Closer

Он почувствовал, когда она вошла. Услышал знакомое мягкое шуршание юбок, тихие шаги, тонкий аромат её волос. Кажется, он даже чувствовал свет, исходивший от неё. Как будто этот свет был осязаем. Ещё не оборачиваясь, он растягивал мгновение перед встречей, представляя, как неаккуратно уложены её волосы — в спешке оставлено несколько выбившихся прядей, которые завиваются у мочек ушей. Вспоминая, как краснеют эти мочки и её щеки, когда он подходит к ней настолько близко, что может коснуться их дыханием. Представляя, как она сжимает обветренные губы, как сцеплены её руки грубой кожей перчаток. Он замер, и восклицание — Санса! — вырвавшееся из его губ, когда он наконец обернулся, было не приветствием, а скорее обличением в звуки его нервозности, его фантазий. Он почувствовал, как машинально улыбается, запоздало подмечая ледяную интонацию вопроса, что она бросила ему: — Вы знали, кто такой Рамси? Он больше не улыбался. Представляя длинные шрамы на белоснежном теле, изучая её безразличный взгляд. Он должен был быть осторожен в выражениях. Планируя сказать ей, что ничего не знал, сейчас он понял, что недооценил ситуацию. Что бы он ни сказал ей — это уже не имеет значения. Это не поможет. Она может принять его правду, но не поверить в неё. Что бы он ни сказал сейчас — это будет ложью. Он поднял глаза на то место, где скудный свет северного солнца касался её головы, и заметил, что мягкие волны рыжих волос похожи на дремлющее пламя. Он подумал: интересно, в какой момент она меня похоронила? Когда он насиловал её в первый раз? В сотый? Когда сдирал кожу с людей на её глазах. Или, может, когда она бежала по ледяной пустыне прочь от голодных собак? Он усмехнулся боли, которая отозвалась в нём при этих мыслях. Конечно, этой усмешки она не поняла. — Да, — проговорил он, плавно подаваясь навстречу, — я знал. Она ждала именно этого, и всё же её слегка передёрнуло, как будто он собирался ударить её наотмашь. — Но зачем? — её голос чуть дрогнул. — Потому что я знал, что он не причинит тебе вреда, — спокойно ответил он. — Он причинял мне вред каждую ночь! Какая эффектная фраза. Внезапно он заметил в ней что-то ещё. Нечто, скрытое глубоко внутри. Нечто в едва заметном напряжении уголков её рта. Затаившееся в судорожном дыхании. Чувство, тщательно скрываемое. Её разочарование. Неужели в нём? Нет. — Но теперь я здесь, — мягко сказал он. Как будто это может что-то исправить. — Я вам больше не верю. И снова. Она ждёт. Его оправданий? Как будто они оба не знали, что он такое. И всё же? Вся её натура требует — его смирения, его унижения, его подчинения. Прошло столько лет, но он с болезненной отчётливостью, отдававшейся гулкой пульсацией крови в висках, вспомнил это чувство. Почувствовал себя мальчишкой. Ты ничтожество, Петир. Ты ничтожество. Ничтожество. Кэт. Как только она увидела в твоих глазах эту нежность, эту преданность — ты помнишь, что она с тобой сделала? От волнения у него перехватило дыхание, но лицо само по себе продолжало играть роль. Слова слетали с губ, пока все мысли были заняты анализом её жестов, мельчайших оттенков её интонаций. — Вы знаете, что я этого не хотел, — понизил он голос. Санса не показывала эмоций, но он видел, что эти слова её немного успокоили. Она думала, что всё ещё можно исправить. — И я привёл вам армию Долины, — добавил он для дополнительного эффекта. Человека без мотивов никто не заподозрит. Если враги не знают, чего ты хочешь, им не угадать твоих действий. Он дал ей повод думать, что она — это то, что ему нужно. Довольно опрометчиво. Вспомнилось то морозное утро в Долине, когда, поцеловав её холодные губы, он ощутил обжигающее тепло. Наверное, тогда? Она глубоко вздохнула и подошла ближе к свету. — Я не могу вновь поверить вам. Она пыталась быть твёрдой. — Но я вас не предавал... — Вы продали её Болтонам! — не выдержала, наконец, Бриена Тарт. Он бросил беглый взгляд на гневное лицо тартской девы, на котором читалась каждая мысль, каждое желание... Если бы ему только было до этого дело. — Если вы позволите, — произнёс он с мягким нажимом, — я хотел бы поговорить с леди Сансой наедине. — Я и не подумаю оставить её с вами! — О! и что я, по вашему мнению, сделаю? Оглушу её лопатой? Женщина была готова парировать, но Санса прервала её: — Лорд Бейлиш не любит пачкать руки, Бриена. Оставь нас. «Петир» — чуть было вслух не поправил он. Не сейчас. Она старалась быть сильной, но он кожей почувствовал её уязвимость, как только Бриена Тарт покинула их. Она встала к нему спиной, чтобы показать своё пренебрежение, но теперь такое положение её пугало. Зато он любовался лебединым изгибом её шеи, грациозным наклоном головы. Непроизвольно облизнул губы. Хорошо, что она его не видела. Она ждала, что он что–то скажет, но на самом деле ему просто хотелось достаточно рассмотреть её. За месяцы разлуки он начал забывать все эти бесчисленные детали, из которых складывался в его голове ее образ — тончайшие вены под тонкой кожей запястий, голубые, в тон её глазам. Едва заметную родинку на шее и перламутровый блеск ногтей. Он начал забывать её запах. Охваченный порывом, он подошёл ещё ближе, тихо, так чтобы она не услышала. Втянул ноздрями воздух рядом с её плечом. Она вздрогнула, всё же заметив. Это то, чего она, должно быть, хотела теперь меньше всего на свете — дрожать перед ним. Нужно было что-то сказать, и он сказал: — Каждый день, что я не видел вас, я думал только о том, чтобы… Маленькая искорка в её глазах — всё, что ему было нужно, чтобы понять: она надеялась, что он любит её. Но всё, что он мог бы сейчас сказать, было бы ложью.