Mr. and Mrs. Mikaelson.

В сердце Кетрин, ядом движется сомнение, когда едва приподняв голову, она смотрит в радужку глаз Элайджи. Пирс знала: брак - ошибка, их жизнь – ошибка, но желание увидеть его взгляд взяло верх. Когда она смотрит в его глаза, то вспоминает, что была счастлива с ним. Между ними болезнь, которая именуется любовью. Хронической любовью. Хроническая. Неизлечимая. Это же чувство именуется любовью, и оно не может просто взять и исчезнуть. Но, изменить ничего не возможно, и она обрезала эту связь ножом под названием – ложь. Отпустить не просто, после того, как он перевернул с ног на голову ее мир, забрался под кожу заставив искать свет в ее черной, словно бездна, душе. Свет. Она увидела свет только благодаря ему. Она благодарна ему, за то, что он принес свет в ее жизнь. Но, Элайджа прислушивается и слышит, как бешено стучит ее сердце, как прерывисто она дышит, и ее влажные ладони , на которых еще сохнет кровь, сжимают курок оружие. Она выстрелит и покончит с этим. Она должна выстрелить, притвориться не самой собой, и отпустить его. Вырвать из своего сердца. Но он исчезнет, и в ее сердце поселился новый страх: потерять Элайджу Майклсона. Терять всегда сложно, но она говорит себе : " — Ты не любишь его. " Она убьет его, но не убьет свою боль. Она не могла больше смотреть ему в глаза. Изменить ничего не возможно. Она убьет его, и возможно, навсегда. Она уже собралась бежать подальше от этого дома, но не смогла даже пошевелиться. Она не может сказать себе, что не любит его, ведь это самая верная ложь в ее жизни. Она солгала себе. Ее убьет он, и, смотря ему в глаза, Кетрин решила это. Она умер, смотря ему в глаза. Умрет, зная, что великую Кетрин Пирс убила любовь, от которой она бежала столько лет. Ее убила любовь. Она закатила глаза, сокрушаясь над собственной ненавистью и слабость. Любовь делает ее слабой. Но, она умрет, и ей станет легче. — Стреляй! – глубоко вздохнув, прокричала она. " Стреляй " - звенит в его ушах, но вместо того, чтобы нажать на курок, Майклсон опускает свое оружие. — Я не могу, - признается Майклсон. Теперь, когда страх разомкнул свои железные тиски, позволяя Элайджи заглянуть в ее глаза, из которых вот-вот польются слезы. Он не поднимает свои глаза. Ему не нужно смотреть на нее, чтобы понять, о чем она думает. Он молчит, и даже не думает, поднимать взгляд. Он готов быть убить ее. Убить, нажать на куров, и покончить со всей этой ложью. Элайджа, считает, что ложь погубила все, что было между ними. Но, Элайджа готов признать ее победу. И, если ему суждено разбиться, то пусть его толкнет его именно она. Она уже давно стала его смертью, демоном в его разуме стала именно она. Он не сможет ее убить. Мучения. Обила из-за предательства. Боль. Ненависть. Все из возможных эмоций, но не убить. Он не может убить демона в его разуме. Элайджа решил, что этот демон уже давно его и одержал победу. Ненависть не может быть сильнее любви, и именно поэтому Элайджа позволил демону одержать победу. Он умрет от руки той, которая заставила поверить в любовь и вернула его к жизни. — Тебе хочется, ты и стреляй, - спокойно, в своей манере, произносит Элайджа. Под его взглядом стало неловко — каждое слова Элайджи было правдой, а она готова кричать, сорвать голос, не желая принимать, то что готов был умереть от ее руки. Она не желает принимать то, что он слался и на секунду закрывает свои глаза. — Ну, уж нет! Нет! Стреляй! Стреляй! - она кричит, срывая свой голос, прекрасно понимая, что Элайджа признал свое поражение, и готов умереть от пули в сердца. Она не сможет нажать на курок, и выстрелить, и кусает, в кровь, свои губы. Неизбежность как никогда заставляет ее нервничать, ведь завтра для нее может и не наступить, ведь ее жизнь в руках Элайджи, и она готова умереть. Кровь медленно сохнет, на нее губах, и она еще не знает, что Элайджа уже решил. Он решил, что ненависть не может быть сильнее любви. Любовь, заковала их в оковы, и эти оковы невозможно сбросить. Точным ударом Элайджа выбивает оружие из ее рук, и, не зная, что будет дальше, Кетрин напрягает мышцы лица и морщится. Элайджа притягивает ее к себе и целует в губы, на которых еще не засохла кровь, и тогда Кетрин понимает, что любовь сильнее ненависти. Понимает, когда обвивает его шею своим руками и отвечает на его жаркий поцелуй. В их отношениях была исключительно холод, как думала Пирс. Но, этим поцелуем Элайджа доказал ей, что только он в силах сдержать всю ее ненависть и любовь. Он касался губами ее губ, притягивая к себе за талию, позволяя ей прижать себя к стене, и как только она касалась его, то по его телу, пробегали мурашки, она довольно ухмылялась, целуя его. Теперь она управляет игрой, и ,схватив его за галстук валит на пол и оказывается сверху его. Он мечтал каждое утро просыпаться рядом с ней, приносить ей кофе в постель, видеть ее улыбку на лице, притягивать к себе каждую минуту за очередным поцелуем, держать ее руку в своей руке, и теперь надежда на счастливый финал читалась в его взгляде. Теперь он пытался избавиться от ее платья, пока Пирс снимала с его рубашку, отбрасывая ее в сторону недавно полыхавший кухни. Она кладет руку ему на грудь, и целует, спускаясь ниже, зная, что ему это нравится, она сжимает свои руки на шее, Элайджа знает, что не убьет ее, он подхватывает ее на руки, и несет к комоду, пока Кетрин сбрасывает все наскучившие ей за шесть лет статуэтки, рамки совместных фото, вазу, подаренную Фреей. Она теряется свое платье и остается в белье, и своими ногами охватывает Элайджу, который, целует ее шею. Он целует не нежно, а жадно, и Кетрин нравится эта грубость. Она закрывает глаза, царапая кожу его лица, а запах крови возбуждается еще больше. Теперь они на равных правах, и может, смотря в его глаза, она желала ему смерти, но только не сейчас. Сейчас она подставляла шею под его поцелуи. Сейчас она готова умереть из-за своей любви к нему. В поцелуе они переместились к еще уцелевшему но обгоревшему дивану, который выбирали вместе, и, боясь поссориться, заказали две копии, из-за которых в последствии и поссорились, ведь каждый заплатил двойную цену, но Ребекка все уладила, а Элайджа еще несколько недель спал в гостиной, на этот самом диване, который возненавидел, но мебель нравилась Кетрин, а значит и ему. В итоге он оказался сверху, все еще не переставая целовать ее упругий живот, то самое место шрама, о котором, Кетрнин никогда не рассказывала. Этот шрам она получили из-за любви, и только любовь Элайджи смогла ее вернуть к жизни, и, заглядывая в ее глаза, он видел, как зрачки наполняются огнем. Огнем страсти, который возвращал ее к жизни. — Ну, здравствуй, - шепчет Кетрин, гладя его лицо. Когда, наконец, она нависает над любимым и начинает оставлять мокрую дорожку на его шее, груди и животе. Это нежно, и сердце Майклсона быстрее стучит в груди. Она вернулась. Его Катерина вернулась, и он сделал это. Он смог найти дорогу к Катерине. Смог найти дорогу к ней вырвав для нее сердце и убив в себе монстра. От одних лишь его нежных, невероятно чувственных поцелуев Катерина с трудом сдерживает свои стоны, вместо этого закрывая глаза и тяжело дыша. Но, ее стоны еще услышат соседи, ведь сегодня она не намеренна сдерживаться. — Ты вернулась, - в ответ шепчет Элайджа, осознавая, что любовь одержала победу. Конечно же, она вернулась, и эти слова только вызывают смех и улыбку, но уже через минуты четыре по телу пробежала волна ,и она приятно стонет, схватив двумя руками спину Майклсона, пока Элайджа убирает прядь ее растрепанных волос с лица. И, пусть весь мир сгорит. Пусть сгорит все, что они любят, когда взойдет солнце, но сейчас они словно дышат друг другом, и может, они ещё живы. Пока она еще была жива, Элайджа успел вернуть ее, вдохнуть в ее легкие воздух, и наполнить сердце любовью, и она никогда не смотрела на мир с такой злостью, но Элайджа это изменил, теперь всё ей кажется красивее, когда солнце всходит. Может любовь оказалась сильнее ненависти? Может между ними связь сильнее любых правил и смерти? Их сила в любви. Они обратили свою ненависть в любовь, и это стало их силой. И, если они любимы друг другом, то им наплевать, что всё, что они любят, может, сгорит на свету. Они уже сгорели в этом огне страсти. Сгорели и теперь они знают, между ними любовь, которая сломала их, и сумело обратить в единое целое из осколков их душ.