Дурная привычка

"Быть несчастным — это привычка. Быть счастливым — это тоже привычка. Выбор за вами."(с)

      - Как вы познакомились? И почему у всех целителей человеческих душ такой приторно-сочувственный вид? Я ненавижу эту женщину, в идеально выглаженном сером твирдовом костюме, ненавижу её ярко-красную помаду и этот душный кабинет, где невыносимо воняет какими-то духами. Но, сестра уверенна, что психотерапия поможет мне избавиться от моей зависимости, постепенно, выдирая её с корнем, как сорняк. - Я актриса – неудачница, и мне выпал счастливый билет, поучаствовать в больших съемках. Так и познакомились, - я откидываюсь назад, утопая в ужасно неудобном мягком кресле. - И сразу закрутился роман? – она делает какую-то запись в своём блокноте. - Нет. - Мисс Принс, если я не увижу всей картины, то и не смогу Вам помочь. Мне уже давно никто не может помочь. Сестра считает, что я дура, что позволяю так обращаться с собой, единственную подругу я тоже достала, своими звонками и воем посреди ночи. А потому – эта женщина, единственный вариант слушателя. *       - Ты опять всё усложняешь, - он усмехается криво и равнодушно. - Ну, извини, - я невольно улыбаюсь, пытаясь сгладить острый угол. Вместо десяти утра, он прилетел в восемь вечера. А в восемь утра ему снова нужно улетать. Мне невыносимо думать, что он снова уедет. - Так-то лучше, - он кладет руки на мои бёдра и притягивает меня к себе. Властно, по-собственнически, как он любит. Каждым движением он доказывает своё превосходство, свою силу, своё мужское начало. А я не сопротивляюсь, ради таких моментов, как этот, я живу последние два месяца. *       - Он женат? - Да…не совсем…у них постоянно какие-то разлады, проблемы, и они не живут вместе. Да мне и плевать на его жену. Главное, что я у него такая одна. *       Какое-то время мы просто молчим. К чему слова, если каждый его вздох отдается в голове и в сердце. - Опять ничего не ешь, - это не вопрос, а утверждение, констатация факта. - Просто забегалась в последнее время, помогаю сестре с её магазином, и на себя не хватает времени. Ну не говорить же ему, что когда его нет рядом, мне кусок в горло не лезет. Он не терпит этого…влюблённости в себя. Ему это не нужно. Я снова разглядываю его красивое тело: мускулистые руки, крепко прижимающие меня к крепкой груди, каменный пресс, на который я, не удержавшись, кладу руку и провожу пальцем по каждому кубику. Он улыбается, ему это нравится, это видно. Покажите мне мужчину, который в пятьдесят два года выглядит так же! Иногда у меня в голове возникает вопрос, за какие заслуги перед небом оно послало мне его? *       - Как Вы думаете, он испытывал или испытывает к Вам какие-то чувства? - Нет, в общепринятом смысле. - Как это понимать? - Он собственник. Женщина, которой он обладает – это его женщина, и никто не смеет даже посмотреть на неё. *       - Поцелуй меня, - он разворачивается ко мне, с улыбкой. После наших диких постельных игр, моя робкая просьба звучит для него, должно быть, странно. Но, он подходит к постели, и сев рядом, дотрагивается рукой до моей щеки. Его ладонь горячая и сухая, я люблю это ощущение на своей щеке почти так же, как и его стальные объятия. Задумавшись, я упускаю момент, когда он касается моих губ своими. Он не целует, он, ставит обжигающее клеймо на моих губах. У меня кружится голова, его язык проникает всё глубже в мой рот, не давая мне даже шанса к сопротивлению. Каждый раз, когда он меня целует, у меня возникает ощущение, как будто меня затягивает в какой-то водоворот, земля уходит из-под ног. А любимый, похоже, снова начинает заводиться. Вот Вам еще одна загадка – он неутомимый, страстный и изобретательный любовник. Как ему удаётся такое в его возрасте? *       - А Вы пробовали отвлечься, ну, скажем, переключить внимание на других мужчин? - Его звали Джим Галли. Мой бывший одноклассник. Мы виделись несколько раз, по настоянию моей сестры. До тех пор, пока он об этом не узнал. *        Я не люблю клубы и ночную жизнь, но, Мила неумолима. Сестра отчаянно пытается вытащить меня из этих больных, по её мнению, отношений. Она не желает признавать, что в этот омут я снова и снова ныряю добровольно. А таким, как я, бесполезно помогать. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих. - Тут немного шумно, - почти кричит он, наклоняясь к моему уху. Нам приходится разговаривать, сидя, почти вплотную другу к другу. Так странно – рядом со мной другой мужчина, и я не чувствую ровным счетом ничего. Джим – улыбчив, вполне успешен и красив, и любой другой девушке он бы точно понравился. Любой, но не мне. Рядом со мной, словно пустота. Через полчаса пустых разговоров, мой телефон настойчиво завибрировал. Отобразившийся на экране номер заставляет меня сорваться со своего места и выбежать на улицу, наплевав на Джима и остальных. Но, я не успеваю взять трубку потому, что я вижу звонившего. Вот он, стоит возле своего роскошного, хищного автомобиля, не смотря на ночь, в тёмных очках. Я стою возле входа, словно, провинившаяся школьница, не решаясь подойти. Внутри всё упало. Я знаю, что всё это значит. Сейчас объяснять что-либо бесполезно, а подходить к нему – опасно. - Ты так быстро нас покинула, что-то случилось? – от слов внезапно появившегося Джима, равно, как и от его легкого прикосновения к моей руке, меня передергивает, как от разряда тока. - Не надо, - я произношу это одними губами, но, моя мольба была проигнорирована. - В машину, быстро! – эти три слова пугают меня еще больше, и я ныряю в просторный салон, дабы не злить любимого. Когда машина с ревом стартует с места, я успеваю заметить распластавшегося на тротуаре Джима. *       - И что было потом? – она бросает взгляд на часы. - Он наказал меня, а потом ушел, и больше не возвращался. - Он поднял на Вас руку? - О нет, он наказал меня по-своему. *        В такие минуты мне кажется, что постель под нами загорится. Даже сейчас, когда мои желания его абсолютно не интересуют. Он полностью подминает меня под себя, буквально вдавливая в кровать. Все мои сбивчивые объяснения по пути домой, он выслушал молча, не сказав ни слова. А, едва зайдя в дом, просто взял меня за шею одной рукой и швырнул на кровать. Это в его духе – всю накопившуюся агрессию и усталость вымещать в постели. Мой тоненький сарафан жалобно трещит под его напором. Нижнее бельё поддается еще быстрее. Я едва успеваю дышать, его горячее тело, состоящее, кажется, из одних стальных мускулов, полностью придавило меня кровати, не давая возможности не только сопротивляться, но и двигаться вообще. Поцелуи…они напоминали укусы, которые он оставлял везде – на шее, груди, губах…я непроизвольно дёргаюсь, пытаясь стонать, но он, довольно грубо затыкает мне рот рукой. Несмотря ни на что, мне нравится его животная страсть. Убрав руку от моих губ, он сжимает мои ягодицы, и, приподняв меня, и привстав сам, резко входит, заполняя всё мое женское существо. Протяжный стон вырывается из моей груди, помимо моей воли, и, в ответ на его грубые, жесткие движения, я отчаянно пытаюсь его притормозить. Ногтями изо всей силы царапаю его по спине и, напоследок, вонзаю их чуть по – ниже лопаток. Издав короткий рык, он рывком переворачивает меня на живот, и входит сзади, взяв такой быстрый темп, что я кричу, от боли и, как ни странно, от удовольствия. Но, получаю лишь жесткий, предупреждающий шлепок по ягодице. Движения становятся быстрыми, безумными, его хриплые, редкие стоны перемешиваются с моим криком. Сквозь боль я ощущаю, что близка к развязке, и, мы заканчиваем практически одновременно. Он тяжело встает, и подобрав одежду, скрывается в ванной. *       - А знаете, я поняла – это зависимость, привычка, за которую тебя ненавидят все твои близкие, которую из тебя пытаются выкорчевать, словно, сорняк, но всё равно, человек идёт за новой дозой снова и снова, пока окончательно не сдохнет. - Ева, у меня есть для Вас задание. *       - Добро пожаловать, мисс, мистер! – услужливый распорядитель отходит в сторону, давая нам с отцом пройти дальше. - Я рад, что ты, наконец, решила посетить светское мероприятие, - он кивает проходящим мимо мужчинам. - Ну, ты же у нас большой кинобосс, - я улыбаюсь в камеру, и делаю шаг вперёд, - а я просто люблю кино. - Ты и раньше его любила, но тебя на подобные мероприятия было не затащить. И потом, разве не ты мечтаешь о больших ролях? - Я завязала с этим, - я стараюсь придать голосу как можно больше непринужденности. На самом же деле я здесь, чтобы получить свою, так необходимую мне дозу. В последний раз. Мы выходим в центр зала, где отец присоединяется к нескольким мужчинам с бокалами в руках, а я, разгладив красное шелковое платье, усаживаюсь за стойку бара. Отсюда открывается хороший вид на весь огромный зал. Вечеринка после мировой премьеры фильма – закрытое мероприятие, куда пускают лишь причастных к нему и высшим кругам кино-тусовки селебрети. Как и на премьере, здесь примерно один стиль одежды: мужчины облачены в строгие костюмы разных цветов и фасонов, а женщины – в вечерние или коктейльные платья. В зал заходит очередная группа гостей. Они весело переговариваются, смеются, а моё сердце замедляется и делает несколько переворотов – среди них я вижу свою дурную привычку. Он, вместе с остальными, проходит в двух метрах от меня. Облегченно выдыхаю – Слава Богу, не заметил. Тем более, зал заполняется народом, и я могу оставаться незамеченной, чтобы в полной мере сделать то, зачем пришла – попрощаться с ним навсегда. Надо признать, сестра была права – психотерапия оказалась действенной. И завтра я завершу процесс освобождения. Вечер потёк своим чередом. Улыбки, поздравления, вспышки фото-камер, веселые, непринужденные беседы. Я украдкой разглядываю его. Он, как всегда, безупречен: тёмно-синий костюм в сочетании с черной рубашкой подчеркивает идеальное тело. Одна рука небрежно спрятана в карман брюк, другой он то и дело пожимает протянутые ладони вновь прибывшим гостям. Меня пробирают мурашки от воспоминаний о том, что эти руки с красивыми длинными пальцами вытворяли с моим телом. Что ж, еще одно затёртое воспоминание. И вообще, во всём его образе сквозит непринужденность, и только я вижу, что это притаившийся зверь. Я упускаю момент, когда он подходит к моему отцу. Я, как загипнотизированная, наблюдаю, как они здороваются, улыбаются друг другу, начинают разговор, и тут, мой отец поворачивается в мою сторону. Я вскакиваю и хватаю клатч – пора уходить, так как встреча лицом к лицу неминуемо приведет к разрушению моего, и без того хрупкого душевного равновесия. Звуки музыки заставляют меня на минуту замедлиться. Танго. Мой любимый танец под мою любимую музыку из фильма «Scent of a Woman». Сбросив наваждение, я делаю несколько шагов в сторону выхода, но, такой знакомый голос заставляет замереть на месте. - Вы позволите? Собрав остатки сил, я поворачиваюсь, встречаясь взглядом с такими любимыми тёмными глазами. Даже сейчас, спустя столько времени, мои чувства к нему не угасли, а сейчас я чувствую, как внутри разгорается пламя. И что же мне прикажете делать? Сбежать не получится – он по-прежнему мягко, но крепко удерживает меня за предплечье. Выбора нет, как, впрочем, и всегда, с этим мужчиной. - Конечно, - я натягиваю на лицо улыбку, и протягиваю ему руку. Мы выходим в центр зала, мою правую руку он берёт в свою, а левую кладет чуть выше поясницы. Звучит музыка, красивая и чувственная. На меня, словно цунами, нахлынули воспоминания: как мы танцевали это танго на лужайке моего дома, словно, единое целое, все поцелуи, объятия, завтра, ужины и редкие обеды…всё было так прекрасно и, кажется, так давно…Я смотрю ему в глаза, и практически ничего не могу прочесть в них. Он взгляд теплый, внимательный, и…нежный? Я настолько растворилась в танце, что запоздало, замечаю, вспышки фотокамер и удивлённый взгляды окружающих. Музыка смолкает, переходя на что-то нейтральное. Я мягко освобождаюсь из его объятий, и иду к выходу. Хорошо хоть не шатаюсь, хотя земля плывёт под ногами. В горле встал горький ком, а к глазам, медленно, но неотвратимо подступают слёзы. Только бы не разрыдаться прямо здесь. Так и должно быть при освобождении от зависимости? Или, я снова что-то делаю не так? Горячие руки обнимают меня за плечи, мягко останавливая, и разворачивая. Он смотрит на меня и улыбается, словно, он всё давно решил, для себя и за меня. В ту же секунду его губы мягко накрывают мои. Это так не было похоже на его обычные жесткие и властные поцелуи. Такое бывало очень редко, можно по пальцам пересчитать сколько раз. Сейчас он снова брал своё. И плевать на вспышки камер и взгляды окружающих, плевать, что будут говорить потом. Наш мир сузился до этого крохотного пятачка пола, на котором мы стояли. *       Он осторожно, словно, хрустальную статуэтку, опускает пеня на постель, и я немедленно утопаю в мягком матрасе. В дорогих гостиницах всегда, почему-то, именно такие. Мои мысли прерывает поцелуй в шею, осторожный, нежный, завершившийся легким укусом. От этого такого у меня по всему телу пробегают мурашки. Я провожу ладонью по его рубашке, добравшись до самого воротника, ослабляю галстук. Он берёт мою ладонь и, прижав к губам, отпускает, быстро освобождаясь от галстука. Я же начинаю расстёгивать пуговицы на рубашке. Он зовёт меня в игру, которая меня забавляет и заводит одновременно. Пуговицы быстро кончаются, и, так как он сидит на мне, я не могу снять с него рубашку. Зато, к молнии на его брюках у меня неограниченный доступ. Тонкая ткань натянута, сдерживая его возбужденный член, и я быстро расстёгиваю молнию, но, не успеваю даже дотронуться до него. Любимый снова наклоняется к моей шее, покрывая её уже куда более жадными поцелуями, от которых меня словно прошибает током. Он стягивает лямки платья, которое, повинуясь его рукам, соскальзывает с меня. Он снова выпрямляется, и, я с удивлением замечаю, что он разглядывает моё тело, наконец, он, легко, без усилий, переворачивает меня, и усаживает сверху. Я снова принимаю правила игры, но, кто сказал, что из правил нет исключений? Ничего не говоря, немного приподнимаюсь, сдвигая кружевное белье в сторону и опускаюсь, впуская его внутрь. Из груди вырывается довольный стон. Я начинаю медленно и осторожно двигаться, но этого недостаточно. Я злюсь на него за эти полгода, проведённые в слезах. Ускоряю темп и начинаю стонать в голос, уперевшись ладонями в его грудь. Через пару мгновений, чувствую, как он толкается мне навстречу, ускоряя темп и пробуждая в себе того зверя, которого я так люблю. Его грудные хриплые стоны доводят меня до точки кипения так быстро, что я не сразу понимаю, что происходит. Меня накрывает одной волной, второй, третьей…Чувствую, как он содрогается от экстаза, и, так сильно прижимает меня к себе, что мне чудится треск ребёр. Но, я, впервые, за долгое время, счастлива.       «Уважаемая миссис Ридчел! Пришло время выполнить Ваше последнее задание! – я оглянулась на спящего Фрэнка, сжимающего меня в своих объятиях так крепко, что я едва могу набирать письмо на телефоне, - когда я пришла к Вам полгода назад, я ненавидела Вас, и считала, что это всё ни капли не поможет мне, но, оглядываясь назад, я понимаю, что это было самое важное решение за всю мою жизнь. Анализируя всё сделанное нами вместе, я понимаю, что я стала намного мудрее, и проще смотреть на вещи. И да, теперь я счастлива по-настоящему. Вы сказали мне, что главное – научится прощать, и, кажется, мне это удалось. Но, главное, что я поняла – от дурной привычки можно избавиться, имея силу воли, но есть вещи, ей не поддающиеся. Забыть и разлюбить нельзя. То, что рождается в сердце, остается в нём навсегда». Любимый недовольно заворочался, и я, сообразив, что свет от экрана растревожил его, быстро нажав на кнопку отправки, погасила экран и, положила голову ему на плечо. Я вспоминаю наш с ним разговор, перед тем, как он уснул. Завтра он заберёт меня к себе. Теперь мы вместе, как говорят газеты и интернет «официально», но для меня это значит лишь то, что, теперь, я перестала ненавидеть время.