Непозволительно

Смотрит недоуменно, а шершавые пальцы дракона отчего-то черезчур бережно проводят по худощавой спине, от которой и живого места не осталось. Морщишься, готова глотку вырвать этому наглецу, но терпишь, терпишь, пока янтарные глаза смотрят с жалостью, а мучавшие тебя пальцы бережно гладят шрамы. Ведь для тебя война не кончилась. А пальцы всё трогают, гладят, пытаются ощутить всю боль и перенять на себя, а ты дико скалишься и горбишься сильнее. Каждое прикосновение, каждый вдох перед непооизнесённым словом отдаётся болью где-то в глубине грудной клетки, где-то, где должно быть сердце, но есть только уродливое клеймо и непозволительно горячие мечи из драконьей крови. Вздыхает угрюмо и отворачивается, делает вид, что ищет что-то, но вы-то знаете, что это не так. Смотришь пристально, непозволительно пристально на шрамы на его спине, где когда-то были крылья и на долю секунды даже жалеешь его, но стоит непозволительно длинным пальцам коснуться того места, где должно быть сердце, но есть лишь уродливое клеймо, оставленное одним непозволительно забывчивым драконам и эта доля секунды проходит. Когда-то давно, когда волосы не сгорели в драконьем пламени до плеч, а рука ещё не умела даже держать меч, ты бы с удовольствием закрутила очередной недолговечный роман с таким необычным драконом-лекарем с янтарными глазами, но все границы разрушены, серые глаза смотрят с ненавистью и всё чаще замечаешь, что любая болезнь может вылечиться и сама, без похода к единственному лекарю на весь город. Снова он поворачивается, снова так угрюмо вздыхает, как умеют вздыхать только лекари, что убивают детей, чтобы они не страдали, и ваши взгляды снова соприкасаются, непозволительно долго соприкасаются. Первым отводит взгляд, бормочет что-то про грёбанные мази и ты, быстро натягивая плащ, выходишь из палатки на землю, пропитанную кровью драконов и людей в город, построенный на костях. Война закончилась. К сожалению счастью, миром.