Я подарю тебе свободу, или смерть.

С орбиты висящая в черноте планета кажется драгоценным камнем, покрытым узором облаков, ближе к экватору свернувшихся в воронку шторма. А спустившись на поверхность можно насладиться ее первозданной, практически не тронутой человеком, красотой, чистым воздухом, разнообразием флоры и фауны. Но все это богатство было ничем, по сравнению с тем, что находилось совсем рядом. Ментальный взгляд инквизитора вернулся в спальню, оформленную слишком... он задумался, пытаясь подобрать подходящее слово для нежно-персиковых, лимонных и кремовых оттенков. Впрочем, он быстро решил, что все это не важно. Не важно, в какой оправе находится бриллиант, сейчас валяющийся на постели, среди скомканных простыней и подушек, и лениво листающий какую-то книгу, хрустя вафлями с ягодной начинкой. Тибурон поморщился от мысли о крошках, которые непременно будут впиваться в тело, а растаяв, оставят неприятные, липкие следы. Но Дитрих был неисправим, а бодаться с ним на предмет чистоты сейчас хотелось меньше всего. Может быть потому, что у них были более важные темы для разговора. -Ты вернулся, как быстро – лукавый взгляд карих глаз добавил общему образу «бриллианта» еще больше притягательности, но Тибурон собрал всю волю в кулак, чтобы не поддаться этой, якобы невинной уловке. -На медитацию нет времени – поднявшись с кресла, стоявшего у окна лишь затем, чтобы перетащить свой зад на постель, Тибурон взял сладость, лежавшую в тарелке и, тут же ее лишился. Дитрих ловко выхватил у него вафлю и принялся нагло ей хрустеть – тебе же нельзя. Забыл? Костюм, бархатный. Это было вопиющим безобразием, если не откровенным хамством, напоминать о извечной борьбе инквизитора с лишним весом, который мешал влезть в приличную одежду. Но Тибурон простил и это, понимая, сам виноват и нечего увлекаться сладостями, которые он обожал. Особенно печенье, любое, сахарное, с кусочками фруктов или ягодами, с шоколадом или с корицей. -Так ты хотел о чем-то поговорить? – продолжая жевать, спросил Дитрих, и чтобы отвлечься от падающих на кремовые простыни, крошек, Тибурон наконец перешел к делу. -Твое задание. Ты его провалил. Он тут же пожалел о сказанном, потому что искорки в глазах комиссара мгновенно погасли, а его лицо стало чересчур серьезным. -Я не мог, ты же знаешь, я все описал в подробностях, все рассказал. -Нет, ты мог – все же утащив свободную вафлю, Тибурон осторожно откусил кусочек, словно пробуя нечто, потенциально опасное – мне все меньше и меньше нравятся твои убеждения. Они мешают нашей работе. Насколько я помню, это происходит в третий раз, и хвала Трону, не влечет за собой катастрофических последствий, пока что. -Ну и что ты от меня хочешь? – захлопнув книгу, и наверняка оставив меж страниц сладкие крошки, Дитрих зашвырнул ее на прикроватный столик – я стараюсь, я делаю все, что ты требуешь, даже если это является нарушением всего, чего только можно – он хотел сказать «ересью» но зная реакцию инквизитора на это слово, обошелся более мягкой формулировкой. -Я планирую заняться твоим перевоспитанием – быстро доев лакомство, Тибурон рывком притянул к себе Дитриха, который тут же расплылся в пошлой ухмылке. -Что? Превратишься в одного из своих монстров и запугаешь меня до смерти? -Ну нет. Я знаю, что страхом или болью тебя не проймешь, Дитрих Хейдвальд – улыбнулся инквизитор – ты сталь, закаленная пламенем войны, острие, познавшее Его наковальню и напившееся крови врагов – кажется пафосная речь лишь позабавила Дитриха, потому что он весело рассмеялся и потянулся за оставшейся вафлей, одиноко лежавшей на тарелке – но даже у самого совершенного орудия кое что слипнется, если оно будет поглощать слишком много сладостей – тарелка отползла подальше, туда, куда не могли дотянуться загребущие лапы Дитриха. -Кто бы говорил – отозвался комиссар, и с удивлением, а больше с любопытством изогнул бровь, наблюдая, как тело Тибурона стремительно меняется, растет, раздается вширь, покрываясь буграми мышц. Кожа потемнела и приобрела красноватый оттенок. За считанные секунды короткие черные волосы превратились в слегка вьющиеся длинные локоны, красиво поблескивая в естественном свете, проникавшем в спальню через окно. Темно-серый костюм заменила белоснежная туника, украшенная золотой вышивкой по краю, изображавшей сцепившихся лапками скарабеев. -Луксор Хетт – прокомментировал увиденное Дитрих – не думал, что он такой огромный без брони – рядом и правда лежал гигант, которому даже Рау уступал в размерах, правда, совсем немного – и чему эта метаморфоза меня может научить? – спросил он, поддевая край туники и обнажая выход для силовой брони, чернеющей на груди десантника. Тибурон часто затевал подобные игры, тренируя свои колоссальные способности. Ну а Дитрих не отказывал себе в удовольствии проверить достоверность иллюзии. -И чему же это сможет тебя научить? – от низкого голоса Луксора, или вернее, его имитации, что-то приятно вибрировало в груди. -Ни-че-му – взгляд комиссара скользнул дальше, по мощным ногам, украшенным на щиколотках вытатуированными золотыми змеями, резко контрастировавшими с медной кожей – но мы можем неплохо повеселиться – его голос приобрел мурлыкающие нотки, а рука потянулась к нижнему краю туники. А так как его никто и не собирался останавливать, то приподняв легкую ткань, комиссар присвистнул – это будет больно, и потребуется не меньше ведра смазки плюс обезболивающее. -Ты всегда так говоришь – мягко улыбнулся Луксор, сверкнув жемчужными зубами. -Я знаю, что я говорю – Дитрих погладил гиганта, покоившегося между ног десантника. Ни единого волоска, лишь гладкая, темная кожа, вызывающее навязчивое желание потереться о нее губами, и не только. Но он лишь облизнулся, все еще пытаясь угадать, что задумал Тибурон, ведь не просто так он выбрал этот образ. -И что же тебя останавливает? -От чего? – взглянув в глянцево-черные глаза, Дитрих не сразу сообразил, о чем идет речь. -От того, о чем ты сейчас подумал- немного раздраженно отозвался десантник, ложась на спину и вытягиваясь во весь свой немалый рост. -Ничего – в свою очередь Дитрих придвинулся поближе, нависая над роскошным телом и продолжая гладить, изучать каждый изгиб, очерчивать рельефные мышцы. Тибурон был прав, кое-что его все же останавливало, и это было не смущение или страх. Он ненавидел сюрпризы, особенно те, в наименовании которых значилось слово «перевоспитание». Из уст Тибурона это могло значить что угодно, и скорее всего, какую-то пакость. В ответ на его мысли Луксор скатился с постели, и одернув тунику, подошел к окну, уставившись на парк, раскинувшийся прямо под балконом. Можно было бы обидеться и устроить мини-скандал из-за всех этих недомолвок и чтения мыслей, но Дитрих был не из таких. Он последовал за Луксором и вновь коснулся его тела, теперь уже спины и через ткань – ты ведь все и так знаешь. Знаешь, как я сожалею о провале, и готов понести любое наказание. Луксор, вернее Тибурон, лишь хмыкнул в ответ. Пальцы Дитриха нашарили пояс, обхватывавший талию десантника. Пришлось обойти вокруг, чтобы путем долгого ковыряния в сложном замке, имевшим форму все того же скарабея, наконец снять это ограничение. Металлический аксессуар тяжело шмякнулся на пол, а Дитрих взглянул на гиганта, который все так же бесстрастно смотрел вдаль, скрестив руки на груди. И это пренебрежение потихоньку начинало злить. Если это наказание, то какое-то дурацкое. Если «перевоспитание», то... ногой подцепив стул, Дитрих взобрался на него, и принялся теребить застежки на плечах, стараясь не думать, ни о чем, вообще. Хотя ему до смерти хотелось сказать, что Тибурон ведет себя как последний засранец, скотина и мерзавец. Мельком бросив взгляд на лицо Луксора, и удостоверившись, что ни одна мысль не просочилась наружу, Дитрих наконец справился с застежками, и туника полетела на пол, в компанию к поясу. -Я чувствую себя идиотом – сказал он, возвращая стул на место – все эти прыжки вверх-вниз. Почему нельзя все сделать на постели? И ты бы мог хоть немного мне помочь – и разумеется, ответ был примерно такой же, как от стены. Поборов очередной позыв плюнуть на все и уйти, Дитрих вновь подошел к десантнику со спины, и провел по ряду выходов, по бокам от позвоночника – а ты вообще хоть что ни будь чувствуешь, когда я тебя касаюсь? -Абсолютно все и даже больше. -Больше? – Дитрих поскреб участок кожи между входами – насколько больше? -Так, как если бы я был и им, и собой одновременно. Двойные ощущения – Тибурон помедлил – двойное удовольствие. Дитрих кивнул. Это хорошо, потому что Тибурон вел себя словно сервитор. Ну а раз он все чувствует, то имеет смысл переходить к чему-то более интересному, и поэтому его пальцы скользнули по ложбинке меж ягодиц – а здесь? Тоже? -И здесь, тоже. -Отлично – пальцы скользнули глубже – эмм? – Дитрих с удивлением провел рукой туда-сюда. -Физиология разных орденов незначительно отличается. Я думал ты знаешь. -Откуда? Он даже броню при мне не снимал, только шлем. -Из книг... – вздохнул Тибурон, удивляясь такой несообразительности. -В книгах такого не было – ответил Дитрих, убирая руку – а как они… -На животе располагается специальный разъем. Пришлось обойти Луксора и убедиться, что слева на животе десантника и правда находился выход, похожий на остальные, только большего размера – как у Рау, только у него... -Я же сказал, физиология различается – Тибурон наконец посмотрел на Дитриха, вернее на то, как его пальцы уже исследовали этот вход. -Он ведь не родился таким... зачем? – потыкав пальцем в упругую мембрану, Дитрих провел по краю входа, там, где кожа была покрыта сетью мелких шрамов. -Удобство, гигиена. Силовой доспех, кроме преимуществ, имеет и свои недостатки. -Именно поэтому ты его не носишь? Хотя я бы тоже отказался – не заметив вопросительно вздёрнутой брови, Дитрих вновь попытался протолкнуть пальцы сквозь мембрану, но Тибурон перехватил его руку – Больно? Прости, я не хотел. -Не больно, но это в мои планы не входило. -Ну прости еще раз – отступив назад, Дитрих проскользнул мимо Луксора и вернулся на постель, сцапал наконец оставшуюся вафлю, и закрепил победу, откусив от нее приличный кусок – ты же не посвятил меня в свои планы. Вместо нормального, разумного ответа, Тибурон вновь начал меняться. Слегка подрос, чуть раздался в плечах. Длинные волосы перестали виться и упали на плечи, прикрытые золотой туникой, блестящими, густыми черными волнами. Его лицо... Дитрих никак не мог оторвать взгляд. Он все еще был похож на Тибурона, но черты были иными, более глубокими что ли. В довершение образа появился золотой венок, обхвативший голову, и светящиеся крылья, которые медленно развернулись, заняв почти всю спальню от стены до стены. -Какого варпа.. – выдохнул комиссар, не веря своим глазам. Это либо игра его воображения, либо очередная дурная шутка его любовника. -Почему бы и нет? – крылатый гигант, окутанный мистическим сиянием, шагнул к постели – по крайней мере этот образ не вызывает у тебя привычно пошлых мыслей. -О, в этом ты прав – нервно рассмеялся Дитрих, изучая представшее перед ним чудо – и что я должен теперь делать? -То же самое, что делал только что с Луксором – Тибурон чуть склонил голову на бок и улыбнулся растерянному комиссару. -Нет – только и смог вякнуть Дитрих, у которого от услышанного предложения зазвенело в ушах. -Нет? Что значит нет? -черная изогнутая бровь поползла вверх. -Это значит нет, я не буду этого делать. Мне это не нравится – собравшись наконец с силами, ответил Дитрих, вставая с постели – эта игра зашла слишком далеко. Я не против, когда ты принимаешь разные странные облики. Другие люди – хорошо, без проблем. Ксеносы? Ну.. – он дернул плечом, в большой степени выдавая свое волнение – в некоторых случаях это мило. Я даже привык к твоим монстрам, но это – он стиснул кулаки, стараясь не переходить на крик – это уже слишком. Потянуло озоном, и явно не из окна, которое было закрыто, а это значило лишь одно – Тибурону не понравились его слова и его нежелание продолжать игру. Но внешне он никак этого не проявил – ты сделаешь то, о чем я прошу, так или иначе. -Я не понимаю, зачем? Почему нельзя выбрать что-то другое, раз уж тебе приспичило изменить облик? -Потому что это твой барьер. Я же упоминал о перевоспитании? Ты нужен мне свободным, и этот облик, разрушение магического ореола, позволит тебе сломать оковы предрассудков, которые все еще сжимают твой разум – Тибурон сделал шаг к Дитриху, но тот вжался в стену, словно пытаясь уберечься от чего-то крайне опасного – ты даже не желаешь прикоснуться ко мне? Дитрих мотнул головой в ответ. Он вспомнил о том, как кадетом, он стоял на коленях перед Его изваянием, в полуразрушенной часовне и просил о чем-то очень личном. И позднее, уже комиссаром, единственное что вызывало у него трепет, так это Его образ, не тронутый снарядами, написанный на стене, оставшейся от целого храма. И теперь Тибурон хотел отнять этот свет, и все ради чего? Ради утоления свой страсти к представлениям? Да лучше умереть прямо здесь и сейчас, чем осквернить... -Ой, не надо столь трагичных мыслей – Он рассмеялся, а у Дитриха болезненно заныли виски от этого глубокого смеха. -Давай поговорим завтра, когда ты будешь во вменяемом состоянии – комиссар попытался обойти Тибурона и добраться до двери, но наткнулся на невидимый, пружинящий барьер. Прекрасно, оставалось еще окно, выходящее в сад, а с балкона второго этажа он легко сможет спрыгнуть. Но он не успел даже коснутся ручки двери, как его обхватили, чуть приподнимая над полом. -Ты же понимаешь, что я не изменю своего решения, и откладывать столь необходимую процедуру не собираюсь. Дитрих не посмел сопротивляться, он лишь глянул в отражение в стекле, где за его спиной стоял Он. Ноги комиссара задрожали, дыхание участилось, а еще задергался правый глаз. -Прошу, оставь мне хотя бы веру... – он почти сдался, повиснув в крепких объятиях. -О Трон.. Ди, ты говоришь так, словно какой-то мученик, отданный на растерзание толпе демонов. Хотя бы веру.. пфф – Тибурон чмокнул Дитрих в макушку – глупый. Ты хватаешься за истлевшие картинки детской книжки, когда перед тобой лежит целый мир. Дитрих закрыл лицо руками, когда Тибурон наконец отпустил его. Сопротивляться не было смысла, и он знал об этом. Все равно будет так как решил инквизитор. Но даже одна мысль о том, что предстоит сделать, вызывала едва ли не физическую боль.