Очки

Эльза в очередной раз опоздала. Все были удивлены, когда увидели, что Эльза пришла в очках. И нет, это были не модные солнцезащитные очки, а обычные очки, которые помогают людям нормально видеть окружающий мир. Заметив на себе пристальные взгляды, девушка съёжилась. — Можно войти? — спросила она робко. — Да, Эльза, конечно, — ответила учительница, продолжая вести урок. Девушка, стиснув зубы, дабы не выкрикнуть «Чего вы все так уставились?!», прошла к своему месту. Она доставала все нужные принадлежности и при этом старалась не обращать внимания на удивлённый взгляд Анны — своей подруги и соседки по парте. — Ты в очках… — прошептала Анна. — Да, я в курсе, — буркнула в ответ Эльза, обращая внимание на учительницу. — Ты. В очках. — Угу. — В очках! — пропищала Анна. — Да-да, я знаю, Анна! — взбесилась Эльза. — Мисс Разенграффе, вы считаете нормальным опаздывать на урок, а потом ещё и мешать мне его проводить? — Нет, простите. Я молчу, — ответила Эльза, склонив голову и посылая испепеляющий взгляд подруге. Эльза Разенграффе никогда не думала, что будет носить очки. Но судьбу невозможно предвидеть, её невозможно предугадать. Поэтому сейчас, да, на её носу неаккуратно сидели большие очки, которые некогда принадлежали её бабушке. Всё дело в том, что мама Эльзы совершенно случайно увидела, как её дочь довольно часто щурится, когда смотрит вдаль. Она думала, что ей кажется, но вот однажды, она спросила у дочери, указав на телевизор: «Эльза, милая, скажи-ка, что там написано». Как и ожидалось, миссис Разенграффе указала на сравнительно небольшой шрифт; Эльза принялась щурится, чтобы прочитать, и тут-то мама её, как говорится, запалила. Случился небольшой такой скандал на тему «Я же говорила, что не доведёт до добра этот твой ноутбук! Я же говорила, что посадишь зрение! Я же говорила, чтобы ты прекратила ночами в темноте сериалы свои смотреть! Я же говорила, я же говорила, я же говорила!» Дело было в воскресенье вечером, ехать на приём к окулисту уже было поздновато, поэтому миссис Разенграффе дала Эльзе бабушкины очки, которые как раз ей подходили. Ну, подходили только линзами, а не оправой, и, конечно же, Эльза возмутилась, так как какое-никакое чувство стиля имела. «Они же бабушкины!» — «И что? Какая разница? Ты видишь в них? Видишь. Всё, разговор окончен!» — «Но, мама…» — «Никаких „но“, я сказала! Я знаю, что они тебе большеватые, но ничего, один день потерпишь. Завтра сходим в оптику и купим тебе более подходящие». Больше поспорить с матерью не удалось, она была непреклонна и непоколебима. И вот сейчас Эльза сидит за партой и постоянно поправляет очки, сползающие практически каждую секунду. — Мне кажется, или они тебе большие? — спросила Анна. — Нет, не кажется. Это длинная история, я потом расскажу. — Но они тебе… даже идут. Немного. Раньше лучше было, конечно… Но если ты видишь в них лучше, то… — Я поняла, Анна, — процедила сквозь зубы Эльза. — Ладно, я молчу, молчу. *** Когда прозвенел звонок, Эльза принялась рассказывать подруге свою историю с не очень счастливым концом. Анна с сочувствием кивала и всячески пыталась поддержать подругу. Дескать, осталось только пять уроков пережить, а потом тебе нормальные очки купят. Эльза уже мысленно готовила себя к насмешкам и дебильным шуточкам в свою сторону. А именно она придумывала остроумные ответы, ибо девушка она не слабая — постоять за себя сумеет. — Хэй, Разенграффе! — Началось. — Что это у тебя на носу? Очки? Ха-ха-ха, ты в них на стрекозу похожа! — Зато я в них даже отсюда вижу, какой у тебя интеллект мизерный. Анна засмеялась. — Идём на урок. *** В любом классе наверняка существует такая особа, которую все ненавидят, которая считает себя лучше других, которая ничего дальше собственного носа не желает видеть и которая по характеру сравнима с обычной гнусной, мерзкой жабой. Да, вот и у Эльзы в классе была такая. Имя её было София, но она предпочитала пафосное сокращение — Софи. В этот день она не упустила возможности ополчиться на Эльзу, поэтому почти весь день, как только Разенграффе попадалась ей на глаза, сокрушала на неё всё свое «остроумие и оригинальность». Почему-то тема касалась только очков Эльзы, не волос, не фигуры, не лица, а очков. Поэтому к концу дня: — Так. Меня. Это. Всё. Достало! Меня не интересует твоё мнение, Софи. Чёртова пафосная кличка вместо имени! Да. Да, на мне очки! Да, они большие. Нет, я их нашла не на свалке. Нет, мне их не продала бездомная цыганка. Нет, я без них вижу просто расплывчато, а не дурацких зелёных инопланетян. Нет, мои очки не означают, что за ночь я стала чёртовым ботаником. Что за стереотип вообще дурацкий?! Да, я в курсе, что я в них похожа на стрекозу, лемура, сову, большеглазое чучело, ибо зеркало у меня есть! Да, у меня есть зеркало. Да, я знаю, как им пользоваться. Спасибо! Мне безумно приятно слышать от вас от всех такие потрясающие комплименты! — воскликнула она. — Чего ты тут разоралась? — недовольно произнесла Софи, скрещивая руки на груди, дуя губы и возмущённо хмурясь. — А я бы посмотрела на тебя, если бы перед тобой выпендривалась какая-то скользкая лягушка! — Эльза, пойдём отсюда, — сказала Анна. — Ой-ой, посмотрите-ка! Убегает, поджав хвост. Ну и вали, очкастая! — воскликнула Софи и, быстро оказавшись прямо за спиной Эльзы, толкнула девушку в ту сторону, куда она собиралась уходить. Та, не ожидавшая такого резкого нападения, запнулась о собственную ногу и упала. Очки с носа Разенграффе соскользнули и… не трудно догадаться, что с ними стало. Они приземлились так неудачно, как это только вообще возможно. На одной линзе нарисовалась толстая трещина, а вот другой повезло меньше — стекло вывалилось из оправы и раскололось на несколько частей. Эльза вблизи, конечно, видела нормально, поэтому очки она нашла сразу, хотя Софи и надеялась на обратное. У девушки просто не было слов, как только она взяла в руки то, что осталось от её очков. — О Боже, — шепнула она. — Они же… бабушкины. — Какая же ты… бесчувственная! Видела же, что они ей большие! — воскликнула Анна, заступаясь за подругу. — А что я? Она сама виновата. Нечего было меня вынуждать. — Кто ещё тут кого вынудил? Если бы ты только язык умела держать за зубами! — выпалила Анна, уперев руки в бока. — Эльза, пошли… — обернувшись к подруге, сказала она, но девушку уже нигде не увидела. — Эльза? Где ты? Куда она ушла? Эльза! *** Эльза шла по коридору, не разбирая дороги. Слёзы сами собой катились по её щекам, а она и не пыталась их сдержать. Она добралась до раздевалки, в которой девушки обычно переодеваются на физкультуру. Эльза добралась до своего шкафчика и, так и не открыв его, прислонилась к нему спиной и скатилась вниз. Она не знала, почему плакала. Обычно, когда она плакала, а делала она это довольно редко, то не знала точную причину своих слёз. Эльза по своей сущности была человеком сильным, она не любила чьей-либо жалости. Она была терпеливой и не позволяла себе срываться из-за всяких мелочей. Махнёт рукой, улыбнётся и забудет. Или делает вид, что забывает… Эльза сдерживает свои эмоции, потому что была так воспитана. Но эти эмоции со временем нарастают в ней как катящийся с горы снежный ком; он всё нарастает и нарастает, а потом наступает такой момент, когда он уже не умещается в ней… И она плачет. Именно слезами выходит весь негатив. И она просто не может остановить это. Все люди так устроены. Когда чаша переполняется, содержимое выходит наружу. Кто-то выпускает всё плохое из себя криком, кто-то — каким-либо видом спорта, физическими нагрузками, различными делами; кто-то — причиняя себе боль, а кто-то, как Эльза, слезами. Она не могла прекратить плакать, просто не могла. Обида на несправедливые слова, злость на одноклассников и страх за сломанные очки. Мама наверняка будет ругаться. Каждая слезинка что-нибудь да означала. — Эй, ты чего? — послышался чей-то ласковый голос. Эльза подняла голову и увидела перед собой Джека Фроста — парня, который учился в параллельном классе. Он был дружелюбным и вежливым юношей, поэтому ему ничего не стоило начать разговор с кем угодно. Учился прилежно, поэтому учителя его многие любили и уважали. С учениками он конфликтов никогда не имел, в общем… был идеальным. Так считала Эльза. — Что ты тут делаешь? — всхлипнула Эльза. Не так она представляла свой первый диалог с ним наедине. Она никогда с ним один на один не общалась, но часто мечтала об этом. — Ой, я… Слушай, ты не подумай, что лазать по женским раздевалкам — это моё хобби, — парень невесело усмехнулся, — просто мне послышалось, что кто-то всхлипывает. Эльза только сейчас заметила, что он держал… очки. — Ха, издеваешься? — О чём ты? — нахмурился Джек. — Об этом, — она кивнула на очки в его руке. — Ах, представляешь, я стал немного расплывчато видеть вдали, вот и пришлось обзавестись, — улыбнулся парень. — А почему ты решила, что я издеваюсь? — Просто… я сегодня тоже пришла в очках, — она раскрыла ладони и показала то, что от них осталось. — Вот только… разбила их. Ну, не сама, меня толкнули. — И ты из-за них плачешь? — Ну, ещё надо мной смеялись сегодня… — Смеялись? Как можно смеяться над людьми только из-за того, что они носят очки? — нахмурился Джек. — Это, как минимум, невежливо. Что они сказали? Что-то обидное? — Нет… — Эльза, вздохнув, отвела взгляд. Джек прикоснулся ладонями к её щекам и перевёл её внимание на себя. — Послушай, я не терплю, когда кто-то обижает девушек. Ты можешь сказать мне. Могу дать слово, что тот, кто бы он ни был, тебя больше не потревожит. Эльза промолчала. Она подумала: многим ли девушкам он уже предлагал подобную помощь? — Эльза? — Ты знаешь моё имя? — спросила она, даже не подозревая, что говорит вслух. — Ну, конечно знаю, — улыбнулся Джек. — Ой… Я вслух сказала? — Ага. Знаешь, я могу тебе одолжить свои очки… Ну, если они тебе подойдут, конечно. Примеришь? — парень протянул Эльзе свои очки. — О, нет! Ты что. Мне сегодня обещали новые купить, а эти бабушкины. Такая история длинная получается, — усмехнулась Эльза. Джек уселся рядом с Разенграффе, так же, как она, прислонившись спиной к шкафчикам. — Ну и отлично. А если ты боишься, что тебя из-за этих очков ругать будут, то не надо. Я вот… уже, кажется, вторые сломал. — Не припомню что-то тебя в очках, — хмыкнула девушка. — Я чаще носил линзы. Сегодня вот взял да и надел очки. — А я никогда раньше не носила очки. Вчера мама заметила, что я щурюсь, вот и заставила нацепить вот это, — она мотнула подбородком в сторону осколков. — Думаю, как долго протянут новые. Хотя, эти мне большие были. — Так, отдай-ка мне эти осколки, а то порежешься, — сказал Джек, вытаскивая из внутреннего кармана платок. *** Анна нашла их, мирно болтающих и близко друг к другу прижавшихся. О чём они разговаривали, она разобрать не смогла, но по весьма красноречивой их позе поняла, что проводить вот так вот время им очень даже нравится. Плевать на то, что они пропустили последний урок, плевать. Анна была счастлива за подругу, поистине искренне счастлива. На её глазах сейчас зарождалась дружба, симпатия и, возможно, любовь. Ей так не хотелось прерывать эту идиллию, но: — Эй, голубочки сизые! Уроки кончились. Надеюсь, не собираетесь тут сидеть до ночи? И она убежала, хихикая. Не стала более смущать двух подростков, потому что подумала, что хватит с них «сизых голубочков».