misunderstanding

Намджун курит пятую сигарету за час и нервно отбивает пальцами ритм по старому подоконнику. На дисплее телефона — 02:30. Сокджин всё ещё нет. Пепел летит мимо, накапливая серую горсть в щелях пола. К чёрту. Сокджин ненавидит привычку Намджуна курить на кухне. А Намджун ненавидит в Сокджин всё. Бесит она его — всегда такая правильная, скромная. Да только раз в год и тихони взрываются буйством терпения. Вечная нелюбовь Сокджин отвечать на звонки и сообщения выводит из себя. Намджун вслух сквернословит, сбрасывая очередное «абонент вне зоны». Внутри всё кипит и хочется головой об стену, лишь бы успокоиться, да и вообще забыть эту чёртову Сокджин. Его любимую и самую лучшую Сокджин. Когда на часах уже три ночи, а в пачке не осталось ни одной сигареты, темноту вечно неосвещённого переулка пронзает свет автомобильных фар. Намджун тушит истлевший окурок рукой и закрывает окно. К чёрту всё. Скрип старого лифта слышен по всему дому. Намджун мысленно считает этажи, чувствуя учащающийся пульс. Характерные шаги от пролёта до квартиры напрягают слух. Вот сейчас она позвенит огромной связкой ключей, прежде чем выберет нужный из кучи брелков. С первого раза не попадёт в замок — всё ещё не привыкла к новому. Практически бесшумно войдёт, зацепившись сумкой за дверную ручку. Не включит свет — лишь тихо снимет брендовые туфли на чёртовых шпильках, и так же тихо проследует в ванную. Всё как и всегда. Но что-то идёт не по плану. Намджун открывает глаза, прислушиваясь к шороху. Очевидно, Сокджин почувствовала запах сигарет и отправилась на кухню, ведь «Намджун снова забыл проветрить». — Явилась. Сокджин жмурит глаза, опираясь на стену, по которой, буквально, ползла. Намджун вдыхает аромат парфюма Сокджин, перебиваемого алкоголем, и пытается уловить её взгляд в лунном свете. Сокджин надменно хмыкает, опираясь на дверную арку. — А что, ты вспомнил дорогу от студии до дома? Намджун сглатывает ком внезапного укора совести. Сокджин права. Но это не смывает её грехов. — Где ты была? Почему не отвечала на звонки? Ты вообще знаешь сколько сейчас чёртового времени?! Сокджин спокойно смотрит на взбушевавшегося парня и проходит вглубь комнаты, попутно снимая куртку. Из Намджуна только пар не выходит — слишком много в нём противоречий и вопросов. — Ты опять курил здесь. Сокджин безэмоционально тянет руку к переполненной пепельнице, но Намджун перехватывает её запястье, с силой повернув тело девушки к себе. — Отвечай на вопросы! Пепельница падает на пол, рассыпая содержимое. Намджун подхватывает Сокджин и сажает на подоконник, всё ещё сжимая тонкую руку. Сокджин не вырывается — даже не смотрит на своего парня. И лишь когда грубым движением Намджун сжимает подбородок девушки, Сокджин почти скулит от боли. — Я была на дне рождения Джехван. Телефон разрядился и я о нём забыла. Сейчас три часа ночи. Если допрос окончен, то будь добр отпустить меня, я хочу спать. Негодование Намджуна стремительно закипает. Джехван. Ну конечно. Вечно эта заносчивая нуна подбивает Сокджин на необдуманные поступки, после которых однажды пришлось забирать обеих из полицейского участка. Снова эта Джехван напоила Сокджин и явно осуждала присутствие Намджуна в жизни подруги. Бесит. Сокджин слабо вырывается, упираясь ладонями в грудь Намджуна. Но его как адским котлом ошпарило. Злость из-за ухудшившихся отношений, недопонимание со стороны обоих, чёртово напряжение и головокружительная слабость Сокджин в его объятиях спустили все внутренние стоп-краны. — Я никуда тебя не пущу. Руки Намджуна требовательно сжимают бёдра Сокджин, заставляя шире раздвинуть ноги. Как давно он не ощущал мягкость слегка полноватых ляжек, соблазнительно обтянутых кружевными чулками. Как давно он не касался Сокджин там, заставляя девушку томно выдыхать его имя. Сокджин всё ещё сопротивляется, отталкивая Намджуна. Да только его пленительные поцелуи в шею действуют совсем опьяняюще. Намджун прикусывает нежную кожу, зализывая и вдыхая сладкий аромат. Сокджин прикрывает глаза, полностью поддавшись течению. Пусть будет так. Пуговицы на мужской рубашке летят к осколкам пепельницы. Намджун грубо целует Сокджин, кусая её губы и языком исследуя рот. Она почти стонет — слишком уж хорошо. Пальцы Намджуна дёргают юбку, разрывая с одного края шов, и шершавыми подушечками проходятся по внутренней стороне левого бедра. Резинки на чулках давят, и Сокджин двигается ближе, молясь на освобождение от тесного белья. Намджун срывает полупрозрачную блузу, сдавленно рыча, ведь на Сокджин — его любимый комплект кружев. Чертовка. Чёрная ткань подчёркивает соблазнительные формы девушки, заставляя кровь бежать по венам. Слишком идеальная. Намджун не разменивается на нежности — в его планах наказать Сокджин за все те несбывшиеся ночи. Он спускается ниже, языком проводя по острым ключицам, всё ещё крепко сжимая мягкие бёдра. Сокджин тянется дрожащими руками к джинсам Намджуна, но он грубо отстраняет её, продолжая свои мучительные пытки. Пальцы отодвигают край белья девушки, осторожно проникая внутрь. И лишь когда Сокджин приглушенно стонет — Намджун задевает заветную точку — прелюдии перерастают в дикий хаос. Сокджин не замечает бег времени, лишь чувствует напор Намджуна, резко входящего в неё. Он двигается быстро, наслаждаясь непривычной узостью любимого тела. Они действительно давно не были вместе. Ноги Сокджин обхватывают Намджуна, притягивая ближе. Пухлые губы горят от жарких поцелуев, а плечи саднят от царапин. Сокджин совсем не контролирует стоны, шире открываясь, и позволяя Намджуну всё. Он слабо ведёт лбом по её плечу, толкаясь с каждым разом всё глубже. Взаимная ненависть, которая грозилась выплеснуться наружу, обернулась непростительной нежностью, горящей в недрах друг друга. Они подожглись от искр слабых, не потухших до конца. Сокджин срывается на крик, сжимая Намджуна внутри и не отпуская. Дрожь пробивает обоих одновременно, сбивая дыхание ко всем чертям. Намджун утыкается макушкой в грудь Сокджин, так и не покинув горячий плен её тела. Слабые пальцы девушки гладят поцарапанные плечи. Сокджин выдыхает — ей всегда тяжело восстановиться после пылкого Намджуна, а в моменты ссор — тем более. Намджун гудит «прости меня», вызывая новый табун мурашек. Сокджин простит ему всё. Как и он ей. На старом подоконнике встречать рассвет совсем не холодно. И холодный апрельский ветер не остудит внутренний жар. Никогда.