Первый снег

Печальный мокрый ноябрь расплывался за запотевшим окном. Ритмично стучал дождь по стеклу. Там, за окном, печально плачущее серое небо. Проезжая мимо голых парков начинаешь замечать всю настоящую прелесть природы. Сад, утопая в опавшей листве, стоит грустный и безмолвный. Струи дождя просто повисли в воздухе, закрыв мир серой пеленой, отгородив стеной воды. И, кажется, ничего нет за этой стеной, впрочем, ничего и нет. Ничего, кроме дождя. Каждая улица, переулок, дом – все в ее власти. И даже поезд, уходящий прочь, идет в нее – в печальную осень. Эта тихая атмосфера берет город в свои владения. Скучающий взгляд изучал красоту, находящуюся от него лишь в паре сантиметрах, но наблюдатель смотрел на мир лишь из окна. Тонированное стекло не позволяло природе увидеть столь загадочную личность для всех. Весь день густой туман медленно, поэтапно опускался вниз, пока не выглянуло долгожданное, полуденное солнце и пучками острых лучей не испарило последние, стелющиеся по тротуарам, дымные клубы. Налетевший теплый ветер ласкал мокрую листву, сдувая с нее последние капли осенних ливней. Мрачный силуэт вышел из машины и направился к дому. С некой частичкой радости я поднимался на самый верх этого здания: серые ступеньки, липкие перила и многие другие мерзкие предметы, из-за которых я бы бросил все и уехал отсюда, как можно дальше. Но лишь одно меня удерживало здесь - то, чего я не мог найти нигде в другой части земли. Он иногда казался настолько далеко, насколько мне его не хватало здесь, рядышком, что я не мог больше жить без него. Каждый шаг давался мне с большими усилиями - этот чертов город, эта чертова работа. С огромными пакетами в руках мне осталось пройти всего каких-то пару ступенек, как вдруг в мой нос ударил свежий запах алкоголя и сигарет. Забыв про усталость, я с новым энтузиазмом взбежал по лестнице и, замешкавшись с ключами, распахнул дверь. Из квартиры повалил густой дым, в этом сплошном тумане я услышал чужое хлюпанье носом. Вскоре, увидев владельца столь "широкого" помещения, я пришёл в изумление. Юноша, лет восемнадцати на вид, с бутылкой вина и с сигаретой в зубах сидел, облокотившись на косяк двери в одной рубашке, и периодически противно хлюпал носом. Я лишь с грохотом уронил пакеты, давая понять моё присутствие. Изумрудные глаза со страхом взглянули на меня, но вскоре пришли в прежнее состояние и парень, не обращая внимания на моё появление, продолжал заниматься незаконченным делом. Подойдя в плотную к хозяину и, с силой схватив его за темные коричневые локоны, я выдал лишь сухое:"Повод". По лицу прокатились крупные солёные слёзы, он испепелял меня своим пронзительным взглядом, нижняя губа задрожала, в горле, наверняка, стоял огромный ком, какая-то ненависть блестела в его "радуге". Без осторожности я отбросил это бесстыжее тело от себя и, взяв в руки вино, сделал большой глоток. Брр... Сухое красное... Перешагнув это грязное создание, ради которого я гроблю все своё время, я специально наступил на его ногу, пусть тоже понимает, насколько мне больно в эти моменты! Пару лет назад в один такой же вечер, такой же непредсказуемый вечер, одна дрянь споила моего "щенка", после чего затащила того в постель. Каждый его запой мог грозить не только изменой в алкогольном опьянение, но и Эрен мог сотворить того, чего не сделал бы никогда в памяти и в здравом рассудке. В порыве гнева я зашагал на кухню, открыв окно, выбросил бутылку на улицу с девятого этажа. Через минуту я услышал ответ - сработала сигналка чьей-то машины во дворе. Стакан. Коньяк. Я спокоен. Спокоен настолько, насколько могу. Во время опустошения мною бутылки дорогого напитка, это полуживое тело приползло на кухню и издало тихий стон привлечения к себе внимания. Со своей стороны я не выказывал абсолютно никаких эмоций, облокотившись на стол руками и наклонив голову вниз, я ждал его объяснений. Самые глупые и бессмысленные слова, которые он только мог выдать - ты меня не любишь. Он пытался сказать этот как можно тише, но он знал, что я точно услышу. Я не любитель говорить, не любитель романтики, но раз он хочет доказательств, то он их получит! Я схватил его за шкирку рубашки и потащил в самый дальний угол этой квартиры - в спальню. На все его крики, удары я не обращал внимания. Он узнает, каково это - чувствовать боль. Попав в нужную нам комнату, я швырнул этого засранца около кровати, ударив об угол головой. Йегер разлёгся на полу пластом. - Я все ещё не могу понять, Эрен, чего ты добиваешься? - удар с ноги в область груди. - Тебе нравиться, - удар, - эта боль, - удар, - м? Все лицо было крови из носа, я ненавидел его в эти минуты, но убить я его бы не смог ни физически, ни морально. На все мои горячие речи слышалось лишь гробовое молчание; я понимал, как же он себя осуждает сейчас. Он не злится, он просто знает, что ему досталось за дело. Слеза смешалась с алой кровью и прокатилась по шее, растворившись в пучинах белого полотна. Я аккуратно наклонился и приподнял его окровавленное личико за подбородок. Вот теперь я увидел всю ненависть и злость - глаза горели уже не опьянённой лазурью, а полыхали красными огоньками, на лице зародился звериный оскал. Я лишь усмехнулся и впился в его сладкие, пунцовые губы. Внутри Эрен был жарким и свирепым, что сподвигло меня на продолжение этого театра. Тонкими губами я провёл линию по его возбуждённом телу, слизывая капельки крови у него на ключицах, за собой оставляя пламенные укусы и засосы. Эрен лишь запрокинул голову назад и монотонно дышал. Вскоре через белую ткань я нащупал всю прелесть его тела, нежным движением я поглаживал его торс и ненароком задевал твердые соски. Мой язык добрался и до его маленьких "кубиков" и не желал оставлять ни одного миллиметра не изученного им. Я уже видел, как вспыхнули щеки, как мальчишка уже переходил на тихие стоны. Мои движения не закончились на этом, и шаловливые тонкие пальцы, спускаясь вниз по пояснице, начали мять его ягодицы. - Леви, - на выдохе произнёс Эрен. Моё возбуждение нарастало, я хотел здесь и сейчас. Убрав пальцы с заветного места, я по очереди облизал каждый, вскоре один оказался внутри Эрена, тот застонал в голос, к нему присоединился и второй. Парень горел лютым огнём и выгибался в спине, намекая на продолжение. Я положил его бедра на свои и уже окончательно сорвал с него рубашку. Пульсирующий член показался наружу, а головка уже наворачивала круги вокруг ануса щенка. Я начал медленно входить. Эрен был слишком узок и горяч внутри, он схватил меня за плечи и насадился сам. - Ах, Леви, прошу продолжай... - его тонкие ноготки впились в мою бледную кожу и оставили за собой слабые, небольшие кровавые полосы. Спустя пару мгновений я нашёл точку и ускорил темп. А боль Эрена сменилась наслаждением. Теперь он громко стонал и тяжело дышал мне в ухо. Блаженство накрыло нас обоих одновременно, долгое время мы сидели, обнимая друг друга, но вскоре я услышал сопение - этот маленький проказник уже дрых. С осторожностью я положил его на кровать, так как до неё нам так и не удалось добраться. Я отошёл к окну и закурил. Лёгкий дым улетучивался на улицу, а там таял в пучинах снега. Первый снег. Первые снежинки опускаются на печальные улицы, когда все спят. И только фонари освещают им путь. В тамбурном танце узорчатых белых пушинок между небом и землей присутствует необыкновенная магия. За несколько мгновений снежинки устилают собой все на пути. В этом заключается вся неподдельная красота, чарующая взгляд, живая реальность. "Да уж, маленькое волшебство," - подумал я про себя и украдкой улыбнулся. Такое же маленькое, как и ты щенок, которого я люблю...