Ночные разговоры

В последнее время Франциску не спалось по ночам. - Артур, а пошли ко мне? Выпьем, старые времена вспомним? - Пошёл ты, виносос, - привычно огрызается Киркланд, уходя с собрания, не оглядываясь на даже не огорчившегося Бонфуа. Если хочет выпить - пусть пьёт с Пруссией или Испанией, они всегда только "за". Или с Россией, только с ним лучше не вспоминать прошлое. Англия тоже не любит вспоминать прошлое. - Ах, mon ami, как ты ко мне жесток! - патетично восклицает француз, пока сонный и ненавидящий всё живое англичанин пытается вытолкать его из своего дома. Что за идиотская привычка - ходить в гости, не спросив разрешения? Особенно по ночам. Особенно к Англии, размахивая бутылкой вина, неся какой-то несусветный бред. - А раньше ты радовался, когда я к тебе приходил. Ты, конечно, ругался - ты же всегда ругаешься, мой бедный одинокий мизантроп! - но у тебя всегда находилось для меня место и время... Мне же много не надо, mon ami, а ты вечно... - Ты пьян, что ли? - перебивает Киркланд, хотя сам знает ответ. Франциск трезв как стёклышко, ведь он не любит пить один. Бонфуа уходит, качая головой, и непонятно, обиделся ли он или снова простил своего угрюмого соседа. Он забывает бутылку вина на журнальном столике. - Нет, вряд ли этот лягушатник способен где-то забыть свою драгоценность, он скорее оставит где-то свою кудрявую дырявую башку. Подарил, блин! - бормочет Артур и зачем-то открывает вино, наливает в бокал, когда-то подаренный всё тем же незабвенным Бонфуа - и мрачно смотрит на него, стараясь не думать о том, что хозяин бутылки, наверное, всё-таки обиделся. Артур предпочитает пить один. Следующую ночь ему снова не удаётся заснуть: его будит противный резкий звук телефона. Англия знает, кто звонит, поэтому не отвечает. Но спать хочется ужасно, и он разражается в трубку целым потоком отборной брани, не давая собеседнику вставить ни слова. Сбросив вызов и швырнув телефон в дальнее кресло, он чувствует себя почти довольным. - Выговорился, mon ami? - интересуется Франциск следующим звонком. - Ну мне скучно, поговорил бы хоть, что ли. - Не звони мне посреди ночи. - А помнишь, как ты мне однажды ночью позвонил? Я так удивился, что чуть не умер на месте. "Франция", - сказал ты тогда, - "Франция, ты можешь..." - Не звонить мне посреди ночи, мать твою! - И я тогда ведь сразу к тебе пришёл, Артур. Всё бросил и пришёл, а ты даже поговорить со мной не хочешь. - Ладно, - соглашается англичанин, смирившийся с мыслью, что отвязаться не удастся. - И о чём ты хочешь поговорить? Только давай не будем вспоминать старые времена? В трубке пронзительно звенит молчание. - Я забыл, зачем звонил, - и Артур чувствует, что его собеседник на том проводе радостно улыбается, точно мальчишка, которому удался сложный и интересный розыгрыш. Киркланд тихо выключает телефон. Следующей ночью кошмар повторяется. - Я же сказал тебе не звонить мне ночью! - ревёт он и в бессилии пинает подушку. - Четыре часа утра. Какая ночь? - Франция, - дальше идёт множество отборных ругательств, среди которых есть одно особенно грязное и оскорбительное для француза; Артур им очень гордится. Он специально вспоминал его днём почти целый час. Он ждал этого ночного звонка. - Не сердись, mon ami, - а Бонфуа всё равно не обижается. - Я позвонил не для того, чтобы позлить тебя. - Тогда говори быстрее. Я чертовски хочу спать. В трубке снова отвратительно-громкое молчание. Дежа вю. - Я вдруг вспомнил... - медленно говорит Франция, и по телу Англии проходит холодная дрожь. Он чувствует, что на этот раз всё серьёзно, и очень хочется повесить трубку, но всё тело словно под водой, и движения такие скованные... - Я вспомнил, что оставил у тебя своё вино, - выдыхает Франциск, и Артур тихо садится обратно на кровать. - Я его выпил. Хочешь, я приду, принесу тебе виски взамен? - Приходи, mon ami. Киркланд выходит из дома, зябко кутаясь в старый серый плащ, щурясь от ярких фар проносящихся мимо машин. Виски он, разумеется, не взял: тот, к кому он идёт, ни за что не станет его пить. Голова была пустой и лёгкой: то ли от холодного воздуха, то ли от недосыпа. В последнее время Франциску не спалось по ночам, а страдал от этого почему-то Артур.