Сделай это

В Прудонии продолжались рабочие будни. Небеса украшали белоснежные облака, величаво плывущие по просторам нежно голубой глади. Среди воздушного «антиквариата» виднеются гуси, что все время куда-то спешат. Ровность их полета нарушает лишь рассекающий воздух ракетный грузовик, который пилотируют два лучших друга. Шлеп-Шлеп и Быдыщ рвутся к доставке вкуснейшего хлеба во все голодающие клювы Уткограда. Голодные покупатели уже заждались своих вкусных заказов. Долго ожидать им не пришлось, ведь два кормильца доставляют хлеб быстрее любой гоночной машины. В своем ремесле они признаны лучшими и единственными в своем роде. День быстро кончался, как и вкуснейшие сорта хлеба, находящиеся в кузове грузовика с бело-красной ракетой на крыше. На компьютерную почту пухленького утенка пришло последнее письмо с заказом. Письмо было от Ти-миди, той самой совы, что является клиентом номер один у хлебоуток. Работяги, не замедляя скорости, дернули за рычаги и свернули к дому жаждущего своего хлеба интеллигента. Грузовик вновь врезался в зеленую выступающую ветвь дерева, где располагался дом двадцатишестилетнего жителя Прудонии. Шлеп-Шлеп выпрыгнул из грузовика с заказанным хлебом в руках, затем и Быдыщ покинул тесные железные стены быстролетной машины. Быстрым шагом пернатые приблизились к двери, и тощий кряк постучал в нее, создавая мелодию из своеобразных стуков. Дверь отварилась, и оттуда выскочил низенький, ростом с Быдыща, заказчик. Его ликование поддержало улыбки друзей. Отдав все крошки, утятки собрались уходить, однако их шаг прервал голос довольного совенка: — Шлеп-Шлеп, постой! Я совершенно забыл сказать тебе! — слова заставили блондина удивиться и задать ответный вопрос: — Что именно, Ти-миди? На лице совы появилась ехидная улыбка, едва заметная стоявшим напротив птицам. — Это очень важно, и недопустимо будет, если наш разговор кто-то подслушает. Улица — неподходящее место для проведения бесед. Зайдешь в дом? — улыбка не спадала с лица Ти-миди, наоборот, она стала виднеться сильнее, что вызывало подозрения. Высокий утенок, не зная, что его ждет, сказал Быдыщу: — Хей, Дыщка, подожди меня в ракетном грузовике, пока я не вернусь. Уверен, что разговор не затянется надолго. Маленький кряк согласился и отправился ждать своего напарника в рабочей машине. Ти-миди же, чуть наклонившись, прислонил свою левую ручонку к груди в знак вежливости, а правой он придерживал дверь своему гостю. Неуверенным шагом утка вошла в дом за его порог. За Шлепом в дом зашел Ти-миди. Улыбка, укрощающая его лицо, превратилась в коварную. Входная дверь захлопнулась, перегородив свет с улицы. Шлеп-Шлеп отправился на кухню. Буквально через пару секунд, к нему присоединился Ти-миди, после чего послышался полный сомнений вопрос: — Ну так, зачем ты привел меня сюда, Ти-миди? Говори скорее, Быдыщ не любит долго ждать. Припустив веки, сова ответила странным, непривычным голосом: — Видишь-ли, Шлеп, я давно откладывал эту беседу — хозяин дома начал приближаться к столу за которым располагался неуверенный утенок — Ты когда-нибудь задумывался о таких вещах, как любовь? — этот нескромный вопрос заставил Шлепа чувствовать себя неловко, но ответ поступил таковой: — Конечно. Благодаря любви я понял, что значит привязанность к Быдыщу. Люблю его не только как друга. А зачем ты спрашиваешь? — следуя за вопросом, виновник разговора забрался на пустой стол, на котором располагалась только скатерть. Увидев это, Шлеп чуть отодвинулся назад. — Быдыщ, Быдыщ, все о нем бормочешь — сказал, выдыхая, Ти-миди — Я говорю о другой любви, любви по расчету. Взгляд совы пронизывал тощего кряка до самых костей. Шлеп стал чувствовать тяжесть взгляда на своем теле. Ощущения вовсе ему не нравились, но избавиться от ноши никак не получалось. Не только взгляд стал пугать пернатого гостя, но и близость, которая из нескольких метров превратилась в сантиметры. Ти-миди приблизился максимально близко. Схватив утенка двумя руками за щеки, хищник продолжил: — Любовь по расчету. Я хочу, чтобы ты сделал это для меня. — Что?! — с диким криком, Шлеп оттолкнул от себя хозяина дома. Утка отодвинулась от стола, повалив нагретый ею стул. Реакция была вполне ожидаема, поэтому настойчивый заказчик не прекратил свои действия: — Я слышу, Шлеп. Ты показался мне отличным вариантом для этого — продолжил с жаждой в голосе совенок. — Идиот!!! Я ухожу отсюда! — тощая утка ринулась вперед, пытаясь вырваться с кухни. Ти-миди не собирался так просто отпускать свою цель. Бросив под ноги жертвы тарелку, он повалил Шлепа на блестящий бежевый пол. Жаждущий своих планов хозяин дома схватил утенка за волосы и сказал: — Ты никуда не пойдешь, пока не сделаешь то, что я велю! Шлеп скривился от натяжной боли, но продолжил сопротивляться настигнувшему его хищнику. — Я не сделаю то, что ты просишь! Не за что не предам лучшего друга! — с криком утенок ударил Ти-миди, освободив свои локоны из его лап. Даже это болезненное сопротивление не заставило сову отпустить свою жертву. Возбужденный до ужаса заказчик схватил Шлепа за руку. Хватка была дикой и ожесточенной. — Отпусти! Мне больно! — закричал кряк. — Не отпущу, пока не займешься безумной, но такой желаемой любовью по расчету! — еще больше сдавливая руку, закричал Ти-миди — Ты же не хочешь, чтобы я тебе руку сломал, верно? Бедняга пытался терпеть дичайшую боль ломающейся кисти, но сам того не контролируя, из уст вырвалось: — Ладно! Хорошо, я сделаю это! Ти-миди перестал ломать руку своей жертве, и на лице безумца расплылась дикая, получившая свое улыбка: — Правильно. Мы не можем заняться этим здесь, поэтому я отведу тебя в спальню. Попробуешь сбежать, я расскажу все твоему лучшему кряку во всех красках и неровностях. Фантазия у меня ох какая большая, поэтому не соверши глупость, утка — Ти-миди отпустил руку утенка. Тот прижал ее к себе, все еще чувствуя ломающую кости боль. Теперь у доставщика не было выбора: он должен выполнить все прихоти заказчика, чтобы сохранить дружбу. Сова привела утенка в большую спальню, где уже были задернуты все шторы. Посередине стояла бархатная кровать, дожидаясь своих посетителей. Ровно расстеленный красный плед скоро превратился в набор складок от прибывших в комнату любовников. Слегка прикрыв дверь, хищник принялся совращать жертву. Ти-миди прижал к стене и без того пострадавшего утенка. Шлеп сразу понял, что это значит. Поцелуй. Он пытался воротить клюв, но от жаждущего охотника скрыться нельзя было, и клювы обоих слились в ненастоящем поцелуе. Горькая слеза прокатилась по щеке утенка, разбившись от сжавшейся в кулак кисти. У себя в голове Шлеп рассуждал отчаянными мыслями: «Прости меня, Быдыщ! Я так надеялся, что мой первый поцелуй будет принадлежать тебе, но увы! Я должен любить это время сумасшедшего идиота, которого я другом считал! Поцелуй не может быть настоящим, если языки так и не соприкоснутся. Мне придется, придется сделать это!». Следуя за мыслью, язык утенка проникнулся в рот удивленной совы. Ти-миди не знал, что значит настоящий поцелуй, и ограничивался знаниями не открывающие все прелести соприкосновения. Языки пернатых птиц начали переплетаться и чувствовать каждую деталь наполненных разными ощущениями ртов. Шлеп ухватился правой рукой за затылок совы и прижал его подушкообразную голову еще ближе. Глаза Ти-миди были наполнены страстью. Ему впервой была такая новизна. Зрачки нервно бегали из стороны в сторону, не зная, что делать. Решительная утка держала свои глаза закрытыми. Шлеп не мог смотреть на то, как предает лучшего друга. Кривясь от неприятности, доставщик продолжал лизать язык заказчика. Поднятые немного вверх ручонки Ти-миди выражали эмоциональное состояние. Вкус поцелуя проникался в глубину маленького тельца и пронизывал органы, слегка щекоча сердце. Заказчик получил дозу наслаждения в первом раунде на столько, насколько это возможно. Языки разошлись, протяжно оставляя меж собой слюну. Шлеп приподнял свои веки. Во взгляде читалось отчаяние и чувство предательства. Восхищенная сова заликовала вновь: — Вау-вау, вот, что невероятно! Я почувствовал каждую вкусовую пупырышку на твоем языке! Мне нравится, как ты забрал на себя роль хищника. Продолжай в том же духе и все будет отлично! Из-за ненависти, Шлеп схватил Ти-миди и небрежно швырнул его на кровать. Ему явно это понравилось, и довольная сова получала удовольствие от жесткого обращения. Отчаявшийся утенок взгромоздился на ликующего и начал игру. Пуговица за пуговицей рубашка Ти-миди расстегивалась, обнажая ярко-красную грудь. Заказчик пытался не отставать от работяги и приступил к обнажению пояса утенка от блекло голубых шорт. Сняв светлую рубашку с жертвенника торжества, Шлеп принялся за темно-фиолетовые штанишки. Шорты спали с тощих бедер утенка. Щекочущее ощущение спадающих шорт вызвало ряд мурашек, которые пробежались по всему телу до самой головы. Знание о том, что ждет играющих птиц, вызывало отвращение у зеленого селезня. Все, что он делал, не было осознанным. Думая об измене, озлобленный утенок стянул последний элемент костюма своего партнера в то же время, как трусы с голубенькой полоской на поясе медленно сползли. Похотливые ручонки красного безумца не отпускали тощие ноги своего потенциального любовника. — Вижу, что возбужден не только я! Твое оружие зарядилось! — промолвил пассивный напарник. — Сволочь! — Шлеп едва сдерживал себя, чтобы не придушить ненавистного им клиента — Заткни свой поганый рот! Я делаю это только ради сохранения моей дружбы! — Забавно, но после нашей любви, ты вряд-ли захочешь хранить этот секрет — с легким смехом и настырностью произнес возбужденный жертвенник. — Замолчи! Я никогда, не за что не полюблю тебя! Никогда! Ты слышишь?! — закричал Шлеп со слезами. Они начали стекать еще горячие на смятую простынь. — Хватит уже истерить! Лучше займись делом! — повысил громкость говора Ти-миди, вновь схватив утку за волосы. Жестким образом, безумный хозяин заставил Шлепа работать, окунув свой половой орган ему в рот. Утенок почувствовал нежную кожу органа, в объятьях своего языка. Слезы продолжали стекать по щекам, пропитывая влагой зеленые перья. Подросток начал облизывать продолговатую розово видную конфету. Чуть покусывая «сладость», он доставлял удовольствие ненавистному заказчику. Руками утенок сжимал простынь, пытаясь держаться сильным. Орган раскаленной чувствами совы получал дозы мягкого и влажного прикосновения языка пернатого, а так же легкого покусывания. Ти-миди получал максимальное удовольствие, как и его тело. Почувствовав ротные объятья, белая жидкость выступила из головки органа прямо в рот поедавшего. Шлеп резко открыл глаза, выпустив конфету из своего рта, он заглотнул сходу ее последствия. Высунув скользкий язык изо рта, блондин отдышался и осознал, что произошло. Говор довольного заказчика ухудшал каждую секунду любовной игры: — О да! Ты довел меня до оргазма! — Ты получил, что хотел?! Отпусти меня наконец! — вытирая слезы ответил доставщик довольному клиенту. — О, нет-нет! Этого недостаточно будет! У нас остался грандиозный финал! — еще более безумнее ответил Ти-миди. — Как же я ненавижу тебя! — закричал селезень с вновь влажными щеками. — Так ненавидь сильнее! — с наглостью в голосе ответила ему сова. Глаза наполнились сверх безумием, бегающие зрачки сжались, а дикая улыбка заключила образ пассивного заказчика. Злость охватила весь разум зеленоглазого утенка. Он схватил руки совы и прижал их к кровати. В его мокрых до краев глазах было видно самое глубокое отчаяние с примесью чистейшей ненависти. Идеи убить Ти-миди почти взяли свой верх, останавливали их только воспоминания о лучшем друге, который все еще ждет снаружи. Шлеп перевернул жаждущую наслаждения сову и приготовился к погружению. Он хотел так сильно изнасиловать Ти-миди, чтобы тот задохнулся от наслаждения. Утенок резко напал на жаждущего любовника. Руки уперлись в кровать по бокам пассивного тела. Заряженный до безумия орган вонзился вглубь Ти-миди. Безумный любовник почувствовал жесткость и терпкую боль в своем теле. Получаемая боль доставляла удовольствие жертвеннику. Заключенная белая вязь не заставила себя ждать. Леденцы наполнились начинкой и «лопнули» от ее переполнения. Часть просторной помятой кровати была уже вся запачкана белой отдающей слегка бежевым цветом жидкостью. Ненавистно, устройство тощего погружалось вглубь стенок совы. Сильно, больно. Окружавший их крик наслаждения заполнил всю комнату до краев. Украшающая безумие улыбка нижнего игрока спала. Наконец-то, интеллигентщина почувствовал боль. — АХ, помедленнее, Шлеп! Ты ненавидишь меня слишком сильно, АХ!!! — Тебе не уйти от моей ненависти! Все начал ты! Так закончи начатое!!! — закричал сверху селезень. — АХ!!! Оргазм достиг своего пика, даже больше. Терпкая боль стала колкой не только Ти-миди. Шлепу продолжать было больнее, однако ненависть не хотела отпускать мысли верха. Орган продолжал обтирать стены, впуская внутрь белковидную жидкость. Чувство продолжало овладевать разумом, заставляя Шлеп-Шлепа ускоряться, делая всем больнее. Пот, давно выступивший от кипятка отношений, капельно стекал по ногам и рукам обоих. Ти-миди вовсе приятно не было. Захлебываясь вздохами и криками он смог вымолвить пару слов: — Шлеп, прошу тебя! АХ-АХ! Остановись! Обещаю, что больше я не буду заниматься любовью по расчету! АХ!!! Зубы говорящего стиснулись, и было слышно, как они трутся о друг друга, пытаясь сдержиать дичайшую боль. Слова прониклись в голову отчаянного кряка и наконец он осознал, что делает. Глаза его открылись. Осознанное злодеяние превратилось в большую ошибку. Шлеп тут же вытащил свой орган из дрожащего тела. Ноги отдались легкой дрожи. Место поражения истекало белым. Шлеп схватился двумя руками за рот и отодвинулся в самый конец кровати. Не меняя исходной позиции, Ти-миди смог лишь повернуть немного голову, чтобы хотя бы взглядом увидеть в последний раз глаза доставщика: — Я получил, что хотел. Ты можешь идти, Шлеп. Не вымолвив ни слова, Шлеп ринулся к своей одежде. В спешке одев ее, тощий кряк выбрался из комнаты на просторы лестниц. Спотыкаясь на ровном месте, Шлеп бежал к выходу, роняя по дороге слезы. Он больше не считал единственным виновником сову, ибо он сам увидел в себе монстра. Стоит только выпустить его наружу, как он поглотит все окружающее. Виня себя в жестокости и измене, утенок с треском отворил дверь, которая являлась единственной преградой между ним и ожидающим его другом. Быдыщ всполошился, увидев своего напарника в таком состоянии: — Шлеп! Что с тобой?! Рыдающий доставщик хлеба ничего не ответил и крепко обнял своего друга, спустившись на железный пол грузовика. — Я тебя предал! Предал твое сердце! — всхлипывая, закричал он. Маленький кряк не понимал происходящего, что и послужило основой для вопросов: — Да, что случилось?! Шлеп побоялся говорить правду, ведь ради нее, он совершил то злочастие. Ему пришлось изменить свой ответ: — Ти-миди больше не является нашим клиентом! Нет ему прощения! Никогда не приближайся к нему! Ты меня понял?! Господи, скажи, что ты понял! Не тяни! — рыдая, говорил тощий подросток. — Ладно-ладно! Но я никак понять не могу, что случилось, в конце концов! — ответа не поступило. Рукой, Шлеп вытер глаза, оставив красный след. Наполненные отчаянием покрасневшие глазные яблоки. Шлеп приказал Быдыщу пристегнуться, для того, чтобы можно было взлететь. Пухлячок немедля выполнил приказ. Кроссовок на ноге командира доставки прижал педаль к холодному полу, что послужило взлету машины. Почувствовав всю боль на себе, Ти-миди наконец пришел в себя и понял, что совершил. Осознав это, сова свалилась на пол, схватившись двумя руками за голову. С сей же секунды заказчик пытался искать способы прощения своего доставщика, однако Шлеп больше не позволял себе общения с этой особой. Мучаясь от душевной боли, они оба не могли жить дальше. Угрызения совести мучило их разум и тело. Каждая частица порочных тел продолжала напоминать о том вечере. Была проведена не одна слезная ночь в мучениях и леденящей дрожи. Шло время, и вечер угасал в памяти участников расчетной любви. Попытки мольбы не могли осуществиться, ведь тощий утенок избегал общения, даже малейшего взгляда совы, оберегая своего маленького пухлячка. С каждым днем все менялось, однако тяга воспоминаний все равно оставалась внутри. Лишь только через несколько месяцев, по нелепой случайности, заказчик и доставщик встретились вновь.