Часть 1
11 октября 2012 г. в 22:25
Опять.
Опять эта чертова Семья.
Бервальд садится на ступеньку лестницы, ведущей на второй этаж. Склоняет голову, обхватывая шею руками.
Злость зреет изнутри, алая, как зерно граната, горячая, как огромный воспаленный нарыв...
- Бервальд? – холодный, чуть насмешливый голос Дана. – Что это ты... Тино потерял?
Швед медленно поднимает голову и встречается с Эриком глазами.
...Эти глаза теперь похожи на два черных колодца – такие еще сохранились в Стокгольме. В них смотришь – и, зачарованный, падаешь вниз, подчиняясь зову воды и – ждущей именно тебя тьмы. Теплой, но отнюдь не милосердной.
Дан отшатнулся.
- Бервальд? – повторяет он, отступая к стене и зажмуривая глаза.
Вы когда-нибудь видели напуганного Эрика? До щенячьего писка, до жалобной истерики, до трясущихся рук?
Бервальд как-то незнакомо усмехается. Неужели Дан уверен, что, повторяя его имя, он сможет вернуть на место сорванный с петель барьер?
Когда его глаза превращаются в два черных окна в пустоту, это значит, что все предохранители полетели, и тому, кто встанет на пути этого взгляда, нужно бежать – бежать далеко и быстро. А еще лучше – падать на колени и молиться. Потому что если вы из Семьи, вы обязательно сделали что-то, чего делать не стоило – никогда. И ни при каких обстоятельствах.
Швед медленно встает. В его руке неожиданно что-то отражает лунный луч. Это – меч.
...тот самый меч, который был в руке Бервальда, когда они с Даном решали судьбу Кальмарской унии. Когда датский король умывал Стокгольм кровью, а Стокгольм отстаивал право на своего короля.
Тогда – отстоял.
Время платить по счетам?
Бервальд подходит к Эрику – близко, совсем близко. Впечатывает того в стену – резко, оставляя на теле синяки. Отстраняется, разглядывая, словно любуясь. Поднимает меч и касается кончиком горла Дана.
...Этот страх в чужих глазах – еще не расплата. Но он заводит. Он многое обещает. О да.
Швед проводит кончиком меча по шее Эрика – с трудом, едва удерживая тяжелое оружие, оставляя кривую кровоточащую полосу, взрезая рубашку – и откровенно смеясь при виде умоляюще-испуганных глаз.
Однажды все было наоборот. И это долго ждало в памяти – ждало своего часа. Но любой нарыв вскрывается – и не всегда в свое время.
Если ты вдохнешь глубже, хочется сказать Бервальду, острие меча вспорет тебе живот.
И ты почувствуешь, как пахли реки моего Города, когда ты бросал в них трупы.
Неожиданно швед чувствует возбуждение – острое, хищное. Оружие летит в сторону, звон раскатывается по всему дому, отдаваясь эхом. Почему так тихо? Где остальные члены Семьи? – эта мысль параноидально вгрызается в мозг и не дает покоя. Но нарастающее напряжение заставляет забыть об этом и яростно сорвать рубашку с Эрика, впиться в губы звериным укусом, жадно водя руками по чужому горячему телу, извивающемуся, пытающемуся оттолкнуть...
...От ощущения липкой влаги на ладонях и усилившегося запаха крови в глазах мутнеет.
Он долгое время жил в лесах. И неплохо изучил повадки волков и медведей. И чутье у него теперь по-звериному тонкое. И это чутье порой стремится подменить собой человека.
Из горла вылетает тихое рычание. Бервальд швыряет Дана на пол – тот почти теряет сознание – и наваливается сверху, кусая сначала в шею, потом ниже, слизывая кровь, дыша тяжело, часто, по-волчьи. Сорвав с Эрика брюки – почти в буквальном смысле – швед переворачивает его на живот. Вцепляется в плечи – податливые настолько, насколько могут быть податливыми плечи у полумертвого от страха и боли тела.
Ноздри раздуваются, ловя запах страха. Металлический привкус во рту напоминает, как однажды Дан заставил его целовать свой меч.
Швед до синяков – его собственные пальцы побелели – сжимает ягодицы Эрика. Резко разводит их и засаживает свой воспаленный от желания член.
Когда он успел снять брюки? Бервальд на секунду останавливается, задумавшись: и правда – когда? Почему-то это кажется важным.
Он снова рычит – уже громко, впивается одной ладонью в волосы Эрика и с силой тянет на себя. Отпускает – голова, падая, глухо ударяется об пол.
Возбуждение настолько велико, что для того, чтобы кончить, нужно всего несколько сильных толчков.
...болезненных, пахнущих металлом войн всех уний.
Осталась только опустошенность. Потом Дан придет в себя и будет даже робко шутить, что Бервальд неплохо убил с ним время...
На самом деле это время убило их всех.
Их, погрязших в непонятных войнах. Непонятных ссорах. Утонченно-кровожадных – и способных озвереть в мгновение, как медведи, слышащие кровь..
Бервальд поднимается и идет искать Тино.
...На самом деле время давно убило их всех.