Клятва на крови,

От автора: Спасибо за Ваше терпение и поддержку, и что ждали так долго. С автором много чего приключилось и с этой главой тоже, но вот, она наконец публикуется.Кидайте тапочки, так как я без бет, то полагаюсь на Вас. Следующая глава будет не знаю когда, т.к. сейчас собираюсь чередовать этот рассказ с другим своим проектом и буду писать глава через главу. Глава 15 Меня просто выбросило из сна. Толчок – и вот я уже лежал с открытыми глазами. В комнате полумрак и тишина. Едва различимое дыхание Стефана не было слышно за треском огня в камине. Я не засну – я снова оказался в этом доме. Поднявшись с кровати, я направился к окну: ледяная изморозь покрывала всё пространство рамы от угла и до угла. Сколько себя помню, в Риме никогда не было так холодно. Возможно, похолодания и снег, который таял, коснувшись земли, но никак не такие вот заморозки. Я вернулся к постели, натянув Стэфу одеяло на плечи, потом, подумав, добавил газа в камине. Стефан – жуткий мерзляк. Хотя как ещё к подобным перепадам температур может относиться человек, который никогда до этого даже не видел настоящего снега? Несколько минут я просто разглядывал спящего парня, наслаждаясь открывшимся зрелищем. Хотелось забраться к нему под одеяло, притянуть к себе, огладить руками каждый миллиметр кожи, а потом снова ощутить её вкус на своём языке, ласкать, пока Стэф не задохнётся от собственных стонов, но, к сожалению, для этого его нужно будет разбудить. Нет, не стоит, Стефану нужно выспаться. Последняя неделя измотала нас обоих, но на нём сказалась сильнее всего: под глазами залегли тени, слегка загорелая кожа стала пепельной, а бедренные косточки начали заметно выпирать. Меня этот сумасшедший учебный марафон тоже ощутимо коснулся: может на внешнем виде это никак не отразилось, но вот характер стал просто жуткий. Парни отправляли ко мне Майка, как агнца на заклание. Честно, за что ценил этого балбеса, так это за его умение терпеть меня даже, если я вёл себя, как последняя задница. Остальные же просто прятались или старались меньше попадаться на глаза. - По правде, я так рад, что ты, наконец, сваливаешь в Рим, потому как твой хронический недотрах настолько вынес мой мозг, что я до сих пор не могу его найти. – Уэйн наблюдал, за моими сборами. – Но больше всего меня радует наличие Фьёрка в этой поездке. Надеюсь, хоть в этот раз ты вернёшься из Италии без жажды чьей-либо крови и свежего мяса. Ох, Майк, если бы ты знал, как я на это уповаю. Натянув джинсы, я вышел из комнаты. В коридоре как всегда горел свет, но это делало дом только пустыннее, хотя, если задуматься, тут были только мы со Стефаном и прислуга. Шагая босиком по слегка колючему ворсу ковра, я шёл на кухню – еда помогала перебивать неприятные мысли, когда с собой не было сигарет. Кто же знал, что кухня так располагает к медитации? Просто сидеть и не о чем не думать, глядя в лакированную поверхность стола. Блаженство…. Правда, пришлось поджать под себя ноги: кафель был холодным, а идти включать подогрев пола хотелось не особо. Вдруг вспыхнул верхний свет, заставляя зажмуриться: после приятного полумрака яркое освещение резало глаза. - А я уж думала, к нам забрались воры, - Элиса, подбоченившись, бросила на меня недовольный взгляд. (*) - С годами твой слух становится только острее, - фыркнул я. Привычка ходить тихо выработалась у меня с детства, а учитывая, что в доме нет, ни скрипучих половиц, ни несмазанных петель, мои ночные перемещения были абсолютно беззвучны. Интересно, как же она меня отследила? - Маленький негодник, - женщина отвесила мне подзатыльник, направляясь к холодильнику. Хлопнула дверца, застучали кастрюли, заработала плита – Элиса чувствовала себя здесь в своей стихии. - Ты не любишь это место, - голос женщины звучал устало. - Дом, милый дом, - напевно произнёс я, всё ещё глядя в столешницу. - Винсензо, - на плечо легла тёплая рука, а перед глазами появился стакан подогретого молока с мёдом. - Всё будет в порядке, - я отпил немного напитка, любимого мной с детства. – Спасибо. - Ты изменился, непоседа, - Элиса села рядом. - Да, наверное, ты права. За эти полгода много чего произошло. - Это первый раз, когда ты приехал с другом, - женщина накрыла мою ладонь своей. - Да, Стефан….Он…, - я задумался над тем, как бы всё помягче разъяснить тётушке. - Ох, бедный мальчик, наверное, мучается сейчас на кресле, вместо того, чтобы спать в нормальной постели. Ты мог бы не упрямиться и дать подготовить для него комнату. – Элиса покачала головой, глядя на меня. – Или ты всё же догадался уступить ему кровать? Смотри, не просквози спину. - Тётушка, я же уже говорил, что мы спим в одной постели. Кровать достаточно большая…. - В одной постели? Ты никогда не заснёшь, если кто-то спит рядом, так что хватит шутить. – Женщина уже начинала злиться, кто-кто, а она была очень озабочена атмосферой гостеприимства и уюта в этом доме. Хах, она так ничего и не поняла, насколько же Элиса порой добродушна и наивна. Хотя зная меня, что ещё она могла подумать, ведь я действительно никого раньше не пускал переночевать в свою постель, а учитывая мою полигамность с девушками, ей никогда бы в голову не пришла мысль о том, что меня заинтересовал парень. - Непоседа, - меня довольно ощутимо шлёпнули по руке, - Ты не носишь распятие?! Я скользнул рукой по голой груди, так и не найдя медальона. - Больше нет, - что ж Элиса сама дала мне неплохой повод всё её рассказать. – Я отдал его. - Винсензо, мальчик мой, неужели?! Ты нашёл, чем порадовать старую женщину, - как же не хотелось омрачать её улыбку, но тётушка одна из немногих дорогих мне людей, она должна знать. – Ох, кто эта прелестница? Мог бы порадовать меня и привезти её с собой. Как же я рада, что ты наконец-то нашёл девушку для серьёзных отношений. Ну, хоть расскажи мне о ней. - Мой кулон у Стефана. Тёплая ладонь дрогнула, когда Элиса удивлённо вздохнула. - Святые угодники! Стефано? – прошептала она. - Тётушка, - я обхватил её ладонь в свои, заглядывая в глаза. – Знаю, тебе это сложно сейчас понять и принять, но…. Стефан очень важен для меня. Женщина, резко встав, обняла меня, гладя по спине и волосам, раскачиваясь из стороны в сторону. - Винсензо, ты… - Люблю его? Да. – Признать это вслух оказалось так просто, правда, сомневаюсь, что окажусь способен на такие откровения перед Стэфом. - Мальчик, - Элиса подняла моё лицо за подбородок, заглядывая в глаза. После нескольких минут молчания она всё же заговорила: - А он? Лёгкое пожатие плечами – вот весь ответ. - Мне хватает и того, что сейчас есть между нами. - Непоседа… Кто же знал, что сделать тебя счастливым может только мальчишка. – Тётушка коснулась губами моего лба. - Спасибо. Она приняла меня таким, какой я теперь есть, и вместе со мной приняла Стэфа. Ей было важно, что я чувствую, а все предрассудки эта женщина отбросила прочь, как делала это всегда, когда дело касалось нашей маленькой некровной семьи. Элиса ушла, а я ещё посидел немного, допивая молоко, прежде чем тоже отправиться спать. В комнате было тепло, огонь в камине играл бликами на стенах, разгоняя темноту. Мягкое свечение пламени ласкало обнажённую кожу и вспыхивало золотистыми отблесками в разметавшихся волосах парня, мирно спящего в моей постели. Стефан, как всегда, ногами сбил всё одеяло вниз и, раздвинув подушки, улёгся между ними. Взъерошенные волосы, подрагивающие длинные ресницы, скрывающие яркие синие глаза, приоткрытые губы, золотая цепочка, оплетающая нежную шею, кулон в ямочке между тонких ключиц, так и кричащий о том, что его носитель принадлежит мне, тронутая загаром бархатистая кожа, тёмные бусинки соков, полоска вьющихся жёстких волос, уходящая от пупка вниз, острые косточки узких бёдер и округлые ягодицы, переходящие в длинные ноги – Стэф просто ангел, когда спит. Il mio angelo 1…. Раздевшись, я залез в кровать, натянув на нас двоих одело, и парень сразу же обвил меня конечностями, жарко выдохнув «Винс» мне в шею. Пальцы сами собой заскользили от плеча к ложбинке между ягодицами, но Стефан лягнул меня: - Щекотно, - сонно буркнул он, поворачиваясь ко мне спиной, а на мои объятья снова недовольно дёрнул ногой, - ну, спи уже. Я лишь усмехнулся ему в шею, вдыхая приятный яблочный аромат. Подумать только, мы со Стефом здесь, в доме отца, в Риме. Полгода назад я бы в такое даже не поверил, а теперь…теперь, в животе порхают бабочки только от воспоминания о том, что Стефан ревновал меня тогда в самолёте. Если бы между нами был только секс, он бы так не отреагировал? Che cavolo 2, даже если это было всего лишь чувство собственничества – он ревновал! Сейчас же у меня есть две недели, магия атмосферы Рима и огромное желание, чтобы присвоить парня себе окончательно. Прижавшись щекой к тёплому плечу, я незаметно для себя уснул. *** В пять часов дня на улице уже было темно, и если бы не снег, отражающий свет фонарей, то, наверное, наступила бы непроглядная тьма. Думаю, что это даже хорошо, что морозно-снежная погодная аномалия выпала на мой приезд в Рим: я смотрел на сугробы из окна и мне нравился вид заметённых деревьев, кустов, дорожек, скамеек и клумб, искрящихся от своей белизны. Даже не смотря на мороз, который пробирал до костей мгновенно, стоило только высунуть нос на улицу, у меня дух захватывало от снега. Смешно, что я, прожив практически двадцать лет, до вчерашнего вечера не видел настоящую снежинку вблизи. Я смотрел в окно и думал об этом вездесущем снеге, который вечно попадал за шиворот и противными холодными струйками стекал по спине, о морозе, от которого коченели конечности, а зубы отбивали чечётку, об итальянцах снующих туда-сюда и готовящихся к Рождеству, об их непонятном для меня языке и безостановочных телодвижениях. Я готов был думать о чём угодно, только не о Кораджио, который уже с добрых десять минут растянувшихся для меня в целую полярную ночь, сверлил мне спину своим взглядом. Мы поссорились. Точнее я поссорился с Винсентом, а он всё никак не мог понять причину моей обиды. Утро было замечательным: я наконец-то выспался, стребовал с сонного Винса утренних ласк, а потом заботливая Элиса кормила нас своей выпечкой. На этом вся его замечательность и закончилась. Первый день в Риме я провёл, вовсе не топча многовековой камень Колизея, как по наивности успел предположить, планируя своё знакомство со столицей Италии, а примеривая тонны одежды в самых дорогих римских бутиках. Как оказалось, для всей родни Винсента, с которой мне, как ни крути, рано или поздно пришлось бы познакомиться, мой внешний вид был совсем не comme il faut 3. То, как принято одеваться в клане, я уже видел на посвящении, и со своим непрезентабельным, но таким милым сердцу и кошельку, ширпотребом совсем не устроил бы семью Кораджио. Винсенту, которого, только что приняли, как равного, в семье, было очень важно поддерживать свой статус. А мне было очень важно то, что Винс хотел быть со мной. Поэтому я проглотил свою гордость вместе с Амаретти, которое Элиса подала к чаю на завтрак, и согласился на то, что Кораджио меня приоденет. Честно говоря, меня и так напрягает тот факт, что Винс оплатил мой перелёт, но даже на те деньги, которые щедро отвалил мне мой отец, я бы особо не разогнался. Так что весь день мы потратили на шопинг. На очень …. ОЧЕНЬ … дорогой шопинг, на который мы потратили весь чёртов день! - Стэф, - наконец, подол голос Винсент. - Заткнись! Снова настала тишина. Я чуть подпрыгнул, когда над ухом раздалось: - Стефан, ну, прости меня. Я не знаю, чем тебя расстроил тебя, но, пожалуйста, извини. Тупой Винс, с его идиотской привычкой ходить бесшумно! Резко развернувшись, я оттолкнул Кораджио от себя. - Не знаешь, значит? Посмотри на меня, Винс. Очень внимательно посмотри и скажи, что ты видишь. - Стэф, я не совсем пони…. - Что видишь? – прорычал я. - Я вижу тебя, Стефан, - Винсент говорил тихо и пытался поймать мой взгляд. Этот засранец решил включить своё грёбанное животное обаяние, которое срабатывало на любом живом существе, имеющем хотя бы зачатки мозга. Правда, в этот раз даже оно дало осечку. - Да что ты! Меня? А мне вот показалось: гламурную блондинку с буферами пятого размера и чёрной дырой вместо мозгов. Возможно, ты успел к такому привыкнуть за череду тех баб, что прошли через твою койку, но уж заруби себе на носу – я ни какая-нибудь, мать твою, содержанка! Если не заметил, то я такой же парень, как и ты: я не прихожу в восторг от шмоток и безделушек и то, что ты меня трахаешь, ещё не даёт тебе никакого права обращаться со мной, как с бл***ю! – У меня оказывается просто луженая глотка – даже не представлял, что могу так громко и так долго орать. - Послушай, я никогда не относился к тебе, эмм, … так. – Кораджио немного сдал назад и говорил очень спокойно и тихо, и вообще себя вёл так, будто пытался успокоить буйно помешанного. - Вот как? Тогда объясни мне, что значило то, как ты вёл себя весь сегодняшний день? Казалось ещё чуть-чуть, и ты у меня прямо на лбу напишешь маркером: «Моя сучка». Я, знаешь ли, не в восторге от того, что меня постоянно лапают за зад, причём у всех на виду, слюнявят шею, пытаются залезть в ширинку. Винсент, что ты устроил в том магазине? Ты ведь практически завалил меня на диванчике посреди торгового зала, прямо перед девушкой-консультантом, которая принесла галстуки. – Вздох вышел тяжёлым: бешеный приступ ярости уже прошёл, осталось только горечь и усталость. – Я верну тебе всё до последнего цента за то брэндовое шмотьё, что мы накупили, так что даже не думай, что удастся спросить с меня натурой. Лицо Винса застыло, он с минуту неотрывно смотрел на меня, а потом сел на диван, закрыв глаза руками. - Мне жаль. Мне, правда, очень жаль. – Наконец, произнёс он. – Я никогда не хотел, чтобы ты чувствовал себя должным мне, и уж тем более, чтобы думал, что я стребую с тебя что-то таким образом. Сhe cavolo, если бы не вся это глупость принятая в семье…. Мне нравиться как ты выглядишь и как одеваешься. Даже если вдруг решишь поколоть себе всё, что можно, сделать ирокез и подводить глаза чёрным - ты всё равно будешь мне нравится. Прости меня, я вёл себя как последний придурок. Опять стало тихо. Винс извинился, но то, что было сделано – было сделано, и не оправдывало его поведения. - Ладно, будем считать, что разговор состоялся. – Уйти сейчас, казалось самым правильным решением: просто закрыться в комнате и переждать пока внутри всё уляжется. - Стефан. Я остановился. - Подойди, - мягко попросил Кораджио. Винс подождал с пол минуты, но так и не получив желаемого, заговорил уже с большим нажимом: - Иди сюда. Недовольно пожав плечами, я всё-таки сел рядом в кресло. - Знаю, что то, как я повёл себя сегодня, ни под какое описание кроме как «полное дерьмо» не попадает, и это расстроило тебя. Но, знаешь, у нас с тобой всё получается как-то односторонне: мой промах – твои крики. Я, правда, очень стараюсь понять и справиться с тем, что тебе не нравится, но, знаешь, всё это немного эгоистично с твоей стороны. – Теперь Винсент вёл себя так, будто общался с пятилетним ребёнком. - О чём ты? - О нас. О тебе. Я ведь тоже не совсем доволен нашими отношениями, но ведь ты ни в чём даже не пытаешься разобраться. Ты ведь держишь меня на расстоянии. Мне казалось, что всё это из-за того, что тебе не хочется, чтобы в колледже узнали, что ты гей: потому что, стоило мне прикоснуться к тебе за пределами моей квартиры, и ты сразу же начинал на меня шипеть. Я наделся, что когда мы окажемся за сотни миль от дома, всё изменится, но ты же и близко меня к себе не подпускаешь. Мы встречаемся, Стефан, и мне хочется, чтобы другие люди тоже знали об этом. Я не собираюсь бегать по улицам с транспарантом, но и прятаться по углам, чтобы обнять или поцеловать тебя - тоже. Может, ты и не замечаешь, но другие люди смотрят на тебя и мне неприятно, что кто-то оценивающе разглядывает тебя, думая можно ли с тобой закрутить. Я хочу, чтобы ты хоть как-то показывал свою взаимность. Кораджио устало потёр переносицу и откинулся в кресле, он, кажется, сказал всё, что хотел. Днём я думал, что давно не чувствовал себя так хреново, но оказалось – бывает и хуже. Какой же я всё-таки идиот. - Мне, наверное, нужно извиниться. - Наверное, - голос Винса звучал отстранённо. То, что я собирался сказать, так и осталось жечь кончик языка – в дверь постучали. - Аccesso 4. В комнату заглянула служанка, что-то быстро пролепетав и дождавшись кивка Кораджио, она быстро исчезла за дверью. - Иди, оденься. Приехали от портного – твоё пальто готово, так что можем выйти прогуляться. Кивнув, я быстро поднялся, направляясь к нашей спальне. Не знаю, наверное, всё же стоило извиниться, но я трусливо воспользовался возможностью сбежать. *** Мы всё-таки добрались до Колизея, правда, в гробовой тишине. Винсент вроде даже не злился, он вообще последний час являл собой сосредоточение спокойствия, но со мной так и не заговорил. Я тоже всё никак не решался извиниться: удачных фраз в голову как-то не приходило, так что оставалось самого себя накручивать. Поэтому, когда передо мной вырос огромный каменный амфитеатр, я вообще лишился дара речи. Огромные своды арок, покрытые снегом, искрящимся при свете ночной иллюминации. Древний, величественный - от Колизея, кажется, веяло историей. Я вздрогнул, когда Винс коснулся моей руки. Кораджио выжидающе смотрел на меня, ожидая реакции, но руку не убирал. Я обхватил его ладонь своей, переплетя пальцы. Теперь молчание было уютным, и можно было стоять и смотреть на Колизей, и снующих туда-сюда туристов, то и дело сверкающих вспышками своих фотокамер. Я зарылся носом в тёплый серебристый мех воротника своего нового пальто. Не знаю, была ли это фишка семейного портного или дело рук служанок, но от моего пальто пахло туалетной водой Винса. Я обожаю её запах: свежий, холодный, с нотками морского бриза и ароматом влажного воздуха после грозы, он хорошо сочетается с пряным запахом мускуса и корицы – запахом кожи Винсента. - То, как ты сегодня себя вёл было грубо. – Я чувствую, как пальцы Винса сильнее сжимают мою руку, но продолжаю говорить. – Не надо меня метить, как территорию, ладно? Я … мы с тобой хотим одного и того же, просто мне страшно. Знаешь, не получается отделаться от ощущения, что вот-вот в меня полетит камень. Я не стыжусь того, кем являюсь, но и давать лишний повод для унижения – не хочу. Это тяжело и мне действительно страшно, что школьный ад будет преследовать меня ещё четыре года. Но это не значит, что я не хочу быть с тобой или, чтобы ты касался меня при посторонних. Мне тоже хочется, чтобы были парой. Просто, нормальные отношения это очень сложная штука, если у тебя их никогда до этого не было. Кораджио взял моё лицо в ладони и у него на губах была самая счастливая и самая идиотская улыбка, из когда-либо виденных мною, и я, не задумываясь, целую его. Люди проходили мимо, и им ни до чего не было дела, а мы цеплялись друг за друга, как сумасшедшие. И когда поцелуй закончился, мы всё ещё стояли вместе: я обнимал Винса за талию, а он поправлял мою съехавшую на затылок шапку. - А внутрь нельзя? – спросил я. Винсент обернулся к амфитеатру и покачал головой: - Нет, там из-за снега, кое-где были обрушения, так что пока не потеплеет – внутрь не пустят. Пойдём, если обойти кругом, то мы выйдем к Арке Константина. Мы медленно брели вдоль красной заградительной ленты, которая опоясывала весь Колизей и не подпускала к нему туристов ближе, чем на пять метров, на случай если кусок многовекового камня вдруг отвалился бы и решил пробить кому-нибудь темечко. - Он просто огромный! – В том, что Винс держал меня за руку, среди прочего был один большой плюс – он не давал мне споткнуться. Я совершенно не смотрел под ноги, потому что не мог оторвать взгляд от, идущих одна за одной, арок. - О, подожди, ты просто пока не был внутри. Вот тогда-то ты поймёшь насколько он большой, - Винс поцеловал меня в висок. - Знаешь, раньше я думал: Колизей, как Колизей. Но сейчас это звучит, примерно так: «Чёрт возьми! Это же Колизей!», - пальцы в перчатках неуклюже теребили замок на сумке для фотоаппарата. Упрямая застёжка не хотела сдаваться, и я, зло пыхтя, стащил перчатки зубами. - На самом деле он назывался Амфитеатр Флавиев. - Кораджио с улыбкой наблюдал за моей вознёй с камерой: пальцы уже окоченели, а в перчатках фотографировать было не очень удобно. - Флавиев? - Это родовое имя императоров, которые его построили: начал Веспасиан, а закончил его сын, Тит. - Как хорошо иметь личного англоговорящего гида, - повернувшись, я сделал снимок Винса. Мы наснимали уйму фотографий Колизея и нас на его фоне. Только через добрый час мы добрались до Арки, и там всё повторилось по кругу. Остановило нас только помигивание индикатора батареи камеры, которая быстро разрядилась на морозе. Уже по дороге в дом Кораджио я задал мучивший меня весь день вопрос. - А почему снег не хрустит? - Прости, что?- Винс сжал челюсть, чтобы не рассмеяться, и пытаясь быть вежливым. Но я его совершенно игнорировал: - Снег. Почему он не хрустит, когда по нему ходишь? В книгах и фильмах часто на это натыкаюсь, а тут вот - полнейшая тишина. Винсент всё же рассмеялся, но ответил: - Когда температура опустится до нуля – захрустит, я обещаю, - Кораджио практически икал от смеха. За такое неуважение я выдал ему пару тычков, но Винс быстро перехватил мои руки, и шуточная борьба перешла в поцелуй. *** Честно говоря, меня бы грызли муки совести из-за того представления, которое мы устроили таксисту в зеркале заднего вида, но все мысли быстро устремились вниз живота, когда Винсент стянул с себя свитер, открывая свой аппетитный торс. Кораджио по-хозяйски запустил ладонь в мою расстёгнутую ширинку, задрал водолазку – у него чертовски горячий рот. На этом диванчике было жутко неудобно, но это первая горизонтальная поверхность, до которой мы добрались. Мои ещё одеревеневшие с мороза пальцы воевали с пряжкой ремня на джинсах, и когда она, наконец, поддаётся, раздался голос Элисы с сильным итальянским акцентом: - Мальчики, я приготовила чай, чтобы вы немного отогрелись…, - конец фразы она произнесла совсем тихо, застыв с тележкой в дверях. Не прошло и пяти секунд, как мы снова остались наедине. - Ну, Стефан, - в голосе Винса слышалась практически детская обида. Нет, ну а чего он хотел? Естественно всё возбуждение, как рукой сняло. - Никогда, слышишь, никогда больше у нас не будет секса кроме как в спальне с наглухо запертой дверью, - быстро поправив одежду, я понёсся к нам в комнату. Горело не только лицо, но и уши с шеей. Боже, стыд-то какой. Одно дело поцелуи на заднем сиденье такси, но теперь …. Зайди Элиса на две минуты позже, мне даже было страшно подумать, какая картина бы перед ней предстала. - Знаешь, ей доводилось заставать меня и в более компрометирующем виде, - как будто прочитав мои мысли, заявил с порога Кораджио. - Я - не ты, грёбаный эксгибиционист. Винсент сел радом со мной на кровать, зарывшись носом мне в волосы за ухом. - Я запер дверь, - шёпотом. - Отлично, ещё и креслом подопри, - недовольно пробурчал я, но сам же потянулся за поцелуем. Винс облизал свои припухшие губы и, с улыбкой глядя мне в глаза, заявил: - Стэф, дверь открывается от себя. Смеяться он перестал, только когда получил под рёбра, но это Кораджио не остановило: он быстро стянул с меня и с себя одежду. - Знаешь, Стефан, ты уже второй раз бросаешь меня со стояком посреди процесса, а это дело наказуемое, - Винс разглядывал меня, раскинувшегося на кровати, поигрывая тюбиком сказки. Я лишь зашипел в ответ, почувствовав холодное прикосновение скользких от смазки пальцев. Дёрнул бёдрами, чувствуя, как входит сразу два. - Винс, после утра уже не надо меня готовить, - в противоречие своим словам, я, постанывая, подался на пальцы. - Знаю, - Кораджио поцелуями спускался к моему животу, - но я обожаю смотреть на тебя в такие моменты. Удерживая руки у меня над головой, Винсент пользовался моментом, разглядывая меня. У него явно присутствуют садистские замашки, если ему нравятся подобные изощрённые пытки. Всхлипы вырывались из груди с каждым вздохом, пока Винс аккуратно меня растягивал. Слишком нежно, и, бл*ть, чертовски медленно. - Винс, пожалуйста, - ноги непроизвольно разъехались шире. – ВИИИИНС…. От резкого сильного движения столп жара промчался по позвоночнику, задевая каждое нервное окончание. Кораджио снова задал медленный темп. - Чёрт бы тебя побрал! – закусив губу, я зло сверкнул глазами на его самодовольную улыбку. Попытка самому задать темп провалилась – Винсент просто напросто убрал руку. Меня, бесцеремонно подхватив под колени, дёрнули вверх, устраивая под поясницей подушку, а потом сверху накрыла знакомая тяжесть чужого тела. Ноги привычно обхватили чужие бёдра, пальцы накрыли плечи, а из груди вырвался стон. Резкий толчок тянущая боль и удовольствие, завязавшиеся внизу живота в тугой узел – вот, что значить быть «одним целым». Теперь движения Винса были быстрыми, грубыми, хаотичными, выбивающими из лёгких глухие стоны. Без ритма, зато сильно и ярко. Я кричал, насколько хватало голосовых связок, а Винсент – глухо рычал, оставляя укусы на моей шее и зализывая их. Кораджио замер и, отстранившись, перевернул меня, ставя на колени. Я, улыбнувшись, попытался его лягнуть и расплатился за это шлепком по мягкому месту. Винс пальцами сжал до синяков мои бёдра, и в этот раз вошёл медленным плавным движением. Я выгнулся, подставляясь, чувствуя, как Винсент растягивает меня изнутри. Темп стал ещё более сумасшедшим и рваным, если бы я не вцепился в спинку кровати, Кораджио протащил бы меня по постели. Мы двигались на встречу друг другу, встречаясь бёдрами, сталкиваясь губами и зубами. Винс скользнул от моего плеча по руке, накрыв мою ладонь своей и переплетя пальцы. - Стэф…, - Винсент с силой сцепил зубы у меня на загривке. Я тонко вскрикнул, чувствуя, как внутри становится горячее, а сладкая судорога прошивает всё тело от головы до пят, и кончил. Придя в себя, я кое-как сполз с кровати. - Куда? – Кораджио едва разлепил глаза. - Душ. В ванной я пробыл от силы минут десять и вышел, не вытираясь, шлёпая босыми ногами по паркету. Винсент уже успел расстелить кровать и лежал, подперев голову рукой. Он приглашающее откинул одеяло, и я быстро скользнул в кокон из тепла постели и жара, исходящего от Винса. - Мокрый цуцик, - парень нежно чмокнул меня в место недавнего укуса, где уже начал расцветать лиловым синяк. Я только недовольно дёрнул плечом, прижавшись спиной к горячей груди Кораджио. Винс фыркнул, шепнув мне на ухо: - Il mio 5, - и, кажется, сразу уснул. А я просто лежал: тело было уставшим и разомлевшим, но сон не шёл, мысли скакали с одной на другую, пока в голову не пришла одна догадка. Ведь Винсент меня наказывал не за то, что я пару раз его продинамил, а за то, что не подпускал так долго к себе. Наверное, сегодняшний разговор будет не первым, но надеюсь, нам не придётся доводить всё каждый раз до ссоры, чтобы доверить то, что тяжёлым грузом лежит на душе. Пытаясь поудобнее устроиться, я повернул голову и тихо застонал. Чувствую, шея ещё долго будет болеть, а темперамент всех итальянцев будет не раз проклят, ну одного из них уж точно. Хотя, если подумать, мне бы этого не хватало в Винсенте. Мне всегда нравилась необузданная животная составляющая Кораджио, при том, что она сочеталась с немного неосторожной и неуверенной нежностью. Сегодня, там, у Колизея, Винс меня простил, а сейчас, его зверь, наконец, добравшись до меня, - оставил свою метку и тоже успокоился. Наверное, не будь Винсент таким, я бы в него и не влюбился. Кораджио зашевелился во сне, переплетя со мной ноги и обхватив рукой поперёк груди. Стало смешно – даже во сне стережёт. И, кстати, я, может, и не говорю по-итальянски, но уж как перевести «il mio» - знаю. Чёртов собственник. (*) Весь разговор между Винсентом и Элисой происходит на итальянском. 1. Il mio angelo – Мой ангел (ит.) 2. Che cavolo – Чёрт (ит.) 3. Сomme il faut – Как надо, как положено (франц.) 4. Аccesso – Войдите (ит.) 5. Il mio – Мой (ит).