Closer

Под покровом ночи, источающей душный колдовской аромат акаций, дворец притворялся спящим и нежным. Пламя множества свечей сливалось воедино и огненной стеной отражалось в воде мраморного бассейна, где она совершала омовение. Она чувствовала себя во власти страшной сказки. Ребенок, любовь к которому она вынуждена была изображать, тот которого она прижимала к груди, был вовсе не её ребенком, а подкидышем, двойником. Любовник, когда-то восхитивший её своей искренностью, теперь что-то скрывал от неё, тем не менее докучая печальными ласками мужчины, обречённого оставаться на вторых ролях и понимающего своё положение. Она должна была быть благодарна за то, что Алекин не создавал проблем, но испытывала лишь отвращение перед тем, как он без боя отдал её мужу. Её муж… С тех пор, как они вернулись из той поездки, он не прикасался к ней. Лишь на людях, но не ночью. Когда они были не одни, слова с его уст текли словно мед, но глаза оставались мёртвыми. Она ещё не видела его таким. Но вместо того, чтобы радоваться тому, что Петир не требовал нежности и не принуждал её к близости, она чувствовала лишь тёмный холодный страх, сковывающий нутро, и тоску, которую хотелось вынуть из себя, распоров живот тем ножом, которым он чистил фрукты. Смотри на меня, когда мне больно! Не смей отводить взгляд! Она вышла замуж за чудовище. Подписала договор с дьяволом, променяв свободу и счастье на власть и возможность отомстить. За золото и кровь ты отдала свои ясные дни, девочка. За золото и кровь. Она и прежде ощущала себя потерянной, и прежде проклинала день, когда впервые поймала на себе его хищный взгляд, и прежде иссушала себя тоской и горьким чувством досады, но она ещё никогда не была так зла на него. Странно, ведь это у него были все причины, чтобы её ненавидеть. Разве мог стать кем-то ещё такой, как он: мерзавец, убийца, хозяин борделей! Разве мог он быть кем-то ещё, нежели чем рогоносцем? Если ты и правда так думаешь, может быть, пощадишь несчастную Лейвну Рован, что сказала о нём куда меньше? Если ты и правда так его ненавидишь, может быть, отравишь его ядом, что лежит в той шкатулке, инкрустированной гранатами? Если ты и правда так его ненавидишь, может быть, укажешь на него пальцем на следующей же аудиенции у королевы? Если ты и правда так его ненавидишь, может быть, попросишь верного, пылкого, честного, доброго Алекина вызвать своего ужасного мужа на поединок? Жизнь показала, что Петир, мягко говоря, не очень хорош в фехтовании, не пройдет и четверти часа, как Алекин сделает тебя счастливой и богатой вдовой. Если захочешь, он подарит тебе клинок, которым вспорет живот твоего мужа. Если попросишь, он вырежет у него из груди сердце. Почему ты плачешь, милая? Если я не хочу с ним быть, это не значит, что я хочу его смерти! Пусть так.

***

На рассвете она встретила головы лютоволков, дремлющих на светлых полотнах знамен своего Дома. Её брат, Джон, король Севера с почетом въехал в Хайгарден. Матерь Драконов дала ему холодный для королевской особы приём, который, впрочем, был теплее, чем приём мятежника, коим он являлся в глазах двора. Она была рядом с мужем, а не с королевой в тот момент, когда проходила аудиенция. Матерь Драконов попросила оставить их с Джоном наедине. Очевидно, она плохо скрыла то, что неприятно удивлена этим фактом, потому что Петир посчитал нужным выразить предположение о том, что у Джона и королевы много общего. — Это не так, — возразила она, принимая кубок с вином из рук мужа. Он смотрел прямо перед собой, и в ответ на её слова лишь усмехнулся. Она прищурилась и почувствовала, как в бессильном бешенстве сжимаются её губы. Во всём его виде — в том, как аккуратно пальцы, унизанные перстнями, обхватывали кубок, в том, как идеально сидел в плечах жемчужно-серый кафтан, и в том, как легко, словно разглаживали складки на шёлке, менялось его лицо, — было столько уверенности и в то же время небрежности. Будто бы ему ничего не стоило быть таким. Быть собой. Всё, что доставалось ей страданиями и кровью, он делал легко и непринуждённо. Переступал через других. Переступал через себя? Проглотив вместе с борским золотым тихую ярость, что клокотала у неё внутри, она выдавила кривую улыбку. Скорее для себя, нежели для него. Ведь и его игра не ей предназначалась. Он просто был таким. Он просто делал то, что хочет. А она не знала, кем она была и чего хотела. Разрушения? Она посмотрела на его неподвижную фигуру, присутствующую рядом с ней и отсутствующую одновременно, и задумалась о том, как много её муж говорил о хаосе и как много разрушил чужих жизней, судеб и королевств. Поставив кубок на поднос, Петир обернулся к ней, и, взяв в руки её ладонь, прикоснулся к ней губами в прощальном поцелуе. Он опять куда-то уходил. Бросив ей будто бы трепетную, а на самом деле — словно подачку, одну из своих тонких улыбок. Тогда, провожая взглядом его спину, ладно обтянутую дорогим сукном, любуясь его плечами и тем, как восходящее солнце сияло в серебре его висков, и ненавидя себя за это любование, она подумала о том, что могла бы сделать главное. Могла бы разрушить его мир. Если бы только, он не был её миром тоже. Несмотря на то, что Он был её миром.

***

Он чувствовал себя во власти страшной сказки. Подсвеченная сиянием луны и десятков оплавленных свечей, его жена утопала в тёмных и жарких водах в тот момент, когда в двери его покоев постучалась Линн Талли. Одетая в сапфирово-синее платье, открывающее плечи, она выглядела гораздо лучше, чем в Речных землях. Он был доволен этим и отдал должное вкусу Сансы, которая прекрасно справлялась с его поручением. Впрочем, как и всегда. Он повернулся к девушке спиной и, отчитывая её за поздний визит, налил в кубок прохладного вина, думая лишь о том, каким сладко-душным был воздух этой ночью, каким странным был воздух. — Не знаю, как и сказать, милорд, — услышал он сбивающийся голос за своей спиной. Знаешь. — Я бы не потревожила вас в столь поздний час… но… Ты весь день ждала этого, не так ли? — Видят боги, я не желаю зла леди Сансе! С самого моего приезда она оказала мне милость своей добротой и вниманием. Она была для меня образцом добродетели и мудрости. Поверьте, милорд, я бы очень хотела не видеть того, что сегодня видела… Что же ты видела, моя милая? Наверное, он повернулся слишком резко, потому что Рослин запнулась и опустила взгляд. Отчего-то он почувствовал крайнюю неприязнь к этой юной девушке, сжимающейся под его взглядом. Ищущей его взгляда. Он выдохнул, сделал глоток вина и, не отрываясь от кубка, жестом руки пригласил её продолжить. — …Но я видела, милорд… Есть тайный сад с прудом, куда я хожу иногда, чтобы побыть одна и посмотреть на рыбок. Я вновь была там сегодня и… я хожу очень тихо, они меня не заметили, но я видела там… простите, милорд… Она бросила на него отчаянный взгляд, который был призван убедить его в её страданиях. Предчувствуя то, что последует далее, он ощутил, как внутренности сжимаются в тугой узел. Он с силой сжал кубок, приказывая лицу оставаться спокойным. Он не узнал металл в своем голосе, сказав девушке: — Продолжай. Заручившись его согласием, Рослин сделала вид, что собирается с духом. Она лишь пробовала себя в этой игре, и её эмоции выглядели так фальшиво, что у него сводило зубы. В тот момент, когда он уже начал терять терпение, Рослин произнесла: — Я видела там леди Сансу и сира Алекина… Флорента. Как будто он не знал фамилию этого ублюдка. Так как его лицо осталась непроницаемым, эта милая девушка нашла нужным добавить: — Вместе. Они целовались. Он вновь отвернулся от неё и, взяв с подноса винную ягоду, изображая небрежность, положил её в рот. Почему эта пытка повторялась снова и снова? Как много людей ещё могли их видеть? — Кто ещё мог их видеть? Он не видел лица Рослин, но по наступившему молчанию понял, что его реакция привела девушку в замешательство. Бедная малышка Линн. —- Кто ещё мог их видеть? — повторил он, отправляя в рот ещё одну виноградину. — Никто, милорд, — пролепетала она. — Никто. Это очень хорошее место. За всё время, что я приходила туда, там не было не души… потому-то я… — Кто ещё об этом знает? — прервал он её. — Никто, милорд. Я сразу пошла к вам. Но что Вы… — Не твоя забота, что я намерен делать. — Милорд… я не хотела… Она думает, что причинила ему боль. Она его жалеет. Она думает, что сможет ему помочь. Он всё ещё не оборачивался к Рослин, не только не испытывая никакого желания притворяться, но также не понимая, как должно выглядеть его лицо. Как выглядит лицо обманутого нелюбимого мужа? Очевидно находя в его бездействии поддержку, Рослин сделала шаг вперёд и произнесла: — Леди Санса не должна была так поступать! Вы — муж, которого миледи послали боги, и вы не заслужили того, чтобы она роняла честь вашего Дома! Я всегда уважала леди Сансу, но сейчас не могу её понять. Как она могла? Вы были таким добрым и любящим с ней! Все это видели! Вы не заслужили этого! Не заслужили! Вы должны знать, что Вы… я считаю Вас замечательным! Вы лучший из всех мужчин, кого я знаю… Сделав ещё шаг, она взяла его за руку и продолжила: — …Лорд Петир. Тусклый свет свечи освещал его лицо лишь частично, и потому, даже смотря на него, Рослин не увидела, как после этой пламенной речи, он закатил глаза. Боги. Он не стал вынимать руку из цепкой девичьей руки, ожидая развязки этой сцены. Должно быть, сейчас она скажет, что никогда бы так не поступила. — Мне далеко до талантов леди Сансы, милорд. Миледи во всех отношениях гораздо лучше меня, и не мне судить, но… я бы не смогла так с вами поступить. Ну, разумеется. Ты всегда будешь преданна мне. — Вы так много сделали для меня и моего сына, милорд. Я всегда буду благодарна вам и… преданна вам. Будьте спокойны, я никому не расскажу об этом… Я сделаю всё, как вы скажете. Да, всё, как я скажу. Стремясь положить конец этому разговору, он, наконец, повернулся к ней, и укрыв ладонью её щеку, коснулся губами лба. Чувственно и целомудренно одновременно. Пусть погадает над этим. Рослин вздрогнула, но не отстранилась. А он, увидев нездоровый блеск в обращённом на него взгляде, внезапно понял, что внушало такое беспокойство. Рослин Талли напоминала ему Лизу. Линн могла бы стать такой же, как она. Он сможет сделать её такой. Она лгала ради меня. Она убивала меня. А что сделаешь ты?