Люби меня, исцели меня

      На часах было два ночи, а в двухкомнатной квартирке в спальном районе все еще горел свет. В гостиной, рядом с диваном, на небольшом столике стояли две кружки с крепким, все еще не остывшим кофе, рядом пульт от телевизора и какой-то журнал о мотоциклах. По телевизору сейчас шла какая-то передача о готовке, и полный мужчина со странными усами рассказывал, как приготовить шоколадный торт.       Джувия, укутавшись посильнее в темно-синий плед, прижалась к теплому Гажилу, что сейчас крепко ее обнимал, поглаживая по спутанным волосам. По ее щекам медленно катились слезы, а губы слегка подрагивали. Пальцы вцепились в чёрную футболку парня, не позволяя тому отодвинуться и на миллиметр. Гажил перевел взгляд с экрана телевизора на девушку, что в этот момент тихо всхлипнула, глядя на гостя передачи.       «И правда, похож на него», — подумал он, потянувшись к пульту и переключив на какую-то мелодраму.       Джувия вздохнула, поджав ноги под себя так, чтобы они тоже были под пледом. Гажил понимал, что сейчас и сказать-то особо нечего, но все равно упорно перебирал в голове все фразы, которые мог ляпнуть, дабы хотя бы немного поднять ей настроение. Он знал, знал как никто другой, как больно, когда тебя бросают. Без особой причины, просто потому что разонравился. А ты сидишь и не понимаешь, что все это не сон, упорно твердишь, что завтра все наладится, вы снова будете дурачиться, смеяться и долго обниматься, а после нежно, насколько это возможно, целоваться.       Только вот этого не будет. Не будет ни завтра, ни через неделю, ни через год. Ты остаешься один и утопаешь в своей боли, пытаешься забыть чувства, что бережно хранил все это время, только вот совсем не выходит выкинуть их из головы хотя бы на секунду. И Гажил знал, что если оставить Джувию сейчас одну, то она непременно что-нибудь сделает. Он сломал ее, забрал ее сердце вместе с собой, когда покидал. Ушел без капли сожаления, потому что был уверен, что и он, и она найдут другую любовь. Забавно.       Гажил не нашел ничего лучше, чем зарыться носом в её волосы, поглаживая пальцами бледную руку, тихо прошептав:       — Я не брошу тебя, не бойся.       Джувия слегка отодвинулась и подняла на него свои красные, блестящие от слёз глаза. Слегка улыбнулась, как только сейчас была способна, и покачала головой.       — Все вы так говорите, — шёпотом ответила она, вздохнув. — А потом уходите, оставляя после себя только бесконечную боль и желание поскорее сдохнуть.       — Я не такой, и ты это знаешь, — уверенно сказал Гажил, повернув ее голову к себе. — Я не оставлю тебя, потому что знаком с этой болью. Не оставлю, потому что нужен тебе. Потому что мы нужны друг другу.       Джувия хмыкнула, несильно сжав его руку. Гажил терпеливо ожидал ее ответа, не отводя взгляда от девушки. Она слегка дрожала, и Гажил не мог понять, от холода ли она дрожит, и, может, стоит закрыть форточку, или же дело вовсе не в этом. Если дело касалось второго варианта, он совершенно не знал, что делать.       — Тогда поцелуй меня, — наконец сказала она, повернув к нему лицо и заглянув в глаза. — И целуй меня каждый день, повторяя, что всегда будешь рядом. Не смей покидать меня никогда. Будь всегда рядом и обнимай меня, балуй и люби больше, чем кого-либо. Поцелуй меня и пообещай, что будешь со мной до конца.       Гажил, сжав в руке плед, слегка нахмурился. Она смотрела на него уверенно, говорила без доли шутки. И он не думал о том, поступит ли он сейчас правильно или еще больше усугубит ситуацию, не думал о том, что может случиться потом. Он лишь сделал так, как она просила. Поцеловал ее слегка неумело, но нежно, насколько мог. Гладил ее волосы и крепко держал за руку, позволял слегка царапать кожу ногтями, а после крепко обнял и продолжал повторять, что никогда не бросит.       Могут ли они сейчас сказать, что счастливы? Никто из них не уверен. Они вообще мало знают о значении этого слова. Счастье — это когда ты смеешься, или когда сердце готово выпрыгнуть из груди? Когда бабочки в животе, или когда улыбка никак не хочет сходить с лица? А, может, все вместе? Относится ли любовь к счастью? Можно ли сказать, что ты счастлив, потому что любил и был любим?       Они не особо задумывались над этим ни тогда, ни после. Им хватало мысли о том, что они нужны кому-то, и что кто-то нужен им. Хватало вечеров за просмотром сериала или мелодрамы в обнимку. Хватало света настольной лампы, запаха крепкого кофе, колючего темно-синего пледа и тепла, что они дарили друг другу. Можно ли было назвать это любовью?

Определённо, да.