Бессмертие

      Я стоял недалеко от взлётной площадки, скрестив руки за спиной. Люди вокруг суетились, плакали, кто-то истерил. Пилоты корабля в спешке погружали последних детей, забирали какие-то важные бумаги. Звезда, согревавшая эту жалкую обречённую планету, медленно заходила за горизонт. Какая-то женщина не хотела отдавать своего ребёнка. Она плакала, кричала… Но пилот отобрал у неё младенца, передав в глубь корабля. Несчастную женщину тут же от корабля оттеснила толпа. Я стоял и смотрел на всё это как будто со стороны. Как будто я тут вообще не причем. Меня никто не замечает, будто и не знает. Я никому не нужен, как и мне никто, я лишний, инородный, здесь. Скверно. Настолько скверно и пусто, что эту пустоту даже не хотелось заполнять сигаретным дымом. Но эта пустота по-своему прекрасна. А именно тем, что она проста, понятна, а не безумна, как все вокруг. Казалось, пустота заполнила меня, а затем весь мой маленький, внутренний мир; а большой мир, что вокруг меня, впадал в истерику, плакал, и молился своему богу. Люди, люди, которые были до мозга костей поглощены наукой всю свою ничтожно короткую жизнь, сейчас, казалось, готовы молится! Но как жаль, молиться они не умели. Кто-то подошёл ко мне. - Энди, закурить есть? – произнёс такой знакомый старческий голос. Я поднял взгляд. Это был Феликс – капитан отлетающего в срочном порядке единственного корабля. - Улетаете? – спросил я, доставая пачку сигарет и протягивая ему. - Да, – сказал он, пожав плечами. Он тоже, как и я отличался ото всех, он был спокоен. Чёткие, как всегда, движения, всё без лишних слов и действий. – Вернее будет сказать «улетают». Без меня. Я не лечу. Я хмыкнул: - Понимаю. Ты – это трое детей. Старик добродушно улыбнулся. - Верно, мальчик. Все мои знания и заслуги перед Землёй не стоят трёх детей. А ты то, как дальше будешь? Я задумался. Вопрос «как дальше?» мучит меня уже слишком много лет. Все мои друзья давно погибли, они не смогли так жить, они убили себя. А я не смог этого сделать – чисто физически. - Не знаю, – коротко ответил я. – Буду ждать. - Ясно. Фигово значит всё. Хотя… может не всё? Как твой мальчик? – Я поднял глаза в фиолетово-кровавое небо. Этот субъект – это последнее о чем я хотел сейчас думать. Одна мысль о том, что он скоро умрёт, уже могла убить меня, но я почему-то не умирал. - Не знаю, – опять ответил я. - Скажи мне, Эндрю, - старик Феликс поднял на меня свои светлые проницательные глаза. – На сколько он тебе дорог? - Эх, Феликс… Я бы сказал, что жить без него не могу, что коньки без него отброшу, но проблема в том, что это ложь. - Да, всё было бы смешно, коли не было так грустно. Он замолчал. Я тоже не хотел продолжать. Я смотрел на взлётную площадку. И не видел её. Я видел свои воспоминания, рылся в терабайтах памяти, думал об этой планетке. А это была такая прекрасная планета, планета науки, планета, полностью отданная физикам. И физики ставили эксперименты. Экспериментов было много, очень много. Но был один, который мечтали поставить все – эксперимент по перемещению материи в пространстве. И они поставили такой эксперимент. И вот оно – кошмарное последствие – Волна. Что есть Волна? Люди не знают. Она образовалась в некой точке планеты, разошлась по кольцу, и пошла в разные стороны. И она поглощает всё, судя по фотографиям со спутников. И за Волной никто не был: ни вертолёты, ни самолёты, ни подводные лодки, пущенные за волну, не возвращались. А на планете был всего один космический корабль. А тем временем Волна неумолимо приближалась. Теперь отсюда в спешке увозят детей. Теперь все обречены. Все оставшиеся, кроме меня. Я горько усмехнулся. - Феликс, я пойду к Эшу. Мне ужасно стыдно. И больно. - Постой-ка. Я уже отказался от своего места на корабле, поэтому сейчас мне будет не так стыдно… Ты мне друг, но люблю я тебя как сына. Возьми это. Я знаю, я не прав, что даю это тебе. Эшли возненавидит тебя, когда узнает. Возненавидит, когда узнает, что лишь вы вдвоём… не перебивай. Ты не прав, что берешь. Но я не могу по-другому. Я отдам это тебе, – он протянул мне шёлковый кулёк перевязанный лентой. Я развернул. Там лежал ключ. Во мне вспыхнула ярость. Я поднял бешеные глаза на Феликса, но старика рядом не было. Я только принялся искать его глазами, как в толпе кто-то пронзительно закричал, и воцарилась тишина. Далеко на горизонте тонкой полоской показалась Волна. Площадь застыла. Я закрыл глаза. Ничего не было слышно, только дыхание людей летало в замершем воздухе. Но и его скоро не будет. Никого скоро здесь не будет. Все умрут. Все. Когда я открыл глаза, корабль уже взлетел. Люди начали расходиться, верее разбегаться в наспех вырытые убежища. Они толпились у входов, медленно заходили внутрь, причитали, шептались, плакали. Где ты сейчас, моё чудо с карими добрыми глазами? Здесь? Нет, однозначно нет. Ты, должно быть, сидишь на крыше пятиэтажки и смотришь на волну… Я должен тебя найти, и я знаю, где тебя искать. Я сорвался с места, добежал до стоянки аирбусов, нашёл какой-то аирплан, сел и полетел в наш город. На одной из аллей я остановился и дальше побежал по пустым улицам города. Ну это был не совсем город, скорее поселение. Здесь всего было две пятиэтажки, а в основном, низкие домики с палисадниками. Я пошёл к дому Эша. Эшли был биологом и художником, а ещё музыкантом. Он красиво улыбается и у него добрые глаза. Я знаю о нём практически всё. Мы часто сидели на крыше пятиэтажки, где он живет, и парень рассказывал мне о себе. Он всегда болтал ногами, свешивая их в низ. А я всегда сидел рядом и тихо слушал то добрые, то весёлые, то печальные, бывало и страшные или забавные истории. Сам я ему никогда о себе не рассказывал, или просто уходил от вопросов. Я просто сказал Эшу, что моя прежняя жизнь не имеет для меня значения. Все мои года канули в бездну, огромную такую яму без дна, и мне не хочется в ней рыться. Этому прекрасному существу вовсе необязательно знать, кто я и сколько я уже живу. А ему, по-моему, где то 25 лет, и он чертовски любит жить. И я знаю, он будет жить, пусть даже он будет ненавидеть меня. Я поднялся на крышу. Как я и предполагал, Эшли сидел на краю и смотрел на надвигающуюся Волну. Волна постепенно выходила из-за горизонта. Я подошёл к Эшу и нежно обнял его за плечи. Он поймал мои руки в свои и погладил мои кисти. - Ну вот, у тебя опять руки холодные, – растерянно пробормотал он. - Ничего страшного, – ответил я моему заботливому котику. - Садись ко мне, поговорим… - он опять болтал ногами. Я сел. Эшли прижался ко мне. – Прохладно… - Не скажу, - ответил я. Мы помолчали. Я посмотрел на часы. У меня около восьми минут до того, как Волна будет здесь. Что делать-то? Действовать уже пора - а то не успею. Резко нельзя, поймет. Надо что-то срочно придумать, что-нибудь, похожее на правду. Стоп. А как он один-то справится? Я не могу, со мной нельзя, мы не сможем быть вместе… а пусть я погибну для него. Лучший вариант. - Эш, а где Кристиан? - Дома. Записывает результаты вычисления по Волне. Сумасшедший. Лучше бы с нами посидел, прекрасные минуты он пропускает, всё со своей наукой… - Он один? – с надеждой спросил я. Хорошо бы один – мой план тогда было бы выполнить сравнительно легко. - Неа, с ним Джинкс и Джейк. Я вздохнул. Кристиан – друг Эшли. Насколько я знаю, Эш общался только с Крисом, пока не сблизился со мной. -У меня есть кое-что, что я должен показать тебе, – произнёс я. – Позволь мне завязать тебе глаза. - Зачем? – Эш улыбнулся. Он задумчиво перевел взгляд на Волну, то-ли показывая абсурдность того, что я говорю, то-ли намекая на то, что у нас и так осталось мало времени. А может, он просто хотел туда взглянуть, откуда мне знать наверняка? – По-моему, самое прекрасное, что мы можем сейчас увидеть и почувствовать, это то как смерть медленно поглотит нас, таких спокойных и безоружных. Ну или глаза любимого в конце концов, – он погладил задумчиво мою руку. - Очень надо, Эшли. - Ну, тогда хорошо. Я завязал ему глаза. Всё надо делать очень аккуратно, или он догадается. Я без малейшего усилия взял его на руки. Он прижался, спросил что-то о том, не тяжело ли мне. Я не ответил – не хочу ему врать, хотя бы просто буду недосказывать. Я уже подходил к аирплану, как из-за угла показался запыхавшийся Крис. - Хей! Парни! Джи и Джей вычислили, что Волна может остановиться! Пошли быстрее в центр. Центральный город не должно затронуть, мы должны срочно укрыться, ребята! - Бред, – сухо сказал я. Эшли начал нервничать, я это сразу почувствовал. – Крис, Волна не остановится. - Так Бирсак, не наглей. Если есть хоть малейшие шансы спастись, то надо их использовать! – я задумался. Всё мне сейчас разрушит этот придурок. Хотя… а ведь это огромный плюс в мой план, что он ко мне пожаловал. Главное действовать аккуратно, ювелирно. - Ладно, садись в аирплан. Поедем. Я завёл двигатель. Крис сел сзади с Эшли. Мы взлетели. Я протянул ему платок с шеи. - Завяжи себе глаза. - Зачем? – насторожился Кома и недоверчиво посмотрел на меня. - Главный вход в убежище закрыт. Пойдем секретным. Вам видеть этого нельзя. Я вас проведу везде. Крис завяжи глаза сейчас же. Пожалуйста. - Эх проведет он… Эша понесешь, а я буду по твоему корявому «лево, право» идти, натыкаясь на стены и поминутно падая… – начал ворчать Кома. Но он всё-таки завязал себе глаза. Хороший мальчик. Мы летели над лесом. Скоро показался одинокий домик с роскошными клумбами вокруг. Я медленно посадил машину. До рокового момента оставалось около двух минут. - Такс, глаза не развязывать. Я пойду открою ход, вы посидите здесь. Дальше я вас посажу в вагонетку, по подземелью быстро доберемся. Крис, у тебя такое лицо как будто я вас убить хочу, не доверяешь, эх. Я легко спрыгнул с аирплана. Дом, милый дом. Долго я здесь жил, однако. Спасибо тебе Феликс, за все. Ты им жизнь спас. И мне совесть. Он стоял прямо у дома. Я достал ключ из кармана. Космоплан тот час же отреагировал: машина задвигалась, как бы разминаясь, и уже хотела что-то сказать, но я опередил. - Тихо. Коробку управления мне. Дверь в космоплане открылась, длинные металлические руки протянули мне основную коробку управления кораблем. - Так, переключаю голосовое управление на себя на основную коробку на 10 минут. - Е С Т Ь – прошептала машина железным голосом. Я поставил коробку и пошел к аирплану, вывел оттуда Криса и Эша. Потом по очереди посадил обоих на сидения космоплана. - Эшли, я люблю тебя. Ты должен это знать. Но ты вовсе не должен любить меня, котёнок, – я провёл рукой по его щеке, легко коснулся его губ своими. Тяжело это произносить, но по-другому нельзя. – Прощай, – сказал я, спрыгивая с подножки двуместного космоплана. – Закрывай! – крикнул я в сторону коробки управления. Эш одним резким движением сдёрнул повязку. Прозрачная дверь захлопнулась в тот же миг. Я поднял на парня виноватый взгляд. Из глаз у Эшли текли слёзы. Он сразу же всё понял, он что-то кричал, рыдая. Крис сидел в недоумении. Эшли начал барабанить по стеклу машины. Я приложил ладонь к холодному стеклу, за которым сейчас чуть ли не срывался с катушек любимый человек. Он немного успокоился, он смотрел на меня глазами полными слёз, злобы, отчаянья. - Включить связь с кораблем, сир? – спросила машина. - Да, но только одностороннюю. Я не хочу их слышать. - Е с т ь. Я вздохнул. Последний раз я тебя вижу, ну тебе же лучше. Я так не хочу чтобы в один прекрасный день ты понял, что стареешь, а твой обожатель всё так же молод и свеж. - Прощай любимый. И не ищи меня. Эшли застучал кулаками по стеклу, явно пытаясь разбить, но разве сделает он что-то космоплану? Волна надвигалась. Она уже закрывала полнеба. - Взлёт, – скомандовал я. Машина, преодолев силу гравитации, легко оторвалась от земли и поднялась на пару метров. Я отшагнул назад. – В космос. Начальная координата – Земля. Через 10 минут сможете переключить управление на себя с запасной коробки управления, – я говорю это уже в землю, но я точно знаю, что коробочка у моих ног передаст слова на космоплан. – Прощайте, друзья. Не ищите меня, в любом случае. Не люби меня, Эшли. Я не достоин твоей чистой и светлой любви. Старт! – сквозь набегающие слёзы крикнул я. Через секунду корабль сорвался с места и взлетел вверх. В небо. В бесконечный космос. В жизнь. Я остался один. Из глаз хлынули слёзы. Теперь нет. Теперь я уже никогда его не увижу. Но он навсегда будет со мной – в моей железной памяти, в моём каменном бессмертном сердце. Я не забуду ни один момент, связанный с ним. Я отложу всё это в своей машинной памяти, задействую все ресурсы моего процессора, чтобы не забыть нежных прикосновений его рук. Я помню всё. Помню нашу первую встречу на биостанции. Помню наши письма, ах письма! как несовременно, но трогательно. Все их я могу прочитать наизусть. Все их я записывал на жёсткий диск своей памяти. Да, мало, чертовски мало, во мне от машины, но… я не хочу, чтобы из-за этого моего нечеловечья страдал мой любимый человек… Я помню наши вечера на крыше, прогулки, несмелые поцелуи, помню, как ты просил хоть что-то рассказать о моей жизни, обо мне самом. Но я не хотел врать, не хотел так же расстроить или шокировать тебя, поэтому просто ничего не рассказывал. Я помню, как один раз мы сидели на крыше, а ты чуть не свалился. Я тогда очень сильно испугался… А потом… Помню чистые белые простыни, на которые я опрокинул тебя, а потом долго целовал твою шею, грудь, горячие и такие нежные губы. Помню твой крик, зажмуренные глаза, выступившие бусины слёз, и ногти, впивающиеся мне в спину. Помню, как ты охрипшим голосом прокричал моё имя, запрокинув голову. Я всё помню. И никогда не забуду. А ты забудь. Прошу, забудь. Волна уже была в нескольких метрах от меня. А за Волной была пустота. Смерть. Я раскинул руки в стороны. - Господи, если ты есть! Услышь мои молитвы. Я не хочу так жить! Дай мне умереть! И в тот же миг Волна поглотила меня. * * *       Наутро на всех планетах, освоенных человеком, во всех новостях во всех газетах, по всем каналам передач данных пестрили схожие заголовки: «Планеты физиков больше нет!», «Люди сами чуть не уничтожили себя!», «Тысячи людей спаслись на метре планеты!», «Последний человек из чёртовой дюжины людей-машин пропал!», «Многие на планете физиков погибли!». Но все заголовки, все газеты, все крики о несчастной планете были сейчас так «фиолетовы» юноше, сидящему на подоконнике в обширной полупустой комнате. По его ничему не выражающему лицу можно было смело сказать, что ему абсолютно Всё сейчас фиолетово. Губы были склеены в тонкую полоску, глаза смотрели на розовое небо, но вряд-ли что-то видели. Он запрокинул голову назад, возможно, чтобы не скатывались слёзы, а может быть, он сначала и правда смотрел в небо, но сейчас об этом трудно судить. Весь его вид говорил о том, что парень уже готов растворится на атомы, объединившись с вселенной в вечности, хотя бы просто выйти в окно – это ему ничего не стоило сделать. Что мы теряем, когда умираем? Жизнь? Эшли считал, что свою жизнь он уже потерял. Первый раз, когда узнал, что Волна убьет всех; он попрощался с миром - тогда умер его разум, осознав неминуемую гибель. А потом умерла душа, когда двуместный космоплан сорвался с планеты, и через секунды, волна прошлась по мирному полю, на котором остался один человек. Но он знал, что сейчас ему не дадут умереть. Поэтому он сидел и ждал. В другом конце комнаты сидел врач и что-то объяснял Кристиану. «Пока они здесь бесполезны какие либо попытки идти вслед за любимым» - думал Эшли. В руке он сжимал кольцо. Он купил его для Энди. Чтобы быть с ним. Навсегда. Пока смерть не разлучила бы их. Но карма выбрала иной путь. Глаза у парня были сухие и покрасневшие. Он вспоминал. Но последние события вытеснили у него из памяти моменты, проведенные с Энди. Он уже не помнил, как они познакомились. Не помнил нежных прикосновений, когда Ди, приходя поздно, залезал в постель, тихо, чтобы не разбудить спящего любимого человека, и гладил по голове, по спине своего котёнка. А этот котёнок уже почти ничего не мог вспомнить… Эшли боялся, что даже забудет лицо Энди. А ещё Эшли был уверен, что Бирсак полный кретин и идиот. Он бы мог выжить! Укрытие! Ну а как же? Для слабаков. Энди ненавидел и презирал науку, так, по крайней мере, думал Эш. Ди бы ни за что не пошел бы в место, которое оказалось спасительным. Эшли знал это наверняка. - Гхм, гхм. Дорогой друг, – на плечо Эшли опустилась тяжёлая, но мягкая рука. У врача были добрые глаза, но он не улыбался. – Прежде чем за счет нервного стресса сокращать свою жизнь на десятилетия, я рекомендую вам прочесть это. Ничего вам обещать не могу, но ваш друг считает, что вам просто стоит знать, – врач положил перед Эшли газету. Парень не двинулся. – До свидания друзья! – сказал врач и удалился. Крис пошёл проводить его. Эшли взял газету. «Последний человек из Чёртовой дюжины пропал! Абсолютно все знают о чёртовой дюжине молодых людей, соединивших себя с машинами. Человек-лаборатория, человек-космолёт, человек-компьютер... 12 молодых учёных не выдержали такой «машинной жизни» и вскоре покончили со своим существованием. Но один, тринадцатый, сумасшедший гений сделал себя человеком бессмертным. Тогда, около ста лет назад, первый и единственный человек, Эндрю Денис Бирсак стал бессмертным. О да, после он так раскаивался в этом! Жизнь стала для него глупой и скучной игрой, из которой нельзя выйти. И что теперь? Волна на планете физиков исполнила его желание? Напомним. Вчера вечером Волна (так называемый побочный эффект от экспериментов с попытками перемещения материи в пространстве) почти уничтожила планету. Люди остались живы благодаря двум молодым физикам Джереми Фюргерсону и Джейку Питсу, которые, вычислив место «исчезновения» волны, смогли переубедить людей перебраться в безопасное место. Так вот: бессмертного Эндрю Бирсака среди них не было! Его так никто и не видел. Но ведь, по нашим сведеньям, Эндрю уже «умирал» раньше. Пока, правда, никто ничего толком сказать не может, но…» Эшли откинул газету. В комнату вошёл Кристиан. - Что такое Эш? У тебя… - Мы летим обратно. – Эшли соскочил с подоконника и, подбежав к кровати, начал нервно пихать вещи в рюкзак. - Т-ты что? Сума сошел? Эшли!? - Этот пидорас мне ничего не сказал, - нервно прошипел он, после постепенно срываясь на крик. - Увижу, по морде сразу дам! Он чёрт подери один из этой самой чёртовой дюжины учёных психов. Он, сука, последний – бессмертный, видишь ли! Найду, прерву его бессмертие, шалава эдакая! Крис в исступлении стоял по середине комнаты и смотрел на Эшли, яростно раскидывающего свои вещи. - Да… - начал Крис. – Но я все же слышал, что и ему выжить не удалось… - Ха-ха! Не удалось! Да он и не человек-то вовсе. Бессмертная машина! 3 раза дох, а теперь не удалось! – Эшли дернул молнию и резко застегнул рюкзак. – Так ты со мной, али как? Крис пожал плечами: - Ну а что ж мне остается… - Пошли, за два часа долетим. * * *       Космоплан приземлился на голую планету. Под машиной была только пыль. В сухом раскаленном воздухе она кружилась, поднятая машиной, медленно летала в пылевых облаках в небе, вихрями переносилась на горизонте. Пустыня рыжей пыли. - Думаю, стоит включить режим «аиро» и лететь к городу, который левее центра, вроде он один и уцелел, – произнес тихо Кристиан. – Ты всё еще думаешь, что Энди жив? Эшли сжал руль так, что костяшки пальцев побелели. - Ядерные реакторы уцелели. Ядерные радары тоже. Откуда нам знать, какую технологию использовал этот черт, что бы стать бессмертным? – хоть мысли у парня теперь метались в беспорядке, но голос звучал твёрдо и решительно. – Если уж до конца, то дайте мне увидеть его обгорелый труп. Или я не знаю, какие там проводочки могли от него уцелеть. Кристиан нервно вздохнул. Напряжение и ожидание, казалось, стали ощутимы. Парню это вовсе не нравилось. - Ты помнишь Хао, Эш? Ваш с Ди общий друг, который в морге работает? У него есть доступ к ядерным радарам, по ним попытаемся найти Ди… - А разве эти радары не задействованы в поисках спасательными группами и учеными? - Нет. Те учёные, что находились на этой планете во время Волны, в своем большинстве в данный момент отходят от шока. А те, которые не были здесь, предпочитают и не спускаться сюда и ведут наблюдения из космоса. Тем более ядерные радары могли и поломаться, использовать их не очень-то безопасно. - Хорошо, Крис. Тогда давай в больницу. Космоплан медленно взлетел, поднимая облака рыжей ядовитой пыли. Резко сорвавшись, машина полетела по направлению к уцелевшему городу. Не сказать, что друзья летели долго, но нестись над бескрайней пустыней да еще в напряженном молчании и ожидании – для Эшли, к примеру, было невыносимо мучительно, а следственно, что мучительно, то и долго. Вы когда-нибудь видели чёткие линии в природе? Могу поспорить, что нет. У нашего мира нет линий – линии придумал человек для упрощения восприятия. А тут, сама природа поставила жирную точку чёткой черной линией, разделяющей мёртвую пустыню и совершенно не тронутую полосу зеленого мира. Волна шла ровным слоем – это было видно по линии, после этой линии смерти была жизнь. Был город. Были люди. Но рыжая пыль уже лежала слоями на аккуратных клумбах и подстриженных кустах. Эшли и Кристиан вышли из космоплана прямо у больницы. Людей здесь было сравнительно не много, но все были нервными, с неприятным выражением лица, в медицинских масках. В воздухе летало беспокойство. Друзья направились внутрь здания. Здесь же ничто не выдавало недавно случившейся катастрофы. Эшли стал нервничать ещё больше. Какое-то очень плохое предчувствие поселилось у него в душе. Он понимал, что ему не следует идти туда, куда он сейчас направляется. У парня задрожали руки, но отступать уже было некуда. Крис остановился, Эшли тут же сбавил ход и оглянулся. Кристиан взял Эшли за запястье, потом его рука сместилась чуть ниже, он поймал в свою тёплую ладонь холодные пальцы Эша. - Что бы ни было, что бы ни случилось, что бы мы там ни увидели, что бы ни нашли, я всегда буду с тобой, всегда поддержу тебя, – Кристиан смотрел на Эша прямо и твёрдо, он точно знал, на что идет. Он крепче сжал руку своего друга. - Спасибо, - еле слышно дрожащим голосом прошептал Эшли. - А сейчас пойдем, надо поспешить. Не отпуская рук друг друга, они направились искать Хао, сразу в морг, где как раз и мог быть знакомый патологоанатом. Когда они спустились на минусовой этаж, повеяло холодом, а по коже забегали неприятные мурашки. Парни вошли в большой просторный морозильный зал, и тут же Эшли остолбенел. На одной из полок лежал Энди. Подсвеченный синим светом ламп, мертвенно бледный, с плотно закрытыми глазами. У Эшли подкосились ноги, и он чуть не упал, Кристиан не смог вовремя подхватить друга. Но тут же Эш резко сорвался с места и побежал к фарфоровому Энди. Из глаз парня потекли горячие слёзы на лицо холодного возлюбленного. Дальше Эшли толком ничего не помнил. Помнил как начал кричать, а потом у него начались галлюцинации: Энди проснулся и смотрел на него глазами без радужки, Крис превратился в лохматое чудовище, мертвецы начали просыпаться, вокруг летали белые призраки… ***       Эшли проснулся среди белых стен на мягкой кровати. Краем глаза он увидел Хао, сидящего за столом вместе с Кристианом. Оба были не серьёзны, они о чём-то тихо говорили. Вскоре врач заметил, что Пёди пришёл в себя. - Ну что, дружочек? Ты нас напугал побольше Энди! Эшли отвернулся к стене. Энди – последнее, о чём он хотел сейчас думать и единственное, о чем он сейчас мог думать. Кто-то вошёл в палату. Эшли натянул на себя одеяло. В горле у парня застрял ком, у глаз собрались слёзы. Ему уже было всё равно на всё, он готов был разреветься, хотя раньше позволял себе тихо плакать в подушку только ночью, только один, только когда никто не может видеть и слышать его. Но без Энди он уже не сможет жить. И не будет. Приедет в большой город, заберётся на высотку, и шагнёт в пустоту… Всё равно…. Кто-то из друзей погладил Эша по голове. Он не стал реагировать, только помотал головой, чтобы стряхнуть руку. Но видимо, это действие было расценено как оскорбление и очень не понравилось хозяину руки. Поэтому в следующий миг с Эшли стянули одеяло, перевернули парня на спину, и лохматое чучело с чёрной шевелюрой уселось к нему на бёдра. Эшли открыл рот от изумления. На него, усмехаясь, нагло смотрел голубоглазый парень с пухлыми губами. Парень протянул руку и погладил Пёди по голове. - Радость моя, ты так прекрасен, только не плачь, ни за что не плачь, я ненавижу, когда ты плачешь! – прошептал Энди, наклоняясь к губам своего возлюбленного. Но тут же он резко принял обратное положение, обвёл комнату смеющимся взглядом и громко произнес: - Ну такого офигенного пробуждения у меня не было за всю мою долгую жизнь! - Ч-что? – только и смог проговорить Эш осипшим голосом. - Ну значит проснулся я через пару часов после Волны. Через день дошёл до города, решил сразу же к Хао идти. Пришёл в морг, а его нету. Ну я и лёг поспать… и тут на ухо кто-то как заорёт! И с кровати меня с моей каак скинет! Пёди стоит орёт, рыдает, к нему санитары подбежали, вкололи что-то… и я сижу такой ваще ничё не понимаю! Да, кстати, Эш, а они тебя хотели срузу - в дурку… - Энди посмотрел на Эшли смеющимися глазами. А Эшли опять уже еле сдерживал слёзы. Он не мог поверить, что всё это не сон и его любимый жив. Но он ясно ощущал на себе чей то вес, так что сомнений не было. Ди наклонился к своему парню, фактически лёг на него, поцеловал в лоб, затем в губы. - Я не хочу чтобы ты плакал, солнышко. Не плач, пожалуйста, ведь всё хорошо, - он снова поцеловал Эшли. А потом продолжил шептать: - Можешь теперь поздравить меня, я больше не бессмертный. Буду с тобой, до конца, сладость моя. - Больше не бессмертный… - задумчиво прошептал Эш. – Даже звучит абсурдно. А как же твои «суперспособности», типа аля я с лёгкостью могу поднять всё что угодно, могу всё запомнить и так далее? Энди ничего не стал отвечать. Он встал с кровати, взял Эшли на руки и легонько подкинул: - Как видишь, никуда не делись, но теперь тебе стоит беречь меня, котик, я не вечный отныне, хах. - Я и раньше тебя всегда старался сберечь, так что для меня фактически ничего не меняется… - смущённо пробормотал Эшли куда-то в шею своему любимому. Он крепко обнял парня и мысленно пообещал себе никогда его больше не отпускать. …пусть даже его «никогда» звучало странно после того, как бессмертие оказалось не вечно; но когда люди влюбляются, а уж тем более начинают любить друг друга по-настоящему, они забывают, что такое реальность, а соответственно забывают, что нет ничего вечного, что не всё в мире возможно, но сказка, называемая любовью, сглаживает все острые углы этого жестокого многоугольного мира.