night

Крупные капли воды сыпались с небес; где-то вдали загромыхало, и через щель между занавесками пролез тускловатый свет от молнии. Ичимацу нервно заерзал в постели, моля всех богов, чтобы это скорее закончилось. Нет, он любил дождь, даже очень любил, потому что стук воды об окно всегда успокаивал и помогал быстрее засыпать, но вот гром… Ещё с детства у четвертого сына семьи Мацуно с этим природным явлением были явные конфликты. Слишком резкий, неожиданный, громкий шум пугал его, заставляя ложиться в кровать и, обняв какую-нибудь плюшевую игрушку или кого-нибудь из братьев (в основном жертвой незапланированных тисканий становился Джушимацу), ждать, пока стихия перестанет буйствовать. С возрастом данная привычка не изменилась — Ичимацу все также продолжал ненавидеть чертову грозу. Он ненавидел и конец мая, когда они начинали появляться все больше и больше, и те редкие дни, когда она возникала практически из ниоткуда. Ненавидел и боялся. Сколько уже лет прошло с детского возраста — привычки остаются привычками, а страхи не исчезают вплоть до старости. Будь сейчас возможность, Ичимацу предпочел бы сию минуту улететь куда-нибудь в Арктику, где гроз вообще не бывает, но это, к сожалению, неосуществимо. И как назло, чтобы добить всю эту неприятную ситуацию, ненавистный старший брат, лежащий почему-то непозволительно близко, поворачивается лицом к Ичи и продолжает спать, тихо посапывая. Ну все, отлично. В одно ухо сопит Дерьмомацу, в другое долбит этот сраный гром, черт его дери. Что за невезение? На задворках сознания Ичимацу даже завидовал своему брату, который мог спать даже под пулеметную очередь танка. Один вопрос постоянно вертелся в голове парня: «Вот как этот ублюдок так делает?» Почему он, Ичимацу, не может точно также? Почему именно к нему привязалась эта фобия грозы? Очередной грохот вдарил по ушам, вызывая неистовую панику в глубине души. По детской привычке Ичи прижался к чему-то теплому и сильному, и только потом до него дошло: черт, он только что обнял Карамацу. Но отпрянуть уже не получилось — чужие руки бережно прижали к себе Ичимацу, словно не собираясь отпускать. "Прям как в романтических фильмах", - промелькнуло в голове, и это заставило парня покраснеть; чтобы он, да с этим дебилом обжимался в кровати… А что подумают братья, если на утро увидят их вместе в таком откровенном виде? Будет очень-очень стыдно. Однако противостоять этим рукам было невозможно. У Карамацу во сне такое милое и расслабленное лицо, пока он не корчит свои брутальные рожи и не пытается строить из себя крутого. Будь он таким всегда, возможно, Ичимацу не конфликтовал бы с ним, но тогда старший брат не был бы старшим братом без его «особенности». Более тихий раскат грома прогремел по всей комнате, а размякшее от сонливости тело вдруг резко перестало слушаться своего хозяина, мозг сделал тотальную перезагрузку длиною в две секунды, за которые Ичи мягко коснулся губами чужой щеки и вернулся в исходное положение. Осознание своего поступка приходить не собиралось, глаза закрывались сладкой сонной пеленой, поэтому Ичимацу решил отбросить все свои раздумья на потом. А сейчас… сейчас время уснуть, обнимая старшего брата. С ним даже гроза становится не страшна. *** — Похоже, они стали очень близки друг другу, — Тодомацу убрал в настройках телефона вспышку камеры, чтобы не выдать себя ярким лучом подсветки, и сфотографировал обнимающихся братьев. — Пожалуй, оставлю это, как компромат. Посмотрим, что они скажут, когда проснутся. День обещал быть удачным.