В этот раз

Все переменилось слишком быстро, но не то чтобы совсем неожиданно. Возможно, с самой первой встречи они оба догадывались, чем все закончится. Вернее, понимали, что между ними однажды начнется. С появлением в его жизни этого симпатичного юноши Магнус ощутил, как внутри начались перемены, как в стены, которыми он окружил свое сердце, оберегаемое от любви в течение долгого века, что-то начало ломиться. Поначалу тихонько, ненавязчиво, а позднее — с такой силой, что сопротивление стало бесполезно, оставалось только впустить. И, наверное, Алек испытывал нечто схожее, когда его чувства к Джейсу постепенно начали затмевать другие, странные, непривычные, неправильные. Он весь был слишком правильным, чтобы "радовать" семью подобной связью с жителем Нижнего мира, однако постоянно переступал через свою правильность ради других, а значит, хотя бы раз мог сделать это ради себя. Пытался сопротивляться, сдерживаться до последнего, не сходить с пути, но что поделаешь, если сердце колотится как сумасшедшее, дыхание сбивается, когда маг рядом? И он знает об этом, он чувствует то же самое. Это не было неожиданностью. Магнус ждал этого, ждал и Алек, не желая себе в этом признаваться, ведь чувства, эмоции копились слишком долго, слишком долго сдерживались, и однажды потребовали бы выхода. Но никто из них до последнего не верил, что все решится именно так, именно в тот момент. Даже когда Алек, едва вернув себе способность дышать, сбежал от своей сияющей невесты, чтобы на глазах у всех присутствующих на свадьбе поцеловать ворвавшегося на нее мага, не было ощущения, что все происходит в реальности. Но это было волшебно. Магнус был волшебным. А взгляды окружающих, полные недовольства и поддержки, лишь удваивали удовольствие от поцелуя, прибавляя ему пикантности. На протяжении всей своей жизни Алек старался повиноваться разуму, а не сердцу, как его учили родители, но этот бунт оказался слишком сладок. И охотник не жалел в тот миг, когда прижимал к себе и страстно целовал Магнуса, всегда делающего первый шаг, но в тот день недвижно стоящего на ковровой дорожке, предоставляя Алеку выбор. Не пожалел он и после. Он искренне верил в то, что его жизнь спасена, и в то, что Магнус сделает все, чтобы парень, которого он так долго добивался, не разубедился в этом. Все переменилось слишком быстро, но после было решено не спешить, и все пошло своим чередом. Так было надо: свидания, поцелуи, разговоры, постепенное сближение. Долгие ухаживания доставляли Магнусу болезненное удовольствие. Он хотел этого охотника полностью, во всех смыслах, и никогда не прятал желания во взгляде. Как не прятал и давно забытую нежность, приводящую сердце в трепет, которую вызывал в нем Александр. У этого парня еще никого никогда не было, и Магнус ценил это, стараясь сделать все так, чтобы его возлюбленный, с которым они и парой-то еще полноценной не считались, ни о чем не жалел. Магнус должен был платить хорошенькую цену за сорвавшуюся свадьбу и выбор Алека в его пользу — не ему ли знать, как важна оплата. Хотя также фактом оставалось то, что благодаря знакомству и дальнейшему сближению с Магнусом Алек выиграл счастье, на которое променял одиночество в браке с нелюбимой женщиной. Но за свою любовь он платил другим людям, не желающим пока его простить и принять. Александр обладал сильным телом и неописуемо очаровательной улыбкой, которую демонстрировал редко, но Магнусу — едва ли не при каждой встрече с первого дня их знакомства. И характер его соответствовал внешности: серьезный, сдержанный, немного холодноватый и недоверчивый с другими, но когда он оставался с магом наедине, смущался, постоянно улыбался, когда язык заплетался и нужные слова не находились, был неожиданно отзывчивым. Магнус без магии топил в нем лед, вынуждал открыться, открываясь в ответ, а Алек даже не понимал, как так происходит, что он позволяет Магнусу читать себя как какую-нибудь магическую книгу. Но ему это нравилось, маг был осторожен, постоянно приставал, но ничего серьезного без разрешения, пока Алек не был готов, позволить себе не мог, отслеживая все его чувства. Возможно, поэтому им удалось так быстро сблизиться после рокового события в Институте. А может, потому, что у четырехсотлетнего Магнуса был богатый опыт соблазнителя, а Алек, не так давно переступивший порог совершеннолетия, еще никогда никому полностью не доверялся, но тайно яростно этого желал. Магнус не помнил, кто придумал с каждой встречей постепенно увеличивать количество поцелуев на один, но в итоге они это правило все равно не соблюдали. Иногда Алек был не в духе и от всего отказывался, а иногда их накрывала страсть не меньшая, чем нахлынувшая тогда на свадьбе, и считалочки казались детской, неуместной глупостью. Но идея была неплохой, чтобы подвести невинного Алека к более решительным ласкам. В тот вечер, когда они шагнули на очередную ступень своих отношений, поцелуев, кажется, должно было быть ровно двадцать. Они оказались не самой терпеливой парочкой. — Помнишь, как мы впервые выпили вместе? — зачем-то спросил Магнус, меланхолично предаваясь воспоминаниям, стоя с бокалом вина у кровати, на которой сидел Алек, и глядя на мерцающие рыжими огоньками небоскребы за окном. — Я тогда из-за тебя опоздал. Алек фыркнул с поддельным недовольством, но они оба знали, что тот вечер, пусть его и нельзя было назвать одним из самых приятных из-за предшествовавших ему событий, был особенным. Впервые разделенная на двоих выпивка, первые откровения и ценные улыбки, которые каждый раз видишь словно впервые. — Просто уже тогда ты не мог противостоять моему очарованию, — хмыкнул Магнус, отставляя бокал, поворачиваясь к Алеку и разводя руками в жесте "ничего не поделаешь". Охотнику наверняка было что ответить, но он промолчал. Сделав глоток неизвестного ему напитка, принесенного Магнусом, от которого внутри все пылало, Алек поставил свой бокал на тумбу рядом с бокалом мага и схватил его за предплечья, потянув на себя. Он лег на спину, а Магнус навис над ним, запуская руку под футболку парня и хитро улыбаясь, глядя ему прямо в глаза. Этот взгляд вызывал у Алека смущение, и, боясь растерять решительность, он отвернул голову, впиваясь взглядом в вид за окном, который минуту назад разглядывал маг. А тот, воспользовавшись возможностью, припал к нежной коже на шее Алека, обводя языком контур руны, целуя поначалу ласково, а затем настойчиво, грубовато, намереваясь нагло оставить следы их близости на самом видном месте. Он знал, что Алек будет недоволен и сгорит от стыда, когда их кто-то заметит, но не мог остановиться, слыша, как охотник вздыхает от прикосновений. Задрав тем временем футболку любовника, Магнус провел руками по его широкой груди, дотронулся до сосков, и когда Алек сдавленно застонал, выдав свое слабое место, маг, усмехнувшись, отстранился от покрасневшей шеи. Прежде, чем опустить голову ниже, Магнус подул на раскаленную кожу на шее Алека, и удовлетворенно улыбнулся, почувствовав, как парень вздрогнул, как сердце его заколотилось еще быстрее. Он помнил о симптомах, он не забыл, каково это — ощущать кожей дыхание того, кто лишает внутреннего покоя. И то, что этим кем-то был он, Магнус, делало того очень счастливым, и когда он это понимал, не мог не удивляться глубине своих сравнительно новых чувств. Алек был девственником, и Магнус, снимая с него одежду, чувствовал себя довольным ребенком, которому досталась уникальная конфета, которую он сам избавит от обертки и сам съест, получив, соответственно, уникальное удовольствие. Склонившись к обнаженной груди, Магнус начал целовать ее, особое внимание уделяя соскам, обхватывая нежную кожу губами, засасывая, пока руки гладили плечи и бедра Алека. Тот тяжело вздыхал, вплетая пальцы в волосы своего мага, руша его укладку, в моменты особого удовольствия невольно прижимая его голову к своему телу. Магнуса такая жадность и отзывчивость, как всегда, — умиляла и разжигала в нем огонь, который сложно будет унять. После долгого воздержания. Рядом с таким очаровательным сумеречным охотником. — Магнус, — как-то совсем уж жалобно и немного злобно прошептал Алек низким, охрипшим голосом. И Магнус, скользнув рукой между его ног, понял, что парень возбужден до предела. Все-таки это был его первый раз, и долгая прелюдия могла все испортить, вынудив парня кончить раньше времени. — Да я прекрасен, — хмыкнул маг, сжимая член Алека сквозь ткань джинсов, чтобы через мгновение отпустить и подняться. Перестав ощущать на теле приятное тепло и тяжесть, охотник повернул голову и испуганно уставился на поднявшегося Магнуса, а тот игриво подмигнул ему, расстегивая на себе рубашку — блестящую в свете свечей и города, яркую, стильную, как любил маг. С одеждой — своей и Алека — он расправился довольно-таки быстро, хотя в голове и мелькали мысли о том, чтобы подольше помучить парня, ведь возбужденный, покрасневший, взъерошенный Алек выглядел чертовски соблазнительным. А затем Магнус вновь устроился на кровати, с прищуром глядя на любимого. Его можно было бы сравнить с хищником, застывшим над своей добычей, если бы они оба ни разу не видели, как на самом деле жутко и ни капли не романтично, когда разъяренный оборотень скалится перед лицом своей жертвы. Не дожидаясь, пока его попросят о такой постыдной вещи, Алек сам развел в стороны ноги, глядя на Магнуса с вызовом и в то же время с плохо скрываемым страхом перед предстоящим. Чтобы успокоить парня, маг нежно погладил его по руке, холодя горячую кожу металлом своих колец, а затем вновь подул на него магическим дыханием, и Алек внезапно ощутил приятное спокойствие, которое определенно было очень шатким, а жар стал терпимее. — Тебе повезло, что твой первый партнер — маг. Знаешь, почему? — со свойственной ему игривостью шепотом спросил Магнус. Алек покачал головой, но маг этого уже не увидел — он щелкнул пальцами, и свечи потухли, погружая комнату во тьму, разбавляющуюся светом городских огней. Почему Алеку повезло, на словах Магнус объяснять не собирался. Подавшись вперед, он поцеловал парня в губы, медленно, уверенно, сладко, окончательно его успокаивая и отвлекая, пока магией он осторожно готовил парня. У примитивных этот процесс был куда менее приятным, даже болезненным, а Алек не понимал, что происходит, чувствуя лишь легкое щекотание внизу живота, на котором трудно было сосредоточиться, пока Магнус так чувственно целовал его, не позволяя сделать ни глотка воздуха. Как все должно происходить, Алек представлял весьма смутно, ведь в его жизни всегда было достаточно других дел, чтобы не интересоваться подобным и тем более практиковать. Но когда Магнус, разорвав поцелуй, приготовился войти в его тело, Алеку показалось, что что-то не так. Но спрашивать было неловко, да и его партнер должен был разбираться в том, что делает. Алек знал, что ему не причинят боли, однако все равно к ней приготовился, но когда Магнус медленно проник в его тело и сделал первый толчок, Алек не ощутил ничего, кроме волны удовольствия, хлынувшей по телу. Он готовился кусать губы, чтобы не вскрикнуть, как слабак, от боли, а в итоге чуть не задохнулся от восторга, тихо застонав. Именно в тот момент он и нашел ответ на вопрос Магнуса, а тот, довольный результатом проделанной работы, умиленно улыбнулся, и, не прекращая двигаться в теле парня, вновь поцеловал его во влажную грудь, подмигнув Алеку, глядящему на него затуманенным, не видящим взглядом. Алек, постоянно спорящий с Джейсом, упрямо не желавший принимать Клэри, в конце концов пошедший даже вопреки воле родителей, возлагавших на него большие надежды, с Магнусом, в его постели был необычайно покорным, позволяя магу, жителю Нижнего мира, делать с собой, сумеречным охотником, представителем рода Лайтвудов, все, что тому захочется. И Магнуса впечатляло такое доверие, оно о многом ему говорило, и поэтому он старался оправдать это доверие и показать, что, несмотря на то, какую заслужил себе славу, действительно любит Алека. Наверное, при дневном свете ни одно признание не будет звучать так уместно и убедительно, как ночью. Особенно такой ночью. И ночью вовсе не обязательно говорить банальное "я тебя люблю". Своими поцелуями, прикосновениями, безудержной страстью Магнус пытался сказать куда больше и надеялся на понимание, и Алек отвечал ему, поддаваясь, целуя, сжимая плечи мага не так сильно, как хотелось бы. Безумием были не кровавые битвы, не охота на демонов, не встречи с Безмолвными Братьями, не союз с нежитью, не погоня за Чашей, не война, которую готовил Валентин. В Сумеречном мире это уже не удивляло. Волновало, но к жизни, наполненной такими удивительными событиями, рано или поздно приходилось привыкнуть. А вот для любви в их мире оставалось критически мало места. И то, что происходило этой ночью в спальне Магнуса, смело можно было назвать безумием. Совершенно волшебным. Алек не переставал убеждаться, что его возлюбленный — волшебный. И дело было совсем не в магии. Прежде чем кончить, Магнус покинул податливое тело, в которое, как ему казалось, вбивался слишком быстро, утратив под конец над собой контроль. Но Алек подавался ему на встречу, а значит, все было в порядке. Следом за Магнусом кончил и его любовник, томно выдохнув прямо на ухо рухнувшего на кровать рядом с ним мага. А после они какое-то время лежали в постели, пытаясь успокоиться. Внутри словно прогремел взрыв, смешавший кровь с огнем, — но на самом деле это пали стены Магнуса и раскрошился лед Александра. Последний некстати подумал, что после поездки на байке, заправленном демонической энергией, ему и то было бы спокойнее и телом, и душой. От мыслей его отвлек Магнус, первый восстановивший дыхание. Он обнял Алека и неловко поцеловал его в скулу, а затем обратно рухнул на подушки. — В этот раз... — спустя еще минуту молчания заговорил он, рассматривая потолок, который в темноте было плохо видно, и ища в себе силы отпустить возлюбленного и встать. Если до этого сердце Алека колотилось как безумное, то теперь оно словно замерло. Он затаил дыхание. Внимательно слушая, что ему скажет Магнус после того, что произошло этой ночью. Как минимум, он ожидал шутливого предложения выйти за него замуж. — В этот раз, — повторил Магнус, поворачивая голову и заглядывая Алеку в глаза, — тоже займешься стиркой, или мне все-таки воспользоваться магией? К такой же шутке — если это было шуткой — Алек был не готов и невольно цокнул языком, отворачиваясь опять к окну. Ему не хотелось это признавать, но в тот миг он ощутил слабый укол обиды. А в следующий — как Магнус поцеловал его между лопаток. Это было важнее. И правильнее. А значит, злиться долго не выйдет. Наверное, никогда.