***
Давным-давно, когда ещё не было ни нашей страны, ни лесов, ни полей, ни неба, была только чёрная-пречёрная пустота, в которой жили драконы. Это были огромные ящеры, глаза которых были размером с озеро, зубы – как три взрослых человека, взмах крыльев которых мог снести с лица земли целый город, если бы тогда были города. Драконы были кровожадными, злобными существами, они ненавидели всё живое, даже друг друга. Ненависть ко всем была настолько сильна, что драконы жили одни, всю жизнь скитаясь, а если два дракона встречались, то не могли избежать драки, из которой победителем выходил лишь один. И так они постепенно погибали в схватках, пока в живых не осталось всего два дракона. Два самых старых и опытных дракона. Их чешуя, поблёкшая от времени, потрескавшаяся, местами покрытая плесенью, была испещрена шрамами, словно паутиной. Огромные зубы позеленели и затупились в битвах, а глаза, некогда зоркие, помутнели, стали водянистыми, бледными. Крыло одного дракона было разорвано, другой потерял глаз, и на месте его зияла огромная дыра. И вот они встретились. Два последних дракона. Они не могли избежать схватки, решающей схватки, схватки, из которой живым выйдет только один. Или не выйдет никто. Одноглазый дракон и дракон с порванным крылом парили друг напротив друга, ни на мгновение не отводя взгляда. Оба хотели победить. И вдруг, словно по какому-то неведомому сигналу, ящеры взвыли, да так громко, что, если бы тогда была земля, она задрожала бы, а леса начисто смело бы. Но земли тогда не было, и драконы, зарычав, бросились друг на друга. Они сцепились. Битва была не на жизнь, а на смерть. Клыки одноглазого заскрежетали по чешуе дракона с порванным крылом, хвост которого нанёс сокрушительный удар по туловищу противника. Тот разжал челюсти, и драконы вновь закружили друг напротив друга, выжидая момент. Рывок – и челюсти дракона с порванным крылом сомкнулись на лапе одноглазого, но тот умело вырвался, оставив себе на память пару неглубоких, но длинных царапин. Ящеры вновь отступили. Так несколько раз они сцеплялись, но каждый раз отступали. Закалённые в битвах, они знали все слабости друг друга, предугадывали все действия, никто не допускал ошибки. Схватка длилась целую вечность, как всегда бывает при встрече двух одинаково опытных воинов, а драконам казалось, что прошло не более часа. Но драконы – живые существа, и, как и всем созданиям из плоти и крови, им свойственны усталость, голод, жажда. Ящеры начали уставать. Вдруг одноглазый, зазевавшись, пропустил удар дракона с порванным крылом, и удар этот стал роковым. Огромная лапа с когтями длиной футов в пятнадцать рассекла шею одноглазого, кровь хлынула струёй. Одноглазый дракон взвыл от боли и осознания того, что пришёл его конец, но собрался с силами и бросился на дракона с порванным крылом. Тот, не ожидая от, казалось, уже побеждённого противника, такой прыти, не успел отразить удар. Тела ящеров переплелись, их крики слились в один, и драконы, сложив крылья, стали падать вниз, в бесконечную чёрную пустоту. Они разрывали друг друга зубами, когтями, капли их крови зависали в пустоте и застывали. Клочки плоти летели в разные стороны, распадаясь на миллионы мелких крошек. Зубы одноглазого ящера прочно впились в шею дракона с порванным крылом и, чем меньше крови оставалось в жилах, тем сильнее одноглазый сжимал челюсти. Он бил дракона с порванным крылом крыльями по глазам, наносил ужасающие удары противнику, оставляя на его теле глубокие борозды, из которых сочилась прозрачная кровь. Дракон с порванным крылом уже не выл, а тихо скулил, даже всхлипывал. Жизнь каплями крови уходила из него, клочками плоти зависала в пустоте. Вдруг одноглазый разжал челюсти, выпустил врага, и дракон с порванным крылом впервые в жизни струсил, впервые в жизни бежал с поля боя. Он повернулся и принялся улепётывать, судорожно размахивая крыльями. Перед единственным глазом второго дракона плыли чёрные круги. Он тяжело дышал, с трудом держался в воздухе, вразнобой размахивая крыльями. Но смелый ящер нашёл в себе силы. Он сделал последний рывок, впился зубами в хвост обречённо взвывшего дракона с порванным крылом и принялся разрывать его, глотая огромные куски плоти. Дракон с порванным крылом отчаянно лягался, махал лапами, оставляя глубокие раны на морде и шее одноглазого. Но ему пришёл конец. Вдруг дракон с порванным крылом вонзил зубы в плоть врага, да так глубоко, что клыки вышли с другой стороны. Челюсти его намертво застряли в плоти одноглазого, и дракон с порванным крылом навеки закрыл глаза. По морде его бежала слеза. Последним усилием одноглазый разорвал дракона с порванным крылом на мелкие кусочки, и силы покинули его. Ящер закрыл глаза и камнем стал падать вниз. Шло время. Застывшая в ранах прозрачная кровь одноглазого образовала реки, озёра, моря; плесень разрослась в огромные леса. Гребни-выросты на теле, зубы обратились горными вершинами. Из кусков плоти драконов появились люди, звери, птицы. Кровь дракона с порванным крылом стала каплями-звёздами, рассыпанными в бесконечности. А сам дракон, чьи глаза превратились в луну и солнце, ни на секунду не отрывает взора от противника. Всё ещё падает дракон в вечность, и будет падать бесконечно долго.***
Джек вздрогнул и открыл глаза. Он лежал, свернувшись клубком, поджав колени к груди. Утренняя холодная роса пропитала одежду парня, слезами осела на лице, мурашки покрыли его кожу. Джек вскочил, обхватив себя руками, запрыгал на одном месте, стряхивая прозрачные ледяные капли, так красиво оседавшие на траве. «Кровь драконов…», – перепрыгивая с ноги на ногу хмуро размышлял парень. – «Бред всё это, глупости, абсурд. Не может вода быть кровью». Парень несколько раз присел, отжался и, вскочив, пнул своего друга, всё ещё валявшегося на траве. Тот звонко вскрикнул и мгновенно поднялся на ноги. – Ты чего дрыхнешь? – зло спросил Джек. – Кто за костром следить должен был? – Я, – сонно отозвался Рик, – прости, не устоял, уснул. Сейчас снова разведу. – Разведу, – передразнил парень, – ни шиша ты не разведёшь, дрова отсырели. Рик всё же потянулся и угрюмо побрёл к соседнему костру за углями. Джек же схватил котелок и вприпрыжку побежал к реке. Военный лагерь просыпался. Джек вышел к реке, зашёл в камыши и принялся плескать в лицо чистой родниковой водой, отплёвываясь и фыркая. Сквозь прозрачную воду просвечивало дно. Мелкие речные твари: раки, улитки, мальки, – уже проснулись и деловито ползали и плавали, не будоража девственной глади. Парень, затаив дыхание, увлечённо наблюдал за этой мелюзгой. И вдруг, вспылив, он хлопнул рукой по воде, разогнав рыб и помутив реку. «Не может! Ну не может вода оказаться кровью! И леса плесенью, а горы – зубами. Всё это бред!» Джек наполнил котелок и быстро вернулся в лагерь. А кровь одноглазого медленно плыла по глубокой ране, оставленной драконом с порванным крылом. В лагере уже все проснулись. Солдаты сновали от костра к костру или умывались, кто-то, как Джек утром, делал зарядку, пытаясь согреться, тянул озябшие руки к костру. Парень подошёл к своему костру, где грелся Рик, поставил котелок на огонь и сел рядом с другом, уставившись в пламя. Роса медленно высыхала, превращаясь в туман. – Слёзы, – вдруг сказал Рик. – Что? – вздрогнул Джек. – Слёзы. Почему вода – это кровь, а не слёзы драконов? Джек нахмурился и помрачнел. – Дед Август нам рассказывал, помнишь? Сказку о сотворении мира. Он говорил, что реки и озёра – это кровь подравшихся драконов, которая застыла в их ранах. Но почему именно кровь? Вот роса больше похожа на слёзы, и туман, – парень взглянул на густой пар, поднимавшийся от земли, – ну не похоже это на кровь. – Замолчи, – зло сказал Джек. – Это всё глупости, детские сказки. Вода – это вода, земля – это земля. Драконов нет и никогда не было! – Да ты чего так кипятишься? Что я такого сказал? Джек угрюмо замолчал, не желая признавать правду. – Эта сказка мне снится чуть не каждый день, – наконец прошептал он. – Как дед нам её рассказывает. В тот самый вечер, помнишь, пятнадцать лет назад? – Да, – так же тихо отвечал Рик, вмиг погрустнев, – я тоже часто вспоминаю, как под конец сказки, когда вокруг стемнело, прибежала мать Боба со слезами на глазах, тихо дослушала с нами сказку и закричала, что началась война. Мать всю ночь собирала на войну моих отца и брата. А затем пришло и наше с тобой время. Пятнадцать лет воюем, а для чего? Парень замолчал, и друзья углубились в свои мысли. Рик вспоминал, как провожали на войну молодых парней и мужчин из его деревни, как ревели матери, как глазели дети, не понимая, что их отцы не вернутся. А затем пришёл их черёд. Его и Джека. И вот они уже три года на этой войне, которая неясно когда закончится. Джек же размышлял о сказке, рассказанной дедом Августом долгих пятнадцать лет назад. Как может какая-то глупая детская сказка оказать такое влияние на человека? Размышления парней прервал гулкий звук горна. Лагерь на мгновение затих, задержал дыхание, вслушиваясь в сигнал. После того как последние отголоски, последние капли глубокого звука растворились в воздухе, повисло тяжёлое тяготящее молчание. Лагерь напряжённо вслушивался в тишину, и вдруг всё одновременно ожило, зашевелилось, забеспокоилось. – К оружию!!! – слышались громкие крики по всему лагерю. Молодые парни, взрослые мужчины, старики лихорадочно натягивали доспехи, хватали мечи, щиты, луки. Джек натянул кольчугу, спрятал под шлемом тёмные волосы и хмуро взглянул на закипевшую воду. Не до еды сейчас. Туман рассеялся. Ужасающая картина открылась лагерю. Чёрная орда орков неслась вниз с холмов на долину, где раскинулись войска их противника. Сотни, тысячи, миллионы существ. Изумрудной травы не было видно за волосатыми головами и обросшими телами. Многотысячный лагерь людей казался просто маленькой деревушкой по сравнению с огромным войском орков. Сердце бухало в груди, как колокол. Ноги онемели. В животе поселилось неприятное тянущее ощущение страха. Джек сглотнул ком, вставший в горле, и поднял валявшийся меч. – Как их много, – тихо произнёс Рик в набекрень надетом шлеме. – Как думаешь, мы выживем? – Должны, – отрезал парень. – Бери меч и пошли. Защитим нашу страну. Джек взмахнул мечом, взглянул на ясное небо и восходящее солнце. «Наблюдаешь, дракон с порванным крылом? – хмуро подумал про себя парень. – Смотри, как твои дети убивают друг друга. Смотри, как проливается наша красная кровь, и мешается с красной кровью орков. И осознай, что ты всего лишь легенда, что тебя нет, и не было». Красная от крови земля. Запах гари. Растоптанная в грязь трава. Тела павших и раненых. Джек и Рик бок о бок бегут навстречу опасности, навстречу смерти, налево и направо размахивая мечами. Клубы дыма плывут над землёй. Дракон с порванным крылом не может смотреть, как его плоть, люди и орки воюют между собой. Ясное небо заволакивает тучами. Ледяные слёзы дракона с порванным крылом охлаждают горящую плоть одноглазого.***
– Я вам когда-нибудь рассказывал сказку о сотворении мира? – Нет, – ребята подвигаются ближе к старику, сидящему на крыльце каменного трёхэтажного дома. Горожане торопятся по своим делам, не обращая внимания на столпившуюся мелюзгу, лишь поругиваясь для приличия. Они давно привыкли к тому, что какой-то старик каждый вечер собирает мальчишек и девчонок, чтобы рассказать им сказку. Соседи называли старика чудаком, но не обижали его. – Давным-давно, когда не было ни нашей страны, ни земли, – начал старик, поглаживая пышную седую бороду. Морщинки разбежались из уголков его глаз, когда другой старик, свесившись с балкона второго этажа, сердито сплюнул и сказал: – Что за бред ты им рассказываешь, Рик? Ты же прекрасно знаешь, что это просто глупая детская сказка, хватит забивать ребятам головы. – Что же тогда мне рассказать? – морщинки разбежались и из уголков сухого рта. – Что вы знаете об Ужасной войне? – обратился второй старик к детям. Те с удивлением смотрели на деда Джека, всегда такого молчаливого и строгого. – Это война людей с орками, – продолжал тот. – Она длилась целых пятьдесят лет. Понимаете вы, как это много? Ребята молчали, опуская глаза, когда дед Джек смотрел на них. Никто не мог вынести взгляд мутных злых глаз старика, кроме деда Рика. – А вы там были? – вдруг звонко раздалось в толпе. – Да, – тихо сказал дед, – я, чёрт возьми, там был. И знали бы вы, мелюзга, как там было ужасно! – Расскажете? – тот же голос. Дед ухмыльнулся, сплюнул и исчез, чтобы через минуту оказаться рядом с детьми. Прислонившись к косяку, скрестив руки на груди и прикрыв глаза, он начал рассказ: – Я попал на войну, когда мне было семнадцать лет. Но настоящую битву увидел лишь спустя три года. Небо заволокло тучами, шёл сильный ливень, и мы бежали по хлюпающей грязи, падали, вставали и вновь бежали. В конце битвы мы сами себя не узнавали: мы были чёрные от грязи и запёкшейся крови. А на следующий день… Глаз дракона с порванным крылом окрашивал седые волосы Джека в алые цвета, как много лет назад. Дети заворожено слушали историю Ужасной войны, пока второй глаз дракона не взошёл на небе, пока не засветились яркими светляками капли его крови. На душе у дракона с порванным крылом было спокойно. Потому что этот маленький человечек, такой глупый и недоверчивый, старик с таким чёрствым сердцем защитил его врага от уничтожения. И никогда больше не будет кровь существ, вышедших из плоти дракона с порванным крылом, мешаться с кровью одноглазого дракона.