***
Если бы кто-то спросил о том, видел ли кто из ныне живущих людей ярость на лице Давида, утвердительным кивком головы, ответили бы лишь единицы. Всего пара человек, видела эту его ярость, при этом сумев выжить. И в данный момент, стоя в окружении более сотни людей-командиров, которым нужно будет взять командование над остальными людьми в городе, Давид честно пытался подавить в себе сполохи неконтролируемой агрессии. Выходило это из рук вон плохо: Первый же «трясущийся птенец» был сражён огненной магией. Сейчас ему важно было определить, кто будет участвовать в этой бойне. Не способные сражаться мужчины были отбросами, от которых стоило сразу избавиться, пустив их на мясо первыми. Только вот, в данный момент они только ещё больше усиливали его и без того плохое настроение. Давид видел, происходящие в данный момент нападение, даже сопоставил тот факт, что именно восьмого оно должно было свершится и время их полной победы. Однако есть маленький нюанс для него — если хоть одна малюсенькая ошибка произойдёт, то башни собирающие магой у людей, будут задеты. Соответственно ему придётся распрощаться со своими многолетними планами. А тут ещё и сборы оставшихся волшебников медлительны. — Нельзя медлить, выступаем! — прогремел голос Сенатора. Остальным только и оставалось, последовать за ним.***
Людмила по своей натуре не любит оставаться в неведение того, что её окружает, вот от слова совсем. Ей совсем не нравилось при каких обстоятельствах, в виде обеспокоенного и даже чем-то испуганного голоса, Далит покинула её комнаты. «С каких пор это мои комнаты? Сама не знаю, но раз я сейчас занимаю эту часть собора, значит, в полном вправе так считать? Чёрт, не это сейчас важно!» — Ругнулась в мыслях девушка. В её голове сейчас царил полный хаос, начина с мозгов и заканчивая её глазами. Неприятные ощущения сковывали девушку не давая той глубоко и облегчённо выдохнуть. Глаза всё ещё неприятно щипало после того, как её наглым образом вырубил Давид — почему-то именно на глаза приходилась боль, а вот мазь, которая до сих пор чувствовалась на шее приятно охлаждала ожог. Странным было ещё и то, что по меньшей мере десять раз она слышала топот за пределами комнаты. Видимо что-то произошло, раз эти люди куда-то спешили. И девушке не давало покоя, что именно могло приключится. Она очень не хотела представлять себе плохие развития событий, где именно она сама становится виновницей такой суматохи волшебников. «Это было бы чересчур глупо — назвать Божьим даром и после расформировать статус и прибить меня. Нелогично, ещё и потому, что можно сказать постоянно спасают? Не знаю точно ответа» — девушка тяжко выдохнула, со стоном приподнимаясь на кровати — «Но можно же и проверить… Кому в голову придёт, что ранее днём чуть живая девушка, может перемещаться по собору в таком жутком состоянии? Конечно не уверенна, что смогу совсем бесшумно двигаться, да и просто глупо, но нужно узнать, что и как происходит!». Именно с такими мыслями Людмила начала вновь понемногу и помаленьку вставать с постели. Девушка отлично понимала, что совершает глупый поступок, можно сказать ребяческий, только вот, на её сердце было неспокойно. Людмила очень остро ощущала надвигающуюся бурю, которую, как она надеется, избежит, если сумеет всё разведать. Двигаться ей было очень тяжко, мало того, что все ранее неприятные ощущения усилились, так ещё и появилась раздражающая её «грация слона» — как она её ласково называет: Попросту не может совладать со своим телом, её реакция ухудшилась и теперь она с лёгкостью может зацепится ногой за ногу и упасть так, что головой ударится об косяк при этом сшибив что-то «интересное и дорогое». Так же, на середине пути к выходу из комнаты, Люда отметила, что пусть ей столь и тяжело передвигаться, но прогресс виден на лицо, в особенности с тем, что было вчера — как она тогда «мило» свалилась с кроватки. Сглотнув вставший поперёк горла комок, она мысленно поблагодарила Давида и Далит, всё же это их заслуга. Но сейчас ей нужно продолжать идти.***
Давид слишком спокойно воспринимает выпад очередной волкообразной твари. Старейшине уже не столь интересны все эти драки и убийства, это просто само собой разумеющиеся, ведь именно так и должно быть. Вот сейчас этой золотистой твари кажется, что он «открыт» для нападения — но это лишь видимость, Давид прекрасно защищён и уже поджидает, когда тварь раскроет свой длинный хвост в попытке схватить Абрахама. Именно этого и ждёт Давид. Сенатору точно понятно, что именно на него идёт охота этих тварей, ведь именно Давид управляет всеми магами Торрана. Ему не нужно гадать, что именно хотят получить все иные расы. Только этого никогда не произойдёт. Золотистый хвост точно быстрый змей извивается в воздухе под ногами Давида. В лапах волкообразного по паре огромных мечей, которые своим особо опасным танцем, стараются загнать в центр круга из хвоста Давида. И вот Давид делает шаг в центр; Хвост стремительно движется вверх, вместе с тем волкообразный открылся. Всего один взмах руки и вся эта красивая золотистая шкурка на зверье, от кончика хвоста, до головы начинает сниматься. Зверь взвыл протяжно, звонко, тело содрогнулось и в попытке остановить это всё, но поздно: Красивым ровным срезом, с лёгким хлюпаньем крови не задевая оголённого мяса животного, шкура сваливается у теперь оголённых ног твари. Не желая больше тратить время на порцию, очередных мучений, Давид взмахом посоха с заклинанием «ветрового меча» отрубает голову, бьющемуся в агонии волкообразному. Похоже, эта была самка. Сразу после того, как Давид покончил со своим врагом. На него с отчаяньем кинулось ещё одно такое создание, правда покрупнее и голос, лепетавший на их языке был более сильным. Но этого противника, взял в оборот Ханиф. Кинув свой взгляд на остальных, Давид поджал губы. Твари этой расы пусть и не обладали ядом или сверх устойчивой бронёй, но они чересчур ловкие, быстрые, их реакция многим быстрей волшебника, а значит нужно… — Вверх! — подал знак своим магам Давид, запустив в воздух синие искры. Бой продолжается.***
«И кому только в голову придёт строить такое огроменное по всем параметрам здание?!» — тихо, нет, громко, очень громко выла в своих мыслях Люда. Ей кажется, что она идёт до места своего назначения уже целый день, а она ещё и половины пути не прошла! Тело изнывало от желания просто свалится прямо на пол и камнем лежать посреди дороги, пока её кто-нибудь из местных обитателей не найдёт. Но именно это и останавливало её от падения и давало сил двигаться дальше. Ей только не хватало того, что её увидят в таком плачевном состоянии. «Скорее в унизительном состоянии. Только представь, если именно этот старик Давид тебя застанет так, интересно он вслух посмеётся над твоей беспомощностью? Или будет тихо усмехаться и делать вид, что ты лишь личинка под его ногами» — тут же выдала в мыслях её гордость, заставляя чуть ли не вслух всхлипывающую девушку стремительно собраться с мыслями и продолжить идти в более быстром темпе. Если говорить на чистоту, то Людмила уже совсем не помнит дорогу к тому самому месту, где в первый день её пробуждения проходило собрание старейшин. Столько всего на неё свалилось за этот, казалось бы, малый промежуток времени, что просто невозможно всю новую информацию вместить в её итак не особо блещущий умом мозг. Да и она сама была в какой-то мере топографической кретинкой в делах ориентирования на незнакомой местности. Одно дело ходить в незнакомые места с точными записями «где и куда надо подойти», вплоть до дорожного столба. И совсем другое оказаться в лабиринте из многофункционального собора, где и матёрый следопыт заблудится, а она-то, да и ещё в её нестабильном состоянии. Люда хорошо помнит только направления и небольшого напоминания в виде всяких мелочей, чем-то на подобии «красивого орнаментной плитки в виде парящего кристалла» и резных деревянных дверей, которые прошла ещё двадцать минут тому назад. Куда идти ей дальше? Понятия не имеет, но она не собирается так просто сдаваться!***
Тёмное небо от не пролитого дождя над головами волкообразных, в несколько секунд засверкало белой вспышкой электрического разряда. Мощная, неукротимая и огромная по размерам молния, вмиг обрушилась на головы тех, кто хочет свободы от людей. Старейшина Давид, понимает, это их не убьёт, но знал: Волкообразным будет больно передвигаться из-за ожогов, которые всё же появятся на телах тварей. В свою очередь от этого они потеряют свою скорость и их реакция снизится, что даст возможность людям сражаться не боясь быть застигнутыми врасплох. Мысли Давида прервались из-за женского вскрика. Повернув голову туда, откуда он услышал жалобный писк, увидел главную прислужницу своего собора Веред, которую задел когтем один из стаи подпалённой кучки тварей. Но так же быстро как он заинтересовался, персоной, что сейчас валялась в полу изогнутом состоянии с проходящей резной раной через всё плечо, так же быстро и потерял интерес. Сейчас важно сохранить места собирания магой. Давид спокойно прошёл в ту сторону, где сражался Тахим, один из главных и бывалых командиров. — Твой отряд должен собраться на «тридцатой равнине». На «Тридцать первую» будет поставлен отряд Ханифа. Как только сомкнёте ряды, используйте нижние ряды для запуска мечей. — отдал приказ Давид. Их местность предполагает различные полигоны, где спрятаны специальные машины, в которых битком набиты магические мечи. И сейчас эти мечи могут пригодится — пока противники не восстановились полностью и есть возможность держать прицел. — Понял! — без лишних пререканий стал выполнять, поручения Сенатора Тахим. Поднявшись над землёй достаточно высоко, чтобы отдать приказ Ханифу, Давид заметил, как тот передвигается там «с грузом на прицепе». Приглядевшись повнимательней на груз, Давид узнал в ней раненную Веред. Взмахнув рукой, в знак того, чтобы тот остановился, старейшина приблизился к парню. — Ты на «тридцать первой равнине». — Так точно, но сенатор, Вы позволите мне перенаправить Веред к целителю? — ещё никогда прежде, Ханиф не пререкался со старейшиной Давидом и не стал бы и впредь, но сейчас… С его бесконечным и безграничном уважением и доверием к его Сенатору, к его Богу, боролось странное волнение за эту раненную и слабую женщину. Ханиф и сам не понимал, что с ним происходит. Однако ответ правителя не оставлял ему шансов. — Если сейчас промедлим, упустим хороший шанс. Ты должен понимать, что в данный момент, наши силы уменьшились, с отбытием большей части нашей личной армии, с нашими гостями. И чтобы не пустить в город этих монстров, нам нужно использовать возможность, пока не регенерируют волкообразные, — Давид говорил это всё твёрдо и не терпя возражений. Только в движениях руки старейшины, которая только едва-едва касалась головы Ханифа, казалось тому, что их сенатор переживает за него. И уже парень уже было хотел ответить Сенатору, как слова Давида приостановили его. — К тому же, вот и сам целитель подоспел сюда. — кивком головы указав на подоспевшего к ним целителя, Давид исчез из поля зрения мага. — Д-да — всё ещё не веря в то, что произошло, вырвалось у Ханифа.***
Уже пройдя наверно просто уйму ступенек и уйму поворотов, Людмила так и не достигла цели. Да, она попросту потерялась во всём этом чёртовом соборе! Да ей уже совсем не до того, чтобы разузнавать из-за чего был такой переполох среди всего здания. Ещё больше девушку раздражало и мягко говоря, печалило то, чего она опасалась, когда покидала свою странную комнату: Она ни разу, Ни Разу за всё своё блуждание по тёмным и беспросветным коридорам не нашла ни одной живой души! Вот просто невероятно! Это куда же её бедную занесло, что тут нет ни одного человека? Ну не могли же абсолютно все исчезнуть в один момент? Вот и Людмила тоже думает, что не может. Хотя бы один, но остался бы в этом чёртовом соборе! И девушка тут же в мыслях сделала пометку, этим человеком был бы ни кто иной, как Давид. Уж этот человек, выберется откуда угодно, даже из преисподней. Она в этом уверенна, но не уверенна в том, есть ли здесь такое место как преисподняя. После ещё нескольких поворотов, у девушки не остаётся больше сил, она плавно по стеночке опускается приямком на пол. Ей очень тяжело дышать, да и ещё ожог начал ещё сильней болеть. «Чтобы это значило?» — проскальзывает мысль, но тут же теряется под навесом других эмоций. Людмила в отчаянье из последних сил ударила кулаком о стенку. И она сразу чувствует боль, что пронзает её обессиленное тело, заставляя чуть отползти. Вспышка токовой боли прошла довольно быстро, но всё ещё неприятно покалывало на ступнях и костяшках. Не понимая, что такое сейчас произошло, она поднесла свои сжатые кулачки поближе к глазам. На каждой руке красовалось по три маленьких, точечных ранки, словно проткнули иглой. Кровь стремительно капала на холодный пол, но это уже не имело для Людмилы значения — то, что предстало перед глазами девушки, куда больше озаботило её. Она просто хотела взглянуть, что же такое проткнуло руки. И никак Люда не ожидала увидеть перед собой, металлическую решётчатую дверь, похожую она видела только в фильмах. Девушка точно помнила, когда она обессиленная свалилась, там была стена, ведь она считай только по стеночке и передвигается. Внезапно, эта дверь со скрипом отворилась, полностью открывая взор на внутреннюю комнату… Войдя внутрь, она не увидела ничего странного. Это была обычная унылая серая комната без единого окна, с самым обычным алтарным выступом, на котором размещалась одна потрёпанного вида книга с золотой отделкой по краям корешка. У Людмилы возникло острый порыв уйти отсюда, как можно быстрее, но только девушка повернулась к выходу, как его не оказалось. «Что за чертовщина» — билась в голове мысль, пока Люда пыталась прощупать то самое место, где по идее должны выскользнуть, те самые «иглы» — она очень надеялась, что есть возможность открыть вновь этот проход так же, как и в предыдущий раз. Ничего. Глухо как в танке. Прорычав что-то нечленораздельное, Людмила вновь обернулась лицом к тому самому алтарному выступу: Это единственное, что находилось во всей той комнате. Медленно подойдя к нему, она посмотрела с вызовом на ту самую книгу. На ней что-то было написано, но девушка всё никак не могла разобрать слов. Ощущение, что этот язык ей не поддаётся расшифровке, не ускользнуло от неё — и это было странно. Глупо конечно жаловаться, но Людмила итак понимает письмена и сам новый язык, совершенно странным образом, а тут этот «способ» не даёт ей перевода. Желая разобраться, что не так с этой книгой, она протянула к ней руки и попыталась забрать её с алтарного выступа, чтобы можно было сесть где-нибудь в уголке, возле единственных источников света кристаллов и полистать её. Но что-то пошло явно не по плану. Как только она потянула книгу на себя, раздался громкий щелчок и алтарный выступ будто бы «поглотил в себя» книгу. После этого алтарь стал угрожающе трястись, уменьшаясь. Испуганная Люда даже не обращая на своё состояние в страхе отпрыгнула в сторону. И вовремя: Алтарный выступ полностью исчез внизу под полом и единственное, что напоминало о том самом алтаре, это небольшие бортики каменной отделки алтаря. Так, в пустом, как предполагала брюнетка, месте от алтаря что-то светилось ярким, малиновым светом и так приятно пахло. Простоявшая около пятнадцати минут в оцепенении девушка, наконец поняла, что пока что всё затихло и наверно можно даже подойти и посмотреть, что же это такое красиво светится. Подойдя к самому краю «бортика», девушка посмотрела вниз и ахнула в удивлении. Светилась там, чрезвычайно насыщенным малиновым цветом какое-то странное вещество, которое время от времени булькало большими пузырями. Пузыри в свою очередь и разносили по помещению довольно приятный аромат цветов. Нет бы ей лежать тихо и смирно у себя в спальне, никуда и не во что не ввязываясь. Но она не из таких: Нужно всегда использовать свой, образно, чересчур длинный нос по полной программе и сверху довесок в виде неприятностей — ну, а как же-ш, если уж и нос длинный, значит и неприятности должны быть больших размеров! Только сама девушка не отдаёт себе отчёта в этом. А потому с самым невинным видом приближает своё никудышное в этом мире тельце ближе к бортику, опираясь на него, не ведая того, что её одёжка зацепилась за неаккуратно выточенный камень. Не понимая, что её удерживает на месте, Людмила резко дёрнулась: Зацепившаяся ткань, эхом повторила её движение, чуть притянув на себя, но ткань не выдерживает натиска и рвётся, отпуская кареглазую в полёт. — А! — единственное, что срывается с её губ, прежде чем она осознаёт, что происходит, дальше она падает прямиком в густую малиновую жижу.***
Собор. Пять часов назад. Пробуждение Наили было тяжёлым, её голова нещадно болела. Подумав, что ей нужно будет встать за лекарством от боли, она со стоном разочарования разлепила глаза. Её взгляд тут же наткнулся на кувшин и кубок, которые, как точно помнила девушка не ставила на прикроватную тумбочку. Заметив, что в кубке налито что-то серого цвета, девушка тут же приподнялась и взяла его в руку. По цвету и запаху, эта мутная смесь напоминала лечебную настойку из корня голубой цисти из которой делали восстанавливающий напиток для тех, кто по каким-то причинам на некоторое время лишался магии. Но для чего понадобилась именно ей эта настойка? Наиля прислушалась к себе и своим ощущениям. И совершенно точно, что магия и магические потоки при ней. Но она тут же нахмурилась. Однако есть несколько странных ответвлений мага-потоков в области груди — словно два магических канала проходящие возле сердца волшебницы были поделены ещё на два новых потока. Это странно — у волшебников всего два потока возле сердца, положительная и отрицательная, откуда появились ещё два неизвестно, но Наиля начала подозревать, что это случилось в тот самый момент, когда её со всей силы приложила та неведомая сила, что окутывала Людмилу. Она не знает, хорошо это или плохо, что это означает? Прислужница собора, точно знает, кто знает об этом больше — тот, кто оставил кубок с настойкой. Значит в ближайшее время ей предстоит спросить Уриала. В том, что это был первый советник, Наиля не сомневалась, рецепт и остальные несколько компонентов этой настойки, знал только он. Наиля могла определить эту настойку, поскольку ей часто приходилось отправляться с советником по тем местам, где требовался подобный отвар, ею же девушке приходилось поить стариков и детей. Осушив кубок до дна, она вновь со стоном улеглась. Та сцена, что открылась её глазам в купали, всё никак не выходила у неё из головы — это да. Но ещё больше девушку мучило, что она совершенно не понимает сколько времени она пробыла в таком беспомощном состоянии. Ей совершенно точно некогда здесь разлеживаться. Наиле срочно требуется узнать, что же происходит и всё ли в порядке с Божьим даром? Посмотрев на свою правую руку, зеленоглазая накрыла другой рукой свой, полученной по заслуге, порез. Ей действительно очень повезло в том, что она столь легко отделалась: Всего лишь одно телесное наказание и понижение в статусе, до обычной девчонки бес каких-либо прав в соборе… Но, какова же её радость! Наиле позволили и дальше заботится о госпоже Людмиле. Это было что-то невероятное для девочки, которая в самый последний момент, когда Сенатор, Старейшина Давид после резанной раны на её руке: в качестве наказания и изменения её одежды для простолюдинки, в самый последний миг отдал приказ «ни за что и не при каких обстоятельствах не покидать Божественное дарование и оставаться в соборе в качестве именно её опоры, делать всё так как скажет Он», так же он потребовал клятву. И она согласилась, со слезами на глазах, она приняла это и благодарила от чистого сердца, столь Великого человека, их Бога. Старейшина Давид, сделал ещё один подарок Наиле, он лишил жизни ненавистного ей человека. И сейчас девушка могла со всей уверенностью сказать, что отныне и навеки её преданность относится только к двум людям, госпоже Людмиле и Ему, Сенатору Давиду. Большего она не желала. Хотя, тут Наиля слукавила — уж очень ей хочется увидеть этих двух людей, в качестве пары, мужа и жены. Вот тут и помрачнели мысли зеленоглазой, ведь это скорее всего будет невозможно, у Давида уже есть невеста. «Но, разве есть дело до долга, когда здесь явственно можно разглядеть чувства?» — хихикнув своим мыслям, девушка вновь призадумалась. Она явно что-то упускает из вида, но что? «Кстати, я впервые бывала в той странной комнате, куда нас с тухлой рыбой привели» — Эта невзрачная на первый взгляд мысль. Прочно засела в её голове. Наиля точно могла сказать, что она очень и очень много знает о строении и комнатах Центрального Собора, да и других соборов. Явар заставлял её разузнавать всё о них и детально изучать местность и каждую комнату в соборах, дабы в случае чего, она могла с лёгкостью ускользнуть с места преступления. Однако этой комнаты, она прежде никогда не видела. И сомневалась, что кто-либо другой из живых, кроме Старейшины Давида и его советников знали о ней. Пребывая там Налия была слишком испуганна и залита собственными слезами, чтобы думать об этом или просто удивляться, тогда у неё совершенно иное вертелось в голове. Погружённая в собственные воспоминания и рассуждения, блондинка услышала громкие выкрики и топот ног людей. По приглушённым стенкой выкрикам, Наиля поняла сразу, произошло нападение волкообразных. Твари каким-то образом проникли за границу их территории и теперь всех созвали на бой. В мыслях тут же всплыло, что скорее всего, раз она тут прохлаждается и совсем потерялась в своих мыслях, рядом с госпожой Людмилой никого нет и неизвестно, останется ли кто-то ещё в соборе. Явно же по доносившемуся шуму, созыв касается всех. Небезопасно оставлять Божий дар совсем одну! Скрипнув зубами, Наиля не смотря на странное состояние, стала оглядываться в поисках своего посоха. Ей бы дойти до комнат Людмилы.