите, что моя дочь жива, что она всё ещё здесь. Ками-сама, умоляю, спасите мою девочку, спасите её в какой бы плохой ситуации она не была. Ками-сама, я больше не выдержу этого. Моё сердце раздирается на кусочки, оно понимает, что волшебства в мире не бывает. Оно чувствует, чувствует какую-то тревогу, беспокойство, страх. И при этом, сердце не согласно с мыслями о том, что нашей дочери уже нет в живых. При чём не только моё сердце, но и я сама». – Думала про себя Мидори-чан, рыдая навзрыд.       Вдруг, дверь морга открылась, оттуда выглянул пожилой человек и пригласил Тсумугу Хинамори пройти за ним. «Пора. Уже через какое-то мгновение я всё узнаю». Мужчина встал, прошёл в морг, внутри его встретил патологоанатом, который поздоровался с ним и предложил перейти прямо к делу. В общем хирург-смерти провёл Хинамори за собой и, остановившись около одного из столов, забрал табличку «Джейн Доу» с тела. Само тело было накрыто серым полиэтиленом. И тут патологоанатом предложил начать процедуру опознания и, схватив за полиэтилен, немного подняв в верх и, наконец, потянул немного на Тсумугу Хинамори, открыл лицо умершей. У этой девушки на самом деле были розовые волосы, медовые глаза, те же серьги, корали. Умершую легко можно назвать Хинамори Аму, однако между ней и этой девушкой есть одно отличие – Аму была ниже погибшей. Таким образом, отец Аму пришёл к выводу о том, что эта девушка не является его дочерью, хотя очень многим похожа на неё. Однако. Один вопрос всё ещё является сверх важным. «Если умершая девушка не является Аму, то где чёрт побери моя дочь?» - поинтересовался сам у себя мужчина. Ответив патологоанатому то, что эта девушка немного похожа на его дочь, однако не она. Патологоанатом поздравил с хорошей вестью отца, а сам принялся прятать тело погибшей девушки обратно.       И вот, набравшись оптимизма, задорности, любви и уверенности в том, что машина сбила не его Аму, мужчина вышел из морга и проговорил:       - Это не она. – И после таких слов у всех упал словно камень с души, а жена же просто начала рыдать, как-никогда ранее. «Спасибо, спасибо-Ками сама. Вы шикарны! Моя дочь жива и я чрезвычайно рада!». На такой нотке семья вышла из клиники и вообще поехали домой.