***
Боль. Кругом одна лишь боль. Она везде: в конечностях, в сердце и в голове. Но сдаваться нельзя, ведь он дал обещание, которое нельзя нарушить. Лука никогда не должен покидать ее, Юки, ту, которой посвятил жизнь. Но вдруг сердцу стало тепло. Так тепло, как давно еще не было. О, Лука узнал это невообразимое тепло! Его нельзя ни с чем спутать, ведь оно принадлежит Юки. Сердце забилось быстрее. Юки. Он дарит ему свои силы! Какой же глупый поступок! Юки! — Юки… — произносит он слабо, открывая глаза. Но Юки не улыбается ему. Он лежит на руках у Такасиро, а рядом восклицает что-то Тоука. Все вдруг становится ярким и ясным, как никогда прежде. — Лежи, — звучит совсем близко голос Исудзу. В нем нет насмешки, лишь суровость. Но Лука отмахивается. Угасающая, но все еще сильная боль в груди не позволяет сделать и малейшего движения. Но Зесс не сдается. С его уст слетает тихое нежное имя. Как он мог допустить это? Такасиро поднимает Юки и уносит в другую комнату. Нет, нельзя, чтобы он уходил! Нельзя, чтобы он уносил с собой Юки! Стремительная попытка подняться заканчивается неудачей и тихим рычанием. Цукумо и доктор не позволяют подняться. — Лежи, идиот! — резко говорит Исудзу. — Твоя регенерация высока, поэтому уже завтра ты будешь в порядке, а пока не двигайся. Юки сумел сделать так, чтобы твоя рана затянулась, но она все еще слишком свежа. Его усилия не должны пропасть зря. И Лука расслабился. Да, Исудзу прав — нельзя, чтобы старания Юки были насмарку. Пролежав в этом ожидании несколько часов, Лука не выдержал. Он все силы кидал на регенерацию, чтобы поскорее увидеться с Юки. Быть может, сейчас ему нужна его помощь? Дождавшись, пока Исудзу уйдет на завтрак, он поднялся. Боль все еще слабо отдавалась по телу, но она совсем не мешала. Из-за резкого подъема закружилась голова, но это не взволновало. Лука кинулся в комнату Юки. В маленькой комнатке перед спальней сидел Хоцума. Завидев Зесса, он лишь кивнул и ушел. Лука стремительно пересек гостиную и приотворил дверь в спальню. На кровати под простыней лежал Юки. Он был крайне истощен, под глазами залегли круги, по вискам тянулись влажные дорожки пота. Рядом лежал зверек, в котором Лука узнал своего Содома. «Юки…» — прошептал опаст, склоняясь над любимым человеком. В ответ ему послышался глубокий вздох. Невероятно горячая рука. Раньше она источала особое тепло, даже будучи холодной, но сейчас… казалось, была холодна, несмотря на свой жар. «Юки… Юки…» — слышалось отовсюду, словно сам особняк Тасогарэ желал скорого пробуждения божественного света. Но утро сменилось вечером, вечер ночью, а ночь рассветом. И Юки все еще не открывал глаз.***
И вновь в особняке царила тишина, безмолвное ожидание. Юки не приходил в себя. Ему становилось все хуже и хуже. Лука не смел отходить от него, покидать комнату. — …Юки перенимает чужую боль. На физическом плане она не существует, однако мозг считает, что она есть. Вероятно, работает еще и самовнушение, а вы знаете, что сила его велика. Сейчас, пока он спит, его мозг полагает, что организм действительно находится в критическом состоянии, поэтому и вызывает активную работу всех органов. Из-за этого и происходит истощение, которое не позволяет Юки проснуться, — объясняет Исудзу. — Нам остается только ждать. — Лука, — кладет свою руку на плечо опасту Тоука. — Тебе стоит отдохнуть и развеяться. С Юки все будет в порядке… — Вообще-то, мы не можем этого утверждать. Рана Зесса была смертельна. Юки хоть и не полностью излечил ее, но сделал невероятно много. Если мозг сочтет это непосильной задачей… — Замолчите! — цыкнула Тоука, отталкивая доктора. В этой суматохе Лука вдруг поднялся и тихо покинул комнату. Его больше не видели ни этим днем, ни следующим. Он испытывал вину, которую не мог искупить. Быть может, стоит пропасть? Ведь он не оказывает помощи, лишь создает боль, которую Юки может не пережить. Осень в эти дни особенно отчетливо проявила себя: жухлые листья печально парили над землей, небо окрасилось в серый, появился ветер. Природа умирала, угасала, как угасает сейчас Юки. Но, быть может, после зимы он вновь расцветет?***
Юки слышал многое. Даже во сне среди множества голосов он непременно узнавал голос Луки. Он звал его, просил очнуться. Но в один миг голос перестал звучать. Тогда Юки сам стал звать его, стараясь найти в этой беспросветной тьме свой собственный лучик света. Его было непросто разглядеть, ведь он носил темное покрывало. Лука… — Лука… Тихий хриплый голос, от которого становится не по себе. Чужие возгласы вдруг исчезают, резко прекращаются. Кажется, что ты и не слышал их. На грудь что-то давит. Что-то теплое и приятное. Это свернулся маленьким комочком Содом, его собственный маленький страж. Слабая рука легла на пушистую шерстку спящего существа. Тот пошевелился, чихнул тихо и вдруг вскочил. В радости он начал облизывать руки и лицо друга, словно целуя его. — Где твой хозяин? — тихо спросил Юки. Он знал, что Лука жив. Он слышал его голос тогда. Содом остановился и печально заполз под бледную ладошку, словно испытывая вину и сожаление. — Юки! — послышался голос Тоуки. Она улыбнулась своей нежной улыбкой, совсем как мама всего этого семейства стражей. — Как ты чувствуешь себя? Рука парня легла на грудь, туда же, где когда-то красовалась рана Луки. — Я в порядке, но… я не могу представить, какова была боль Луки… Тоука, скажи, тебе было больно, когда Рейга ранил Цукумо? — спросил Юки, не поднимая глаз. Девушка кивнула. — …Но мне никогда не было так больно, как тебе. Ты постоянно исцеляешь наши раны. Я не представляю, откуда у тебя столько сил. — Даже мой божественный свет не может сделать многое. Я не смог полностью исцелить раны Луки. И я не смогу исцелить его душу… Тишина. Никто больше не произнес и слова. Все были рады пробуждению Юки, но никто не говорил про Зесса. Уже несколько дней его никто не мог найти. И больше всех переживал Юки. Он знал — Лука не может простить себя за причиненную ему боль. Как только парень встал на ноги, тут же отправился на поиски. Пусть, его отговаривали, он все равно упорно рвался вглубь леса. Содом, слово страж, ходил за ним огромным черным чудищем, отпугивая зверье и дюр. «Лука…» — постоянно слетало с уст парня. Но опаст не отзывался. И все же… Юки знал, что он рядом, здесь, постоянно наблюдает. Иногда подолгу парень сидел на прохладной скамейке у леса. Это место было уютным. Содом лежал на земле совсем рядом, грея ноги друга. А Юки говорил… Но не с Содомом, нет… — Лука, сегодня Тома приготовил нам так много томатного хлеба! Я не знаю, как он умудрился испечь все это за одно утро! Хоцума даже съел несколько кусочков! Обычно ведь его и не заставишь. Тоука долго шутила над ним, говорила, что в этом споре ее победа… Внезапное молчание. Юки опустил голову и замолчал, потеряв улыбку, словно кто-то выключил заводную куклу. Слезы покатились по щекам. Руки дрожали то ли от холода, то ли от неимоверной печали, поселившейся внутри. — Почему ты не желаешь выйти ко мне? — звучало тихо. Содом поднял морду и слизал упавшие на ладонь капли. — Ведь это совсем не твоя вина… Все это я. Кусты позади дрогнули. И Содом, и Юки подняли глаза. Проронив последнюю слезу, Юки поднялся и кинулся в том самом направлении. Он видел ту тень, почти ускользнувшую от взгляда. «Лука!» — звал Юки. «Лука!» — вторил лес. Он долго бежал, но догнать тень так и не смог. Слезы почти засохли на щеках, но наворачивались новые, еще более горькие. Он бежал, не разбирая дороги, звал его… Начался дождь, постепенно превратившийся в ливень, но Юки это не волновало. Он бежал, несмотря на прилипшие ко лбу волосы и вымокшую одежду. Даже Содом потерялся где-то позади. Вдруг грязь под ногами решила подло пошутить, подставив подножку, и Юки уже скользнул вниз, готовый упасть и покатиться вниз по каменистому склону. Но упал в чужие объятия. Сердце заликовало. Вот он! Вот Лука! На глазах вновь появились слезы, смешавшиеся с дождем. — Не плачь, — совсем тихо и низко. — Все в порядке. — Ведь это слезы радости, — улыбнулся Юки и обхватил руками Луку. Тот не шевелился. Казалось, он раздумывал несколько секунд. Рука легла на влажные волосы, даря какое-то странное умиротворение, но тут же была убрана. Юки поймал ее. — Нет! — воскликнул он. — Не уходи! Я нашел тебя. Этой глупой игре пора закончиться. Ведь все хорошо. Сейчас все в порядке, Лука. Мы живы, и я совсем не обижаюсь на тебя. — Я не достоин быть твоим хранителем, если не могу выполнить обещаний, — снова тихо сказал он. — Как жаль, что мне не дано исцелять твои раны. — Ты можешь! Ты можешь исцелить их! Стоит лишь быть рядом. Всегда быть рядом со мной… — Юки… — Ведь ты мой хранитель… Я хочу, чтобы ты всегда хранил нашу связь. Не рви ее. Никогда. Крепкие руки прижали Юки ближе, укрывая от дождя. Да, теперь он не сумеет отпустить его, никогда больше. Таково его желание. — Я всегда буду рядом. Я никогда не предам тебя…