Надежда.

      Красивый белокаменный фонтан изливал свои прохладные воды, которые отражали золотистый блеск лучей солнца. Много деревьев и большой сад придавали живости хмурому поместью, находящемся за развалинами в глубинках туманного леса Лондона. В клумбах гармонировали розы: алые, цвета яркого солнца и нежности розовых губ, но чаще всего можно было увидеть белые — любимчиков графа. Аккуратно подрезанные Финни и подправленные Себастьяном цветы выглядели солидно, в статус проживающего там мальчика.       За фонтаном, через кусты и клумбы роз, беломраморная лестница вела в огромных размеров имение с большим количеством этажей. По ней и поднималась леди Мидлфорд. Внутри поместья — дорогие картины, длинные ковры, искусственные цветы в вазах и несчетное количество дверей в комнаты. Ни дать ни взять, там проживает не просто состоятельный, а богатый человек.       За пределами улицы, находясь именно в этом поместье, Элизабет чувствовала отчуждение, холод и… как странно — защиту. Как бы то ни было, веселье и легкость на душе тому показатель. — Привет, Финни! — Она весело улыбнулась парнише, но тот после тесных объятий смотался докладывать обо всем своему хозяину. Мэйлин от осознания будто дикого ужаса и вовсе выронила поднос с чаем для господина, когда посмотрела на девчушку. Происходило все это под ее заливистый смех, который разносился по всему поместью и отдавался эхом, кому-то он показался жутким. Увидев прямо по курсу мальчика спускающегося с лестницы, Лиззи решила и его заключить в крепкое и нежное кольцо рук. — Элизабет, почему ты не предупредила меня о своем приезде? — немного нахмуренно спросил граф вместо дружелюбного приветствия, вдобавок ко всему отмахиваясь от протянутых рук блондиночки. Попытки были тщетны: девочке всё же удалось сделать задуманное; мальчик лишь тяжело вздохнул. Его хрупкое тело тяжело сжимали вроде как слабые руки Элизабет. Слуги этому просто умилялись, Бард все пытался успокоить садовника и горничную: — Ну и чего вы слёзы льете? — Любовь зарождается-а-а-а. — Они утерли руками свои влажные лица и поспешили уйти, и только Себастьян как-то странно улыбался на то, как граф ненавистно смотрел на слуг. Элизабет оставила в покое Сиэля и отцепилась от него, встав в позу, которая подобает дочери маркизы. Мальчик вовремя сдержал свое расстройство, когда его отпустили, поэтому Фантомхайв лишь смахивал пылинки со своего костюма и поправлял его. — Сиэль, сколько раз я просила звать меня Лиззи? — упрекнула мальчика леди, а потом немного подумав, добавила, — Если я скажу тебе о своем приезде, то разве это будет сюрпризом? Сиэль от пристального взгляда сначала замешкался. Он долго смотрел в озорные зеленые глаза, совсем позабыв о присутствии Себастьяна и предмета его заинтересовавшего. Что теперь уже поделать? Влюбился. Старается держать маску айсберга, пока вполне успешно. Мальчику казалось, это единственное родное и теплое из прошлого, что у него осталось после пожара. Глаза так искрились своей веселостью, старались всегда подбодрить, утешить, а он не ценил почему-то, не замечал. Граф удивлялся, как его еще не оставили одного с таким отчужденным лицом, немного скверным характером и циничным взглядом на жизнь. Он смотрел в эти глаза и понимал, что все же какой-то уголек той самой любви теплится в его сердце, стоит лишь открыть его… «Да нет, бред!» Выражение лица Элизабет менялось в соответствии от того, как долго ей заглядывали в самую душу, пробирались в самые ее глубины за тайнами. Но не это сейчас ее волновало. Как еще его заставить улыбнуться? Как заставить не сожалеть о прошлом и не гореть жаждой мести? О Боги мира, если вы существуете, то почему на такого еще маленького для такой взрослой жизни мальчика наслали подобное проклятье? За что вы так с ним? Лиззи не понимала, но знала точно то, что не бросит его. Ни за что на свете. Выражение лица Элизабет менялось в соответствии от того, как долго на неё глядел граф: сначала удивление, которое сменилось на недоумение, а затем детская радость. Осознание того, что вдруг она ему небезразлична, как кажется?       «Эта детская радость, свойственная только ей… Мне будет жаль ее, очень. Ведь её любимый обречен самой судьбой-злодейкой лишиться души» — подавил усмешку. Ишь как заговорил. Сиэль с нежностью поглядывал на свою леди, сдерживая желание подойти… Нежно обнять и коснуться щеки… Провести пальцами чуть ниже и коснуться столь желанных губ… Как хочется, но нельзя. После того как сумбурное наваждение прекрасного спало, граф принял свой естественный холодный образ и невозмутимым тоном приказал: — Себастьян, накрой нам в саду стол. — Сиэль непринужденно скользнул взглядом по часам, — скоро пять вечера, мне хочется сладкого. Все понятно? — Себастьян кивнул. Элизабет подавила в себе изумленное «ух», ведь мальчик так изящно поднял одну бровь вверх. Он продолжил: — Отлично. И чтобы никто нас не беспокоил! — Да, мой лорд. — И дворецкий скрылся в тенях замка. — Прогуляемся, Элизабет? — равнодушная интонация так и сквозила в голосе, отлично. — С удовольствием! Схватив мальчика за руку, девочка повисла на нем и повела из поместья в сад. Ей показалось, что что-то хрустнуло, такое хрупкое и тонкое, будто корочка льда зимним утром. — Что-то случилось? — Сиэль осторожно посмотрел на Элизабет. — Ничего такого, — ласковая улыбка озарила лицо Лиззи, и ребята спокойно пошли себе дальше.

***

      Дети мило прогуливались в саду меж прекрасных роз, разносящих дивный аромат. Если к ним прислушаться, то они немного горьки на свой вкус и лад, хотя в воздухе витал действительно сладострастный запах. Птицы свободно парили в небе и дарили людям снизу красивую мелодию. Шелестели листья на деревьях, по ветру весело развевались волосы парочки, и за территорией сада раздавался лесной шум. Элизабет сложно было даже представить, какая участь Сиэля ждет в будущем, но она чувствовала, как что-то не договаривает он. Это что-то очень важное. Она лишь знала и понимала, что любит этого мальчика всем своим горячим сердцем и озорной душой. Девочка была очень счастлива: граф же является ей женихом! Хотя… Мрачные мысли иногда посещали голову Элизабет по этому поводу. Тот, к сожалению, вряд ли испытывает что-то по отношению к ней. Но Лиззи все равно будет пытаться заставить Сиэля улыбнуться и почувствовать, что он не одинок. Как бы тяжко не было его любить.       «Интересно, о чем она думает сейчас? Вроде и здесь, со мной, смотрит на меня, старается улыбаться мне, а кажется, что и не здесь вовсе… Разве такая беззаботная малышка может беспокоиться действительно о чем-то существенном?» — недоумевал Сиэль, ведь он даже не мог представить, какие мысли витают в голове его невесты. Мальчик сосредоточился вовсе не на том, что Транси все так же преспокойненько себе живет, нет… Сейчас Сиэля беспокоила только Элизабет. Но вдруг граф так мало проводил с ней времени и даже забыл все её заморочки… привычки… фразы и жесты… Бред! Всё он об Элизабет знает, ведь она только его. Её сердце похищено им. Её душа пленена самим графом Фантомхайвом. И если бы он так не привык к равнодушию на лице, то скорее всего самодовольно улыбнулся. А вдруг Лиззи думает как раз-таки об Алоисе и поэтому на данный момент не замечает Сиэля в упор? Эта мысль, хоть и мельком проскользившая в воображении мальчика, сразила его наповал. Ведь, ведь… Этого просто не может быть, ну не может! Да, они с этим жутким пауком весело провели время на балу. Да, он шутил, а она смеялась, но это ведь не повод. Это ведь не повод думать Лиззи об Алоисе, так же?..        Она только его и ничья больше. — Сиэль, ты чего такой бледный? — засуетилась маленькая леди.  Ох, а граф уже и забыл с кем рядом находиться, погрузившись в свои проблемы. — Дела в покое никак не оставят. — Так и хотелось привычно добавить: «Не лезь не в свои дела!» — Ну я же просила звать меня Лиз-зи! «Поверь мне, в моих мыслях ты уже давно Лиззи.»       Солнышко чуть пригревало, лепестки осыпались с чудесных бутонов роз и путались под ногами, словно играя или кружась в вальсе. Щемящее чувство и желание обнять Сиэля по-настоящему глубоко засело в сердце Элизабет. Вокруг ведь такая обстановка: розы прекрасно танцевали под ногами, граф притих и задумался над чем-то, птицы дарили свою песню, ветер разносил лесной шум… В такие моменты только и хочется поцеловать родного человека или нежно его приласкать. Почему бы и нет? Все мы люди, и Элизабет такая же девушка. Ей, конечно, хочется побывать героиней какого-нибудь романа, но происходящим в жизни она любила довольствоваться больше. Внутри всё напряглось, было немного страшно просто так подойти и… Шелест травы, медленные шаги и девочка замерла перед ним, словно статуя. Сиэль был так прекрасен своим очарованием, немного надменное лицо придавало ему харизмы как графу, идеальные манеры и осанка оставляли желать такого всегда, в подходящие моменты нужный трезвый ум, который помогал в расследованиях. Леди просто засмотрелась на это спокойное лицо, обдаваемое ветром, когда он приклонялся прислушаться к белым розам, засевший в свои думы и пропитанный здешней атмосферой безмятежности. Лиззи уже начала забывать о своем истинном намерении, однако опомнилась, помотав головой из стороны в сторону. Будто прогоняла какое-то странное наваждение. Медленно и аккуратно, словно дорогой антиквариат, девочка обняла его со спины и крепко прижала к себе, стиснув. Вас когда-нибудь ударяла молния? Пронзала своей острой болью и электрозарядом? Сиэля тоже нет, но в тот момент он почувствовал крепкую нужду в этом человеке, он почувствовал огромный груз ответственности за неё и понял, что испытывает нечто похожее на эти удары молнии. Сердце неприятно кольнуло: он очень жалел, что она любит его. Граф может в любой момент стать демоном и не хочет дарить ложные надежды. Зачем? Но этот электрозаряд… Эта наполненность в его душе спустя какие-то годы после смерти родителей говорила: «Не отстраняйся, прошу. Мне слишком одиноко, пусть эта девушка восполнит пустоту. Сколько еще будет продолжаться эта игра в равнодушных, Сиэль?» Элизабет была на седьмом небе от счастья. Приложив голову к плечу, девочка мирно закрыла глаза и наслаждалась моментом. Ей просто хватало обнять мальчика, чтобы почувствовать тот поток эйфории, который ей дает эта самая любовь. Вспомнив про многочисленные моменты из романов и драматических спектаклей, девочка все же выпустила графа из кольца рук. С улыбкой на губах и слезой на щеке Лиззи осторожно обошла Сиэля и повернулась к нему лицом, и он с особой нежностью провел пальцем по щеке, стирая слезу. Снова зашелестел ветер. Леди, немного помедлив, потянулась к лицу мальчика… и почувствовала чужое прикосновение губ на своих.       Немного странно.       Просто волшебно.       Нужен, как воздух.       И что с того, что они дети? Для Сиэля и Элизабет этот момент был особенным, даже тайным… Оба не помнили, сколько же простояли так, обнимаясь и прижимаясь друг к другу губами, но знали точно: обоим хотелось продлить мгновенье. Когда мальчик отстранился, Лиззи почувствовала некое расстройство, но старалась этого не показывать. Она взглянула на жениха, тот был с алым румянцем на щеках, отчего все же звонко рассмеялась. Граф даже немного смутился. — Сиэль, разве у тебя нет сегодня дел? Ты так легко согласился провести со мной время, да еще и сам прогуляться предложил. Странно… — Старалась сдерживать блаженную улыбку, только ей плохо это удавалась. — Ты бы в любой ситуации потащила меня с собой, разве нет? Я просто хотел сохранить свои нервы. — Как бы он не старался снова построить из себя важную ледяную глыбу, смущение и выделяющийся румянец на бледной коже делали из него милашку. Откровенно говоря, Лиззи даже неловко стало от ситуации. Она думала, что он наконец выделил ей время сам, а ему лишь бы нервы сберечь! Нервный вздох. Сиэль такой Сиэль…       Фантомхайв ушел дальше вперёд. Он все же понимает, боится причинить ей вред в будущем, а Элизабет сама наживает себе беду, влюбив в себя графа. Все было постепенно… Сначала он лишь из воспитанности и договора о будущей свадьбе проводил с ней время. Потом сам же невольно к этому привык. Затем начал подмечать, что обладателю демона-дворецкого приятно в обществе девочки, хоть и весьма проблемно. Последним пиком стало для Сиэля то, что он наконец-то осознал необходимость Элизабет Мидлфорд в своей жизни: эта девочка не переставала дарить свою заботу и оптимизм, даже когда он был хмурым; эта девочка дарила ему надежду не быть одиноким после смерти родителей.       Он невольно сморгнул слезу в памяти о них. «Пока жив, попробую хоть немного насладиться своим существованием и данной душой.» Сиэль повернул назад, решительно пошел вперед и заметил понурившую голову его леди. Граф начал так же осторожно подходить к ней, как и она не так давно, старательно идя прямо по курсу.       Тонкие руки обвили тело Элизабет.       На душе снова стало хорошо.       И ей, и ему. — Прости. После этого легко, почти невесомо коснулся губ невесты.       И снова эта невинная любовь тринадцатилетних детей.       К тому же горькая и сложная.       Элизабет совсем не хочется отпускать, плевать на манеры и возраст.       Сиэль снова чувствует смущение, когда Лиззи прижалась губами сильнее. Ветер освежающе подул, спасительно остудив пыл ребят. Оба счастливо улыбнулись, стоя в объятьях. Есть ли это та самая обещанная сладость любви? — Мой лорд, все готово к столу, — Себастьян хитро улыбнулся в поклоне и прищурил демонические глаза, когда посмотрел на хозяина. У того только сердце пропустило несколько ударов и чуть не ушло в пятки: их застукали, чёрт. Теперь Себастьян все у него расспросит. Элизабет лишь выпустила мальчика из объятий и встала в позу. Ради этого пришлось принять гордый вид, осанку и даже тут без веселой улыбки не обошлось. — С-с-спасибо, С-себастьян, — прошипел. Ледяное спокойствие и гнев в глазах, словно сигнал для ухмылочек дворецкого. «А вы меняетесь, молодой господин» Лиззи и дворецкий лишь обменялись хитрыми взглядами.