Букет одуванчиков

Букет одуванчиков. Хрупкая жизнь, которая ничего не может противопоставить неумолимой прямоте серых и черных линий. Обитель Бэтмена ощутимо соткана из них. Только аскетичная строгость без лишних штрихов и изгибов. Даже если закрыть глаза, они все равно прорисовываются неоном под веками. Безжизненно. Вот что почувствовал Кларк, впервые оказавшись в доме Уэйна. У него сначала захватило дух от высокотехнологичности и как будто бы нереальности, но затем внимательный глаз начал подмечать и другие детали. Строгий модерн, не располагающий к отдыху души. Стекло — тонкой преградой отделяющее от туманных капель, висящих над небольшим водоемом — иллюзия свободы. Здесь никому не было места, и вряд ли кто-то стал бы искать утешения у этих гордо молчащих стен. Жестоко, но правдиво. Даже если здесь и росли бы цветы, то только из стали. Особняк не создан для комфорта. Да, подчеркивает индивидуальный вкус владельца, но не как пособие по роскоши или бездумной трате денег. Все дорого, практично и выверено. Так похоже на часы, чьи стрелки неумолимо отсчитывают время. И время это идет не в пользу Тёмному рыцарю. Он появляется практически бесшумно, для человеческого слуха. Не Бэтмен, но закован в свою привычную броню идеально выглаженных костюмов и рубашек. Скрывающий под непринужденной элегантностью силу и мощь. Кент недоумевает, как ему удаётся роль беззаботного прожигателя жизни, когда в каждом движении Брюса виднеется сосредоточенность, предельная концентрация и эмоциональная отдаленность. Можно общаться с ним хоть сотню лет, но не приблизиться ни на йоту. Лишь тешить себя мыслью, что достаточно осведомлен. Видимо, люди обычно так и поступают. А настоящий Уэйн тем временем уходит всё дальше и дальше, нет, не растрачиваясь. Растворяясь. Миры Бэтмена и человека настолько сопряжены, что если вывести их из непрочного равновесия, то что-то обязательно обрушится и будет поглощено победителем. И вряд ли человек в выигрыше, потому что ледяная ярость гонит вперёд и греет душу. Это нечто непонятное для остальных поддерживает шаткое равновесие в душе Рыцаря. Но сколько оно ещё продлится? Лютор, словно умелый музыкант, грамотно нажимает на клавиши. И тонкие прочные струны опутывают, подчиняют чужой реакции. Играют на застарелых страхах, на тлеющей угольками боли, подогревают ранее рассчетливую ярость до состояния плохо контролируемой огненной волны. Супермен в глубине души признается, что не смог бы так. Он склоняет голову перед человеком. Даже со всеми наработками и криптонитом Бэтмен идёт на смерть. Неважно, как далось ему это понимание: тихо и мучительно либо просто крутилось на вечно шумящем фоне сознания. На смерть. Шаги Летучей мыши Готэма тверды, он не просит пощады или милости судьбы. И поднимая себя с мокрого камня вместе с тяжеленной бронёй, демонстрирует отчаянную храбрость. После спонтанной, хаотичной битвы и инсценировки с гибелью Брюс с честью истинного аристократа просит прощения за всё совершённое, слабо кивает на принятый от Кларка изумлённый ответ и удаляется. И всё возвращается на круги своя. Бэтмен возвращается в свою глубокую ночь и тянет за собой Брюса Уэйна. Не с такими остервенением и ожесточенностью, а, скорее, попыткой наладить пошатнувшийся контроль. А для этого надо работать не менее, только более вдумчиво. Даже если смысла в выдергивании сорняков нет, без грозного стража беспорядки снова охватят улицы Готэма. Воспаленное железо метки справедливо карает новых преступников. Брюс что-то спрашивает. Но Супермен слишком сильно погряз в своих мыслях. Задумчиво блуждающий взгляд голубых глаз бессистемно выхватывает мелкие детали: режущая прямота стрелок на тёмно-синих брюках, поблёскивающий в странном освещении металл аккуратных запонок, не очень здоровая бледность лица, густеющие серебряные нити в черных волосах. И всё та же чёртова отстранённость. Кларк подозревает, что прячется за многолетними придирчиво выстроенными стенами, как бездне подобна глубина его одиночества, а ворох других эмоций обернется потоками магмы. Но как разбить самый прочный материал человеческого сознания — иллюзию? И непредсказуемый, ведь какие-то преграды нужно рушить целиком, а в других достаточно проделать маленькую трещинку, и они падут. Уэйн повторяет вопрос, но даже едва заметное недовольство в его голосе не звучит по-обычному. Как из-за стекла, искажающего звуки и делающего всё ровным. Но Кларк просто протягивает руку со скромным букетом одуванчиков. И на долю секунды мука искажает прекрасное лицо. Невозмутимость восстанавливается почти мгновенно, Брюс же закрывает глаза. Полевые цветы, их угасшие краски как символ смерти и скорби. Душистый аромат как отрицание ранящей правды. И одуванчик, невинный и нежный, но упрямый, тянущийся вверх через все невзгоды. Полный желания жить. А вместе с этим и другие заверения о будущем. Маленький солнечный росток — символ надежды и верности. Того, что так яростно отвергал последние пару десятков лет, впустив в душу холод и мрак и приучив себя к ним. Бэтмен осознал, что достаточно затянул с ответом, но не мог отреагировать сразу, ощущая, как что-то давно забытое стремится изнутри вверх, разгоняя тяжелые слои мрачных туч. Чувства? Скорее, их зарождение. И проблеск той самой эфемерно призрачной надежды, вспыхнувший во вновь распахнутом взоре.