Братишка

В детской темно. Тикает старенький будильник, да в открытое окно влетает ночной летний ветер. Занавеска призраком взмывает над кроваткой. Майк сидит в кресле напротив. Тяжело смаргивая, он запоздало соображает, что сквозняк может простудить Андерса еще сильнее, а если он вдруг сейчас проснется, то непременно испугается шевеления занавески над собой. Мысли в голове чертовски медленные, но Майк все равно дает себе установку встать и закрыть окно. Он очень устал и не спит уже третью ночь. К тому же, у него тут задача максимум - делать все как можно тише. На цыпочках он ходит по комнате, бесшумно переставляет пузырьки на столике. Майк до смерти боится не услышать, если брат перестанет дышать. Доктор сказал - после такого кризиса Андерсу никакие болячки будут нипочем. Майк комкал в руках кухонное полотенце и мечтал провалиться сквозь землю от этих слов. У Андерса не было страховки. Ни у кого из них ее не было. И Майк бы предпочел отдать ухо или руку, чтобы весь этот доброхотский треп доктор нес, стоя в больнице, в палате Андерса, где ему делали бы нужные уколы и кормили бы как следует. Но не здесь, не посреди облезлой комнаты, не в брошенном матерью доме, где два перепуганных подростка впервые в жизни услышали слово "пневмония". Майк нахмурился, упираясь взглядом воспаленных глаз в циферблат. Подходило к четырем. Через два часа нужно растолкать Тая и вытурить в школу. А потом снова умолять соседку посидеть с Андерсом хотя бы часа четыре, пока сам он смотается на стройку двумя улицами выше - иногда там для него находилась работа. Со стороны кроватки раздался тихий, какой-то стариковский кашель. Майк подскочил к тумбочке и принялся в темноте ловить шнурок ночника. При свете маленькой лампы он в панике обшарил глазами лицо младшего - на верхней губе Андерса бисеринки пота выстроились в линию и теперь были похожи на усы. Мокрые русые кудряхи липли ко лбу. Но, несмотря на видневшиеся под синеватыми веками белки глаз, часто-часто прыгающий воротник пижамы немного успокоил Майка. Дышит. Майк безотчетно улыбнулся. "Ничего, вот выздоровеешь и начнешь мне опять ботинки к полу приклеивать". Едва касаясь, влажным полотенцем он тихонько обтер выпростанные из-под одеяла бледные руки. Андерс довольно причмокнул во сне и повернулся на бок. Короткий приступ спокойствия отпустил Майка и он занервничал снова: пересчитал оставшиеся шприцы, переложил с места на место рецепты, опять посмотрел на часы. Спать уже не хотелось. Взглянув на обманчиво-безмятежный сон брата, он решил спуститься на кухню. Но едва повернувшись, под оглушительный в полной тишине скрип двери, Майк услышал хриплый голос: - Мама? Андерс сел на кровати и пару раз надрывно вздохнул. "Либо разревется, либо уснет обратно", - безнадежно подумал Майк и замер. - Мама! "Черт". Майк подошел к кроватке, присел на корточки и положил Андерсу руку на макушку. Сонные глаза младшего были готовы пролиться слезами, он укоризненно смотрел на брата. "Я не тебя звал" буквально читалось на его лице. Сквозь влажные волосы на затылке Андерса, Майк чувствовал, какой сильный у него жар. Страх снова укусил его за сердце. Андерс сложил рот грустной скобочкой и быстро засопел. Майк вздохнул и осторожно подхватил брата на руки. Андерс для виду повыворачивался и хмуро посмотрел на Майка. Когда тебе четыре и у тебя пневмония, сил сердиться на брата спросонья иногда не находится. Майк примирительно буркнул "ладно тебе", и принялся расхаживать по комнате, легко покачивая брата на руках. Спину заломило уже круге на шестом. Стискивая зубы, он устало улыбался, глядя, как Андерс снова погружался в свой целительный сон. Но при этом цепко держался за нагрудный карман на рубашке Майка. "Хорошо, что сегодня не пришлось петь", приободрился Майк и заметил, что сквозь макушки сосен за окном протянулись ленты бледно-серого света. Вот и еще один рассвет. Майк подошел к креслу, осторожно угнездился в нем, прижал к себе брата и уснул.