Awe. Негласное

Целоваться стоя, сгорая от возбуждения, дико неудобно. Еще более неудобно целоваться, сидя на стене, когда твой член прижат к чужому животу. Но Питера это не волнует. Он принял бы любое положение, лишь бы ни на секунду не отрываться от этого жаркого рта. Лишь бы эти большие ладони продолжали оглаживать его тело, слепо ища способ забраться под верхнюю часть костюма. Ему кажется, что никогда ранее он ничего подобного не испытывал и хочет больше и сильнее. Первым не выдерживает Уэйд. С глухим рыком он отлепляет Паркера от стены и несет вглубь квартиры, отмеряя пространство широкими шагами, едва вписываясь в дверные проемы. Пара секунд и юное стройное тело оказывается брошенным на кровать. Спружинив на старом матраце, Пит встаёт на колени широко разводя ноги, и под тонкой тканью костюма вырисовывается его член. Уэйд шумно вздыхает и принимается раздеваться. Он делает это нарочито медленно, чтобы можно было разглядеть движение каждой мышцы. Почему-то сейчас его не волнует его изуродованная шрамами и меланомами кожа. Никого в этой комнате не волнует. Питер настолько увлекается рассматриванием тела своего возлюбленного, что совсем забывает раздеться сам. И тут Уэйд спешит на помощь. Он налетает на Питера, словно ураган. От его пружинистой грации не остаётся и следа. Он делает все быстро. В одно касание укладывает Пита на лопатки, следующим забирается под край костюма и открывает себе вид на подтянутый живот и в меру накачанную грудь. Паркер же поднимает руки, чтобы избавиться от ненужной тряпки, и ждет, когда Уэйд избавит его и от штанов. Но тот не торопится. Он застывает на несколько мгновений, обжигая взглядом, заставляя кожу покрыться мурашками, а затем так же резко припадает к бьющейся жилке на шее. Его зубы царапают нежную кожу, оставляют следы, а язык чертит неясные влажные узоры, унимая боль, как физическую, так и душевную. Питера уже трясет от желания, но он не смеет прервать Уилсона, боясь спугнуть момент. Уэйд же покрывает невесомыми поцелуями его ключицы и тихонько смеется, а затем поднимает голову и поясняет: - А ты действительно "Совершенный Человек-паук". - На вопрошающий взгляд Паркера он коротко бросает: - Комикс такой про тебя был. Но они все врали, да, ребятки? У него кожа восхитительна, как запах тако после двух дней на дне Гудзона, ммм... Я согласен. Забираю всего и полностью. И пусть Паркер не понимает и половины из того, что несет Уилсон, потому что разговаривает он скорее всего не с ним, ему нравится смотреть на то, как тот облизывается при взгляде на него, как приятно холодят влажные следы на коже. Но больше всего ему нравятся его глаза. Нежно-голубые. В свое время они наверняка свели с ума не одну девушку, а сейчас это сокровище полностью его. Его и только его. Паркер и не заметил, как за столь короткий срок превратился не только в гея, но и еще в ярого собственника. И поэтому сейчас он тоже издает короткий смешок, а затем притягивает Уэйда для нового поцелуя. Уилсон же не настроен сегодня просто целоваться, поэтому быстро высвобождается из захвата Паучка и продолжает исследовать его тело при помощи губ и языка. Питер невольно вскрикивает, когда во рту Уэйда оказывается один из его сосков, и кладет руки ему на голову, не надавливая, но направляя. Направляя сразу ниже. Потому что сил терпеть не осталось. И вообще последние пару минут, Питеру кажется, что стоит Уэйду коснуться его члена, как он тут же позорно спустит прямо в штаны. Не самый удачный первый сексуальный опыт с мужчиной, усмехается про себя Паркер. А Уэйд не теряет времени. Его язык уже скользит по животу Питера, обводя наметившиеся кубики и залезая в пупок. Тот в ответ выгибается и протяжно стонет, даже не пытаясь заглушить себя рукой. Бесполезно. Дэдпул знает, как заставить потерять голову. - Уэйд, - голос Питера срывается, - пожалуйста... Он двигает бедрами навстречу, желая создать хоть какой-нибудь контакт. Но Уэйд жесток, он удерживает Паркера на месте, с силой проводит пальцами по бокам и наконец цепляет край обтягивающих штанов из спандекса и тянет. Питер всеми силами помогает ему снять эту надоевшую тряпку и прерывисто вздыхает, когда его член оказывается на свободе, слегка подрагивающий на прохладном воздухе, с белесой капелькой на самой вершине. Ноги совершенно по-блядски раздвигаются под горящим взглядом Уилсона, но Паркер об этом ни капли не жалеет. Особенно тогда, когда Уэйд снова облизывается и склоняется над его членом. Горячая влажная головка дергается навстречу неровным, испещренным шрамами губам, и Питер буквально задыхается, когда она оказывается во влажном плену рта. Уэйд сосет жестко, почти грубо. Он не даёт времени опомниться и делает широкий мазок языком по всей длине члена, захватывая поджавшиеся яички, и тут же спускается чуть ниже. На лице Питера возникает выражение недоверия, которое тут же сменяется чистым наслаждением, когда Уэйд касается языком тугого колечка мышц. Он не жалеет слюны, мягко толкается, кружит, пока Пит, наконец, не сдается и не расслабляется, позволяя проникнуть внутрь. Уэйд тут же этим пользуется, буквально трахая Питера своим языком, вылизывая его и снаружи, и внутри. А Паркеру кажется, что перед ним взрываются мириады звезд. Ему одновременно и слишком много и хочется еще больше. - Уэйд, Уэйд, Уэйд, Уэйд, - повторяет он, словно заклинание, которое поможет ему сдержаться. А Уэйд тем временем тянет руку к его рту, и Питер понимает все без слов. Он обхватывает длинные пальцы губами и принимается сосать, обильно смачивая их своей слюной, обводя языком каждый шрам, и по участившемуся дыханию Уэйда понимает, что все делает правильно. - Паучок... Питер, хватит, мы же не хотим, чтобы все закончилось слишком быстро? Давай, отложим наше маленькое соревнование "чей рот более умел" на потом? Он вытаскивает пальцы изо рта Питера и отстраняется, чтобы тут же вставить один из них в его анус. Пит шипит, но не отодвигается, позволяя Уэйду растянуть упругие мышцы, и тот в ответ хмурится, свободной рукой проводя по его щеке. Движение успокаивающее, свидетельствующее о заботе и любви, и оно позволяет Паркеру расслабиться окончательно. Он тянется к Уилсону и целует его, чувствуя, как к первому пальцу присоединяется второй. Уже не так больно. Эта боль больше похожа на жжение, она фоном стоит у наслаждения, мешая прийти к оргазму. И за это Питер ей даже благодарен. Третий палец он почти не чувствует, потому что Уэйд обхватывает член возлюбленного и начинает медленно надрачивать ему. Проходит целая вечность, прежде чем Уилсон решает, что Пит готов, в то время как парень уже весь извелся, насаживаясь на трахающие его пальцы и сажая голос протяжными стонами. Медленно вытаскивая фалангу за фалангой, Уэйд склоняется над Питером и улыбается ему какой-то маниакальной улыбкой. С тем же выражением лица он приставляет к разгоряченному входу головку собственного члена и, не реагируя на нетерпеливые ерзания партнера, аккуратно вводит её. Питер стонет от восхитительного чувства заполненности, но ему нужно больше, сильнее. Поэтому он со всей своей паучьей силой надавливает пятками на поясницу Уэйда, заставляя того загнать свой член на полную длину, и тут же шипит от боли. Уэйд потрясенно выдыхает и тут же целует Питера грубо и властно. Паркер видит, сколько усилий прикладывает мужчина, чтобы не начать двигаться. Он видит, как дрожат мышцы в его теле, как бисеринки пота покрывают его кожу, и его просто ведет от осознания собственной власти над этим человеком. Боль постепенно отступает, и Питер делает пробное движение навстречу, подавая сигнал. Уэйд, кажется, понимает его с полувздоха, потому как сразу отстраняется и приподнимает его бедра для удобства. После первой же фрикции тело Питера словно прошибает молния. Он изгибается и стонет, не зная, как попросить еще. Член Уэйда нашел в нем какую-то особенную точку, при соприкосновении с которой меркнет все вокруг, заставляя Питера чувствовать себя комком оголенных нервов. Его трясет словно в лихорадке каждый раз, когда Уэйд задевает ту особенную точку, и он не знает плакать ему или смеяться от счастья. Слава Всевышнему, Уилсон отбивает у него способность мыслить и оставляет только наслаждение, волнами раскатывающееся по телу. Все кончается слишком быстро. Питер и не замечает, как Уэйд подводит его к краю обрыва, а потом с садистским наслаждением скидывает вниз. Он кричит и растворяется в посторгазменной неге, лениво наблюдая за тем, как растекаются на груди капли его собственной спермы, и как Уэйд аккуратно выходит из него и начинает надрачивать свой член. Питеру хочется ему помочь, он даже тянет руку, но его словно пришпилило к кровати. - Уэйд... - Вот и все, что ему удается выдать. - Все в порядке, малыш. Ты еще успеешь довести меня до безумия. Ахахахах, слышали? До безумия! Может, тогда, ооох, до ума? Но скажи же, я был великолепен? Да, я знаю, я просто бог в постели... Неожиданно его тело содрогнулось, Уэйд зашипел, а по сжатому кулаку потекли белые капели. В неожиданном порыве благодарности, Питер поймал его руку как раз тогда, когда тот решил вытереть её о покрывало, и облизал каждый палец, смакуя на языке вкус чужой спермы, принимая его и запоминая. Это же его вкус. Вкус Уэйда. А Уилсон все это время смотрел на него широко открытыми глазами. - Ну ты и сумасшедший, Паучок... - Уэйд улегся рядом с Питером и сгреб его в охапку, прижимая к горячей груди и целуя в макушку. - За это тебя и люблю.