Мое оружие

Страшно все это было. Огромная белая простыня заполнялась домами и жителями. Зонтопия распускалась в своем лучшем цвете. Правда, все шло не совсем так, как этого хотел ее владыка. Утопия мира готова была рухнуть из-за человеческих пороков, которых так боялся человек стоящий у руля государства – Голубой Зонтик. Все клоны и так уже, не таясь, называли его слабаком, идиотом и трусом. Единственное, что отличало его от вышеперечисленных персон – это его оружие, его верная алебарда. Доспехи могли повредиться, щит мог упасть или потеряться в самый ответственный момент, а его алебарда была всегда с ним, всегда готовая ринуться вперед на любого, кто лишь попытается напасть. О, это было воистину прекрасное оружие! Безукоризненно тонкая изящная ручка удерживала двойное безумно острое лезвие, над которым возвышался его символ – вечно сверкающий металлический зонт. Но в один момент и она исчезла, оставила своего боязливого владельца безоружным. И страх вновь вернулся и заставил содрогнуться всем телом... Так бы он и дрожал, пока голубой свет генератора не призвал того, кто прогонит страх. – Во имя Зонтопии... рад служить. – Ты должен мне помочь! П-пожалуйста... – Я исполню любой ваш приказ, господин Зонтик. – Правда?.. – Клянусь жизнью, господин. От этих воспоминаний Трефовый поежился. Зонтик лежал, свернувшись калачиком, на кровати в своих покоях и пытался спокойно поразмыслить над своим положением. Он – правитель, который боится показываться на людях, в этом была его проблема. Народ бы окончательно потерял к нему доверие, если бы не Первый министр. Алебард был единственным, кому он реально мог доверять. Сначала была и неловкость, и стеснение, но потом он начал привыкать к этому новому облику и к живой деятельности этого человека. Строгий, невероятно ответственный, даже фанатичный, он был готов на все ради дел, ради того, чтобы люди поверили в идею, богоизбранность Зонтика и даже в него самого. – Но, они ведь должны... Сами понимать, к чему мы идем. Я надеялся на то, что они будут слушаться меня... – Господин, это же обычные люди, им нужно это объяснить и вложить в них саму идею! Иначе они попросту не поймут вас. "Может, Алебард и прав..." – думал Зонт и продолжал наблюдать за действиями своего министра. Он готов был работать постоянно, хоть сутки напролет, лишь бы дело его жизни работало. И даже Зонтика он подталкивал не сидеть на месте, а снова и снова погружаться в деятельность. А тот с каждым днем все больше привыкал к совместной деятельности и постепенно принял и самого Алебарда. Да, он больше не был безукоризненным и грозным оружием... Ну, почти не был. "Пусть я безоружен и беззащитен перед этим миром, зато у меня есть он", – с легким облегчением подумал Зонтик и приподнялся на кровати. Хоть и было довольно поздно, а все плохие мысли ушли, спать ему совершенно не хотелось. Отчасти от того, что он не особо устал за этот день, отчасти из-за мыслей об Алебарде. Поколебавшись, Зонтик нерешительно слез с кровати и выглянул за дверь своих покоев – в просторных коридорах был приятный полумрак и тишина. Он тихо пошел по коридору, едва касаясь пальцами каменной стены. Зачем трефовый решил гулять по коридорам, не знал даже он сам, но, возможно, в глубине души начинал потихоньку догадываться. Увидев знакомую дверь и вырывавшийся из-под нее свет, Зонтик остановился и грустно вздохнул. Алебард опять заработался до ночи. – А-алебард..! Валет просунул голову в дверной проем и зажмурился от света, который стал слишком ярким после полумрака. – О, это вы, повелитель! – Ты снова сидишь допоздна, – он начал наступать на своего министра, глядя на него снизу вверх, – так ведь можно совершенно испортить свое здоровье! – Но тут столько работы... Я лишь закончу вот с этой стопкой документов и все. А вы, повелитель, идите спать. – У тебя и так синяки под глазами... Ты же не высыпаешься... – Зонтик вдруг замялся и умолк. – Ради Зонтопии я должен трудиться изо всех сил! Тут активный министр вздернул указательный палец вверх и вновь начал бегать вокруг своего рабочего стола, заваленного документами. Зонтик снова вздохнул. Когда днем он видел уставшего от ночных переработок Алебарда, его сердце как-то странно кололось. Жалость ли это была или что-то иное?.. Когда он был оружием, валет берег его как зеницу ока: следил за его внешним видом, состоянием, ухаживал за ним; а сейчас даже переубедить его толком не может, настолько тот своенравен. Внешне он даже и напоминал его былое оружие. Высокий, стройный, его длинные серебристые собранные в хвост волосы аккуратно спускаются по спине до лопаток. Такой же, почти не изменился. Резкий и непримиримый с остальными, он готов был служить только хозяину. Совершенно такой же... – Алебард, ну пожалуйста, прошу. – Господин, но тут столько работы, – он замолк, глядя на Зонтика, который сделал самое грустное свое лицо. Трефовый подошел к нему ближе, еще сильнее поднимая брови, все больше напоминая просящего щеночка. – Пожалуйста... – Милорд, вы?.. – Алебард осекся на полуслове, когда теплая щека Зонта прильнула к его оголенной груди, а сам парнишка крепко обвил талию своего первого министра руками. Валет отчаянно прижался всем телом к рослому мужчине, отчего тот заметно занервничал. Господин его обнял, о боже! Никто его не касался, никто не позволял себе даже легко дотрагиваться, все боялись и слишком уважали его. Но тут особый случай - его обнял тот человек, которого он любил больше чем свою службу и долг вместе взятые. С каждой минутой промедления, пока Зонтик к нему прижимался, его сердце убыстряло ход, отчего он, чувствуя себя как последний идиот, не решался обнять в ответ. Как только Зонтик оторвался от его груди, Алебард трепетно взял лицо повелителя в свои ладони и заставил его посмотреть себе в глаза. Сквозь полузакрытые веки были отчетливо видны голубые поблескивающие глаза. Они, словно два бездонных лазурных озера, манили к себе, наполняя душу смотрящего в них покоем. Но в то же время Алебарда беспокоило то, как Зонт практически загорелся на его глазах нездоровым румянцем. – Повелитель, вы в порядке? Вы так покраснели, – спросил он самым спокойным голосом, глядя в голубую бездну глаз Зонтика. А тот уже плохо что-то слышал и понимал. Ясно ему было лишь одно: вот что ему нужно, вот кто ему нужен – Алебард. Пусть со стороны это могло выглядеть слишком странно, слишком неправильно, но какая разница, что там говорил розоволосый Казанова о том, в кого должно превратиться оружие женского рода? Какая разница, что любить свое оружие можно только как неодушевленный предмет? Какая разница, что его главный министр и единственный приближенный был в прямом смысле близко к нему... Одна искра выжгла все: страхи, сомнения и какие-либо шаблоны. Зонтик потянулся к нему, и, коснувшись своими губами его губ, прошептал: – Ты так все усложняешь, Алебард, – после чего вовлек его в стремительный поцелуй. Как давно Зонтик не прижимался от страха к своему оружию в надежде защитить себя от несуществующей опасности? Он уже и забыл, когда это было, зато вспомнил то чувство защищенности и спокойствия, которое его окружало в те моменты... Прямо как сейчас, прижимаясь к широкой груди Алебарда, а когда и он ответил объятием, обвив его руками, стало так хорошо - теперь больше никто и ничто не тронет Зонта, пока рядом он. Зонтик оторвался от губ первого министра. Глядя ему в глаза, он просто молчал, пытаясь восстановить сбитое дыхание и хоть немного унять так внезапно подступивший жар. – Вы…уверены, господин? – спросил низким сбитым голосом Алебард. – Да, идем. Зонтик вырвался из его объятий и, схватив за руку, потянул прочь из кабинета. Не помня, как дошел до своих покоев, он закрыл дверь и жестом велел Алебарду сесть. Тот немного волновался, но волнение это было радостным. Трефовый приглушил свет и подошел к взволнованному министру. Он распустил его хвост, отчего длинные светлые волосы упали на плечи. – Г-господин, что вы делаете?! - воскликнул Алебард, когда Зонт опустился перед ним на колени и начал его раздевать, расстегивая нижние застежки балахона и срывая то, что было под ним. – Я же... я должен заботиться о своем оружии, правда? Он туманно посмотрел в серо-голубые глаза Алебарда и дотронулся до слегка напряженной плоти. Тот сдавленно охнул. – Но вы же... – Нет, я должен. Ты – мое оружие. Зонтик замолк и занял свой рот чем-то поинтересней. Ошеломленный Алебард вздрогнул от такого поворота событий. Таких ощущений он никогда раньше не испытывал. К тому же никто и никогда его так не касался. Правитель медленно вобрал в рот член своего министра и начал неловко и тяжело двигаться – длина давала о себе знать. Выпустив его, он начал быстро проводить по нему языком, обдавая горячим дыханием. Алебард в волнении то закрывал глаза руками, то вновь их открывал, пытаясь убедиться, что это не какой-то очередной хаотичный сбивчивый сон, который мучает его оттого, что тот снова заснул душным вечером. Но нет, все это было правдой, все до мельчайшей детали. Каждая мелочь стала внезапно остро ощутимой и заставляла сердце подскакивать от каждого прикосновения и усугубляла тянущее чувство внизу живота. Недолго было потеряться в такой прострации, и при попытке вновь открыть глаза Алебард увидел, что господин оторвался от его члена и, привстав, пытается стянуть с себя брюки, давно уже расправившись с верхней частью костюма. В голове что-то щелкнуло: – Господин, – Алебард легко повалил на себя Зонтика, расплываясь в своей хищной улыбке, - позвольте я вам помогу. – Ч-что?! - прежний трус в нем на секунду взял верх и попытался вырваться. – Вы не на шутку меня завели, я просто не в силах и дальше ничего не делать... – Н-но, – он почувствовал на своей заднице руки своего министра, – я же...я не совсем... – Как раз-таки совсем, милорд! Вы впервые проявили такую недюжинную смелость, я даже польщен. С этими словами он начал мягко целовать Зонтика в шею. Стоило ему так отвлечься на поцелуи, ощущения от того, как Алебард мял его ягодицы сменилось тем, что тот ввел в него один палец. Закусив губу, Зонтик попытался сдержать легкий стон. В голове пронеслось: "Черт, как же хорошо, что он не видел, чем я тут занимался минуту назад. А еще лучше, что он не знает, чем я занимался позапрошлой ночью..." И будто в насмешку над ним, рядом с ухом послышался горячий шепот: – Мм, господин, я вижу, вы хорошо проводили ночи… – А-ахн! …о чем ты говоришь? – Задохнувшись от возбуждения, прошептал Зонтик. – Вы думали, что я не догадываюсь, чем вы занимаетесь по ночам? Думали, что никто не услышит? А я всегда слышал, проходя мимо этой закрытой двери в неподходящий час! А сейчас единственное, чего я хочу, так это услышать именно такой ваш голос, господин! Сбивчивый низкий шепот Алебарда утих и тот впился в губы Зонтика, одновременно с этим начиная еще сильнее и грубее его растягивать. От этих движений парень выгибался, захлебываясь стонами, мысленно молил о пощаде и одновременно желал, чтобы эти пальцы и губы не останавливались. Желал сильнее, чем чего-либо в своей жизни. Министр оторвался от его губ и повторил: – Я так хочу услышать ваш голос, господин... В ответ он получил пару самых сладких отрывистых стонов, отчего вновь расплылся в своей хищной улыбке. – Алебард, прошу тебя, – еле слышно простонал раскрасневшийся и едва ли не плачущий Зонтик, – прошу, а-а-ах! – Вы позволите мне продолжать? Увидев согласный кивок, он буквально оскалился и бросил парня на кровать рядом с собой. Избавившись от своего балахона, а Зонтика от остатков его одежды, Алебард облизнулся и придвинулся к своему господину, оставшемуся в крайне непристойном виде, выгибающемуся и уже дрожащему от желания. – Теперь вы только мой... только мой, – шептал Алебард на ухо Зонтику и вместе с этим начинал медленно и осторожно входить в него. Наконец-то. Он услышал то, что он так жаждал услышать все это время. Громкие стоны повелителя, срывающиеся на крик, невероятно раззадоривали, но при этом все равно нужно было держать себя в руках, не сорваться и не войти в один миг на всю длину, не сделать больно. Алебард слишком любил своего повелителя, чтобы намерено делать ему больно. – Вы только мой... Лучше медленно миллиметр за миллиметром присваивать его себе, слыша прерывистое дыхание и рваные сдавленные стоны. – Вы только мой... Целуя в шею, почти кусая и собственнически оставлять грубые яркие метки, отмечая ответное биение огня в каждой клеточке тела. – Вы только мой... Шептать это до тех пор, пока желание не иссякнет, и останутся только ритмичные движения, резко выбивающие крики, которые хоть и практически срывают голос господина, но делают все лучше в тысячу раз. Невыносимо и приятно одновременно было наблюдать за тем, как Зонтик бессильно хватает пальцами простыню, как извивается и мешает бессвязные непонятные слова со стонами от движений внутри и от того как стремительно рука Алебарда ласкает его член. В один миг, Трефовый выгнулся и громко простонал. По его телу прошла судорога, и он кончил, сжимая Алебарда. Не в силах больше сдерживаться, тот низко простонал, срываясь на рык, и после нескольких сильных толчков, кончил, обессиленно падая в обжигающую пустоту блаженства. Ночь окончательно входила в свои права, покрывая прохладной темной пеленой дома и узкие улочки. Больше не было страшно. Зонтопия распускалась в своем лучшем цвете, а жизнь потихоньку текла, не заставляя постоянно подскакивать от каждого шороха. Может все действительно было так прекрасно, а может из-за Алебарда жизнь только казалась такой спокойной. По крайней мере, он, как самое непримиримое и не терпящее возражений оружие, мог защитить его от лишнего волнения, или даже от реальной угрозы всего лишь находясь рядом. Только он и никто иной.