...и больше не будет страшно

ТОГДА - Не бойся, малыш, - осклабившись, шепчет женщина с кроваво-алыми глазами. Ее острые когти на горле Айзека вспарывают кожу и кровь сочится из ссадин маленькими каплями. Ранки заживают быстрее, чем она отрывает ладонь от его шеи. Айзек не боится. Он знает, что будет дальше, но ему почему-то не страшно. Он лежит на бетонном полу заброшенного здания скотобойни и повсюду витает запах гнилого мяса, сырости и смерти. Запах впитался в стены и в пол, он пропитал собой ткани легких Лейхи. Белые кудри женщины лижут его лицо, когда она склоняется над ним и выдыхает прямо в губы: - Не бойся меня, мой мальчик. Поверь, больно тебе не будет, - она улыбается, и вокруг ее алых глаз появляются морщинки. Она касается губами его губ, а носом щеки. Она глубоко вдыхает его запах. Не только его запах. – Скажи мне, что твой якорь? Айзек чувствует, как яд туманит его рассудок, отключая все чувства и эмоции, оставляя голый разум. Айзек слышит: на территории заброшенной скотобойни еще четыре оборотня-альфы. - Не боль. Я чую это. Боль бессмысленна и слишком человечна. Я права? Конечно же, я права. Она улыбается и ведет кончиком языка по его сухим, потрескавшимся губам. Айзек улыбается против собственной воли. Против собственной воли сбежать ему хочется, чтобы она касалась своими ладонями его тела, своими губами его губ, чтобы… - Знаешь, я не люблю объяснять таким как ты, почему мы вас убиваем, но… У тебя такие красивые глаза, мой милый, что не могу устоять. Айзек не чувствует своего тела. Он лежит на бетонном полу, ощущая спиной холод и осколки стекла. Его никто не держит, кроме дурмана, яда, которым опоила его белокурая. Ее ладони скользят по груди ниже, к правому боку, куда укусил когда-то давно Дерек. - Мерзость, мой милый. Айзек улыбается шире, легче, безумнее и чувствует, как запекшаяся кровь на щеке осыпается пылью ему за шиворот. - Ты, мой дорогой, ты – чудовище. Ее алые глаза гипнотизируют. Ее белокурые локоны очаровывают. Ее сладковатый запах с гнилым душком заставляет цепенеть. Лейхи смотрит в высокий, темный потолок скотобойни, жадно и глубоко вдыхает затхлый воздух, и ему мерещится, как от порывов холодного ветра качаются, поскрипывая, цепи с огромными крюками. - Вы тоже, - выдыхает он, опьяненный ее запахом, одурманенный ядом, которым она опоила его. Альфа склабится ласково, и ее когти впиваются ему в бок. Когти раздирают куртку, футболку, упругую кожу и лезут под ребра. Айзек чувствует боль или все же не чувствует. Он знает, что ему больно. Но все же… не чувствует ничего. Дышать становится тяжелее и только. Ее пальцы врезаются глубже в тело, а когти царапают печень. Ему не страшно. Ему не больно. Он знает, чем все закончится. - Мой милый мальчик… Вместо человеческих зубов в ее тонкогубом рту растут клыки оборотня. Она усмехается криво, сумасшедше, зло. Айзек очарован ее силой и ему не страшно. Кровь сочится по ее тонким пальцам, кровь пропитывает его внутренности, заполняя брюхо, и еще чуть-чуть… - Мы делаем этот мир чище. Мы убиваем таких тварей, как вы. И когда-нибудь, не останется ни одного оборотня. - Даже тебя? Она усмехается, покачивая головой. То ли отрицает, то ли насмехается над ним. - Эгоистично… - в нем уже вся ее ладонь и когти вспарывают легкие, отчего дышать становится просто невозможно. Кровь пропитывает внутренности, кровь наполняет легкие. По легким кровь ползет вверх, к трахее, в глотку. На губах она пенится, и слова соскальзывают с губ с тошнотворным бульканьем. – Вам… так не кажется? Альфа смеется звонко и Лейхи заворожен. Цепи с огромными крюками позвякивают вместе с ее смехом. Айзек совершенно точно знает, что будет дальше. Он знает это с той секунды, как увидел на кладбище в вечерних сумерках, среди могильных плит, ее алый взгляд и дикую улыбку. Дурман, яд, от которого он ничего не чувствует, но осознает все ощущения, позволяет ему продержаться до самого конца. Когда белокурая, красноглазая альфа вздергивает его на ватные ноги, словно новорожденного щенка, он вдыхает ее запах и сердце его бьется ровно. Тихо. Медленно. Будто он спит и его не убивают. Она тащит его к крюкам со старой, въевшейся в металл, будто ржавчина, кровью животных. Айзек блаженно улыбается, когда крупный, массивный крюк пронзает его тело насквозь, потому что она насаживает его на крюк легко, без особых усилий. Это потрясающе. Лейхи смотрит на свежую кровь на крюке, и ему кажется, будто он видит на нем остатки своего легкого. Вокруг заброшенного здания скотобойни мечутся четверо альф. Он ждут. Здесь все ждут, когда он перестанет дышать. Айзек не отключается от боли, потому что боль бессмысленна и слишком человечна. Белокурая альфа хочет, чтобы он запомнил все до конца. Белокура альфа не убьет его, пока он не отдаст свои воспоминания своему альфе – Дереку. А тот придет и не успеет спасти. Но будет знать. Айзек запоминает все до последней секунды. Сознание фиксирует происходящее равнодушно, словно видоискатель видеокамеры. Он не кричит от боли, когда ее когти вспарывают ему брюхо от правого до левого бока, и кишки вываливаются гирляндами вниз, опутывая его ноги. Его руки безвольно висят вдоль тела, а глаза смотрят на фиолетово-бордовые внутренности. Тело не регенерирует. Айзек знает, что умрет. Альфа подходит к нему вплотную, задрав голову и глядя глаза в глаза. - Знаешь, почему? Айзек знает. Он бета без альфы. Он не омега и не альфа. Он огрызок, выблядок стаи, в которой все через жопу. Белокурая забирает его боль, убивая его. Яд, которым она его опоила, не позволяет ему умереть слишком быстро. Пока она рядом – он вдыхает сладковатый запах гнили и не умирает. - Твой альфа слишком юн, неопытен и самонадеян. Мы могли бы прийти и убить вас всех разом, но… Айзек знает, что она говорит все это не ему. Дереку. Она наслаждается запахом крови и тем, как отреагирует на все сказанное и сделанное Хейл. - Так веселее, - шепчет она в его губы. И Лейхи улыбается, потому что, и правда, так веселее. - Шейла, - тяжелый, властный голос вошедшего на скотобойню темнокожего мужчины-альфы заставляет женщину вздрогнуть. Она лижет свои губы, лижет клыки, она, не отрывая взгляда от глаз Айзека, а когтей от его выпотрошенных внутренностей, улыбается. Айзек висит на огромном крюке, едва касаясь мысками грязного бетонного пола, и его ноги путаются в собственных кишках. Он не выживет. Он доживет до прихода Дерека. - Пора. Он рядом. Айзек чувствует, как боль возвращается к нему. Простое человеческое ощущение ложится поверх холодного разума кривыми, бархатными лентами. Когти белокурой Шейлы впиваются ему в тонкую кожу шеи чуть ниже линии волос. Воспоминания обрывками заполняют его разум. Белокурая удовлетворенно хмыкает и делает шаг назад. Облизывает свои пальцы, как собака, слизывая кровь. Ухмыляется. На бетонном полу остаются кровавые отпечатки ее сапогов. Боль бессмысленна и слишком человечна. Айзек кусает окровавленные губы и смотрит на отпечатки ее ног. Он чувствует, как она забирает его силы, оставляя слепую, беспощадную боль. Доля секунды – он моргает – и на скотобойне больше никого нет. Только он – подвешенный на толстую цепь, насаженный на огромный крюк. Только он – не мертвый, не живой. Сосуд, который наполнили воспоминаниями и болью. Когда приходит Дерек, Айзек улыбается кроваво-белыми губами и тянет к нему руки. Когти впиваются в шею Дерека и Лейхи отдает воспоминания Шейлы, отдает свою жизнь. Его альфа смотрит на него с ужасом и страхом. Со страхом и ужасом. Но Айзеку не страшно и уже не больно. Он уже мертв. СЕЙЧАС Питер остановился на пороге. Облокотился плечом о дверной косяк и скрестил на груди руки. Дерек стоял к нему спиной, у разбитого окна, спрятав кулаки в карманах кожаной куртки, смотрел сквозь разбитое стекло на темнеющий в вечерних сумерках лес вокруг их старого дома. - И что ты планируешь делать? Дерек передернул плечами и повернулся к нему лицом. - Нам надо уходить из Бейкон-Хиллс. Питер хмыкнул, закатив глаза, и вошел в комнату. Рухнув на потрепанный зеленый диван, он закинул руку на спинку, положив ногу на ногу, и несколько секунд помолчал. Исходящий от Дерека страх пах гнилью и дымом. Питер поморщился и оглядел разрушенную, сгоревшую комнату. - Глупо. - И почему же? Ты видел, что они сделали с Айзеком. Ты знаешь, зачем они пришли сюда. Не думаю, что тебе хочется умирать, снова. Нас всего двое, мы не сможем выстоять против пятерых иных. - Это наша территория, Дерек. Мы должны защищать ее. - Вдвоем? – криво улыбнувшись, процедил Дерек, и покачал головой. Подобный вариант его совершенно не устраивал. Вся его стая состояла теперь из него и Питера. Остальные разбежались, забились в свои норы и притворялись самостоятельными, взрослыми, не нуждающимися в стае оборотнями. Идиоты. - У тебя есть беты. - Которые не признают меня альфой. - Ну, это уже твоя вина. Ты их так воспитал, - передернув плечами, ответил Питер и хмыкнул, прислушиваясь к шуму за стенами дома. Мотор подъехавшего джипа затих, напоследок громко фыркнув, а затем ветер с улицы донес до них запах Скотта и Стайлза. Дерек обернулся к окну и раздраженно зарычал. Питер удобнее устроился на диване и стал внимательно вслушиваться, как на улице шелестит листва, как бьются два сердца. Одно билось ровно, тихо, спокойно – сердце Скотта, другое быстро и гулко – Стайлза. Питер до сих пор не мог смириться с тем, что Стилински отказался от укуса. Впрочем, теперь это была не его проблема, и не ему было решать, станет этот человек оборотнем или нет. Дерек совершенно точно не хотел последнего себе в стаю. В стаю, которой, по сути, и не было. Дерек тихо зарычал, когда на пороге появились Скотт и Стайлз. Питер с усмешкой кивнул им в знак приветствия, и тут же перевел взгляд на своего альфу. Тот морщился, словно съел тухлое мясо. - Мы слышали, что Айзек пропал, - проговорил Скотт, неосознанно закрывая собой Стилински. - Айзек мертв, - отрезал Дерек, сжимая в пальцы в кулаки. Скотт и Стайлз переглянулись, и сердце МакКолла забилось так же быстро, как его друга. - Его убили иные, - вставил Питер, и даже не поежился под разъяренным взглядом Дерека. - Кто? Почему? – впервые за эти несколько минут подал голос Стайлз. Хмурясь, он кусал губы, и смотрел на Питера исподлобья. Питер блаженно улыбнулся, представляя, что еще пара не особо веселых приключений, и мальчишка сам придет к Дереку за укусом. Его нервозность, его страх, его чувство беспомощности… Опьяняющий коктейль. Питер шумно втянул носом воздух и улыбнулся Стайлзу. Тот отвел взгляд, прикусив язык. Сердце его ударилось о ребра сильнее, чем раньше. Тук-тук, я знаю, что ты знаешь. Дерек подошел к Скотту, не глядя на Стайлза, и, сжав зубы, процедил: - Иные. Оборотни. Альфы. - Еще одна стая альф? – широко распахнув глаза, с ужасом выдохнул Скотт, и Питер чуть не засмеялся. МакКолл слишком по-человечески реагировал. До сих пор. Даже спустя почти три года новой жизни. Дерек поморщился. - Нет. Это… другие, - вздохнув устало, раздраженно, он отошел к окну, и Скотт вошел в комнату. Стайлз остался стоять на пороге. Питер хмыкнул. Умный мальчик. Умный. Помнит, что оборотни – это не только лучшие друзья, которых можно обуздать, но и безумные, кровожадные чудовища, которые на запах человека реагируют совершенно неадекватно, независимо от луны. В памяти всплыло воспоминание. Ту стаю альф они прогнали из Бейкон-Хиллс, без особого кровопролития и жертв. Эрика и Бойд… Что ж. Они ушли из стаи. А омеги, как все знают, долго не живут. - Другие? Дерек, объясни. Питер цокнул языком и поднялся на ноги. Дерек молчал. - Что ж. Кажется, придется объяснять мне. Скотт оглянулся на него, а затем перевел взгляд на Дерека. Тот упорно молчал и смотрел за окно, в лес, в котором прятались те самые иные. - Иногда… Когда из человека делают оборотня насильно, случается так, что новообращенный не особо счастлив новой жизни. Иные – это бывшие охотники, которых укусили, которые обратились и сохранили в себе святую веру, что оборотни – это зло, грязь, мерзость, что их нужно убивать. И они убивают. Скотт нахмурился и переглянулся со Стайлзом. Питер проследил его взгляд и улыбнулся Стилински. Тот снова отвел взгляд. Сжал губы в тонкую линию, отчего его скулы заострились. Он стоял на пороге, спрятав руки в карманы толстовки, и Питер слышал, как скрипит в кармане черной толстовки оранжевая баночка и тихо постукивают о пластик таблетки. Он знал, что Стайлз больше не пил их, но носил с собой постоянно. Его пот не пах лекарствами, но одежда – да. - То есть, ты хочешь сказать, они убивают… себе подобных? – проговорил Скотт, осмысливая услышанное. - Да. - Подожди… Но… - Они существуют веками, Скотт. Их не так много и обычно они держатся в стороне, убивая только омег, и очень редко нападают на стаи, но у нас… - Питер фыркнул и покачал головой, глядя в спину племяннику. Тот повел плечами и поджал губы, на секунду утратив контроль и полоснув алым взглядом. Питер видел отражение его глаз в осколке стекла, но все равно продолжил говорить. – У нас с Дереком не особо… правильная стая. Если ты заметил, теперь остались только Дерек и я. Скотт молча кусал губы и смотрел то на Дерека, то на Питера, то на Стайлза. Стилински ковырял носком кеда грязный пол и не поднимал глаз. - Они убьют сначала вас, - медленно проговорил Скотт, обдумывая сказанное ему, формулируя то, что осталось невысказанным. Питер даже немного обрадовался, что за пару лет тот наконец-таки научился сначала думать и говорить, а потом нападать и драться. – А затем… Они убьют всех остальных. Питер кивнул радостно, словно только что услышал не приговор для себя и Дерека, не для всех оборотней в их маленьком городке, а что-то безумно веселое. Например, все люди-охотники сдохли. Проскользнула мысль: возможно, Дерек прав, и им стоит уходить из Бейкон-Хиллс. Только это казалось неправильным – покидать, пусть и сгоревший, но дом. Питер не хотел уходить с их земли, не хотел сбегать. Это казалось чертовски неправильным. Лучше умереть здесь же. Он здесь родился, он здесь умрет. Он не Дерек, он не любит сбегать. Дерек повернулся к ним лицом и подошел, встав рядом с Питером. Заговорил: - Скотт. Вы либо уходите из Бейкон-Хиллс, уходите все, либо… Скотт кивнул, не дослушав. - Либо мы входим в твою стаю и защищаемся. Хорошо. Думаю, я… Дерек кивнул, тоже не став дослушивать. Все и так было понятно. Скотт уже дал свое согласие. Сбегать из Бейкон-Хиллс он не собирался, как и Питер. Стайлз кашлянул и заговорил, криво улыбаясь: - Отлично. Восемь будущих трупов. Как я по всему этому дерьму соскучился, кто бы знал. Скотт коротко качнул головой, отрицая, и направился к Стилински. Заговорил тихо, медленно, спокойно: - Уезжай, Стайлз. Я доберусь обратно сам. Глянув на друга исподлобья, а затем на Дерека и Питера, Стайлз поморщился и кивнул. - Спасибо. Питер, глядя, как парнишка уходит, думал, что, возможно, события, случившиеся несколько лет назад, не могли не оставить своих шрамов. В прошлый раз Стилински едва не убили. В комнате, даже после ухода Стайлза, остался густой запах усталости, страха и отчаянья. *** - Это глупо, - качая головой, резко оборвал Скотта Стайлз, и отшвырнул обратно в тарелку ломтик картошки-фри. Скотт поджал губы и взглянул упрямо. - Это невероятно, но я согласен со Стилински, - морщась, неохотно вставил свое слово Джексон. Лидия взяла его за руку и кивнула. - Я тоже согласна со Стайлзом. Почему мы должны умирать, если можем просто уйти? Эллисон переглянулась со Скоттом и тут же затравленно взглянула на отца. Крис стоял у камина, сжимая в побелевших пальцах бокал со скотчем, и смотрел на огонь. Молчал. В гостиной дома Арджентов теперь можно было спокойно находиться и не чувствовать себя жертвой. Крис, после смерти всей семьи, стал равнодушен и хладнокровно спокоен. Кодекс – основа жизни, аксиома. И пока не прольется человеческая кровь – оборотни не враги. - Стайлз… - Скотт! Ты понимаешь, что это не наши проблемы? Эти иные пришли за Хейлами. Не за нами. - Они убьют и нас. Стайлз передернул плечами и криво улыбнулся. Отрезал: - Мы уйдем. - Они нас найдут, - упрямо проговорил МакКолл, глядя на Стилински исподлобья. – Питер сказал, что они не оставляют никого. Они пойдут за нами по запаху… - Стоит попытаться, - дернул плечом Стайлз, сделав глоток чая. - У меня есть дом в горах, на границе Канады и Аляски. Мы сможем… - Джексон поморщился, но договорил. – Спрятаться там. Лидия снова кивнула. - Это разумно. - Нет, - хрипло проговорил Крис, повернувшись к ним лицом. Он сделал глоток алкоголя и мрачно оглядел собравшихся. Стайлз раздраженно цыкнул, сгорбившись, и сцепил пальцы в замок, отводя взгляд к огню в камине. - Крис? - Дерек прав. Кто хочет, тот может уйти. Но… Мы с Эллисон остаемся. - Папа? - Это не обсуждается, Эллисон. Ты знаешь кодекс. Мы охотимся на тех, кто охотится на нас. Эллисон вцепилась в руку Скотта, и МакКолл уставился на Арджента янтарно-желтыми глазами, раздувая ноздри, и едва контролируя себя. - Мистер Арджент, вы с Эллисон можете… Вы должны уйти. Крис насмешливо изогнул брови и снова глотнул скотч. - Неужели? Только что ты убеждал всех остаться, Скотт. - Всех, но не… - Ну конечно, - фыркнула Лидия. Откинув назад волосы, она криво улыбнулась. – Ну конечно, МакКолл. Должны остаться и умереть все, кроме… - Лидия, хватит. - Тогда… - Стайлз снова взял палочку картошки-фри и сунул в рот, вытерев пальцы о свои джинсы. Сделав глоток зеленого чая, он обвел присутствующих взглядом, ни на ком долго не задерживаясь, и заговорил. – Мы все остаемся? Джексон поджал губы и отвернулся. Лидия сильнее сжала его пальцы, а улыбка сползла с ее губ, словно и не было. Скотт медленно кивнул и обнял Эллисон. Крис согласно кивнул. - Потрясающе, - закатив глаза, Стайлз переглянулся со Скоттом и отвел глаза, поняв, что друг смотрит на него с укором за этот ядовитый сарказм. – Восемь трупов, Скотт. Восемь, черт подери, трупов. Мне пора писать предсмертную записку для отца, как думаешь? Лидия фыркнула невесело и прижалась к Джексону плечом, опустив глаза. Стайлз кивнул сам себе. Да. Предсмертную записку он напишет. Определенно. *** - Они близко, - тихо проговорил Дерек, глядя в злополучный лес. Кроны деревьев качались под порывами ветра. Луна ползла по чернильному небосводу вверх. Где-то далеко в лесу болезненно, предсмертно выл зверь. Питер шагнул и встал рядом, плечом к плечу, глядя без улыбки за разбитое окно. - Что ж. Умереть мы всегда успеем, Дерек. - Здесь. Питер позволил слабой улыбке растянуть его губы. - Здесь. *** Стайлз вытащил из багажника своего джипа большую спортивную сумку с оружием и одеждой, и, нервно передернув плечами, захлопнул дверцу. Дом Хейлов до сих пор заставлял нервно глотать слюну и ежиться от липкого холода и страха. Эллисон спрыгнула на землю и обошла джип, глядя на темный, густой лес. Она не выглядела напуганной. Сосредоточенная, готовая к нападению. Стайлз в какой-то мере завидовал ее выдержке, завидовал, что ее было кому учить, как убивать и защищать себя. Он же учился на собственных ошибках. Закинув сумку на плечо, Стайлз огляделся по сторонам и встретился взглядом с Арджент. Зачехленный арбалет маячил за ее плечом и Стайлз отметил спокойно – теперь он вряд ли увидит ее без оружия. Впрочем, как и всех остальных. - Знаешь, наверное, стоило еще три года назад собрать вещи и свалить из этого проклятого города. Стайлз хмыкнул и кивнул. - Определенно. Они все изменились за эти годы. Эллисон перестала улыбаться, а Стайлз перестал говорить без умолку. Самому казалось это неестественным и фальшивым, но слова копошились на языке, распадаясь на буквы, и застревали в щелях между зубов. Стайлз не знал, пройдет это или нет, но… Что ж. Это была не самая большая его потеря. Скотт вышел из леса вместе с Дереком, Питером и Джексоном. - Что-то нашли? – тут же спросила Эллисон, шагая к Скотту. Тот обнял ее, уткнувшись носом в короткие, остриженные по плечи волосы, и шумно вдохнул. - Слабый запах четырех альф, ведущий на запад. - Почему не пятеро? – Стайлз поправил лямку сумки и остался стоять на месте. Равнодушный взгляд Дерека мазнул по нему и тут же Хейл уставился поверх его плеча. Стайлз заставил себя проглотить раздражение и злое: «Смотри мне в глаза!». - Я не знаю. Стайлз скривился и хмыкнул, качая головой. - Ты вообще хоть что-то знаешь? Дерек сжал зубы и Питер фыркнул. - Идемте в дом. Скотт оторвался от Эллисон и, взяв ее за руку, направился к дому. Стайлз пошел следом, чувствуя на себе раздраженный, тяжелый взгляд, от которого чесалось между лопаток. - Прекрати пялиться. Дыру прожжешь, - рявкнул Стилински, поправляя сумку с оружием. Сзади послышался очередной смешок Питера, от которого волоски на шее встали дыбом, но между лопаток перестало чесаться. *** Стайлз кинул сумку на пол, рядом с зеленым диваном, и сам рухнул на старую, поскрипывающую кушетку. Нервно постукивая пальцами по деревянному, расцарапанному подлокотнику, Стилински поглядывал на часы, а затем за окно, прислушиваясь к звукам. Конечно, супер-слухом оборотней он похвастаться не мог, но почему-то иррационально верилось, что если что-то начнется – он услышит. В полутемную комнату вошли Дерек и Питер, следом Скотт, Эллисон и последним Джексон. - Где остальные? - Папа подъедет позже. Он сказал, что в городе есть двое охотников, которые могут… помочь. Дерек отошел к окну, встав в паре метров от Стайлза, загородив собой лунный свет, и почему-то это взбесило Стилински. Но он промолчал. Питер сел на диван, закинув ногу на ногу, а руку на спинку. Стайлз сжал пальцы в кулак, а губы в тонкую линию. - И какой у нас план? – Джексон стоял на пороге, не входя в комнату, и Стайлзу захотелось фыркнуть от неожиданной мысли. Возможно, Уиттмор еще верил, что он сможет уйти. Спрятаться с Лидией в своем чертовом домике в горах. Придурок. - Обсудим, когда все соберутся, - тихо проговорил Дерек, и Стайлз его едва смог услышать. Это тоже взбесило. Почти час они провели в молчании. Стайлз постукивал пальцами по деревянному подлокотнику, изредка поглядывая на всех собравшихся. Скотт обнимал Эллисон, сидя с ней на деревянных ящиках. Джексон стоял в дверном проеме, а Дерек у окна. Питер разглядывал свои ногти и это смешило Стилински. Но шутка про маникюр и девчачью натуру Питера сгнила где-то в глотке, осев на корне языка горчичным привкусом. Крис приехал вместе с Лидией и еще одной женщиной. Лидия тут же обняла Джексона и тот, как и Скотт, точно так же уткнулся носом в ее золотистые волосы, вдыхая запах. Стайлз отвернулся, не обращая внимания, как под ребрами сжалось сердце. Три года – это не тот срок, чтобы он смог выкорчевать из себя любовь к этой невозможной, прекрасной девочке. - Познакомьтесь, это Клариса. Стайлз окинул внимательным взглядом женщину рядом с Крисом и кивнул, приветствуя охотницу. Черные волосы, остриженные в аккуратное каре, внимательный, цепкий взгляд таких же черных глаз, военная выправка, тонкие губы. Она оглядывала всех присутствующих, присутствующие осматривали ее. Оборотни принюхивались настороженно. Только Питер улыбался скабрезно. Легко поднявшись на ноги, он подошел к ней почти что вплотную. Женщина даже не вздрогнула, только едва заметно дернула уголком губ, слушая его. - Какая у вас прекрасная кожа, - выдохнул Питер, не распуская рук. Дерек обнажил клыки и тут же шумно выдохнул, успокаивая себя. Стайлзу хотелось сказать ему, подстебнуть жестоко: «Херовый ты альфа, Дерек». Но он смолчал. Как всегда. Как и все эти три года. - Меня зовут Питер. Клариса кивнула и чуть склонила голову набок. - Так какой у нас план, Дерек? – скривившись от сиропно-сладкого голоса Питера, резко спросил Стайлз и встретился взглядом с младшим Хейлом. Тот оглядел присутствующих, но Крис не дал ему заговорить, задав свой вопрос. - Может, сначала вы расскажете об иных? Дерек кивнул и заговорил. Стайлз почти не слушал его. Тот повторял тоже, что и пару дней назад, когда они со Скоттом пришли в этот дом впервые за три года. Постукивая пальцами по дереву, Стайлз смотрел на свои колени и чувствовал на себе раздраженный взгляд. Конечно же, этот мерный стук пальцев о подлокотник бесил Дерека. Еще бы. - Прекрати, - бросил Джексон, морщась. – Бесит. Стайлз ухмыльнулся и кивнул. Продолжил постукивать пальцами. - И так, - Крис прошелся по комнате и облокотился задницей о подоконник. Дерек теперь стоял у дивана, с другой стороны, где сидел Стайлз, и держал руки в карманах кожаной куртки. – Вот теперь поговорим про план. Питер снова сел на диван, снова в ту же позу. Про план стал говорить он. - Они не станут нападать на всю стаю сразу. Слишком слабые, пусть и альфы. - Ты так уверен? – изогнув брови, холодно спросил Крис. Питер кивнул. - Да. Они будут отлавливать всех по отдельности. Они не нападут разом. Поэтому, нам нужно заманить их. Напасть первыми. И убить. Крис кивнул, переглянувшись с Кларисой. А затем он взглянул на Эллисон. Та в одной руке сжимала свой чехол с арбалетом, в другой – руку Скотта. Оба смотрели в пол, а не на собравшихся. - Отлично. И кто будем живой приманкой? – весело поинтересовался Стайлз, заставив всех взглянуть на себя. Он улыбался легко, спокойно, и только оборотни слышали гулкий, быстрый стук его сердца. Стайлз не был оборотнем, но даже он мог почуять страх Скотта, волнение Эллисон, ужас Лидии. Приманка – это люди, пропахшие оборотнями. Стайлз догадывался, кто будет червяком на крючке. Опять. *** Они не стали расходиться из дома Хейлов. Остались все вместе, только расползлись по углам семейного склепа, словно мыши. Стайлз слышал шепот Эллисон, уткнувшейся губами в шею Скотта. Слышал судорожные вздохи Лидии, обнимающей Джексона. Слышал тихие голоса Кларисы и Криса. Слышал шепот Питера и Дерека. Никто не спал, хотя небо за разбитыми окнами выцветало, линяло, теряло свой насыщенно черный цвет с каждой сдохшей минутой. Стайлз лежал на диване, скрестив на груди руки и закрыв глаза. Под головой лежала свернутая комом запасная черная толстовка. Он теперь носил только темную, неприметную по цвету одежду, чем сам себя раздражал. Стайлз пытался уснуть, но шепотки в доме заставляли напрягать слух, прислушиваться, и все равно не слышать. Вздохнув раздраженно, он сел на диване и оглядел присутствующих. Все рассредоточились в углах, сжав друг друга в объятьях. Даже Крис сидел на полу, приобняв Кларису. Криво улыбнувшись, Стайлз поднялся на ноги и вышел из комнаты. Он знал, почему убили Айзека. Тот был одиночкой. Ни омега, ни бета, ни альфа. Он вроде как был в стае Дерека, а вроде как и нет. Его убили, потому что Дерек позволил его убить. Херовый альфа, херовая стая. Выйдя на крыльцо, Стайлз опустился на старые, покосившиеся от времени и сырости ступени, и, натянув на ладони рукава, сгорбился. Уставился пустым взглядом в пустоту. - Если тебе интересно, а тебе, конечно же, не интересно, я против твоей затеи и вообще… Как он мог разрешить тебе? - проговорил Стайлз, услышав, как скрипнула позади него дверь. Лидия фыркнула и села рядом, прижавшись плечом к плечу, натянув на ладони рукава серого свитера так же, как и Стилински. Она скривилась и заговорила: - Я большая девочка. И если мне придется умереть, я хочу сделать перед этим хоть что-то полезное. Из дома послышалось глухое рычание, и Стайлз улыбнулся. Джексон никогда не умел убеждать Лидию, всегда позволяя ей делать то, что она хотела. - Детка, ты не умрешь, - спокойно, уверенно проговорил Стайлз, и толкнул ее легонько плечом в плечо. Мартин усмехнулась насмешливо. - Потому что, вместо меня пойдешь ты? - Конечно. - Тогда ладно. - Что, так просто? - Если это будешь ты, я не против уступить тебе жертвенник. - Потому что, я умру? – притворно обидевшись, возмущенно протянул Стайлз, глядя на Лидию. Та закатила глаза и опустила ему на плечо свою голову. Вздохнула глубоко и выдохнула. - Нет. Потому что ты выживешь. Стайлз хмыкнул и, глотая слова, глотая вязкую слюну, глотая собственную желчь и боль, он обнял ее, прижимая к себе. Бледно-серое небо льнуло к макушкам деревьев, а туман опутывал их стволы. Здесь было тихо и спокойно. Мертвая тишина. Ожидание. - Конечно же. Только ради тебя. *** Дерек лежал на узкой тахте, закинув руки за голову, и смотрел в темный от копоти потолок. В доме стояла тишина, нарушаемая вдохами и выдохами собравшихся, и единственный, кто не спал, был Стайлз. И Дерек. Хейл вслушивался в его биение сердца и считал удары. Тук-тук, я хочу умереть. Тук-тук, я чокнутый псих. Тук-тук, я буду приманкой. Резко сев на постели, Дерек с силой провел ладонями по лицу, следом взъерошив волосы, и шумно выдохнул. Тук-тук, я ничерта не боюсь. Поднявшись на ноги, Дерек отошел к окну и прокусил нижнюю губу, ощущая на корне языка ржавый привкус крови. Перед глазами плыли чужие воспоминания, от которых подташнивало. Нет. Тошнило. От которых мурашки ползли по спине, а сквозь человеческую кожу лезла шерсть. Белокурая, красноглазая женщина вспарывает живот Айзеку. Лейхи блаженно улыбается. Его кишки оплетают длинные ноги. Массивный крюк торчит из груди. Белокурая, красноглазая женщина гонит девочку с короткими рыжими волосами, с желтыми глазами, с паникой на лице. Она гонит ее по пустынным, темным улицам неизвестного города. Рыжая бежит в тупик. Застывает и понимает свою ошибку. Белокурая вгрызается в ее горло клыками, вырывая трахею, и, на бледной коже с веснушками, черными каплями оседает кровь. Дерек поморщился, зажмурился, впился когтями в свои плечи и судорожно вздохнул. Мужчина. Темнокожий. С седыми волосами. Его они гонят по лесу впятером. Тот оглядывается, задыхается воздухом, цепляется ногами за корни деревьев. Падает. Его они раздирают на части, в клочья. Оторванная голова в руках белокурой и ее губы, прижимающиеся к мертвым губам темнокожего мужчины. Мерзость. Дерек тряхнул головой и насильно заставил себя расслабиться. Иные… Беспощадные, жестокие, дикие, бешеные. Дерек был уверен – они нападут на них, а не будут отслеживать, и убивать поодиночке, как Айзека. Лейхи был показательной жертвой, чтобы Дерек знал, кто и за что придет за их жизнями. Только от этой уверенности хотелось выть, хотелось не ждать их прихода, хотелось… бежать. Его не учили убивать. Пока был жив отец и дядя Марк, их с Лорой учили защищаться. И когда требуется – уходить, убегать, выживать. Защищать свою стаю. Его стая не хотела бежать. Раздраженно осклабившись, Дерек взглянул за окно и тут же отвернулся, возвращаясь на тахту. Что ж. Иногда защищаться – значит – убивать. В кодексе охотников присутствовала гениальная фраза: мы охотимся на тех, кто охотится на нас. «Отец, ты поступил бы так же?» Дерек отвернулся лицом к ободранным темно-синим обоям, покрытым черной копотью, и проглотил свой страх. Отец не поступил бы так же. *** Стайлз сидел на диване, подтащив к себе деревянный ящик и уложив на него целое, круглое зеркало, и сосредоточенно разбирал глок, купленный два года назад в Бостоне. Отец об этом оружии, естественно, ничего не знал. - Пули аконитовые? – сев на диван рядом, спросила Клариса, глядя на пальцы Стайлза. Тот улыбнулся, не поднимая головы. - Нет. Но скоро сделаю. Улыбку женщины он скорее почувствовал, чем увидел. - Могу помочь. - Отлично, буду рад. Подняв голову и наконец-таки разобрав пистолет, Стайлз взглянул на Кларису, а затем на тех, кто был в комнате. На Эллисон, Скотта и Питера. Все молчали, но смотрели на них двоих. За стенами сгоревшего дома послышался вой и все собравшиеся напряглись мгновенно. - Они совсем рядом, - резко, рвано выдохнул Питер, и его человеческие зубы превратились в клыки оборотня. Эллисон судорожно выдохнула и схватилась за свой арбалет, Скотт осклабился. Стайлз, глядя на Питера, коротко улыбнулся. Снова опустив голову, он стал медленно собирать глок обратно, считая удары сердца и секунды. Через несколько минут в дом ворвался Дерек. Он тащил то ли на себе, то ли за собой раненного Джексона и в комнате одуряюще запахло кровью. Стайлз щелкнул вставленной обоймой, когда Хейл свалил на пол раненного Джексона, прямо перед его импровизированным столиком. Со второго этажа прибежала Лидия, яростно сверкая глазами, не хуже оборотня, и тут же бросилась к Уиттмору. Тот морщился, шипел, прижимал ладонь к медленно заживающему боку и пытался криво улыбнуться Лидии. - Они здесь? Они идут сюда? – задрав голову, спросил Стайлз, и Дерек взглянул на него, долю секунды полыхая алыми глазами. Стайлз даже не испугался, глядя прямо и открыто. - Да, они здесь. Нет, они не придут сюда. Они сбежали. Стайлз кивнул и облизнул губы, опустив глаза и заметив, что джинсы Дерека – на бедрах – пропитались кровью. Кровью Хейла, не Джексона. Раздраженно рыкнув, тот одернул край куртки, под которой прятал рану, и вышел из комнаты. Стайлз проследил за ним нечитаемым взглядом и отвернулся, когда тот скрылся за углом. «Какая тебе разница, Стайлз? Пусть хоть сдохнет, это не твоя проблема». Внутренний голос, как всегда, не отличался оборотнелюбием. *** - Нужно обработать рану, - равнодушно проговорил Стайлз, оперевшись плечом о дверной косяк, глядя, как Дерек морщится, осторожно прижимая ладонь к собственному вспоротому когтями животу. Резко вскинув голову, Хейл мрачно уставился на Стилински и едва не зарычал от досады, что именно он пришел следом. На Дереке не было ни куртки, ни футболки. Только джинсы, пропитанные кровью, и длинные, рваные, глубокие полосы-раны от когтей оборотня. В комнате с темно-синими, дранными и обугленными обоями, с узкой тахтой и целым окном, стоял густой запах крови и напряженная тишина. Стайлз, глубже сунув руки в карманы джинсов, склонил голову набок, не отрывая глаз от ран. - Почему они не заживают? - Я не знаю, - грубо выплюнул Дерек, пытаясь натянуть на себя футболку. От движения края раны тут же разошлись, и кровь снова потекла по его левому боку, впитываясь в темно-синие джинсы. Стайлз, хмурясь, шагнул в комнату, не обращая внимания на злой, предостерегающий взгляд. Сделав два шага, Стилински взглянул в лицо Дереку, криво улыбнувшись, и остановился. - Мне вот интересно… Ты вроде потомственный оборотень, вроде не идиот, но почему на каждый вопрос ты отвечаешь «не знаю»? Дерек на долю секунды прикрыл глаза, а затем устало провел окровавленной ладонью по шее. - Уйди. Пожалуйста. - Окей, - не выступая, согласился Стайлз, и вышел из комнаты. Только вот он вернулся обратно, буквально через пару минут, притащив с собой небольшой черный хлопковый мешок. Не улыбаясь, сосредоточенно хмурясь, Стайлз подошел к кровати и опустил притащенный мешок на деревянный ящик, который Дерек использовал вместо тумбы. Покореженная, небольшая лампада загорелась, едва Стайлз поднес к фитилю зажженную спичку. Дерек молчал, наблюдая за Стайлзом, и Стилински был рад, что тот не задает ненужных вопросов. - Сними футболку. И ляг на кровать, - поморщившись, словно от боли, скомандовал Стайлз, сосредоточенно копаясь в склянках в черном мешке. Дерек моргнул непонимающе, и насторожено взглянул на осунувшееся, бледное лицо Стайлза. Волосы у Стилински чуть отросли и теперь едва-едва прикрывали уши, падали неровными прядями на нахмуренный лоб и выглядел он совсем юным мальчишкой. Побитый, потасканный воробей, ха. Неверяще качнув головой, Дерек потянул со спины окровавленную футболку и снял ее с себя, бросив на пол. Морщась, он лег на спину, вытянув руки вдоль тела, и пустым взглядом уставился в потолок. Стайлз не смотрел ему в лицо, и Дерек делал то же самое. Происходящее казалось странным, лихорадочным сном. Ненастоящее, безумное, странное. Оборотни не нуждаются в помощи людей. Дерек не нуждается в помощи Стайлза. Почему именно Стайлз? Поморщившись, Хейл едва не зарычал, ощутив, как рваные раны обожгло, будто огнем. Стилински втирал пальцами в раны густую, вязкую массу, равнодушно и спокойно. - Терпи. Хмыкнув, Дерек закусил губу и сжал пальцы в кулаки, пытаясь сосредоточиться на быстром сердцебиении Стайлза. На сердцебиении, которое шло вразрез с его спокойным, ничего не выражающим лицом и даже не подрагивающими пальцами. Когда Стилински закрыл темную баночку, раны стали затягиваться быстрее. Дерек выдохнул сквозь сжатые зубы, ощущая, как тепло растекается по всему телу, покалывает в кончиках пальцев и концентрируется в заживающей ране. Спросил: - Что это? - Живица. - Ты теперь ведьмак? – с неловкой, кривой усмешкой, тихо поинтересовался Дерек, скосив на него глаза. Стайлз сидел на коленях рядом с тахтой, упираясь в нее локтем, и покручивал в руках баночку с мазью. Подняв голову, он дернул уголком губ и пожал плечами. - Дитон сказал, что у меня получится. - Ясно. Дерек снова перевел взгляд на потолок и, глубоко вдохнув, прижал пальцы к нежно-розовой, новой коже. - Джексон… - Я уже помог ему. Дерек кивнул и закрыл глаза. В комнате повисла тишина, нарушаемая их дыханием. Стайлз не уходил. Сидел на полу, сжимая баночку, и смотрел на свои колени. - Нужно заманить их в ловушку, Дерек. Сегодня. - Да. - И я буду вместо Лидии. Дерек промолчал, сжав зубы. Криво улыбнулся, снова открыв глаза, и сел на тахте. Стайлз поднялся на ноги, тем самым указывая, что разговор, по сути, закончен. Кинув в свой черный, тряпочный мешок баночку, он завязал его и направился на выход. - Вы должны были уйти. Остановившись в дверном проеме, Стайлз оглянулся и окинул сгорбившегося Дерека долгим, нечитаемым взглядом. Хейл смотрел на него исподлобья выжидающе. - Знаю. Но Скотт не захотел. И, больше ничего не сказав, Стайлз ушел. *** Эллисон перебирала стрелы, Скотт стоял рядом с ней, глядя напряженно на кромку леса. Питер, облокотившись плечом о ветхую колонну на крыльце, сунув руки в карманы плаща, смотрел, как и Скотт, на линию леса. Джексон стоял рядом с Лидией, которая рассовывала в карманы болотно-зеленой кожаной куртки обоймы для пистолета. Стайлз вышел из дома и, перекинув бейсбольную биту Скотта с одного плеча на другое, подошел к ней. - Не боишься? Лидия фыркнула и тряхнула волосами, заплетенными в толстую косу. - Еще чего. Крис и Клариса стояли у крыльца рядом с Дереком и о чем-то говорили, но Стайлз ничего не слышал. Он глянул на бледное, темнеющее небо и закинул в рот мятную жвачку, спрятав одну руку в карман и сжав оранжевую баночку с аддеролом, который не пил уже второй год подряд. Врач сказал, что иногда так бывает. Неправильно диагностированное заболевание, характер, меняющие всю жизнь события... Так бывает. Смерть мамы подкосила. Охотники, канима и воскресающие оборотни, кажется, доломали его. Или наоборот, собрали воедино, только вкривь и вкось. Стайлз не знал наверняка, правда ли так бывает, но искренне верил, что да, так иногда, и правда, бывает. Когда ты больше не можешь рассчитывать на защиту сарказма, берешь биту или пистолет и прекращаешь улыбаться. Так бывает. Точка. И с этим ничего не поделаешь. Дерек оглянулся и, хмурясь, что-то ответил Крису. Стайлз спрыгнул с крыльца и, опустив руку с битой вниз, подошел к ним. - Ну что? Начинаем? Дерек поморщился и кивнул. - Мы будем рядом. Тебе просто нужно дождаться нас. Стайлз усмехнулся и кивнул. Он знал, что они не успеют. Червяки на крючке все равно оказываются в желудке у рыб. Это, мать ее так, природа. План был прост и прозрачен. Стайлз идет в лес и на его запах приходят иные. Не могут не прийти. Стайлз старается дожить до той минуты, когда вся стая окружит оборотней-охотников и убьет их. Стайлз знал, что план дерьмо. Плана лучше, в общем-то, не было. Херовый альфа, херовая стая, херовый план. Ничего нового. Стайлз снова закинул на плечо тяжелую деревянную биту и, жуя жвачку, зашагал в сторону леса, под напряженными взглядами оборотней и охотников. Взгляд Дерека жег между лопаток, а пальцы покалывало от напряжения. *** И у них почти что получилось. *** Стайлз стоял, окруженный оборотнями-охотниками, и улыбался им, чуть опустив и склонив голову набок. Блондинка шагнула к нему и глубоко вдохнула запах. - Альфа… Ты пахнешь альфой, мальчик. Стайлз на долю секунды закрыл глаза и облизнул пересохшие губы. Бита приятной тяжестью лежала на правом плече. Лес шелестел, глубоко дышал, и разносил по округе запах оборотней и запах Стайлза. Его сердце билось где-то в глотке, а слова опарышами копошились на языке. «Не успеют». Белокурая, красноглазая сделала шаг и разделяющие их почти три метра исчезли. Она стояла вплотную, и Стайлз видел, как блестят ее алые глаза, как раздуваются жадно ноздри, как подрагивают уголки губ. - Что твой якорь, мальчик? - Я не оборотень, - с усмешкой выдохнул Стайлз, и блондинка изогнула брови. - Я знаю, мой милый. - Тогда вопрос нелеп. Та фыркнула и обошла его, остановившись за спиной, и прошептала на ухо: - Не верно, малыш. Ты здесь. Ты пахнешь оборотнями. Ты пахнешь аконитом. Ты пахнешь смертью, - шептала она. Ее кончики когтей касались его кожи шеи, и Стайлз не дрожал. - Что твой якорь, мальчик? Спокойно, почти равнодушно он думал: «Не успеют». Лес пах гнилыми листьями и сыростью. Сумерки окутывали деревья плотным одеялом, и Стилински едва различал замеревших на расстоянии оборотней, которые выжидали. И Стайлзу почему-то не было страшно, будто эта белокурая альфа отбирала все его эмоции и ощущения, оставляя голый, незамутненный рассудок. - Ты здесь один… Так странно и смешно, мой милый. Стоишь, сжимая биту, будто она тебе чем-то поможет, и надеешься, что они успеют тебя спасти. Стайлз хмыкнул, деревенея, цепенея от ее голоса, и бита выскользнула из рук. Он вдыхал влажный воздух глубоко и спокойно. - Они не успеют, мой мальчик, ты же это понимаешь, верно? Глухой, разъяренный рык заставил присутствующих озираться по сторонам. Она вцепилась в его плечи пальцами и когтями, прижалась грудью к его спине. - Все равно не успеют, - зло прошипела белокурая, широко раскрыв рот и… Дерек сбил их с ног, вцепившись когтями в плечо и в горло белокурой. Та разъяренно шипела, брыкалась, звонко клацала зубами, но… Дерек вспорол ей глотку, и кровь брызнула, заливая шею и лицо Стайлза. Выбравшись из-под них, Стилински, кусая губы от боли, дурея от тошнотворного страха и головокружительной боли, постарался отползти чуть дальше. Вокруг происходило что-то невероятное, завораживающе, ужасающее. За спиной белокурая орала от злости, продолжая драться, даже умирая. Уткнувшись лицом в сырые листья, Стайлз судорожно дышал, прижимая дрожащие пальцы к распоротому плечу. Кровь смешивалась с кровью белокурой, боль растекалась по телу, словно яд. Стайлз, словно разом опустошенный, лежал на земле и слушал, как дерутся оборотни и охотники, как визжат от боли иные, как кричит Эллисон и как разъяренно рычит Скотт, как Джексон кричит «Нет! ЛИДИЯ!» и следом болезненный, едва слышимый стон Мартин. Стайлз задыхался от боли и молился всем неизвестным ему демонам, чтобы всё. Просто. Закончилось. Темнота тянула его на дно, боль лишала возможности думать и даже дышать. Стайлз терял себя в этой обжигающей, огненной, невыносимой боли, которая убивала его. Вжимаясь лицом гнилые листья, он чувствовал, как глаза жгут злые слезы, как горит и пенится кровь в распоротом плече. В голове пульсировала одна очень важная мысль. Он не станет оборотнем. Он умрет. «Все равно не успеют», - проскрежетал в мозгах голос белокурой, словно кто-то провел ржавым гвоздем по стеклу. И все, правда, закончилось. Затихло разом. Для всех. Или только для Стайлза. *** Возвращаясь в реальность, Стайлз думал: «иначе и быть не могло». Он не слышал лучше, чем слышал раньше и надежда, что он не умер и не обратился, теплилась где-то под ребрами, где раньше обитал страх, усталость и обреченность. Он открыл глаза и тут же увидел испещрённое царапинками бледное лицо Лидии. Та криво улыбнулась ему, сидя с ногами в неизвестно где взятом в сгоревшем доме кресле, и смотрела устало. Стайлз поднял отяжелевшую руку и прижал ее туда, где белокурая полоснула когтями. - Мы убили их, - хрипло прошептала Лидия. Стайлз кивнул, закрыв глаза. Под пальцами была толстая марлевая повязка. - Кто? Не стоило даже уточнять, о чем он спрашивал. Кто мертв, Лидия? Кого мы потеряли снова? Мартин отвела глаза и уставилась в окно. Темно-синие, драные обои, покрытые черной копотью, узкая тахта. Стайлз вдыхал запах Дерека и почему-то уверенно думал: «Тот жив, засранец, конечно же, жив, иначе и быть не может». - Крис. Клариса. Эллисон… - голос Лидии дрогнул. – Питер. Скотт. Стайлз криво улыбнулся, до боли закусив губу, до боли вжав пальцы в рану, под марлевой повязкой. - Питер воскреснет. Скотт нет. Не думай об этом. Не думай. Притворись, что ничего не случилось. Зажмурься и притворись. Ну же, давай! Лидия сдавленно хмыкнула, и он не увидел – почувствовал – как она заплакала. - Джексон, Стайлз. Джексон, он… Лидия зарыдала навзрыд. Стайлз перестал улыбаться и, заставляя себя дышать глубоко и медленно, отгоняя тошноту, считал удары своего сердца. Тук-тук, почему я не умер? Тук-тук, за что? - Иди сюда, Лидия. Иди ко мне. Мартин соскользнула с кресла и рухнула на колени перед кроватью, вцепившись в его драную, окровавленную черную толстовку дрожащими пальцами. Стайлз, не обращая внимания на боль, прошившую его плечо, сел на тахте. Пальцы путались в золотистых волосах, скользили по ее шее, по плечам, и он, сгорбившись, зажмурившись, вдыхал запах ее волос. Запах крови и роз. - Стайлз, один… Один выжил. Он сбежал. - Тш-ш, не думай, - прошептал Стайлз, подняв ее голову, заставляя смотреть себе в глаза. – Не думай об этом. Не думай ни о чем. Слышишь меня? Выкорчуй из себя любовь, забудь про двадцатипятилетний план, убей в себе последнее, ради чего стоит жить, и вдохни. Просто сделай вдох. Стайлз улыбнулся криво, через силу, через боль, и, сжимая в ладонях лицо Лидии, выдохнул: - Не думай, Лидия, хорошо? Все будет хорошо, просто не думай об этом. Забудь. Мартин коротко кивала, судорожно вдыхая и выдыхая, и цеплялась до боли за его руки, за окровавленную черную толстовку, за колени, испачканные в земле. Убей себя, отрежь себе голову, улыбнись. У тебя ничего не осталось. Стайлз закрыл глаза и прижался лбом ко лбу Лидии, ощущая, как под ребрами гниет его уставшее сердце. Тук-тук, почему я жив? *** Стайлз спускался на первый этаж, цепляясь за обгоревшие перила, и, сосредоточено переставляя ноги, прислушивался. В мертвом доме было тихо. - Тебе нужно лежать. Дерек сидел на зеленом диване, сцепив пальцы в «замок», и тупо смотрел в пол. Не двигаясь, не оглядываясь, замерев изваянием. Стайлз криво улыбнулся и, прижав ладонь к неаккуратной повязке, подошел к нему. Сел на диван. Выдохнул. - Там легла Лидия. Я дал ей успокоительное, чтобы она отдохнула. Дерек коротко кивнул, не подняв головы. - Извини, - сквозь сжатые зубы выпало неловкое слово. Дерек зажмурился болезненно и криво улыбнулся. – Вы должны были уйти, я должен был… Стайлз лег на диван, поджав под себя ноги, и опустил голову на бедро Дерека. Тот даже не пошевелился, только руку убрал, позволяя Стилински подобную наглость. Дерек херовый альфа. Дерек снова и снова теряет стаю. Сколько он еще сможет так? - У тебя больше нет никого, - закрыв глаза, равнодушно, просто констатируя факт, проговорил Стайлз. Дерек кивнул, опустив горячую ладонь поверх его холодных пальцев на повязке, и тихо заговорил: - Остался один... Я найду его. Убью. Я… - Он не вернется. Стайлз был уверен – выживший, кто бы он ни был, не вернется. Никто не вернется. Ни Питер, ни Скотт, ни Джексон. - Ты херовый альфа, - болезненно улыбаясь, прошептал Стайлз, открыв глаза. Дерек смотрел на него пустым, мертвым взглядом. Ни злости, ни раздражения, ничего. Выпотрошенный, вывернутый наизнанку. Живая мумия. - Я знаю. «Отец, ты должен был учить нас по-другому». «Пап, записка под ноутбуком. Ты же догадаешься, да?» - Лидия беременна, - отвернувшись, нехотя проговорил Стайлз, глядя, как за разбитым окном светлеет небо. Рассвет был кроваво-белым. Луна катилась за горизонт, усмехаясь. Дерек сильнее сжал пальцы Стайлза в своей ладони и тихо произнес: - Я ухожу из Бейкон-Хиллс. Стайлз, чувствуя, как сердце бьется ровно и спокойно, положил вторую руку поверх руки Дерека. С языка соскользнуло простое и правильное: - Мы с тобой. *** Стайлз не стал возвращаться домой. Как и Лидия. - Нужно спрятать его… Стайлз, морщась от ноющей боли, потирал перевязанное плечо и хмуро смотрел на свой джип. Дерек стоял чуть позади, сунув руки в карманы куртки, и от его взгляда чесалось между лопаток, от его взгляда становилось тепло. Обернувшись, Стилински покусал нижнюю губу, и снова оглянулся на джип. - Вроде… Где-то здесь было болото, да? Дерек кивнул и коротко, бесцветно улыбнулся. - Я отгоню его туда. Стайлз повел плечами и тут же поморщился. - Хорошо, только… - Я быстро, Стайлз. Стилински, опустив голову, криво усмехнулся. - Мы с Лидией сможем защитить себя. Дерек шагнул в его сторону, но тут же остановился. Потер ладонью шею и шумно выдохнул. - Ладно. - Ладно. *** - Не боишься? – Лидия прижалась к его здоровому плечу, и Стайлз обнял ее, прижимая к себе сильнее. Поймав в зеркале заднего вида взгляд Дерека, он улыбнулся устало. - Нет. *** Они остановились, только когда солнце упало за горизонт. Дерек ехал и ехал, прямо, не сворачивая, не вглядываясь в дорожные указатели. Им было без разницы, куда ехать. Они остановились у придорожного мотеля, с покореженной неоновой вывеской. - Заночуем здесь. От Бейкон-Хиллс до этого мотеля, было как минимум двести миль. Лидия спала на его плече, прижав ладони к пока еще плоскому животу, и Стайлз осторожно коснулся губами ее лба. - Просыпайся. Лидия поморщилась и сонно хныкнула. - Просыпайся. Мы приехали. Она моргнула и медленно выпрямилась, оглядывая парковку и мотель. Устало потерев глаза, она кивнула и выбралась из машины, оставив в салоне Дерека и Стайлза. Последний тут же тихо спросил: - Куда мы едем? Дерек вытащил ключи из замка зажигания и пожал плечами равнодушно. - Куда-нибудь, где безопасно. *** Они ехали, ехали, ехали. Останавливались на ночь в мотелях. Мало разговаривали. Много молчали. Стайлз сидел на переднем пассажирском сидении, прижав колени к груди, и смотрел за окно, на проносящиеся мимо пейзажи. Почти всегда был только лес. Дерек, на вопрос: «Почему?», ответил просто: «Нас ищет полиция». Дерек теперь всегда отвечал на вопросы. И, кажется, забыл, как это – злиться на Стайлза. *** «Пап, не надо искать меня. Я просто устал от этого города. Извини. Я люблю тебя. Стайлз». За девятнадцать лет Стайлз писал «предсмертную записку» шесть раз. Первая была написана в тот день, когда умерла мама. Вторая, когда Скотта укусили и начались проблемы с обезумевшим Питером-альфой. Третья, четвертая, пятая… Все они были написаны тогда же, в безумные шестнадцать и семнадцать лет, из-за Питера, охотников, канимы и стаи альф. Пять из них не понадобились. Шестую отец нашел под белым ноутбуком. Стайлз знал, что тот нашел ее. Отец, наверное, перевернул всю комнату вверх дном, и только в последнюю очередь, схватив ноутбук, собираясь швырнуть его в стену, нашел записку. - Стайлз, просыпайся. Мы приехали. Сонно моргнув, он поморщился, ощутив, как снова заныла рана, и вцепился в плечо побелевшими пальцами. Дерек взглянул на него, а затем на плечо, и, нахмурившись, прижал ладонь поверх пальцев Стайлза. Боль медленно, будто нехотя, потекла из раны в его ладонь. - Спасибо. *** Этот бег в никуда выматывал, заставлял цепенеть в ожидании. Стайлз ненавидел ждать. Он чувствовал, как внутри все покрывается коркой льда. - Поедем в дом… Джексона, - сказала Лидия на пятый день бесцельного бега. Она прижималась лбом к холодному стеклу и гладила пальцами свой живот. Стайлз переглянулся с Дереком и тот кивнул. - Ты знаешь, где он? - Да, - твердо ответила Лидия, и через несколько минут тишины, договорила тише. – В прошлом году мы ездили туда кататься на лыжах… Стайлз закрыл глаза и вцепился пальцами в оранжевую баночку. Таблетки тихо звякнули о пластиковые стенки. «Не думай, Стайлз, просто не думай. Забудь». *** - Нужна одежда, - проговорил Дерек, глядя на Стайлза и Лидию. Те сидели на заднем сидении, обнявшись, сцепившись пальцами, и молча слушали Хейла. – Одежда и еда. И все, что может понадобиться позже. Чем севернее они направлялись, тем больше снега они видели. Стайлз за девятнадцать лет жизни снег видел всего пару раз. Теперь, казалось, кроме этой белоснежной пелены ничего и не существовало. Будто и не было теплой, солнечной Калифорнии и проклятого города Бейкон-Хиллс. - Деньги, Дерек. Где мы возьмем деньги? - У меня есть. Стайлз кивнул просто и отвернулся к окну. Близость Лидии грела его. От взгляда Дерека, через зеркало заднего вида, становилось спокойно. Альфа, два человека и волчонок в утробе. «Дерек. Ты очень хреновый альфа». *** Дом в горах казался крошечным, игрушечным. Он был не совсем в горах, а у подножья горы с совершенно непроизносимым названием, запрятанный среди хвойного леса и бесконечного снега. Они еле добрались до него на машине. Стайлз отказался идти пешком, боясь, что Лидия замерзнет и… Дерек не стал спорить. В доме было три спальни, две ванные комнаты, кухня и просторная гостиная со стеклянной стеной-окном. Лидия заняла ту спальню, где они всегда ночевали с Джексоном. Стайлз спокойно улыбнулся и ушел разжигать огонь в камине, потирая замерзшие пальцы и ежась от холода. *** Три года впустую. Стайлз лежал в своей новой комнате, глядя в белый потолок, и, укрывшись одеялом, думал. Три года впустую. Три года нормальной жизни, попытки нормально жить, впустую. Чтобы потом пришли сумасшедшие оборотни и… Не думай. Больше никогда об этом не думай. Встав с постели, Стайлз скинул с себя футболку и вытащил из сумки, спрятанной под кроватью, свой черный, тряпочный мешок. Вывалил склянки на постель, стараясь найти в темноте нужную баночку, но пальцы дрожали немилосердно, сердце билось быстро-быстро, голова кружилась и его тошнило. Пот катился крупными, холодными каплями по вискам. «Паническая атака, Стайлз. Это всего лишь…» Прижав ладони к лицу, стоя у кровати в темноте, Стайлз ощущал, как страх копошится в его внутренностях, будто там поселился гремлин. Шум в ушах нарастал, и он едва смог услышать голос Хейла. - Стайлз? Дерек пересек комнату, не включая свет, подошел вплотную. Опустил горячие ладони на его голые плечи. Замер непозволительно близко. - Все нормально, Дерек, все нормально, это просто… - Паническая атака. Я знаю, Стайлз. Слышу. - Дерек, не надо… Стайлза трясло. Его колотила крупная дрожь. Ему было страшно. Ему было пиздец как страшно. Этого не должно было быть. Ничего не должно было быть. Зачем, зачем они со Скоттом решили выяснить, что с Айзеком. - ЧЕРТ! ЧЕРТ ПОДЕРИ! Стайлз прижал кулаки к глазам и нервно рассмеялся, ощущая, как сердце заходится, захлебывается кровью, сжимается быстро и больно, готовое вот-вот остановиться. Ладони Дерека жгли плечи, а страх не отступал. Хейл дернул его на себя, обхватил руками поперек груди и сжал до боли в объятьях. - Не должно быть так. Зачем, черт подери, ну зачем мы… Стайлз истерично смеялся, глотая слезы, глотая воздух, и единственное, что держало его на краю – руки Хейла. Скотт. Скотт больше никогда не улыбнется в ответ на его шутку. Скотт никогда не позвонит среди ночи, с очередным: «Слушай, мне нужна твоя помощь…», или: «Эллисон…» Они никогда не вляпаются в новую передрягу. Скотта больше нет. Их никого больше нет. Зажмурившись, Стайлз прокусил губу до крови, и судорожно вздохнул. - Все должно быть иначе. Ты должен был… - Я знаю. - Мы не должны были… - Да. - Это ты виноват, - на грани слышимости, срываясь, прошептал Стайлз, вцепившись дрожащими пальцами в руки Дерека. Сердце билось медленнее с каждым высказанным обвинением. Дерек был виноват не больше, чем все остальные. По-настоящему виноваты были оборотни-охотники, а не Дерек. Стайлз знал это, но… - Это ты виноват. …он чувствовал, как тонет в болоте собственной вины, и не может выбраться, выплыть. Не может в одиночку. Дерек прижимал его к себе крепко, сильно, не отпускал, удерживая, и принимал каждый словесный удар с собачьей покорностью. Развернувшись в его руках, Стайлз устало прижался лбом к его плечу, а пальцами вцепился в серую футболку. - Ты не должен был позволять им… Дерек провел горячей ладонью от поясницы, вверх, к шее, и сжал на ней пальцы, прижимая к себе. Его дыхание жгло, опаляло кожу, топило лед в груди. - Не думай об этом. Слышишь? Стайлз улыбнулся сказанным словам и коротко кивнул, вжимаясь губами в его ключицу. Не думай, не помни, не будь. У тебя больше ничего нет, кроме оборотня-альфы и беременной девушки, которую нельзя любить. Вдохнув глубоко густой, терпкий запах, Стайлз не смог выдохнуть. «Не думай об этом. Слышишь?» «Слышу». *** Время текло медленно, неохотно. Они не говорили о том, что случилось в Бейкон-Хиллс, и это было правильно, хорошо. Стайлз не представлял, что будет, если они затронут эту тему. Тени под глазами Лидия старательно замазывала тональным кремом, но и тот не мог скрыть припухшей кожи и красноты ее глаз. Она готовила еду, убирала дом, читала книги и очень редко сама начинала разговор. Будто и не она всего несколько лет назад… Притворись. Зажмурься и притворись. Ничего не было. - Еда почти закончилась, - обронила Лидия, поставив перед Стайлзом и Дереком тарелки с овощным рагу. Они сидели на кухне, за небольшим круглым столом. Завтракали. За окном падал снег, прилипая к стеклу. - Напиши список, что нужно. Я съезжу в город сегодня. Стайлз покосился на него и тут же уткнулся взглядом в свою тарелку. Ничего не сказал против, и вцепился в вилку, запихивая в себя правильную, полезную для здоровья еду. - Хорошо, Дерек. *** Стайлз стоял в ванной, под теплыми струями воды, и, низко опустив голову, медленно водил мылом по груди, едва касаясь кончиками пальцев почти зажившей раны на плече. Три глубоких, нежно розовых, бугристых и неровных шрама ползли по его плечу. Зажмурившись, Стайлз облизнул губы. …Уткнувшись лицом в сырые листья, Стайлз судорожно дышал, прижимая дрожащие пальцы к распоротому плечу. Кровь смешивалась с кровью белокурой, боль растекалась по телу, словно яд… Открыв рот, он запрокинул голову, крепко жмурясь и прижимая пальцы к розовым шрамам. …Альфа… Ты пахнешь альфой, мальчик… Вода била по плечам, а голос белокурой пульсировал в черепной коробке. Сердце билось в груди больно, быстро, яростно. …Что твой якорь, мальчик? Ты здесь. Ты пахнешь оборотнями. Ты пахнешь аконитом. Ты пахнешь смертью... Что твой якорь, мальчик?... Выронив из рук мыло, Стайлз уперся ладонью в бледно-голубой кафель, другую прижав к ране, и, низко опустив голову, старательно гнал воспоминания прочь. И у него это почти что получилось, только голос белокурой все еще звучал шепотком в голове, заставляя сердце биться быстрее. Стайлз был уверен: тот единственный, выживший – вернется. *** Прошло почти что два месяца, как они оказались в доме Джексона. Лидия перестала постоянно хмуриться, и стала чаще касаться кончиками пальцев своего живота. Темные тени под ее глазами стали бледнее. Дерек знал, что когда-нибудь она перестанет тихо поскуливать по ночам, кусая край подушки, перестанет плакать во сне и звать Джексона. Когда-нибудь, возможно, когда сможет держать в руках своего ребенка, так похожего на Уиттмора. Оторвав взгляд от книги, Дерек взглянул на Стайлза. Тот застегивал толстую, пуховую куртку, путаясь в застежках, и чертыхался сквозь зубы. Нахмурившись, Хейл отложил книгу на белый, молочного цвета диван у камина, и поднялся на ноги. - Куда ты? Стайлз улыбнулся уголком губ, коротко глянув на него, и снова опустил взгляд на кнопки, молнии и пуговицы. - Не могу больше сидеть в четырех стенах. Пойду, прогуляюсь. - Стайлз… - Господи, Дерек, мы за чертовы тысячи миль от Бейкон-Хиллс, второй месяц сидим взаперти, и мне необходимо немного личного пространства… Выдохнув, Стайлз дернул молнию, застегнув, и выудил из кармана вязаную шапку. - Я взял с собой пистолет. Скоро вернусь. Дерек молча смотрел, как Стилински выходит на улицу и раздраженно хлопает дверью. Спрятав руки в карманы джинсов, он обернулся и уставился сквозь стеклянную стену на темно-зеленую куртку, удаляющуюся вглубь леса. Где-то в районе солнечного сплетения снова появилось непонятное, тревожное чувство. Оно поселилось там недавно, и Дерек не мог ничего поделать, не мог понять, что именно происходит не так. Кусая губы, он беспомощно оглядел гостиную и встретился взглядом с Лидией. Та стояла на пороге кухни, вытирая ладони о белое полотенце, и смотрела спокойно. - Я скоро. Лидия улыбнулась ему коротко и кивнула. - Конечно. *** Дерек глубоко вдыхал холодный, обжигающий воздух и шел по следу Стайлза. Он увязал в снегу по колено, поскальзывался, но упорно двигался вперед. Всего за несколько минут Стайлз умудрился так далеко уйти, что теперь Хейл не мог догнать его. Остановившись и вцепившись когтями в худой ствол сосны, Дерек глубоко вдохнул, зажмурившись, и тут же тишину леса вспорол испуганный вскрик. Дернувшись вправо, Хейл побежал на звук, на запах Стайлза, на запах чужака. Сердце гулко билось в висках, запах усиливался, обжигая носоглотку, и Дерек бежал так быстро, как только мог. Через пару минут он выскочил на берег реки, ощущая, как вдоль позвоночника течет обжигающая ярость, а где-то в груди поскуливает страх. Стайлз стоял у самой кромки воды, подняв руки, а напротив него стоял темнокожий мужчина. Тот самый. Единственный. Выживший. - Нет, нет, не надо, - шептал побелевшими губами Стайлз, нервно облизывая губы, и делая невольный шаг в воду. Мужчина осклабился, обнажив острые клыки, и, зарычав, резко оглянулся назад. Уставился на Хейла зло, готовый разорвать на куски любого, и Дерек, ни секунды не раздумывая, набросился на него. Схватка оказалась недолгой, но кровавой. Дерек не помнил себя от ярости и страха. Он позволил внутреннему волку приглушить все человеческое, позволил себе быть настолько жестоким, насколько это вообще возможно было. Кровь была повсюду. Упав на четвереньки, Дерек едва смог поднять себя на ноги. Пошатываясь, он огляделся по сторонам, пытаясь найти Стайлза, и только волчий слух помог ему уловить тихое сердцебиение, приглушенное толщей воды. С ужасом уставившись на воду, Дерек сделал шаг к реке. - Стайлз. Секунда, которая, кажется, растянулась на часы. Шаг. Дерек бросился в воду, стараясь плыть на слабое биение сердца. Глаза невыносимо болели от ледяной воды, собственное сердце билось в груди быстро, невыносимо быстро и больно. Паника лишала его здравомыслия. Он не должен был отпускать его одного. Он должен спасти его. Он не может потерять его. Он не может. Схватившись когтями за капюшон темно-зеленой куртки, Дерек дернул Стайлза на себя, яростно загребая свободной рукой воду, двигая ногами, двигаясь на свет. В сознании билось испуганное, тошнотворное, жалкое: «пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста». Дерек держался за слабое сердцебиение Стайлза, как за якорь. Он плыл наверх, превозмогая боль и тяжесть ледяной воды, заставляя себя плыть-плыть-плыть, не обращать внимания на огонь плавящий легкие. И в секунду, когда казалось, что он больше не сможет ни плыть, ни держать тяжелое тело, он выплыл на поверхность, прижимая к груди Стайлза и чувствуя, как под собственной дрожащей ладонью тихо, едва ощутимо билось чужое сердце. *** Сознание возвращалось медленно, неохотно, тяжело. Стайлз чувствовал, как его трясет от холода, который, кажется, впитался в каждую клеточку его тела, впился когтями в его кости, пропитал собой внутренности, обещая долгую и мучительную смерть. Ему было тепло, почти горячо снаружи, и бесконечно холодно изнутри. Сжавшись, плотнее кутаясь в одеяло, Стайлз судорожно вздохнул и ощутил, как кровать прогнулась под чужим весом. Дерек. Он скользнул под одеяло легко, не спрашивая, ничего не объясняя. Обхватил широкими ладонями поперек к груди и прижал к себе, согревая, вытягивая холод за тонкие нити и заполняя Стайлза теплом. Заворочавшись, содрогаясь от жуткого холода, Стайлз повернулся к нему лицом. Жмурясь, прижался к нему, втираясь голой кожей в кожу. - Прости, - стуча зубами, прошептал Стилински, ежась, прижимаясь губами к груди Дерека. Тот обнимал крепко, надежно, просто, так просто, будто на свете ничего естественнее и не было, чем вот так обнимать его. Дерек провел широкой, чуть шершавой ладонью по спине, и вжал в себя плотнее, переплетая их ноги, отдавая свое тепло легко и искреннее. - Прости меня, - вцепившись пальцами в его спину, снова повторил Стайлз, чувствуя, как где-то в груди огромный кусок льда тает и вытекает наружу нелепыми, смущающими словами и движениями. – Я не должен был… Прости… Чуть приподняв голову, чуть отодвинувшись, Стайлз скользнул рукой по руке Дерека, ощущая, как дрожь холода стихает, а под ребрами собирается тепло, зарождается огонь, который испепелит его дотла. Судорожно вздохнув, Стайлз провел холодными пальцами по горячей коже его шеи и вцепился в черные волосы, заставив склонить голову, взглянуть себе в глаза. Глядя с отчаянной смелостью смертника, Стайлз криво, болезненно улыбнулся, и выдохнул в приоткрытые губы Дерека: - Прости меня. Хейлу не нужно было говорить, чтобы Стайлз почувствовал его страх, боль и отчаянье, словно собственные эмоции и чувства. Стайлз чувствовал больное, нездоровое и ненавидел себя за то, что послужил причиной для всего этого. Он дрожал от холода, вжимаясь в горячее тело Дерека, и плевал на законы, мать ее так, природы. У человека тоже может быть альфа. Или якорь. Белокурая была права. Улыбка получилась ломанной, скомканной. Стайлз, нервно облизнув губы, замирая от страха и неверия, глядя в глаза Дереку, прошептал: - Прости. Этого больше не повторится. «Слышишь, Дерек? Этого больше не повторится. Ты больше никого не потеряешь. Слышишь?» «Слышу». Дерек сжал его в объятьях до боли. Подмял под себя, глухо зарычав. И смял бледные, холодные губы собственными, целуя так, как никого и никогда не целовал. Больно. Яростно. Правильно. Стайлз цеплялся за его плечи, словно утопающий, царапал короткими ногтями горячую кожу и отвечал на поцелуй, кусая губы и язык. Дерек задыхался, падал, терял себя. Он разбивался на куски и ладони Стайлза собирали его воедино. Страх. Страх, от которого невозможно было избавиться, опутывал их колючей проволокой, заставляя втираться, вжиматься друг в друга до боли, до хриплых, отчаянных стонов. Скользить кожей по коже, опаляя друг друга теплом и болезненным желанием. «Не смей». «Не посмею». - Дерек, Дерек, Дерек, - словно заклинание, повторял одними губами Стайлз, и Дерек все равно его слышал. Слышал его сильное сердцебиение, от которого глубоко внутри ярче, сильнее, яростнее горело прошлое. «Не думай об этом. Слышишь?» «Слышу». Стайлз, вжимаясь затылком в подушку, запрокинув голову, подставляя шею под поцелуи-укусы, скреб судорожно скрюченными пальцами по плечам Дерека, раздвигал ноги бесстыже, не стесняясь, не боясь. Страх превратился в пепел. Пальцы Дерека, смазанные слюной, растягивали его, заставляли беспомощно скулить на выдохах, и шире раздвигать ноги. Хейл смотрел, завороженный, как на бледных, впалых щеках расползался лихорадочный румянец, и, забывая дышать, трахал Стайлза своими пальцами. - Хватит, хватит, Дерек, пожалуйста, хватит, я больше… Глотая слова, воздух, стоны, Стайлз жмурился и бормотал, будто в горячечном бреду, бессмысленное и бессвязное, надеясь, что Дерек поймет его. Дерек понимал. Дерек давно научился понимать его. Широко распахнув глаза, замерев, застыв, проломившись в пояснице и вцепившись пальцами в плечи Дерека, Стайлз смотрел в его глаза, и ощущал, как боль, наслаждение, стыд наполняют его, омывают, стирают прошлое, ненужное, сгоревшее. Судорожно вздохнув, Стайлз слабо улыбнулся, чувствуя, как возбуждение пульсирует внизу живота огненным, плотным, тугим узлом. Кончиками пальцев, будто слепой, Дерек скользил по его шее, по впалым щекам, по распахнутому в немом крике рту и сухим, потрескавшимся губам, по закрытым векам и лбу. …Что твой якорь, мальчик?... Стайлз сильнее запрокинул голову назад, сжимая ноги на пояснице Дерека крепко-накрепко, и тот улыбнулся, продолжая ласкать пальцами его лицо, продолжая двигаться в нем медленно, невыносимо медленно. - Дерек… Дерек водил пальцами по его лицу, скользил ладонями по шее, плечу, боку и бедру, царапая кожу короткими, человеческими ногтями до красных полос. С каждым новым движением он вбивался в жаркое, тесное, судорожно пульсирующее нутро все сильнее, заставляя Стайлза стонать хрипло, тихо, жарко. …Альфа… Ты пахнешь альфой, мальчик… - Открой глаза, - выдохнул ему в губы Дерек, продолжая двигаться, растягивая, заполняя собой полностью, до невозможности дышать. Не подчиниться у Стайлза не было ни сил, ни желания. Он распахнул глаза и, моргнув, облизнул губы. - Смотри на меня. Стайлз кивнул и сам подался назад, насаживаясь на член Дерека, изгибаясь, ломаясь в спине. Тот улыбался и крепко сжимал пальцы на шее Стайлза, трахая его горячо, сильно и глубоко. Делая вдох, Стайлз боялся не выдохнуть. Он, не отрывая глаз, смотрел в лицо Дереку и чувствовал, как огонь в груди жжет его, выжигает изнутри, оставляя после себя выжженную пустыню. Он моргал, и под закрытыми веками вспыхивали огненно-алые пятна. Он открывал глаза и, завороженный, смотрел в серо-зеленые глаза Дерека, улавливая, как иной раз в глубине его глаз вспыхивает кроваво-алое. Ему больше не было страшно. Огонь в груди сжег его страх дотла. Прижавшись губами к губам, Дерек целовал его, наполняя обжигающим теплом и спокойствием. Кончая, срываясь с края и цепляясь за Дерека, ломая пальцы о его плечи и задыхаясь, захлебываясь стоном, Стайлз знал, что прошлого больше не существует. Оно сгорело дотла, как и страх. «Все будешь хорошо, слышишь?» «Слышу». FIN